Валерий Шарапов
Ножевая атака

Полная версия

© Шарапов В., 2022

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2022

г. Псков, послевоенные годы…

Об убийстве полузащитника смоленского клуба «Труд» Аркадия Зацепина начальник псковской милиции узнал одним из первых. Случилось это потому, что по соседству с Корневым этажом ниже проживал со своей женой Алевтиной тренер местного футбольного клуба «Спартак» Егор Митрофанович Лопатин – высокий сухопарый мужик шестидесяти трех лет.

Егор Митрофанович называл себя коренным ленинградцем, точнее, петербуржцем, и чрезмерно гордился этим, так как имел на это полное право. Он родился в городе на Неве, да еще при старом режиме, участвовал в штурме Зимнего, воевал в Гражданскую, пережил блокаду и только после этого вместе с женой перебрался в послевоенный и полуразрушенный Псков. Так и не дождавшись с войны обоих сыновей, погибших при освобождении Кракова и Варшавы, Лопатин потускнел, осунулся и стал год от года превращаться в живой ходячий скелет. Именно смерть сыновей, а если говорить точнее, не сама смерть, а две сложенные треугольным конвертиком бумажки – две «похоронки» сыграли свою отрицательную роль в жизни Лопатина и изменили его, можно сказать, до неузнаваемости.

Этим вечером Корневу не спалось. Он просидел в кресле, читая книгу, до глубокой ночи, а когда улегся в кровать, в его дверь кто-то довольно громко постучал. Корнев вздрогнул и тут же занервничал. Неужели случилось что-то серьезное и прибыл посыльный из управления?

Степан Ефимович накинул халат, сунул ноги в шлепанцы и подошел к двери. Увидев на пороге соседа, Корнев выругался:

– Ну сколько можно, Митрофаныч? Опять глаза залил?

– Только собираюсь, – угрюмо ответил незваный гость.

Когда-то рослый и подтянутый Лопатин, игравший в начале двадцатых правым полузащитником в составе «Меркура», являвшегося действующим чемпионом и обладателем Кубка Петрограда, сегодня, мягко говоря, довольно мало походил на заслуженного деятеля спорта. Сутулая спина, осунувшееся дряблое лицо, покрытое морщинами, и отечные белесые глаза стали последствием чрезмерных возлияний, которым в последнее время был подвержен Егор Митрофанович. Любовь к бутылке, равно как и потеря сыновей, пошатнули здоровье Лопатина и за последние несколько лет практически превратили его в самого обычного доходягу. Добела поседевшие волосы, торчащие в разные стороны, и дрожащие руки дополняли этот образ, равно как и облачение некогда именитого футболиста. На Лопатине были надеты вытянутая майка, спортивные штаны с вытянутыми коленками и пиджак. У потрепанных тапок, в которые гость был обут, висела бахрома из перетершихся ниток, а на правой тапке на месте большого пальца еще и зияла дыра размером с целковый. Бывало, что Лопатин не пил по полгода, пропадая с утра до ночи на стадионе. Там он нещадно гонял своих подопечных и заставлял их пахать до седьмого пота. Но если уж Егор Митрофанович «понюхал пробку» – то все, пиши пропало.

Указав на боковой карман пиджака гостя, который тот придерживал рукой и из которого торчало закупоренное свернутой бумагой горлышко бутылки, Корнев сдвинул брови и строго спросил:

– Опять свою вонючую самогонку принес? Говорил же тебе, не буду я с тобой пить! Язва у меня!

– Не ругайся, Ефимыч! Не хочешь пить – не пей! Мне же выпить, ну… просто необходимо! Беда у меня случилась, товарищ полковник! Да…

– Ну и чего же случилось, что ты ко мне за полночь явился? – пряча рукой зевоту, поинтересовался Корнев.

– Да уж случилось!

– Ну, заходи, раз такое дело, – Корнев впустил гостя в дом и тут же почувствовал едкий запах сивухи. – Опять с Алевтиной своей поцапался?

– Да нет, сосед. Тут не в бабе дело. Тут все гораздо серьезнее. – Шлепая тапками, Лопатин прошел на кухню, взял с полки граненый стакан, достал из кармана бутылку и откупорил ее зубами. Наполнив стакан доверху, мужчина маленькими глотками выпил его содержимое, утер ладонью губы и уселся на табурет.

– Понимаешь, тут такое дело… – Лопатин чихнул, утер нос рукавом и уставился на Корнева своими белесыми глазами. – Дело тут такое… тьфу ты, зараза! Короче, такое дело… Одним словом, только ты мне сейчас помочь можешь, Степан Ефимыч!

Корнев взял второй табурет и уселся напротив гостя.

– Давай уже по сути, а то спать пора!

– Хорошо! Давай по сути! Два часа тому назад архаровцы твои Шамана моего повязали.

Брови Корнева сдвинулись еще сильнее.

– И чего же он натворил на этот раз?

– В том-то и дело, что ничего! Просто, как это обычно бывает, попал в струю. А теперь ни мне, ни ему уже не отвертеться. Ваши мне сказали, что на этот раз уж точно Мишку моего упекут… и упекут на долгий срок. Сто тридцать шестая… червонец моему парню светит, так-то! – Лопатин икнул. – А без Мишки… плакали все мои надежды на победу в очередном чемпионате!

– Червонец, говоришь! Он что, убил кого-то?

– Так в том-то и дело, что не убивал, а только все теперь на него думают! Да вот ты послушай…

пятью часами ранее в Летнем саду…

В двух кварталах от стадиона «Локомотив», где несколько часов назад состоялся товарищеский матч двух футбольных команд – смоленского клуба «Труд» и псковского «Спартака», в самом центре Летнего сада находился парк аттракционов. Возле него располагалась огороженная сеткой-рабицей площадка, поросшая кустами и деревьями, утыканная верандами, увитыми плющом.

Парк радовал посетителей своими аллеями, гипсовыми фигурами, здесь когда-то располагался народный театр, вмещавший до полутора тысяч зрителей. В девятисотом году сюда приезжал со своей труппой великий Дуров, здесь же во все времена играли военные оркестры, певцы и фокусники радовали посетителей своими умениями за символическую плату в несколько копеек. В годы оккупации арки и гипсовые фигуры почти полностью были разрушены, однако в послевоенные годы парк начал оживать и постепенно вновь обрел свою прежнюю красоту и привлекательность. Сейчас здесь, в самом центре парка возле аттракционов, поставили танцевальную площадку, где по вечерам обычно собиралась молодежь. Сегодня здесь, посреди разросшихся зарослей сирени и маньчжурского ореха, было особенно многолюдно. Из старого репродуктора звучала музыка, пары кружились, стремясь не задеть друг друга: парни и молодые мужчины в широких брюках и рубашках с распахнутым воротом; девицы и женщины в ситцевых платьях, блузках и юбках из ярких набивных тканей, шифона, крепдешина и креп-жоржета, в шляпках и беретах, с разноцветными лентами и бантами в волосах. На деревьях по всем трем просматриваемым сторонам танцплощадки, как нахохлившиеся воробьи, уселись коротко остриженные мальчишки, которых по причине их малолетства не удосужилась пустить внутрь пожилая билетерша в строгом сиреневом жакете и в роговых очках.

Обычно мужчины здесь были нарасхват, и девушки, которым не хватало кавалеров, объединялись в пары и без всякого стеснения танцевали друг с другом. Однако именно этим вечером нехватки кавалеров на танцплощадке не наблюдалось. Помимо завсегдатаев из числа местных ребят сегодня танцплощадку наполнили два с лишним десятка рослых и подтянутых парней из числа столкнувшихся на поле стадиона «Локомотив» футболистов из спортивного смоленского клуба «Труд» и местного «Спартака». В упорной борьбе на поле псковичане проиграли со счетом четыре – пять, оттого многие спартаковцы, явившиеся сегодня в Летний сад, недобро поглядывали на своих бывших противников, держались вместе и перешептывались. Гости же вели себя менее сдержанно, непрерывно болтали, шутили и беспрерывно кружили местных девчонок в вальсах и фокстротах, украдкой попивали пиво и громко смеялись.

Отдельную группу составляли несколько расхлябанных местных парней, сгрудившихся напротив выхода и стоявших в самой неосвещенной части площадки. Самому старшему из них на вид было не больше двадцати, и он, в отличие от своих приятелей, выглядел более опрятным. Время от времени этот парень подходил к державшимся особняком футболистам псковского «Спартака».

Как уже упоминалось, на вид ему было около двадцати. Высокого роста, крепкий и плечистый; своими габаритами он не уступал большинству «спартаковцев», несмотря на то что большинство из них были на вид гораздо старше его по возрасту. Чернявый, кареглазый и стройный – этот симпатичный и статный паренек в широких крепдешиновых брюках с подтяжками и в серой кепке-букле на первый взгляд вел себя легко и непринужденно. При этом он то и дело обменивался взглядом со стоящей в окружении нескольких девиц зеленоглазой девушкой в фиалковом платье в стиле свинг. О девушке, на которую то и дело бросал смелые взгляды кареглазый, пожалуй, следует сказать особо.

Красные туфельки «Мери Джей» на высоком каблучке, пурпурный бант в волосах – сказать, что она была красивой, значит не сказать ничего. Пышные светлые волосы, спадающие на плечи, зеленые глаза, горящие дерзким чарующим огоньком, пухлые губы и выгнутые коромыслом брови были способны свести с ума любого, даже самого изощренного ценителя женской красоты. Большинство представителей сильного пола, стоящих на площадке, смотрели на эту девушку украдкой, однако наш кареглазый не относился к их числу. Он время от времени кивал зеленоглазой красавице, что-то показывал жестами и улыбался. Однако улыбка тут же исчезла с лица кареглазого парня, как только он увидел среди всей этой стоящей, шумящей и вальсирующей толпы еще одного дерзкого смельчака, который тоже откровенно пожирал взглядом красотку в фиалковом платье а-ля свинг.

Это был высокий шатен с пышными, чуть вьющимися волосами, зачесанными назад; в светлом костюме и начищенных до блеска туфлях-оксфордах. Лет тридцати, широкие скулы, высокий лоб. Голубоглазый уже давно сверлил взглядом светловолосую красавицу в платье а‐ля свинг.

Все, кто побывал на сегодняшнем футбольном матче, не могли не знать этого голубоглазого красавца, считавшегося лучшим бомбардиром смоленского клуба «Труд». Юрий Липницкий, игравший под номером «десять» и забивший в ворота псковской команды целых три мяча, явился в Летний сад одним из последних и сегодня еще ни разу не вошел в круг и так никого и не пригласил на танец. Многие из присутствующих давно уже поняли, почему он это делает. Липницкий определенно выбирал удачный момент, чтобы пригласить на танец зеленоглазую красавицу, с которой он все это время не сводил глаз. Как только кареглазый парень с «розой» на руке увидел, как Липницкий смотрит на девушку, он тоже все понял, тут же подошел к девушке, взял ее за руку и чуть ли не силком отвел в сторону.

Состоялся разговор. Эти двое явно ссорились. Как только девушка высвободила руку, она тут же что-то тихо процедила насевшему на нее парню, после чего отвернулась и вновь присоединилась к своим непрерывно наблюдавшим подругам. Тут-то Липницкий и вступил в игру. Он подошел к девушке, склонил голову и в очередной раз улыбнулся ей:

– Простите, я уже давно за вами наблюдаю, горю желанием к вам подойти, но решился только сейчас. Как я заметил, вы еще ни разу не входили в круг танцующих. Вы не танцуете вообще или просто пока не нашли себе достойного партнера?

Девушка смерила Липницкого оценивающим взглядом.

– Вы предлагаете в качестве партнера себя?

– А почему бы и нет? Не бойтесь, ноги вам я не отдавлю!

Девушка улыбнулась:

– Сегодня я была на игре! Это ведь, кажется, благодаря вам все наши футболисты ходят мрачными и скрипят зубами?

Липницкий расправил плечи:

– О, боже! Такая красавица, да еще и разбирается в футболе?

– Я не разбираюсь в футболе! В нем разбирается один мой хороший знакомый!

– Уж не о том ли юноше идет речь, – с некоторой долей надменности поинтересовался Липницкий, – который только что хватал вас за руки?

Девушка перевела взгляд на стоявших в сторонке местных парней, встретила холодный взгляд своего дружка и снова повернулась к Липницкому.

– Все местные хулиганы называют его Шаманом! Здешние ребята не отличаются кротостью и смирением и просто боготворят нашего Мишаню! Именно поэтому я вам настоятельно не советую его злить!

– Как мне помнится, он тоже играет в «Спартаке», именно он сегодня тоже забил три гола в наши ворота…

– И забил бы больше, если бы один из ваших не сбил его с ног!

Липницкий громко рассмеялся:

– И после этого вы говорите, что не разбираетесь в футболе? А впрочем, довольно! Давайте уже познакомимся, в конце-то концов. Меня зовут Юрий.

Липницкий протянул руку, девушка ответила на рукопожатие.

– Меня зовут Олеся! Олеся Купревич! А моего приятеля зовут Михаил Ярушкин. Но, как я уже говорила, многие зовут его Шаманом, в первую очередь его дружки.

– Они тоже спортсмены?

– Обычная дворовая шпана.

– Получается, что ваш друг общается и с футболистами, и с местными хулиганами?

– Все так и есть. И повторяю вам еще раз: не стоит его недооценивать. Он хорош не только в футболе, но и как рыба в воде чувствует себя в любой потасовке и любит пускать в ход кулаки. Вы ведь, разумеется, видели, что он сегодня учинил на поле…

В глазах Липницкого сверкнули гневные огоньки.

– Я взрослый мужчина. Я воевал, а ваш Шаман, или как его там, еще совсем мальчишка. Впрочем, как и все его дружки.

Глаза Купревич сузились.

– Ну… раз вы такой смелый, тогда идемте танцевать. И не забудьте про свое обещание.

– Какое обещание?

– Не отдавить мне ноги.

Липницкий рассмеялся, протянул девушке руку, и вскоре они уже кружились под ласкающую слух мелодию Севастопольского вальса.

Часть первая
Шаман

Глава первая

Когда Корнев позвонил Звереву и попросил того зайти к нему в кабинет, Павел Васильевич дописывал квартальный отчет. Выслушав просьбу начальника псковской милиции, Зверев сказал лишь:

– Угу…

После чего дописал страницу, убрал бумагу в сейф, запер его на ключ и поднялся на второй этаж. Войдя в приемную, он на ходу послал воздушный поцелуй хорошенькой секретарше Корнева Леночке Спицыной и положил ей на стол конфету «Гулливер».

– Чего этому ворчуну опять от меня понадобилось? – поинтересовался Зверев, на что Леночка лишь пожала плечами, добавив вполголоса:

– Там у него Кравцов и еще какой-то мужик…

– Что за мужик?

Леночка сморщила свой хорошенький носик и все так же шепотом заявила:

– Такие обычно возле пивнушки ошиваются.

Зверев беззвучно рассмеялся и без стука вошел в кабинет начальника милиции.

Корнев сидел в своем кресле мрачный и явно невыспавшийся. По левую руку от полковника сидел старший следователь Виктор Константинович Кравцов, хмурый седеющий мужчина средних лет. Напротив Кравцова, скрючившись, сидел Егор Митрофанович Лопатин, попахивающий перегаром и с красным одутловатым лицом. На этот раз на тренере псковского «Спартака» был надет относительно сносный коричневый костюм, ворот полосатой рубашки был стянут засаленным галстуком темно-бордового цвета, узел которого был сильно перетянут.

– Познакомься, Паша! Это некогда известный спортсмен, а ныне тренер нашего прославленного «Спартака»… – указав на Лопатина, заявил Корнев, но Зверев не дал ему договорить:

– А по совместительству твой сосед!

– Что? – Корнев дернулся. – А ты откуда его знаешь? Ты же у нас вроде не болельщик.

– Я его не знаю, и я действительно не болельщик, однако знаю, что вы с ним соседи.

– Но откуда? Я вроде тебя с ним не знакомил!

Зверев фыркнул и уселся за стол напротив Лопатина.

– Видел его как-то в тапочках и майке, он лежал на лавочке возле твоего подъезда. Данный товарищ мирно спал, обнимая бутылку «Агдама» и храпя так, что его храп я услышал сразу же, как только вошел во двор! Отсюда я сделал вывод, что если данный гражданин имеет привычку отдыхать на лавке возле твоего подъезда, обутым в тапки, значит, явно он живет где-то поблизости, а значит, является твоим соседом. Ладно, говори, чего звал, да я обедать пойду.

Корнев хмыкнул, строго посмотрел на Лопатина, сутулый тренер виновато потупился и опустил голову. Степан Ефимович покачал головой и нервно продолжил:

– Ну что ж, в сообразительности тебе, Пал Василич, не откажешь, а теперь перейдем к делу. Тебе, очевидно, уже известно, что вчера в Летнем саду возле танцплощадки случилась массовая драка?

– Известно. Там еще футболиста подрезали, вроде как насмерть. У кравцовского кабинета целая толпа собралась. – Зверев подошел к стоящему у стены дивану и бесцеремонно на нем развалился.

Корнев кивнул Кравцову и продолжал:

– Ты прав, Виктор Константинович уже занимается этим делом, поэтому я и попросил его рассказать нам, что там да как.

Кравцов тяжело вздохнул и довольно резко начал:

– Сразу скажу, что мне с этим делом уже все в принципе ясно, и я не понимаю, зачем отрывать Павла Васильевича от дел, но раз вы так решили, товарищ полковник…

– Витя, давай без лишней болтовни, говорю же, я жрать хочу. Время обеда, а я сегодня еще не завтракал, – отрезал Зверев.

– Без лишних так без лишних, – проворчал Кравцов. – Одним словом, вчера к нам в дежурную часть позвонила женщина и сообщила о массовой драке с поножовщиной. Когда группа приехала на место происшествия, нас уже встречали местный участковый и несколько постовых сотрудников местного райотдела, они-то нам и сообщили, что в кустах, на месте, где произошло побоище, обнаружен труп. Убитый – футболист из Смоленска Аркадий Зацепин. Причина смерти – ножевое ранение в области спины! Уголовное дело уже заведено, и сегодня утром я уже опросил большую часть свидетелей. Главный подозреваемый Михаил Ярушкин, игрок местного «Спартака», спустя пару часов после драки был задержан в своей квартире и доставлен в КПЗ. Очевидцы показали, что это он затеял драку возле танцплощадки. Обнаруженный на месте преступления нож со следами крови потерпевшего доставлен в лабораторию. Думаю, в ближайшее время наши криминалисты нам о нем что-нибудь сообщат.

Кравцов посмотрел на Лопатина, тот тут же оживился:

– Простите, товарищи, но произошла чудовищная ошибка. Мишка же… он ни в чем не виноват. Это только на первый взгляд он хулиган и драчун, а на самом деле он очень хороший парень…

– Хорошие парни тоже иногда убивают людей. Если для этого у них появляется повод, – заявил Кравцов и поправил очки, однако Лопатин продолжал стоять на своем.

– А еще мой Мишка очень талантливый! Он у нас в команде самый молодой, но играет как заведенный. Он лучший нападающий нашего клуба. Да что там клуба? Мишка – лучший нападающий города, а то и области! Я уверен, что спустя год-другой он выведет наш «Спартак» в следующую группу…

– Боюсь, что следующий год-другой, а также третий и четвертый, и еще несколько последующих… ваш мальчик проведет за решеткой! – заявил Кравцов. – Лично мне по этому делу все предельно ясно…

– А началось-то все с чего? – уточнил Зверев.

– Накануне днем на стадионе «Локомотив» состоялся товарищеский матч между псковским «Спартаком» и смоленским клубом «Труд». Спартаковцы уступили с разницей в один гол. Ярушкин забил три мяча в ворота соперника и, как считают многие, мог бы забить и больше! Однако вышло так, что, когда Ярушкин в очередной раз пошел в атаку, его ударили по ногам. И сделал это не кто иной, как Аркадий Зацепин.

– Это тот, которого нашли мертвым?

– Да. Так вот, Ярушкин, упав возле самой штрафной, тут же вскочил и набросился на Зацепина с кулаками. Ярушкин был удален с поля, а в сторону ворот смолян был назначен пенальти. Штрафной удар выполнял второй нападающий «Спартака» Трофимов, однако он не смог отличиться и угодил в штангу! В результате псковская команда проиграла со счетом четыре – пять! Большинство болельщиков и игроков считают, что, если бы Ярушкин остался на поле, итог игры был бы другим. Ярушкин, по словам очевидцев, сильно рассердился и на Трофимова, не сумевшего реализовать штрафной, и на судью, который удалил его с поля за некорректное поведение, и наверняка затаил нешуточную обиду на Зацепина, ударившего его по ногам, так что мотив для убийства у него был. Вечером после игры вся смоленская команда отправилась на танцы в Летний сад. Туда же явились и игроки нашего «Спартака». В результате чего Ярушкин затеял драку с одним из смоленских футболистов. К их поединку подключились сначала дружки Ярушкина, а потом и все футболисты обеих команд. Когда драка переросла в настоящее побоище, в ходе общей неразберихи под шумок Ярушкин выждал удобный момент и ударил Зацепина ножом.

Лопатин тут же замахал руками.

– Да что вы такое несете, молодой человек? Какой еще такой мотив? Какое там – «под шумок»? Все же было совсем не так…

– И нож, конечно же, тоже не его? – не без ехидства спросил Кравцов.

– Нож – его! Я этого и не отрицаю. Более того, нож этот в свое время я подарил Шаману.

– Ну вот! – оживился Кравцов. – Значит, у нас уже не три, а четыре свидетеля…

– Каких еще три свидетеля?

Кравцов повернулся к Корневу.

– Опросив нескольких игроков «Спартака», участвующих в драке, удалось выяснить, что обнаруженный на месте убийства нож принадлежит Михаилу Ярушкину! Три человека опознали нож как принадлежавший Ярушкину. Получается, что наш гость уже четвертый.

Лопатин вскочил.

– Я против Мишки давать показания не буду!

– Дело ваше. Трех свидетелей нам вполне хватит.

Лопатин не унимался:

– То, что нож действительно Мишкин – это факт. Но он еще ничего не доказывает.

Кравцов покачал головой, потом встал, подошел к столу Корнева, схватил с его стола телефонную трубку и набрал номер:

– Леонид Валерьевич?.. Ты?.. Есть что по вчерашней поножовщине?.. Так… – выслушав собеседника, Кравцов явно оживился, повесил трубку и вернулся на свое место. – Я только что позвонил в лабораторию и разговаривал с нашим экспертом. Он подтверждает, что обнаруженные на найденном ноже капли крови той же группы, что и у убитого Зацепина, а отпечатки на ноже совпадают с отпечатками пальцев Ярушкина.

– Да как же так? – Лопатин плюхнулся на стул.

Кравцов весь сиял:

– Что тут еще рассуждать? Я прекрасно понимаю, что вы не хотите терять перспективного игрока, тем не менее все еще его выгораживаете.

Брови Лопатина сдвинулись еще сильнее, щеки покраснели еще сильнее:

– Мишка никого не убивал!

– Да почему вы так в этом уверены?

– Мишка Шаман не просто мой лучший игрок, он мне как сын! Я разговаривал с ним, перед тем как его арестовали!

– И что с того?

– А то, что он заменил мне погибших сыновей, я же заменил ему отца и мать, тоже погибших в блокадном Ленинграде. У нас с Мишкой Шаманом не было друг от друга секретов. И если бы он действительно убил этого Зацепина, он бы мне об этом сказал. Вам – нет, мне – да! Вам бы он мог соврать, мне же никогда! – Лопатин выпрямился и грохнул по столу кулаком. – Мишка никого не убивал – и точка!

Лопатин тяжело встал, скривил лицо и, ухватившись за грудь, пошатнулся.

– Егор Митрофанович, ты чего? Может, врача? – Корнев тут же вскочил и шагнул было к Лопатину, но тот остановил полковника рукой.

– Сиди уже! Не нужно мне врача.

Лопатин отодвинул стол, расправил плечи, сквозь прищуренные глаза еще раз посмотрел на Кравцова, потом повернулся к Корневу и хрипло произнес:

– Эх! Ну спасибо тебе, Степан Ефимыч… за все спасибо, соседушка! А я ведь на тебя надеялся… – В этот момент Лопатин как-то странно преобразился, расправил плечи, вскинул голову и выпятил вперед нижнюю челюсть, и Звереву показалось, что беспробудный пьяница и доходяга исчез и перед ними снова стоял великий спортсмен, чемпион Кубка Петрограда и преданный своему делу заслуженный тренер.

Когда Лопатин, громко хлопнув дверью, вышел из кабинета, Корнев прокашлялся, потом покачал головой и хотел что-то сказать, но Зверев его опередил:

– Я все, конечно, понимаю, Степа, твой сосед хоть и пьяница, но человек уважаемый и заслуженный. Но и заслуженному человеку нельзя убийц выгораживать! С этим делом вроде как все ясно. Нож, кровь, отпечатки пальцев, показания свидетелей…

– Да знаю я это! Знаю и все понимаю, но вот оказия какая, – Корнев снова закашлялся, но тут же продолжил: – Знаю я нашего Митрофановича уже много лет, он хоть с виду мужик и неказистый, но человек честный и правильный. Если он говорит, что верит парню, значит, так оно и есть. Одним словом, точку в этом деле мы поставить всегда успеем. Поэтому ты, Паша, ступай с Виктором Константиновичем, подключись к этому делу и разберись, что там и как! Если Ярушкин Зацепина убил, значит, пойдет под суд, а если нет…

Корнев снова закашлялся.

– Если простыл, так иди в медчасть…

– Да погоди ты…

Зверев фыркнул и встал с дивана.

– Ладно, не нуди. Пошли, что ли, Витек, послушаем, что там твои футболеры скажут, раз уж нашему руководителю его сосед так дорог.

Зверев поманил за собой Кравцова, и они вышли из кабинета.