Валерий Семенович Вычуб
Олигарх
Сам женюсь!
Ах, дела давно минувших дней. Преданья старины глубокой.
***************************************************
История села Глупышово.
Во время правления Васи Жестокого и Гриши Прогрессивного наш колхоз научился употреблять в пищу навоз. Расцвели науки и ремесла, изготовили особо вкусный самогон и выпили. Началось партийное строительство, Степан построил баню и стал приглашать баб и девок на дискуссию. Войны сами собой кончились, долго ходили еще стенка на стенку, но не могли друг друга найти. Наладились связи с соседними государствами, там тоже был сифилис, обещали поделиться. Собирались уже полететь в космос и полетели бы, но Тоська подзалетела, а другие бабы не соглашались. Религиозное возрождение застало всех врасплох, но все согласились возродиться и многие брали сразу по две бутылки.
Царь Фёдор Вертикальный восстановил разрушенный мост через ручей и повел народ правильным путем. Коррупция не соглашалась идти, упиралась, пыталась забодать. Мясо продали, начался подъем сельского хозяйства. Вообще, многое очень началось и у некоторых сразу кончились деньги. Ругались международным валютным фондом и другими нехорошими словами. Занимали, некоторые даже обещали, потом отдать. Потом снова занимали и уже ничего не обещали. Росла экономика, её ничем не удобряли, но она росла, чисто из вредности. Снова Степан полетел в космос, и снова Тоська сделала аборт. Приезжал прокурор из центра, но его сумели убедить. Ларек сам себя обокрал и признался в содеянном. Посеяли озимые, те от удивления взяли да взошли, но от удивления, что посеяли, их взяли и вытоптали. Снова сломали мост через ручей.
Маялись, но очередные майские указы выполнили. Витька пытался написать и апрельские тезисы, ему сказали, чтобы и не думал. В школу пошли 1 сентября, второго отмечали, а там наступил и Новый год, и надо было опять отмечать. Вся жизнь стала нескончаемым праздником, но в Думе готовили новые праздники, и надо было жить, чтобы и их отметить. Живут же люди, удивлялись иностранцы, но их не пускали. Все грибы у нас соберут. Грибы еще иногда, от отчаяния, росли, уже соленые росли. Их собирали, ели, обдумывали планы на жизнь, жили. Степан снова улетал в космос. Тоська, в муках четвертого аборта твердо знала и верила. Еще раз позовет, еще раз полечу. И алименты он мне в этот раз заплатит.
Строили мост через ручей, стучали топоры. Соседи кричали, что мост им мешает, конечно, завидовали.
Повесился печник Евдоким, нечем печки было складывать. Кризис.
Но солнце опять взошло на востоке, а значит, скоро откроют и надо правильно закусывать.
Скоро выборы. Выберем и пойдем голосовать. Голоса звучали и звучали. И звучало в них самое актуальное. Самое передовое. Наши технологии самые передовые, шептались бабы.
Где-то переходили на цифровые технологии, где-то научились пить совсем не то. Аналоговая и не имеющая аналогов, прогрессивная и местами парализованная, жизнь кипела, била ключом, Герасима убила, но оказался не тот Герасим. Му-Му, в муках полового созревания, любила Пантелея.
Мы дойдем, мы построим и строили. А то доска в сортире совсем сгнила, Петя провалился и утоп.
Утоп, значит баллотироваться не будет, говорили поселяне. И пахло, пахло новыми технологиями.
Где-то в космосе, где-то там, куда Степан приглашал Тоську, зря не полетела, именно там братская внеземная цивилизация пристально следила за нашими успехами. Жадные глаза из дружественного нам мира раздевали доверчивых поселян, и уже неоднократно изнасилован был животновод Леопольд. Успехи нашего сельского хозяйства кружили голову и хорошо, что Леопольд не наш, не местный.
Бабка Настя в глуши местного дома культуры думала о культурном, воспитывая новую корову, тоже Коррупцию. И летали, летали над селом дружественные беспилотники. С одного кто-то покакал. Солнечные затмения случались все чаще и чаще. Как годы то летят, ужасался кто-то. Вчера, кажется, была суббота, а сегодня опять на работу. И работали с душой, работали неустанно, работали непросыхая и без закуски.
