Ваня Кирпичиков
Сообщество
Тут Андрей возвратился из своей преисподней и стал продолжать монолог Мирона:
– Чудно выходит. Мы не видели никого, кроме себя. Мы не знаем, есть ли другие, подобные нам. Я склоняюсь, что кто-то есть. Мы существуем, значит, где-то есть такие же, как мы. Кстати, вот ты, Вася, и есть доказательство того, что мы не одиноки. Ты же откуда-то взялся. Значит, не все так плохо.
Полуэктов, слушая их странные речи, спросил:
– А кто вас выпустит отсюда? Вы говорите, что вас здесь закрыли. Кто?
Мирон уныло произнес:
– Мы, Вась, сами себе это придумали. Так легче. Сочинили легенду про вытрезвитель, портвейн и верим в нее. Откуда эти слова у нас родились – непонятно. Мы не знаем, где мы и как долго пробудем в этой комнате. Я не соображаю, откуда тут очутился Андрей, а он не ведает, откуда – я. Так и смотрим в себя и друг на друга. И вот появился ты…Ты нас смутил. Меня во всяком случае. Я не верил, что есть кто-то, кроме нас с Андреем. Я был уверен, что существуем только мы. Я сейчас в непонимании нахожусь. Как ты тут оказался? Я недоумевал уже тогда, когда ты на миг появлялся у нас и мимолетно растворялся. Так откуда же ты, Вась?
Полуэктов впал в свой загробный мир и напрочь забыл, откуда он. Ему нечего было ответить Мирону. Василий стал заикаться, нести какой-то бред. Он уже сам не знал, как он сюда попал и откуда. Он стал таким же, как и Мирон с Андреем – непомнящим субъектом без родства и причины. Уже верил, что нет никого в мире, кроме Мирона с Андреем. Он забыл свои корни. Для Василия ничего не существовало, кроме этой комнаты, этого трансцендентного пространства, его счастья. Он принял легенду о вытрезвителе и стал единицей сообщества, членами которого были Мирон и Андрей. Эта ячейка из трех оболочек располагалась в собственном мирке. Он одиноко висел во вселенных, радуя своих жителей – Мирона, Андрюху и новобранца Василия.
Мирон и Андрей больше не задавали Ваське вопросов о его существовании. Они приняли его в свой коллектив. Все верили, что нет никого на свете, кроме их троих. И свет этот ограничивался помещением под названием вытрезвитель. Им нравился уют, нравились вечные стены, вневременные кровати. Время потеряло смысл. Ему было не до них. Оно занималось чем-то другим.
Васька иногда, по старой привычке вскрикивал “Наш мир трансцендентен!”, но сожители не обращали на это внимание – они смотрели в себя и наслаждались собственным существованием, своим сообществом.
