Валерий Валерьевич Орловский
Ружья и голод. Книга вторая. Дихотомия

Глава 4. Волчий танец

Путь от Лудума до столицы Ульвирлэндира занял у отряда Белфарда около девяти часов. На смену пустыне и нещадно палящему солнцу пришел более мягкий климат. Повсюду росла подсохшая густая трава и редкие деревья с пожелтевшими огненно-красными кронами. По левую руку, вдалеке у подножья гор, выступал тенистый лес с гигантскими древними секвойями. Землю питали многочисленные горные ручьи и мелкие речушки с кристально чистой прохладной водой. Природа жила здесь в первозданном виде, не тронутая разрушительными сражениями времен прошлой цивилизации и радиационным заражением.

К вечеру отряд подошел к белоснежным толстым стенам Ульвирвиги. Ворота города представляли собой две металлических плиты, отлитых в виде устрашающего волчьего оскала. Люди здесь жили не в домах, а в невысоких круглых башнях из кирпича и железа. Каждый кирпичик был выкрашен в свой цвет и казалось, что художник случайно обронил здесь свою палитру, окрасив жилища во все цвета радуги. Центр города венчала огромная дворцовая пирамида Хогтенер, построенная из черного с зеленым отливом мрамора. Треугольная золотая верхушка дворца ярко сияла и на нее невозможно было смотреть так, чтобы на глазах не выступили слезы.

На Белфарда и его спутников сейчас смотрели стволы двух огромных орудий, готовые в любой момент стереть в пыль любого, кто посмеет нарушить покой местных жителей. Заслонка на двери отодвинулась, и оттуда раздался угрожающий голос стражника:

– Кто вы такие и с какой целью явились в Ульвирвиги? Вы не люди Торма.

– Да вы тут совсем охренели!? – крикнул Бранд. – Стоит только освободить кабак от своего толстого зада на пару месяцев, как меня уже не пускают домой! Разуй глаза, или я тебе их сам раздвину, причем через ноздри.

Волчья пасть на воротах начала открываться с ноющим скрежетом. Нижняя плита скрылась где-то под землей, верхняя отошла вверх.

– Извините, друзья, не признал, – виновато сказал стражник. – В городе в последнее время шныряет много шпионов, а учитывая то, что сейчас творится, лишние меры предосторожности не помешают.

– А что сейчас творится? – с интересом спросила Хельда. – Что произошло в наше отсутствие?

– Питти Железнорукий поднял восстание в Галфагесте, – тревожно сказал стражник. – Он выбил церковников в горы и занял там оборону. Ивар собирает армию ему в подмогу, но пока получается полный бардак. А что, черт возьми, с вами делают эти церковники?! Я не могу дать вам дорогу, иначе принц спустит с меня шкуру живьем.

– Сегодня в городе появится настоящий принц, а не этот белесый недоумок, – сказал Бранд и бесцеремонно оттолкнул стражника, дав дорогу остальным.

По закатанным серым асфальтом улицам туда-сюда сновали смуглые солдаты в натертых до блеска зеленых кирасах. Люди с интересом выглядывали из окон своих башен и смотрели вслед путникам. Ульверы не особо стесняли себя одеждой – они были одеты в легкие полупрозрачные одеяния, а некоторые женщины и вовсе обнажали грудь, украшенную различными узорами, нанесенными хной или золотой краской. Вивьена смущенно прятала глаза, ее щеки залил стыдливый румянец. Для нее такой откровенный вид ульверов был чем-то за гранью экзотики. Моран и Элерод, напротив, были в восторге от происходящего, не веря такому изобилию красоты вокруг себя.

Войдя в чертог Хогтенера, Белфард отметил, что он больше Зала Выбора примерно в три раза, но в отличие от места посвящения храмовников, мрачного и давящего, был наполнен легкостью и роскошной торжественностью. Лучи солнца, проникающие в пирамиду через многочисленные узкие оконца, попадали на широкие колонны из прозрачного горного хрусталя, наполняя помещение желтыми, фиолетовыми и зелеными переливами.

Крутая высокая каменная лестница вела к широкому постаменту из белого мрамора, на котором была расположена огромная статуя лежащей волчицы – Хун-Ульвюр, отлитая из бронзы. По легенде, она вскормила первого принца Ульвирвиги – Сиггурда, подарив ему власть над всеми людьми и животными на востоке. «В стае всегда должен быть вожак, обладающий безоговорочным авторитетом, но однажды найдется более молодой волк, способный бросить ему вызов», – говорят ульверы, тем самым отвергая любые попытки установить в стране принцип престолонаследия. Конечно же, вся эта история больше походила на сказку, однако точно известно, что примерно триста лет тому назад в эти земли явился молодой бессмертный по имени Сиггурд в сопровождении дикой волчицы и основал здесь первое поселение Ульвервагга, которое затем выросло в столицу Ульвирвиги. Сам первый вождь был убит спустя десять лет, став жертвой заговора близких друзей, а волчица, чье сердце после его смерти наполнилось горем, ушла в леса, и, согласно приданию, ее дух до сих пор бродит среди деревьев и своим устрашающим воем оберегает Ульвирлэндир от любого вторжения.

Подле статуи стоял золотой трон, украшенный опалами и рубинами, а его спинка была выполнена в виде ряда острых волчьих клыков. Сейчас с этого престола за Белфардом и его спутниками пристально наблюдал поразительно несуразный человек в идеально отполированных золотых доспехах. У него было астеническое вытянутое тело с выбеленной как слоновая кость кожей, впалые ало-красные глаза с болезненными черными кругами вокруг век, длинные и худые руки, висевшие едва ли не до самых колен, и спутанные бесцветные волосы, грязными клочьями спадавшие на плечи. Внешне Ивар напоминал огромного гиббона-альбиноса, но от его фигуры при этом разило угрозой и страхом, а в глазах отражалось что-то совсем недоброе, говорившее о том, что нести смерть для него привычное и любимое занятие. Он встал и необычно высоким голосом произнес:

– Кто пожаловал к Волчьему Принцу? Хельда и Бранд в окружении церковных свиней. Где моя армия, женщина?

– Твоя армия? – с презрением ответила Хельда. – У тебя не было никакой армии, а пока я сражалась с Орденом на западе, ты как последний трусливый шакал узурпировал власть за моей спиной.

– Ты хочешь оспорить мои права? – с кривой ухмылкой сказал Ивар.

– Мне это больше не нужно, хотя я получила бы огромное наслаждение, выпустив твои мерзкие кишки, – голос девушки дребезжал, отражаясь от высоких стен пирамиды. – Пришел час, когда истинный Волчий Принц вернет свое законное место. Ты еще не забыл, кто он?

Ивар провел своим наполненным кровью взглядом по присутствующим, не находя нужного ему человека.

– Ты смеешься надо мной, женщина? – со злобой сказал он. – Я не вижу здесь того, о ком ты говоришь.

– Я просто похорошел, красавчик, – отозвался Белфард. – Чего нельзя сказать о тебе.

– Узнаю этот голос, – утвердительно протянул Ивар. – Новое воплощение Сиггурда… Церковник, что пошел против своих во имя нашего спасения… Великий воин запада с волшебной кровью… Чужестранец, что заслужил титул принца, и едва не был коронован в первые короли Ульвирвиги… Ты просто грязный колдун, который убил истинного принца Магнуса и занял трон, который тебе никогда не должен был принадлежать – ни по праву рождения, ни по праву происхождения! Легко быть смелым, когда вместо холодной стали использовать черную магию.

– О, не переживай, я оставил сегодня свой волшебный посох дома, – смеясь, ответил Белфард. – Буду занимать трон по старинке, без шляпы и неожиданного появления голубей из рукава. Что до Магнуса – я трижды валил его на землю, и только когда он позвал в подмогу солдат, я продемонстрировал то, что могу сделать со своими врагами. А еще я не люблю, когда меня называют недоноском – я вышел на свет в срок и вырос в здорового лучезарного карапуза.

– Если ты и правда так решил, значит ты умрешь, – холодно отреагировал Ивар. – Хельда все еще твоя женщина?

– Сложно сказать, – нехотя сказал Белфард.

– Значит теперь будет моей, – затем его взгляд остановился на Виви. – Значит, эта теперь твоя?

– Сложно сказать, – повторил Белфард.

– Значит тоже будет моей.

– Ты бы хоть накрасился и причесался, сердцеед хренов, – язвительно отозвался Бранд. – А то меня от этой полигамной картины сейчас стошнит.

– Я уже молчу о том, друг, – поддержала его Хельда. – Что у него там, судя по слухам, ничего и не работает. Зачем тебе две женщины, Ивар, если ты не сможешь удовлетворить ни одну из них?

Чертог, тем временем, начал заполняться зрителями. Люди завороженно ожидали развязки событий. Некоторые показывали на Белфарда пальцем и что-то восхищенно шептали соседу на ухо.

– Ты пожалеешь о том, что сейчас произнес твой поганый рот! – взревел Ивар и быстрым шагом начал спускаться со ступеней, держа в руках кривой меч с глубокими зазубринами. – Сейчас я заставлю тебя станцевать, самозваный правитель.

«Ну вот, опять это дерьмо… Вечно приходится освежать этим ублюдкам память».

Белфард с металлическим звоном, эхом раскатившимся под сводом чертога, выхватил свой клинок и пошел ему на встречу. Он нырнул под меч Ивара и сбил его вниз с лестницы. Тот перекатился в бок и быстро отскочил, как раз в тот момент, когда Белфард обрушился сверху, пытаясь нанести смертельный удар. Он сделал несколько выпадов, но длина рук Ивара не позволяла ему приблизиться достаточно близко. Бывший храмовник разорвал дистанцию, повернул голову набок и сощурил глаза, пытаясь найти уязвимое место. Затем медленно пошел полукругом, закручивая вокруг альбиноса спираль и вновь пошел на сближение. Держа меч в одной руке острием вперед, он ринулся на соперника в полуприсяде. Тот взмахнул кривым лезвием, но слишком поздно – Белфард ранил его в бедро и попытался отпрыгнуть влево. Свободной рукой Ивар наотмашь ударил тыльной стороной ладони и, пригнувшись, схватился за рану. Белфард почувствовал во рту вкус крови – его нижняя губа была рассечена.

– Смотри-ка, кровь у тебя очень даже обычная, – пыхтя, произнес Ивар. – Значит и убить тебя вполне возможно.

– Как и тебя, – ответил Белфард и вновь ринулся в атаку, вращая в воздухе над головой мечом.

Ивар подставил защищенное доспехом плечо и блокировал широкий размашистый удар сверху. Белфард сцепил мечи в мельнице и попытался резким движением выбить клинок противника из рук, но недооценил силу Ивара. Тот сблизил мечи плотнее, схватил его за руку и лязгнул по шлему рукоятью. Белфард выронил меч, но сохранил ориентацию в пространстве и ответил сильным ударом кованного сапога по открывшейся ране на бедре. Ивар взвыл и вслепую ткнул зазубренным лезвием в воздух, но слишком медленно. Белфард кувыркнулся вперед, схватив с пола потерянный клинок и, по-кошачьи оттолкнувшись от пола, вложил силу в самое острие. Альбинос парировал выпад и инстинктивно контратаковал диагонально снизу. Белфард обошел его сбоку и, крутанувшись на месте, совершил опоясывающее движение прямо под нагрудником. Ивар завалился на бок, машинально вытянул меч перед собой, и, потеряв равновесие и разбросав внутренности в стороны, упал лицом в лужу собственной темно-красной крови. Его тело несколько раз содрогнулось и замерло.

Белфард почувствовал обжигающую боль – последний удар Ивара задел его плечо. Не обращая на это внимания, он присел рядом с телом поверженного противника и положил ладонь на его спину. Несколько секунд он с отстраненным выражением лица изучал прошлое Ивара.

– Тут нет ничего приятного, – наконец сказал Белфард. – Мне не о чем сожалеть.

Он почувствовал прикосновение Вивьены у себя на плече. Белфард обернулся и посмотрел в ее большие карие глаза.

«Неужели мне теперь остаток вечности придется провести с этим чувством вины».

– Ты ранен, – шепотом сказала Виви. – Тебе больно?

– Не так, как будет больно тебе, Ви – сокрушенно ответил он. – Мне нужно кое в чем тебе признаться…

– Не трудись, Белфард, – устало прервала девушка. – Хельда уже успела мне все рассказать. И даже сделала некое деловое предложение, от которого я, естественно, отказалась. Их нравы мне чужды, но не чужд ты. Я погорячилась, обвинив тебя в прошлом, за которое ты не был в ответе, пока был со мной. Ты испытываешь к ней сильные чувства, не отрицай. Но и меня любишь не меньше. Твоя жизнь раскололась когда-то давно на «до» и «после», и тебе до сих пор не удается склеить ее воедино. Розалий ты или Белфард – не важно, пока ты разделяешь их между собой и противопоставляешь друг другу. У них один путь и одна судьба, ведь жить сразу за двоих просто невозможно. Ты подарил мне свободу, какой бы горькой теперь она не оказалась, и за это я тебе благодарна. Но пора тебе решить, и в первую очередь для себя, кто ты, и кто я для тебя. Если выберешь Хельду, я смогу с этим жить. Для меня ты останешься все тем же Белфардом, который попрощался со мной в саду у Храма Матери и ушел навсегда.

Виви говорила спокойно, подбирая каждое слово. Она не плакала и старалась не поддаваться захлестывающим ее эмоциям. Хельда все прекрасно слышала, но на ее лице не было и тени злорадства. Ей было искренне жаль девушку, которая любила того же мужчину, что и она.

Внезапно Белфарда отвлек странный ропот и приглушенный шелест одежды, разнесшиеся по пирамиде. Он отвел взгляд от Виви и увидел источник всего этого шума – жители города и солдаты, стоя на коленях и опустив голову, воздевали к нему распростертые ладони, чествуя вернувшегося принца.

Глава 5. Ночь длинных ножей

Армия, которую спешно пытался собрать Ивар, находилась в плачевном состоянии. Белфард быстро понял, что такие малобоеспособные ресурсы не смогут противостоять Ордену, который наверняка выставит против Галфагеста серьезный ударный кулак. Войско было слабо экипировано, не были сформированы достаточные резервы боеприпасов и продовольствия для дальнего похода. Кроме того, лучшие воины пали под бастионами Восточного Дозора, а вновь собранная армия состояла преимущественно из новобранцев и смертных ветеранов, чьи часы славы постепенно меркли под натиском неминуемо текущего времени.

Из Галфагии постоянно приходили сообщения с просьбой о помощи. Помимо этого, информацию предоставляли многочисленные шпионы из Обитаемых Земель, не желавшие находиться под пятой Обители. Когда в последнем письме было сказано, что храмовников на подавление мятежа поведет сам капеллан Калавий, Белфард окончательно решил, что сможет на равных противостоять такому грозному и пользующемуся неприкасаемым авторитетом командующему не раньше, чем через два месяца, то есть ближе к концу января. Необходимо было обучить солдат, снабдить их новым и надёжным оружием, направить советников в провинции Ульверлэндира с целью набора большего числа рекрутов. Многие говорили об Ордене с ужасом, вспоминая события шестидесятилетней давности, но были и те, кто, следуя примеру Ивара, желали необдуманно ринуться в бой, не думая о последствиях.

Не нравилась Белфарду и другая инициатива, которую активно продвигали Хельда и Бранд. Для жителей Ульвирвиги он стал, вопреки своим убеждениям, новым мессией. Они искренне верили, что он новое воплощение Сиггурда, подло убитого предателями много лет тому назад. Ульверам надоела постоянная резня и борьба за трон, и они хотели выбрать короля, чья власть отныне станет неприкосновенной. И первым царем, наделённым божественным даром и благословленным самой волчицей Хун-Ульвюр, для них должен был стать Белфард. Коронация была назначена в Нойе Фангетидден – ночь нового года.

Однако, как и в прежние времена, ульверам не доставало единства. Оппозиция, сформированная из ортодоксально настроенных политиков и воинов, считала смену вековых традиций недопустимой. Двое из них даже умудрились бросить Белфарду вызов, но оба раза принц выходил из схватки победителем, не допуская при этом очередного кровопролития. Поверженные противники просто выставлялись за стены пирамиды, но предупреждались, что повторный акт милосердия им оказан уже не будет.

Сегодняшний рассвет, не смотря на наступившую зиму, был для этих земель весьма холодным. Изо рта при каждом выдохе валил легкий пар, покрывая инеем брови и ресницы. Певчие птицы, ранее всегда зимовавшие в городе и круглый год одарявшие жителей переливчатыми мелодиями, предпочли отправиться дальше на юг, где климат на побережье океана был мягче. Два дня назад впервые за последние шестьдесят лет выпал редкой крупой снег. Он быстро растаял, однако для ульверов стал полной неожиданностью – вживую его видели лишь бессмертные и старики, чья память практически утратила воспоминания. Дети радовались, выводя палочками на тонком белом полотне различные картинки и узоры, но взрослые видели в этом событии дурной знак. Такого же мнения придерживался и Белфард. Он с каждым днем все больше чувствовал, что в мире происходит что-то противоестественное, и простым снегом и смерчами на море дело не ограничится.

В это утро Белфард стоял на высокой террасе своих покоев и рассматривал обновленные храмовничьи доспехи, висевшие на деревянной стойке. Их новый вид немного повысил сегодняшнее настроение Белфарда. Прежние знаки отличия Ордена были полностью выжжены кислотой, а сама броня была теперь покрыта свежим золотым напылением. На груди в оттесненном по нужной форме углублении черной краской с вкраплениями темно-синих самоцветов была выведена аккуратная пятиконечная Черная Звезда. Точно так же он поступил со своими доспехами и в прошлый раз, отринув Истинный Путь и перейдя на сторону варваров. Вид новой брони придавал Белфарду уверенности, ему казалось, что надев ее, он очистит свою душу от чувства вины за убийство невинных ульверов в Восточном Дозоре.

«Никогда не забуду лицо старика, когда он увидел это золото в первый раз. Я словно нагадил ему в душу и осквернил прилюдно некую великую святыню. Надеюсь, скоро я смогу повторить перед ним этот трюк».

Белфард услышал за спиной знакомые тяжелые шаги и нахмурился. Этот гость все чаще приходил в его покои и действовал на нервы.

«Снова он пришел сюда расхваливать этот нелепый титул, который мне вовсе не нужен».

– Утречка доброго, приятель! – весело поприветствовал Бранд. – Как спалось, Ваше Величество?

– Не называй меня так, – раздраженно ответил Белфард. – Ты знаешь мое отношение ко всей этой затее.

– Вздор! – отмахнулся Бранд. – Не тебе решать, кого люди хотят видеть первым варгкунгом. Это касается не только тебя. Хочешь ты того или нет, но в ночь Нойе Фангетидден ты наденешь корону. Нам это нужно, понимаешь? Пока ты шестьдесят лет валандался в компании церковников, Ульвирлэндир, не смотря на все старания Хельды, пришел в упадок, и только ты сможешь вновь объединить эти земли под знаменами Черного Солнца.

– Кстати, где она? – поинтересовался Белфард. – Я уже начинаю забывать, когда последний раз разговаривал с Хельдой наедине.

– Если долго избегать женщину, она начнет избегать тебя, – шутливо сказал Бранд. – Не понимаю, приятель, как, имея двух девок, можно отказаться от обеих сразу?

– У меня нет для них ответов, – печально отозвался Белфард. – Я и сам их пока не знаю.

– Ну ничего, это придет рано или поздно, – Бранд бережно провел ладонью по доспехам. – Наденешь их на коронацию?

– Видимо, придется. Хотя я предпочел бы использовать броню по назначению – на поле битвы, – усмехнулся Белфард. – Сенат был бы счастлив, если бы я повел людей в бой, а не рассиживался тут в ожидании нового титула.

– В жопу Сенат! – Бранд показал неприличный жест куда-то в воздух. – Они нихрена не понимают в ведении войны и возмущаются только для того, чтобы побесить тебя. Через пару дней не будет больше никакого Сената, и ты сможешь дышать полной грудью.

Сенат в Ульвирвиги представлял собой орган власти, консулы которого исполняли одновременно роль советников при принце и обладали абсолютной полнотой власти в его отсутствие в столице. После коронации предполагался его роспуск и перевыборы, чему верховный консул Вибур был крайне не рад. Вибур был главой оппозиции и призывал народ на восстание против Белфарда, что, впрочем, не имело никакого значительного эффекта.

– Тут есть еще один нюанс, приятель, – смущенно начал Бранд. – У всякого правителя должна быть королева…

– Это справедливо лишь тогда, когда предполагаются наследники, – ответил Белфард. – Я уже говорил, что не могу иметь детей – мой ген бессмертных не дает мне такой возможности. Может, это и к счастью… Не хотелось бы, чтобы Первая Кровь текла еще по чьим-то жилам.

– Тем не менее, не лишним было бы подумать о будущем, – Бранд подмигнул и развернулся. – Ладно, не буду больше беспокоить столь важную персону.

«Нет уж, хватит с меня будущего. Довольно и тех искалеченных судеб, что мне приходятся переживать в рваных видениях померкнувшего прошлого».

****

По чертогу Хогтенера с самого утра сновали люди. Зал украшался разноцветными гирляндами, белыми флажками с Черной Звездой и сложенными из темно-серой бумаги маленькими волчьими фигурками. К вечеру в пирамиду внесли широкие столы, и они постепенно наполнялись тарелками и кубками, всеразличными яствами, винами и глиняными кувшинами с медовухой и вином. Вдоль стен разместили несколько десятков толстобрюхих бочек со свежим пивом разномастных сортов. Ближе к полуночи в пирамиду начали стекаться ульверы в роскошных длинных одеждах с золотой узорной вышивкой. На них поблескивали различные украшения со вставками из рубинов, опалов, изумрудов и агатов. В воздухе царил торжественный дух праздника, и все находились в приподнятом настроении. Все, кроме Белфарда. Ему вновь приснился знакомый сон, посещавший его каждую ночь с самой Фуксии – тьма, окутывающая тлеющий огонь, и легион Ордена на марше. Мрак без устали рассекал воздух незримой плетью, подгоняя храмовников вперед и подчиняя своей черной воле. Эти сны вызывали у Белфарда тревожное предчувствие.

Будущий царь выходил из своих покоев в окружении личной гвардии, облаченной в золотые доспехи. Среди них была Хельда, а также пожелавший присоединиться к ним Моран. Элерод и Бранд, также вошедшие в состав гвардейцев Белфарда, должны были ожидать его в тронном чертоге пирамиды. Дорога от покоев, расположенных в самой высокой башне Ульвирвиги, до Хогтенера была усыпана белыми лепестками роз и короткими рябиновыми ветвями с порозовевшими на морозе ягодами. Сады Ульвирвиги, не смотря на холодную зиму, не увядали круглый год, согреваемые теплыми подземными источниками, а потому недостатка в цветах жители столицы не испытывали. Толпа встречала Белфарда восторженными приветствиями и звуками, подражающими волчьему вою. С вершины дворца раздался вибрирующий колокольный звон – наступил Нойе Фангетидден.

У подножия лестницы, ведущей к трону, стоял пьедестал из хрусталя тонкой работы. На три стойки, напоминающие узкие прозрачные антенны, была водружена корона из искрящейся белой платины. Центральная часть венца изображала волчью голову с глазами из ярко-красных гранатов.

Хельда шла впереди церемониальной колонны, держа меч в вытянутой вперед руке. По левую руку от будущего варгкунга Моран пристально наблюдал за зрителями. Белфард удивился, как сильно изменился храмовник с тех пор, как почувствовал вкус Первой Крови. Его хитрость и гибкость в некоторых вопросах уже не раз помогали в решении сложных задач при организации церемонии. Кроме того, он оказался прекрасным дипломатом и умудрился за один день присоединить к рядам армии почти тысячу воинов, заключив союз с северным вождем города Сторлоп, более благосклонным к новому правителю Ульвирвиги, чем Ивар. Как человеку, который еще вчера был злейшим врагом всех ульверов, заслужить доверие северян, оставалось для многих загадкой.

Когда Белфард приблизился к пьедесталу, Бранд снял с пьедестала корону и, подняв ее высоко над головой, продемонстрировал всем присутствующим. Он нагнал на лицо серьезное выражение и начал свою речь, избегая привычных ругательств и крепких оборотов:

– Борьба за трон. Вражда и разногласия. Братоубийство и предательства. Вот что веками отравляло жизнь ульверов. Сегодня, под взором Хун-Ульвюр и любых других богов, коими полнятся остатки последнего континента, мы это изменим. Человек, что предстал перед вами, обладает великим даром и могучей силой, не подвластной ни одному смертному или бессмертному. Дважды в этом чертоге он доказал, что достоин быть предводителем, и дважды собрал армию, с которой не сравнится легион Ордена. Этой ночью мы повенчаем его короной царя – первого в истории Ульвирвиги. Этот человек не просил о такой власти и не добивался ее намеренно. Не жаждет он ее и сегодня, но мы, склонившись перед ним, просим принять это, без сомнения, тяжелое бремя. Белфард, сын Лиллит, бывший храмовник, а ныне Волчий Принц – готов ли ты принять дар ульверов и стать первым среди равных?

– Если так решил свободный народ Ульвирлэндира, да будет так, – нехотя ответил он.

– Тогда именем Хун-Ульвюр я объявляю тебя варгкунгом Ульвирлэндира. Отныне ты – властитель всех восточных земель и народов, что их населяют.

Бранд медленно водрузил корону на голову Белфарда. Не смотря на свою прежнюю отстраненность, он почувствовал, как его тело наливается новой, безграничной силой. Впервые он получил корону не путем насилия, но заслужил ее искренней любовью к себе. Ульверы затянули песню на родном языке, но Белфард понимал каждое слово:

Возрадуйтесь, люди! Свет Черной Звезды

Чертог Хогтенера наполнил.

Варгкунг наш смиренно взял в руки бразды

И волю народа исполнил.

Любовью Хун-Ульвюр он благословлен,

И долг его править мудро.

Та сила, которой варгкунг наделен,

Восславит столицу утром.

Неожиданно среди людей началась беспокойная возня, а затем раздался так хорошо знакомый звук стали, покидающей ножны. Белфард так увлекся церемонией, что едва не пропустил атаку. Около тридцати человек в масках с волчьими мордами внезапно выступили из толпы, держа в руках длинные кинжалы, и бросились на варгкунга и его гвардию, казалось, отовсюду, безжалостно убивая мирных жителей, которым не посчастливилось оказаться у них на пути.

– Убейте узурпатора! Смерть колдуну и осквернителю традиций! – скомандовал один из них.

Первый же нападавший, выставивший оружие перед собой, в мгновение лишился обеих рук. Белфард стряхнул с меча кровь и ринулся вперед. Следующий был убит ударом поперек груди и отброшен прямо на стол, круша тарелки и кубки. Трое убийц обступили его со всех сторон и атаковали одновременно. Белфард присел и перекатился, и противники столкнулись друг с другом. Отскочив от нижней ступени лестницы, он вогнал острие клинка одному из них в шею чуть ниже уха. Тот, разбрызгивая кровь в разные стороны, рухнул под ноги оставшимся двум нападавшим. Они замешкались, и Белфард, выхватив из поясной кобуры револьвер, сделал два быстрых выстрела правому от себя в живот и грудь. Последний успел среагировать и толкнул подстреленного собрата прямо на варгкунга, стараясь прикрыться его телом. Белфард отбросил пистолет и сделал круговой замах над головой. Соперник попытался заблокировать кинжалом удар, летящий ему в голову, но он был такой силы, что вогнал лезвие ножа ему прямо в лицо.

Спустя мгновение на затылок Белфарда обрушился кувшин с медовухой, разлетевшийся на мелкие осколки. Корона отлетела в сторону, а кровь из рассеченной раны, смешавшись вместе с крепким пойлом, залила ему глаза. Белфард потерял равновесие и упал на колени, пытаясь очистить веки от слипшейся смеси. Через секунду, когда его взгляд пришел в норму, он увидел перед собой Хельду, отбивавшуюся сразу от четверых нападавших. Варгкунг не заметил, как их с девушкой отрезали от стражи и прижали к лестнице. Он попытался встать, но в глазах потемнело, и он едва не потерял сознание.

Хельда успела заколоть двоих убийц, постоянно оглядываясь на Белфарда. Он нащупал на полу револьвер, и не целясь уложил третьего. Пуля просвистела в миллиметре от лица воительницы

– Что ты творишь?! – взревела Хельда. – Ты едва меня не убил!

– Спокойно, дорогая, не убил же, – хохотнув, ответил Белфард, а затем его глаза расширились. – Хельда, сзади!

Отвлекшаяся девушка всего на секунду упустила обстановку, но нападавшему хватило этого времени, чтобы нанести удар в спину.

– Ах вы ж сукины дети! – прорычал прорывающийся в их сторону Бранд. – А вас поубиваю всех до одного, растопчу как лошадиное дерьмо под сапогами! Моран, дуй за мной, пока мы не лишились варгкунга!

Белфард уже не ждал помощи. Он потерял контроль и чувствовал, как в его груди загорается синее безжалостное пламя Очищения. Увидев его взгляд, ранивший Хельду убийца в ужасе попятился назад, а затем истошно закричал, схватившись за лицо. Он сорвал маску и начал раздирать ногтями щеки и глазницы, из которых черной бурлящей массой текла кровь. Вибур. Его лицо было обезображено, но Белфард сразу узнал блеск бледно-серых глаз и излишне оттопыренные уши консула.

То же самое начало происходить и с другими нападавшими. В приступах чудовищной боли они корчились на мраморном полу в неестественных позах, разрывая сухожилия и ломая позвоночники. Воздух вокруг Белфарда нагрелся настолько, что вино, разлитое по кубкам, густой пеной вытекало на столы и с шипением превращалось в пар, а сами кубки медленно плавились как старые восковые свечи.

– Уходите! Все вон! – в страхе закричал Элерод. – Или он всех нас убьет!

Хтоническая сущность, вырвавшаяся из тела Белфарда, беспощадно уродовала уже мертвых противников. Из глазных отверстий убийц, не успевших снять маски, вырывались алые языки пламени, а кожа чернела и превращалась в сплошную сочащуюся горячей сукровицей корку. Хрусталь в колоннах дребезжал с такой силой, что от его вибраций можно было мгновенно лишиться слуха и зубов. Люди в панике выбегали на улицу, почувствовав на себе лишь мелкую крупицу чистой разрушительной энергии, разносящейся повсюду смертоносными потоками. Белфард старался направить ее так, чтобы невинные люди не пострадали, но делал это с огромным трудом. Завеса перед ним полностью рухнула, и он никогда прежде такого не испытывал. Белфард сделал титаническое усилие и почувствовал, как ладони древнего пожарища сомкнулись и вошли обратно в его тело.

Он бросился к Хельде и подхватил ее на руки. Доспехи варгкунга раскалились добела, но жар не трогал побледневшую кожу девушки. Он судорожно поцеловал ее в губы, а затем вышел с ней на улицу и лихорадочно огляделся. Ульверы, едва его увидев, упали ниц, испытывая одновременно ужас и восторг.

– Бранд! – Белфард в панике искал его глазами. – Где ты, Бранд!?

– Я здесь приятель! – он подскочил к варгкунгу и потрогал лоб девушки. – Врач уже здесь. Ради всего святого, отпусти ее, или он не сможет оказать ей помощь.

Белфард невидящими глазами уставился на молодого и слегка хмельного высокого ульвера с красным треугольником на белом халате. За его спиной стояло еще двое человек, держа в руках широкие брезентовые носилки. Сознание постепенно начало возвращаться, и варгкунг опустил девушку на землю. Высокий доктор быстро осмотрел Хельду, прощупав пульс, а затем тревожно произнес: