Ваня Кирпичиков
«Скоро конец, Андрюшенька, скоро конец…»
А словесные баталии разгорались нешуточные между этими двумя отшельниками мироздания. Володька пил портвейн быстро и часто закусывал какой-то листвой из-под ног, хотя на стол в качестве закуски Андрюшенька приносил дешёвую колбасу, а Володька – позеленевший от плесени хлеб. Это не мешало им вести философские беседы. Старик во время разговора периодически икал и чесал себя между ног. Когда это происходило, Володьку озаряла какая-то новая мысль. И весь двор знал – если старик чешет между ног, то скоро будет изречен какой-то афоризм мудрости из его рта, покрытого слюной и грязными листьями. Вся дворовая публика замолкала, кто-то даже доставал блокнот и что-то конспектировал. Все знали, что блаженные богоугодны и посему ловили каждое слово Володьки, как богоизбранника. Андрюшеньке же досталась роль проповедника заповедей Володьки. Он переводил дурашливые словца старца на понятный человеческий язык и посему был уважаем во дворе. После каждой такой попойки во дворе Андрюшенька ходил важный. Ведь он был хранителем мудростей Володьки, и каждый житель дома умолял поделиться с ним умозаключениями старика-имбецила. Андрюшенька набивал себе цену и за озвученные неповторимые мысли дурашки Володьки брал взятки в виде бутылок портвейна, которые складывал у себя в чулане. Там был уже хороший запас, хоть и расходовался на попойки.
Андрюшенька и Володька были героями двора, местными святыми, которых канонизировала местная богомольная публика. У каждого жителя дома в Библию были вклеены вкладки с высказываниями Володьки. Они менялись между собой мыслями дурачка-богопосланника и дополняли свои вклейки новыми. Наконец наступило время, когда количество вкладок стало больше, чем страниц в Библии и от Библии просто избавились, как от аппендикса, как от ереси. Ее сдали как макулатуру, а на вырученные деньги жители издали первый томик новой религии – религии Володьки. Андрюшенька возглавил весь это процесс и по дешёвке у себя в типографии заказал аж 100 экземпляров новой религии Володьки. Домочадцы быстро избавились от нательных крестиков с изображением Христа и с бредового благословения Володьки с гордостью повесили на грудь растопыренные ноги Володьки, с намёком на то, что его божественные мысли исходили тогда, когда он чесал между ног. Так зародилась новая религия – религия Володьки. А Андрюшенька был её вещателем в народ, в приход. Утром Володька по-прежнему неистово орал, заливая в глотку алкоголь, но теперь это воспринималось как божественное пение, имеющее божественное предназначение. Все смолкали и молились, почёсывая себя между ног – таково было новое моленье. Андрюшенька уволился с работы и стал на пожертвования граждан дома строить церковь Володьки. Вскоре возле столика, где Андрюшенька и Володька пили портвейн вечерами, вырос храм-часовня. Храм был разделен на две части – место для прихода и место, где вели пьяные беседы бог Володька и его проповедник Андрюшенька. В место для прихода шли люди, чесались, приносили портвейн и уходили, слыша во второй половине храма буйные пьяные речи Володьки и покорные заискивающие поддакивания Андрюшеньки.
