Валерий Шарапов
Кровавая кулиса
Иван прошел к окну, отдернул занавеску и указал пальцем на электропроигрыватель для грампластинок. Довольно свежая модель, выпущенная не ранее 1965 года, с прозрачной пластиковой крышкой и механическим переключателем скоростей, в квартире Гурьевых, набитой старьем, смотрелась как инородное тело. Слой пыли на крышке указывал на то, что проигрывателем давно не пользовались.
– Жалобы от соседей не поступали, – успокоил Ивана Урядов. – Но кое-что в вашем доме произошло, поэтому спрошу еще раз: в котором часу вы легли спать?
– Что бы ни произошло, мы к этому не имеем никакого отношения, – воодушевленный первой победой, разошелся Иван. – Мы были дома весь вчерашний день и весь сегодняшний. Даже за хлебом не выходили. И что бы вам кто ни наплел, пусть докажет, а потом обвинениями разбрасывается!
– Вас ни в чем не обвиняют, – теряя терпение, произнес Урядов. – Но на вопросы ответить придется.
– Не будем мы на вопросы отвечать! – внезапно заявил Иван. – Без адвоката ни слова не скажем! Нам ведь положен адвокат? Вот и предоставьте!
– Что, товарищ старший лейтенант, может, уважим просьбу трудящихся? – Урядов развернулся лицом к Дееву. – Надоела эта тягомотина. Вызывай бригаду, повесим убийство на этих клоунов, предоставим им адвоката. Пусть попарятся в СИЗО, раз возникло такое желание.
– Это мы запросто, – весело подхватил Деев. – Допрос вести – дело следователя, а мы свою работу выполнили.
– Стойте, стойте! Какое еще убийство? – вскричал Иван. – Мы ни о каком убийстве не знаем.
– Да как же? Раз адвоката требуете, значит, виновны, – спокойно произнес Урядов. – Мы законы чтим. Положен обвиняемому адвокат, предоставим.
– Не слушайте вы его, – вмешался в разговор вконец растерявшийся Алексей. – Он просто поспорить любит. Задавайте свои вопросы, мы на них ответим без всяких адвокатов.
– Поздно, братец, – менторским тоном заметил Деев. – Вы уже практически признались в совершенном деянии, а нам висяки не нужны. Нам чистосердечка ближе к сердцу.
В этот момент из спальни вышел глава семейства. Невысокий кряжистый мужичонка лет под семьдесят. Он подслеповато щурил глаза, пытаясь сообразить, почему в квартире так много народа.
– Ванька, ты, что ль, натворил чего? – обращаясь к старшему сыну, произнес он. – Мало тебя мать в детстве драла, все лаской ума пыталась прибавить. А откуда ему взяться?
– Ты, батя, не шуми, – Иван предостерегающе поднял руку, останавливая отца. – Тут люди из уголовного розыска. Говорят, убили кого-то.
– Убили? Вы с Лешкой убили? Ах вы ироды! – Отец с неожиданной прытью подлетел к старшему сыну и отвесил тому затрещину. – Когда только успели! Я вас, иродов, для пригляду сутками в доме держу, а вы все равно ухитрились?
– Ты что мелешь, батя? – взвились оба сына и принялись оправдываться наперебой. – Мы шагу из дома не делали! Хочешь нас под статью подвести?
– Всем молчать! – растягивая гласные, выкрикнул Урядов. – Молчать, пока я всех троих в СИЗО не определил!
Все семейство Гурьевых замолкло. Урядов удовлетворенно кивнул и продолжил:
– Все сели на диван. Без команды рот не открывать. Это понятно? – Гурьевы кивнули. – Отлично. Теперь я буду задавать вопросы, а вы на них отвечать. По существу и не приукрашивая. Ясно?
– Задавайте свои вопросы, – за всех ответил отец Гурьев, устраиваясь на диване.
– В каких отношениях вы состоите с гражданкой Полянской?
Вопрос прозвучал настолько неожиданно, что Гурьевы не сразу сообразили, о ком идет речь.
– С кем, с кем?
– В отношениях? Что это значит?
– Полянской?
– Жилица вашего дома из квартиры двадцать один, расположенной на втором этаже, – пояснил Урядов. – Известная актриса театра.
– А! Актриса! – протянули все трое.
– Так бы сразу и говорили. Актрисочка Маруся, – начал отец. – Хорошая девочка, я ее сызмальства знаю. И не чета всем этим актеришкам, которые, как только славы хлебнут, так про родные пенаты забывают. Нет, Маруся не такая, она своей малой родине верна.
– Она теперь Марианна, бать, – поправил отца Иван. – И не такая уж она хорошая девочка, как ты помнишь. Веньку-то из дома нагнала, а ему идти и некуда было. Он у нас тогда почти месяц кантовался, пока жилье себе нашел. Или забыл?
– Венька сам виноват, паразит проклятый! Такую женщину обидеть! – заявил отец. – Если бы не ваша мать, ни в жисть не пустил бы его на порог.
– Вас не об этом спрашивали, – остановил родственников Алексей. – Нас спросили, в каких мы с ней отношениях были, – и, обращаясь к Урядову, добавил: – Мы с Марианной Полянской в отношениях не состоим. Просто соседи и все.
– Постой! Это что же получается? – дошло наконец до отца семейства. – Это получается, Марусю убили?
В глазах всех троих отразился неподдельный ужас. Алексей подскочил на месте и выдохнул:
– Марианну убили? Убили?!
– Да, в вашем доме произошло убийство. Убита актриса Марианна Полянская. В связи с этим новый вопрос: как по-вашему, кто мог желать ее смерти?
– Венька, кто еще? – не задумываясь, ответил Иван. – Он на нее так зол был, когда она его выставила! Даже однажды грозился, что отомстит за обиду.
– Чего мелешь? Он тогда пьян в лоскуты был, – вступился за бывшего мужа Полянской Алексей. – Не мог он ее убить, он ее любил! Наверняка это из-за драгоценностей.
– Драгоценностей? – вклинился в разговор Урядов. – Каких драгоценностей?
– У Полянской семейные драгоценности были. Серьги, колье, кольца всякие. Мать говорила, что они кучу денег стоят. У Марианны в квартире фотка есть, она на каком-то приеме, при параде и вся бриллиантами увешана. Сам не видел, но мать рассказывала. И еще Венька по пьяни рассказал.
– Значит, Вениамин, бывший муж Полянской, выпивает? – уточнил Деев.
– Не то чтобы сильно, но надраться может, – пояснил Алексей.
– И про драгоценности жены знал, – обращаясь к Дееву, произнес Урядов.
– Про драгоценности много кому известно, – снова вступился за Вениамина Алексей. – Марианна этого не скрывала.
– Кому именно, назовите имена, – потребовал Урядов.
– Имен не назову, но половине дома точно известно, – ответил Алексей и задумался.
В комнате ненадолго установилась тишина, все переваривали известие. Затем отец Гурьев спросил:
– Что же теперь с Марианной будет? Кому ее хоронить?
– У Полянской нет родственников? – уточнил Урядов.
– Муж бывший и все, – растерянно произнес Гурьев-старший. – Вот ведь как бывает: живешь-живешь, никому плохого не делаешь, а в конце пути тебя в землю опустить некому.
– Нет, бать, у нее племянница есть, – вдруг вспомнил Алексей. – Лиза, кажется. Она к Марианне уже несколько месяцев ездит. Сам видел, когда они во дворе гуляли. Марианна мне ее представила. Гордая такая была, говорит: вот, Леша, это моя племянница, заботится обо мне.
– Какая еще племянница? – вспылил отец. – Сроду у Маруси никаких племянниц не было. Откуда им взяться, если она одна у родителей?
– Это дочка двоюродного брата по отцовой линии, так сказала Марианна, – настаивал на своем Алексей. – Очень приятная девушка. И сразу было видно, что Марианну боготворит.
– Квадратные метры ее она боготворит, – вступил в разговор Иван. – Хочет квартиру у Машки оттяпать, вот и вся любовь.
– Вечно ты в людях только плохое видишь, – обозлился Алексей. – Ты сам с батей живешь только ради того, чтобы потом хату его себе заграбастать. А у самого дом в Коломне, да только тебе он не нужен, тебе Москву подавай!
– Какой там дом? Развалюха, крыша течет, топится дровами почти по-черному. Хочешь – иди там живи, я не против! – взвился Иван. – Сам-то чего к отцу примазываешься?
– А ну стоп! – Урядов снова повысил голос, останавливая скандальную семейку. – Молчать всем! Забыли? Вопрос – ответ, и все!
Присмирив братьев, Урядов продолжил задавать вопросы. В квартире Гурьевых они пробыли еще с полчаса, пытаясь выудить всю возможную информацию, после чего продолжили опрос оставшихся соседей.
В квартиру к Полянской вернулись ближе к семи вечера. Эксперт-криминалист Самохин как раз заканчивал работу.
– Судмедэксперт уехал час назад, – сообщил он. – По трупу ничего не сказал, пообещал составить отчет сегодня к восьми вечера. Вышлет с курьером.
– Ты что-то полезное обнаружил? – спросил Урядов.
– Почти ничего, – вздохнул Самохин. – Отпечатков пальцев полно, но по большей части хозяйские. Есть еще свежие на столе и на стопке писем возле шкатулки.
– Что значит «свежие»? – переспросил Урядов.
– Человек, который их оставил, был в квартире в течение последних суток, – пояснил Самохин. – Отпечатки оставлены на местах, которыми пользуются хозяева, если проживают в квартире постоянно. Будь отпечатки более поздними, они бы затерлись, а здесь шикарные свежие следы. Более подробно изложу в отчете, а сейчас квартира в вашем распоряжении. Дерзайте, может, что-то и найдете.
Самохин сложил инструмент в чемодан и ушел, а Деев и Урядов приступили к осмотру квартиры.
Глава 3
Утро следующего дня началось для капитана Урядова в шесть пятнадцать. Если учесть, что накануне он ушел из отдела без четверти двенадцать, какое-то время потратил на дорогу и ужин, и еще примерно с час разбирал записи поквартирного опроса, на сон осталось три с половиной часа. Оперативным работникам было не привыкать к бессонным ночам, когда прикорнуть на кушетке в кабинете пару-тройку часов считается большой удачей. Но в эту ночь сон капитана оказался особо беспокойным, и встал он не по будильнику, а от раннего звонка телефонного аппарата, поэтому состояние оперативника оставляло желать лучшего.
Звонок поступил из дежурной части. Лейтенант Морозов сменился, и на его место заступил не слишком сообразительный Сеня Коблов. Подняв Урядова с постели, он лишь сказал, что тому велено явиться к семи утра в отдел, но ни кто вызывает, ни за какой нуждой в такую рань, Коблов объяснить не смог. Твердил одно: велено явиться. Прошедший день был тяжелым, а предстоящий грозил быть еще тяжелее, поэтому Урядов не стал тратить время на попытки выудить информацию из туповатого Коблова. Он положил трубку и поплелся в душ.
Стоя под струей горячей воды, Владислав перебирал в памяти направления расследования преступления на улице Серпуховской, резонно полагая, что в отдел его вызывают для отчета. С вечера ни непосредственный начальник отдела по расследованию убийств майор Котенко, ни полковник Платонов на доклад оперативников не вызывали. Котенко по каким-то делам проторчал в Управлении до поздней ночи, такую информацию капитан получил от дежурного, а полковник Платонов ушел из отдела еще до того, как оперативники вернулись с Серпуховской, так что докладывать о происшествии было некому.
Пользуясь тем, что начальство не стоит над душой и не раздает команды, как и что лучше сделать, Урядов и Деев просидели допоздна, разбирая записи и пытаясь выстроить картину преступления. По их выкладкам получалось следующее: актриса Марианна Полянская, пятидесяти лет, была убита в своей квартире в промежутке от тринадцати до пятнадцати часов дня. Она была задушена поясом от домашнего халата, в который была одета в момент смерти. Кроме того, на теле жертвы были обнаружены множественные следы пыток: кровоподтеки на руках и ногах, порезы на лице, разбитые ногтевые пластины на пальцах рук и ног – все это говорило о том, что преступник пытался получить от жертвы определенную информацию.
Эксперт-криминалист определил, что замки на входной двери не взломаны, следов борьбы в квартире не обнаружено, впрочем, как и отпечатков пальцев преступника или преступников. Действовал ли преступник один или на месте преступления орудовала группа, эксперту выяснить также не удалось.
Опрос соседей установил, что на момент убийства актриса проживала на улице Серпуховской одна. Десять лет назад она развелась с законным супругом Вениамином Гуляевым, вольным художником. Гуляев, оправдывая свою фамилию, завел интрижку на стороне и был уличен в измене, после чего разгневанная актриса вышвырнула его из дома, устроив большой скандал, благодаря чему о выходке Гуляева знал весь дом.
Гражданина Гуляева приютила у себя семья Гурьевых. Там он прожил больше месяца, после чего съехал, но нового адреса проживания он Гурьевым не оставил и в дальнейшем с ними не общался. Лишнее доказательство того, что люди редко платят благодарностью за бескорыстную помощь.
Также было установлено, что актриса имела драгоценности, но в квартире их не обнаружили. Доказательством наличия драгоценностей служила фотография актрисы, где она запечатлена в колье, серьгах с подвесками и двумя перстнями на руках. В квартире был обнаружен металлический сейф, закрывающийся обычным ключом. Ключ торчал в замочной скважине, но внутри сейфа находились только бумаги: документы на квартиру, свидетельства о смерти родителей актрисы и другие документы.
Соседи рассказали, что примерно год с небольшим назад к актрисе приезжала девушка по имени Лиза, и актриса называла ее племянницей. Фамилию девушки удалось выяснить на месте: в сейфе, среди прочих документов, был обнаружен договор дарения квартиры актрисой. Составлен договор за три месяца до убийства. Местом постоянной регистрации племянницы, указанной в договоре дарения как Елизавета Преснова, оказалась деревня Осенцы Пермского края. Временное место проживания в Москве указано не было, поэтому оперативникам пришлось связаться с пермскими коллегами. Ребята из Перми сработали быстро, но пользы от их оперативности Урядов с Деевым не получили. В деревне Осенцы у Елизаветы Пресновой родственников не осталось, а друзья и знакомые считали, что в Москве Лиза живет у своей тетки. Круг замкнулся, поиски Лизы пришлось приостановить и надеяться на то, что девушка объявится в квартире тетки в ближайшие дни.
Оперативники изъяли с места преступления фото погибшей, где она запечатлена в драгоценностях, и показали снимок ювелиру. Однозначного ответа о стоимости драгоценностей тот не дал, но сказал, что если камни в колье и серьгах настоящие бриллианты, то цена на украшения, особенно при продаже с аукциона, будет исчисляться не одним десятком тысяч рублей. Охота за бриллиантами казалась самым перспективным мотивом убийства. Дарственная на квартиру, подписанная всего три месяца назад, также давала повод к размышлениям. Эти два направления Урядов и Деев решили разрабатывать в первую очередь, и теперь капитану предстояло получить одобрение у майора Котенко.
В москворецкий отдел милиции Урядов пришел без трех минут семь. Дежурный Коблов, завидев капитана, выдохнул с облегчением, выскочил из-за застекленной перегородки и махнул рукой, подзывая Урядова к себе. Владислав нехотя подошел к дежурному, тот приблизился вплотную и почти на ухо прошептал:
– Там творится что-то невообразимое! Майор Котенко к шести приехал, полковник Платонов в четверть седьмого, потом их замы подтянулись, а десять минут назад шесть человек в штатском пожаловали. Их сам Платонов на крыльце встречал, провел в свой кабинет, и теперь они все ждут вас, товарищ капитан.
– Если они все меня ждут, почему ты меня задерживаешь? – сердито произнес Урядов.
– Так предупредить хотел, – растерялся Коблов. – Такая уйма народу, вдруг что-то серьезное, а вы не в курсе? Всегда же лучше быть готовым к тому, что тебя ждет, или хотя бы знать, что можно на неприятности нарваться.
– Ладно, Сеня, спасибо за заботу, – смягчился Урядов. – Пойду, нехорошо уйму народа заставлять себя ждать.
Иронии в словах капитана Коблов не заметил, поэтому довольно улыбнулся и отчеканил:
– Рад помочь, товарищ капитан!
Урядов похлопал Коблова по плечу и направился к лестнице. Предупреждение Коблова оказалось нелишним, так как Урядов не ожидал, что кроме Котенко его будет ждать еще кто-то, а тут не просто «кто-то», а целая делегация. «Интересно, кто эти люди в штатском и почему притащились в отдел в такую рань? – размышлял Урядов по пути к кабинету полковника Платонова. – И чем нам с Деевым грозит такой интерес к расследованию убийства Полянской? Явно ничем хорошим. Эх, жаль, что не удалось пообщаться с Горынычем, придется держать отчет на свой страх и риск».
Мысли капитана Урядова прервал негромкий окрик. Урядов оглянулся, в боковом коридоре второго этажа стоял майор Котенко. Он жестом подозвал Урядова к себе.
– Здравия желаю, товарищ майор, – бодро отчеканил Урядов.
– Оставь это, капитан, времени нет, – отмахнулся Котенко. – Знаешь, зачем тебя вызвали?
– Догадываюсь.
– Мало догадываться, надо знать. – Котенко покосился на дверь кабинета начальника РОВД. – У Платонова в кабинете люди из Министерства культуры. И представители прессы.
– И пресса уже здесь? Разве мы готовы сделать заявление? – удивился Урядов.
– В том-то и дело, что не готовы, – ответил Котенко, – поэтому постарайся отделаться общими фразами, детали осмотра места преступления и свои выкладки по поводу возможных направлений расследования держи при себе.
– Это как? Получается, мне практически ничего нельзя говорить. – Урядов озадаченно почесал затылок. – Странная установка.
– Какая есть, – отрезал Котенко. – Меня тоже врасплох застали, а полковник Платонов, по всей видимости, не видит причин, по которым на данном этапе сведения о ходе расследования лучше не разглашать.
Спохватившись, что выдал нелестный отзыв о начальнике перед подчиненным, Котенко нахмурился и закончил:
– Иди в кабинет, я скоро буду. И помни, Урядов, меньше слов!
Урядов зашагал к кабинету, теперь ему еще больше хотелось оказаться в любом другом месте, лишь бы подальше отсюда. Но выбора у него не было, набрав в легкие побольше воздуха, Урядов дернул дверь на себя и вошел в кабинет. От количества лиц зарябило в глазах. Урядов нашел взглядом полковника Платонова и обратился к нему:
– Товарищ полковник, оперуполномоченный капитан Урядов по вашему приказанию прибыл.
– Вольно, капитан. – Платонов поднялся. – Мы вызвали вас для того, чтобы вы ввели нас в курс дела по поводу преступления, совершенного на улице Серпуховской. Марианна Полянская – заслуженная артистка РСФСР, и наш долг сделать все возможное для поимки преступника, покусившегося на ее жизнь.
Речь прозвучала пафосно, но явно понравилась собравшимся. Представители Министерства культуры, соглашаясь с полковником, закивали, а представители прессы начали строчить в рабочих блокнотах, записывая пламенную речь начальника РОВД.
– Прошу, капитан, можете начинать, – довольный произведенным эффектом, скомандовал полковник.
– Вчера в пятнадцать сорок три в дежурную часть поступил звонок, – помня о наставлениях Котенко говорить о преступлении общими фразами, начал Урядов издалека. – Звонивший сообщил, что на улице Серпуховской в доме номер семнадцать произошло убийство. После сообщения звонивший бросил трубку, поэтому дежурному по РОВД лейтенанту Морозову не удалось выяснить никаких подробностей. Дежурный сразу же доложил о звонке, после чего я и старший лейтенант Деев направились по указанному адресу.
Продолжить Урядов не успел, так как от журналистов тут же посыпались вопросы:
– Кто звонил: мужчина или женщина?
– Вам удалось выяснить, откуда поступил звонок?
– Звонивший так и сказал: произошло убийство или формулировка была иная?
Урядов перевел взгляд на полковника, ожидая от него содействия, но тот лишь мило улыбался.
– Пол звонившего определить не удалось. – Урядов посчитал, что вопросы безопасны, и начал отвечать на них по порядку. – Разговор был слишком короткий, чтобы делать какие-то выводы. Звонили из телефона-автомата, и да, текст сообщения звучал именно так: произошло убийство.
– Что вы обнаружили на месте происшествия? – прозвучал новый вопрос от журналистов.
– Прибыв на место, мы обнаружили, что в квартире номер двадцать один в гостиной находится жертва преступления.
– Что именно вы увидели?
– В квартире кроме жертвы был еще кто-то?
– Какие шаги вы предприняли в первую очередь?
Вопросы сыпались один за другим, журналисты в буквальном смысле не давали капитану раскрыть рот. Полковника Платонова создавшийся хаос не слишком беспокоил, пришлось вмешаться представителю Министерства культуры. Седоватый солидного вида мужчина в темно-синем костюме и белоснежной сорочке встал, вышел из-за стола и обратился к собравшимся:
– Товарищи! Мы собрались здесь по весьма скорбному событию, – начал он. – Погибла женщина, замечательная, талантливая актриса. Мы все хотим знать, кто совершил это зверство, так давайте наберемся терпения и дадим профессионалам делать свою работу.
– Общественность имеет право знать подробности, – заявил один из представителей прессы.
– Она и узнает, ведь именно за этим вас пригласили на закрытое совещание, – заметил представитель Министерства культуры. – Но если вы будете забрасывать товарища капитана вопросами, мы не сможем увидеть всей картины так ясно, как если бы товарищ капитан изложил нам ее без отвлечения на ваши вопросы. Прошу вас, дайте ему сказать!
Журналисты притихли, а полковник Платонов наконец решил, что пришло время вмешаться.
– Товарищ капитан, ведите доклад без отвлечения на вопросы, – строго приказал он.
Урядов дождался, пока в кабинете наступит тишина, после чего продолжил доклад. Он говорил минут десять, опуская кровавые подробности и в большей степени освещая стандартную процедуру проведения осмотра места преступления. Он как мог обходил опасные моменты, чтобы журналисты не начали снова задавать неудобные вопросы, но понимал, что этот момент неизбежно наступит и тогда общими фразами ему не отделаться.
– Прошу прощения, что перебиваю, – будто прочитав мысли капитана, один из журналистов подал голос, – но нам хотелось бы больше конкретики. По мнению следствия, преступление совершил один человек или несколько? Каков мотив убийства и есть ли у вас подозреваемые? Если подозреваемые имеются, когда вы планируете предъявить обвинение? Думаю, все присутствующие меня поддержат, если я скажу, что эти вопросы гораздо важнее того, в котором часу приехал судмедэксперт и в каком состоянии находились предметы обихода на момент осмотра квартиры.
Журналист смотрел на Урядова в упор и ждал ответа. В комнате наступила такая тишина, что было слышно, как жужжит муха, бившаяся в оконное стекло. Урядов понял, что больше оттягивать время не получится и придется дать ответы на конкретные вопросы. Он уже открыл рот, чтобы сообщить собравшимся о том, кого подозревает следствие, и тут на столе полковника зазвонил телефон внутренней связи. От неожиданности все вздрогнули. Полковник поднял трубку.
– Слушаю, – произнес он строгим тоном.
С минуту он молча слушал, затем сердито бросил в трубку:
– У нас совещание, пусть подождет. – Видимо, ответ на его заявление пришелся полковнику не по душе, так как он нахмурил брови. – А вы объясните, что у нас тоже срочное дело. Что? Так что же вы сразу не сказали! Пусть ждет, он сейчас спустится.
Положив трубку, он обвел собравшихся взглядом и заявил:
– Совещание придется отложить. В деле актрисы Полянской появился новый свидетель. Вы все понимаете, что медлить в данной ситуации нельзя. Я вынужден отпустить товарища Урядова, а с вами мы сможем продолжить беседу завтра.
Собравшиеся загомонили, обсуждая заявление полковника, но Урядов их уже не слышал. Он тихо вышел из кабинета и помчался вниз. Спасительный звонок не только избавил его от щекотливой ситуации, но и обещал дать продвижение в деле расследования убийства Полянской. В свой кабинет он почти влетел.
– Где он? – увидев Деева за рабочим столом, быстро спросил Урядов.
– Кто он? – Деев удивленно смотрел на напарника.
– Свидетель.
– Свидетель чего? – все еще не понимая, о чем идет речь, спросил Деев. – Ты откуда такой запыхавшийся?
– Совещание у полковника, – бросил Урядов. – Полковнику позвонили, сказав, что пришел свидетель по делу Полянской. Ты что, не в курсе?
– Нет. Я здесь минут сорок, но никаких свидетелей ко мне не посылали, – ответил Деев.
– Чертов Сеня Коблов! – выдал Урядов и выскочил из кабинета.
Деев проводил его недоумевающим взглядом, но следом не побежал. Минут через пять Урядов снова появился в кабинете, на этот раз не один, а с седенькой старушкой лет восьмидесяти. Она осторожно вошла в кабинет, огляделась и, выбрав стул, плюхнулась на него, издав вздох облегчения.
– Ох и бестолковый у вас персонал на входе, – выдала она, обмахиваясь платком в цветочек, который выудила из старомодного ридикюля, расшитого серебристой тесьмой. – Полчаса пришлось вдалбливать этому недоумку, что у меня срочное дело, которое не терпит отлагательства. И как, скажите на милость, вы умудряетесь расследовать преступления с таким персоналом?
Произнеся слово «преступления», старушка вдруг сморщила лицо, силясь сдержать непрошеные слезы. Попытка не увенчалась успехом, слезы потекли по морщинистым щекам, и старушка начала раскачиваться на стуле и подвывать, причитая в такт движениям.
– И как же такое могло случиться? Я ведь ее предупреждала! А она что? Все мимо ушей. И какое животное могло пойти на такое? Ох, божечка мой, куда мир катится!
Старушка словно забыла, что в комнате не одна, она самозабвенно причитала, размазывая платком слезы по лицу, и, казалось, упивалась своим горем. Урядов выждал пару минут, затем взял со стола графин, снял пробку в виде литого шара, наполнил граненый стакан водой и протянул его старушке.
– Попейте, это помогает, – произнес капитан.
Старушка благодарно посмотрела на капитана, взяла из его рук стакан и сделала пару глотков.
– Спасибо, ребятушки, – возвращая стакан, поблагодарила старушка. – Я ведь не собиралась мокроту разводить, а вот поди ж ты.
– Вы пришли по поводу Марианны Полянской, верно? – задал первый вопрос Урядов.
– Верно, сынок, верно. Как услышала горькую весть, так и пришла, – старушка снова заплакала, но теперь без причитаний. – Я ведь ее с малых лет знаю, Марианночку-то. В голове не укладывается: как так вышло, что мне, старухе, девятый десяток, а я живехонька, а она, сердобольная, едва полтинник разменяла и нет ее!.. А может, враки это все? Наплели глупые люди и с Марианночкой все в порядке?
Старушка подняла глаза на Урядова, но надежды в них на то, что она ошибается, капитан не прочел. Он собирался ответить старушке, но она его опередила.
– Знаю, пустое болтаю, была у ее дверей, там печати на бумажках, вся дверь оклеена. А с чего бы дверь опечатывать, если ничего дурного с девочкой не случилось? Нет, убили мою кровиночку, ироды окаянные убили. А уж как я ее стращала, как уговаривала, чтобы двери всем подряд не открывала! И в тот день предупреждала, но разве она кого слушала?
– Вы были у Полянской в день убийства? – спросил Урядов.
– Была, ребятушки, была. Я ведь почтальоном работаю, уж почитай шестьдесят лет участок обслуживаю, всех жильцов наперечет знаю, а с Марианночкой у нас особые отношения были, потому как с матерью ее в дружбе была.
– В котором часу вы были у Полянской? – Урядов поспешил вернуть почтальоншу в нужное русло, пока она не окунулась в океан воспоминаний.
– Около одиннадцати, – без задержки ответила почтальонша. – Письма ей приносила от поклонников. Ей много писали, я складывала письма в отдельный ящичек и дважды в месяц приносила ей лично. Вот и в тот день принесла.
– Значит, вы работаете почтальоном, э… – протянул Урядов, ожидая, что старушка представится. Она так и сделала.
– Антонина Егоровна я, – запоздало сообщила она. – Скворцова Антонина Егоровна, почтовое отделение номер двадцать восемьдесят три.
– Очень хорошо, что вы к нам пришли, Антонина Егоровна, – похвалил пожилую женщину Урядов. – Еще лучше будет, если вы сможете ответить на наши вопросы.
– Задавай свои вопросы, сынок, все что знаю – расскажу, – заявила Скворцова. – И про Марианночку, и про самозванку, которой она квартиру свою отписала. А уж как я ее отговаривала! Мыслимо ли дело, взять и единственное жилье незнакомке подписать! Вот что из этого вышло!
– Вы знакомы с племянницей Полянской?
– Не то чтобы знакома, но пару раз видела. – Старушка утерла лицо платком. – Вертихвостка, задурила Марианночке голову. Она ведь в Москву из такой глуши приехала, страшно представить. Поселилась в общежитии при институте, но разве ей этого довольно? Нет, она хочет жить в комфорте и достатке. Марианна зарабатывала неплохо, к тому же не транжира, деньги у нее всегда водились, а Лизавета пронюхала и присосалась к Марианне как клещ.
– Вы знаете, в каком институте учится Лиза? – спросил Урядов.
– Дайте подумать, – старушка задумалась. – Ох, не вспомнить мне названия, что-то связанное с литературой.
– Литературный институт имени Горького? – предположил Деев.
– Нет, не в том смысле, что там литературой занимаются, – возразила Скворцова. – То ли печатать учат, то ли продавать.
– Издательское дело? – снова подсказал Деев.
– Точно! Издательское дело, – обрадовалась Скворцова. – Марианночка еще говорила, что профессия эта не то, что за станком стоять, там и «чистые» профессии есть, вроде как в кабинете сидеть и команды всем раздавать.
– А по какому адресу находится общежитие случайно не знаете? – задал новый вопрос Урядов.
– Откуда мне знать? Марианна Николаевна со мной не слишком часто о своей Лизавете болтала, я ведь не одобряла их общение.
– Не знаете, с кем Полянская могла говорить о Лизе?
– Да ни с кем, – выдала Скворцова. – Это на театральных подмостках Марианночка звездой была и всем нужной, а в обычной жизни у нее даже подруг не было. Как мужа своего прогнала, так одна и осталась. Может, поэтому она за Лизавету так ухватилась, чтобы в старости одной не остаться.
– Про мужа вам что известно? – спросил Урядов.
– Про мужа-то? О, мне много чего известно!
Скворцова воодушевилась, когда Урядов перевел тему на бывшего супруга актрисы. Эта тема оказалась весьма благодатной, и разговор с почтальоншей затянулся еще на полчаса. После того как Урядов и Деев выжали из старушки все сведения, которыми она владела, Урядов проводил ее до выхода, пообещав держать в курсе расследования, и вернулся в кабинет. Информация, полученная от почтальонши, требовала немедленной проверки, поэтому оба оперативника засели за телефоны.
Спустя тридцать минут Деев нашел институт, в котором проходила обучение студентка Елизавета Преснова. В деканате ему предоставили адрес общежития, в котором она проживала, а капитан Урядов вооружился адресом, по которому в настоящий момент проживал бывший муж актрисы Вениамин Гуляев.
– Я еду к Гуляеву, а ты навести девушку, – распорядился Урядов. – Посмотрим, что из этого выйдет.
В тот момент, когда Деев поднялся, собираясь выполнить распоряжение капитана, дверь открылась, и на пороге возник майор Котенко.
– Куда-то собрались? – спросил он, строго глядя на подчиненных.
– В деле Полянской появились сразу два следа, – выдал Урядов. – Собираемся навестить племянницу убитой, а также ее бывшего мужа.
