bannerbannerbanner
Горчаков. Коммандер

Валерий Пылаев
Горчаков. Коммандер

Полная версия

Глава 1

Поднявшись наверх, я тут же застегнул куртку до самого ворота. День обещал быть солнечным, но осень в Страсбург уже пришла – и явно собиралась задержаться надолго. Ветер пробирал до самых костей, а укрыться здесь было негде.

Впрочем, я и не собирался. Раннее утро, еще до рассвета. Верхняя смотровая площадка собора, под самым шпилем. Пожалуй, единственное время и место, где я мог остаться наедине с самим собой. Не раздавать приказы, перебирать бумаги или прирастать ухом к телефонной трубке – а просто подумать… или не думать вообще, а просто побыть в тишине, возвышаясь над городом вместе с сонными гаргульями – когтистыми чудищами, застывшими на фасаде прямо под каменным ограждением.

Пожалуй, самая подходящая компания для оказавшегося вдали от дома русского – сдержанная, суровая и не признающая местного певучего наречия… впрочем, как и любого другого. За последние дни я успел по-своему привязаться к когтистым уродцам. И иногда мне даже казалось, что это взаимно: гаргульи охраняли собор уже сотни лет, а теперь еще и приглядывали в мое отсутствие за целым городом – и за тем, что творилось по ту сторону Рейна. Конечно, они никак не реагировали на мое появление здесь, наверху.

Зато и не лезли с советами.

– Доброго утра, князь.

Мое молчаливое уединение закончилось, не начавшись: в проеме двери, ведущей на лестницу, появилась могучая фигура Оболенского. Шагнув на крышу, он тут же запахнул расстегнутый плащ, поднял ворот и будто бы даже чуть втянул голову в плечи – но тут же расслабился. Одаренные такого ранга редко страдают от холода, да и вряд ли местный климат мог хоть чем-то удивить того, кто родился в Петербурге.

– Любуетесь? – Оболенский улыбнулся и шагнул вперед. – Думаю, приятно видеть результаты своего труда.

– Нашего труда, – отозвался я. – Без вас и эльзасских егерей я едва ли смог бы сделать хоть что-то… не говоря уже о своевременном вмешательстве его величества императора Жозефа.

Оболенский не ответил, однако, судя по неровной ухмылке, остроту явно понял. В самом деле – настоящая помощь из Франции так и не пришла. Осторожный потомок Наполеона Бонапарта уже принял вассальную клятву герцогини, щедро давал обещания… вот только не слишком-то спешил их выполнять. Отправил пару грузовиков с винтовками и патронами, несколько пушек с десятком снарядов на каждую и роту солдат для охраны резиденции. Среди эльзасских ополченцев начали мелькать золоченые офицерские погоны, в городе невесть откуда появилась целая стая шпиков в штатском – но на этом поддержка парижского двора пока что и закончилась.

Впрочем, я не слишком волновался: мои люди уже успели взорвать все крупные мосты через Рейн, кроме того, что вел с противоположного берега прямо в Страсбург и круглосуточно находился под прицелом орудий панцеров. Немецкие солдаты сдались сразу после нашей с Жан-Полем лихой гонки до дворца Рогана, так что теперь освободительная армия не испытывали недостатка ни в оружии, ни в боеприпасах. У нас было достаточно времени укрепить город – и мы потратили его с пользой, превратив набережную на востоке чуть ли не в цитадель.

– Какие-нибудь вести, князь? – поинтересовался я. – В последние дни мне не хватает времени даже почитать газеты.

– Ничего нового, друг мой, – пожал плечами Оболенский. – Османы стянули войска и фактически уже готовы идти на Балканы и оттяпать свой кусок пирога. Нидерланды и Дания настолько упорно заявляют о своем нейтралитете, что самое время в этом усомниться… А британский монарх загадочно молчит – как и всегда.

– Действительно – ничего нового, – усмехнулся я. – У Британии сильный флот и хорошая возможность атаковать северное побережье Германии с моря… Настолько хорошая, что король Георг наверняка воспользуется ею, как только это станет выгодно. Не знаю, кого его величество Павел послал в Лондон, но они заключат союз. Сейчас или чуть позже – не имеет значения.

– Полагаю, вы правы. – В голосе Оболенского послышалось плохо скрываемое недовольство. – Будет обидно, если после всего мои коллеги при дворе Георга управятся быстрее нас… Вы собираетесь надавить на Жозефа?

– Собираюсь. – Я развел руками. – И непременно надавлю, конечно же. Но такую глыбу не так уж просто сдвинуть – во всяком случае сейчас. Для этого нужно по меньшей мере нападение на Страсбург или появление армии рейха на северных границах Лотарингии.

– В этом случае Жозефу придется защищать уже собственные земли, – кивнул Оболенский. – Или парижская знать сожрет его с потрохами.

– Именно. Но Каприви по каким-то причинам не спешит отправлять сюда войска. – Я развернулся и неторопливо зашагал к краю площадки. – Что странно уже само по себе. Вряд ли у герра канцлера не осталось боеспособных армейских частей в Штутгарте, Франкфурте, Кельне или еще где-нибудь поблизости.

– Патовый расклад, – проворчал Оболенский. – Боюсь, любые уговоры тут бессильны – и если Каприви не начнет действовать, это может длиться сколько угодно.

– Что ж… Ведь и мы можем извлечь из этого свою выгоду.

Я облокотился на каменное ограждение и посмотрел вниз. Город уже понемногу просыпался: на площади мелькали крохотные человеческие фигурки, неторопливо катился куда-то военный грузовик – то ли очередная подачка от Жозефа, то ли просто развозка: у дворца Рогана в это время как раз сменялся караул. Страсбург жил своей жизнью, понемногу привыкая к новым хозяевам. А моя работа здесь, похоже, закончилась…

Хоть и была сделана едва ли наполовину.

– Нам нужны новые союзники, – продолжил я. – Или хоть какие-то гарантии, что нас не ударят с юга. Полагаю, кому-то следует посетить западные кантоны Швейцарии. И, разумеется, нанести визит папе римскому. У Италии сейчас достаточно собственных проблем, но слово понтифика все еще много значит для всей Европы. И заручиться его поддержкой от имени герцогини определенно не будет лишним.

– Вот как? – отозвался Оболенский. – Собираетесь наведаться в Ватикан, князь?

– Нет, – покачал я головой. – Признаться, я хотел попросить об этом вас, друг мой. Для таких дел нужен человек с богатым опытом… и постарше. Вряд ли папа будет в восторге, если к нему заявится семнадцатилетний юнец.

– Этот юнец уже изменил политическую карту Европы. – Оболенский встал со мной рядом и тоже пристроил локти на ограждение. – И, подозреваю, еще не раз изменит. Вы куда более достойный кандидат, чем любой другой. Но, разумеется, я готов хоть завтра отправиться в путь – если пожелаете.

– Не знаю, вправе ли я требовать от вас хоть что-то. В конце концов, мои полномочия распространяются лишь на переговоры с Жозефом Бонапартом, а парижское посольство подчиняется императору Павлу… и вам, конечно же, – но никак не мне.

– Его величество распорядился оказывать вам любое посильное содействие, – усмехнулся Оболенский. – Петербург далеко, но оттуда пристально следят за вашими успехами.

– Если это можно назвать успехами. – Я поправил ворот куртки. – Тайный сговор с герцогиней, освободительная армия, захват Лотарингии и Эльзаса, сомнительные беседы с Жозефом Бонапартом и как итог – бестолковое топтание на берегу Рейна… Не очень-то похоже на блестящую дипломатию.

На мгновение показалось, что одна из гаргулий внизу даже чуть повернула голову – настолько понимающе-тоскливый у нее был взгляд. Резные уродцы молчали, но наверняка сопереживали мне со всей искренностью, на которую были способны их каменные сердца. Сотни лет назад им досталась нелегкая работа отпугивать чертей от Страсбургского собора – день и ночь, без выходных или отпусков… зато у них имелись крылья, чтобы – если уж совсем прижмет или просто надоест сидеть не месте – взмыть в ночное небо и улететь куда глаза глядят.

А у меня крыльев не было.

– Не похоже на дипломатию? Может, и так. – Оболенский негромко рассмеялся. – Когда мы в первый раз встретились, я и сам был убежден, что ваши методы немыслимы и даже зловредны. Но вы уже не раз доказали обратное. Талант, решительность, напор и умение действовать без оглядки на высшие чины – то, что порой дает куда большие плоды, чем пустые уговоры… В конце концов, именно такой человек сейчас и нужен России – здесь и сейчас. – Оболенский опустил мне на плечо тяжелую ручищу. – Дома вас считают героем, друг мой. И пусть болтуны из Государственного совета то и дело ворчат, что некоторые ваши поступки легкомысленны и опасны, император всё так же доверяет вам. И всё так же дозволяет принимать любые решения – полностью на ваше усмотрение.

– За которые меня однажды повесят, – хмыкнул я. – Впрочем, вы правы, друг мой: сейчас уж точно не следует предаваться унынию или забивать голову сомнениями. Мы уже начали эту работу – и доведем ее до конца, чего бы это ни стоило.

– Поддерживаю вас целиком и полностью. – Оболенский чуть склонил голову. – И именно поэтому не могу не поинтересоваться: а что собираетесь делать вы, когда я отправлюсь в Ватикан?.. Снова навестите императора Жозефа?

– Нет. Оставим эту работу вашим людям. – Я легонько оттолкнулся ладонями от холодного камня и развернулся. – Я собираюсь, наконец, выяснить, откуда растут ноги военного могущества германской армии. И положить ему конец – если получится.

– Ого… Амбициозные планы. – Оболенский торопливо зашагал за мной следом. – Но, боюсь, вас ждет разочарование, князь: никакой тайны здесь нет. На территории рейха сотни заводов, и чуть ли не каждый из них сейчас завален оборонными заказами. Оружие, панцеры, аэропланы… Броненосные крейсеры, в конце концов.

– Опасные игрушки, – признал я. – Очень опасные и мощные. Вот только настоящее преимущество в войне канцлеру дают «глушилки» – подавители родового Дара… Впрочем, это вы, полагаю, знаете и без меня.

– Увы. – Оболенский протяжно вздохнул. – Лучшие умы России не знают, как бороться с этой напастью. К счастью, заводы есть и у нас. Мне приходилось слышать, что ваш род владеет…

 

– У заводов и армии достаточно работы. – Я направился к лестнице. – А я займусь своей. Мы уже давно знаем, что в производстве «глушилок» замешаны оружейные компании и что все ниточки заговора так или иначе ведут в Антверпен.

– Может, и так… – задумчиво пробормотал Оболенский. – Но разве Третье отделение еще не начало расследование?..

– Скорее всего. – Я вновь пожал плечами. – Но у Багратиона изрядно связаны руки: Петербург слишком далеко. А от Страсбурга до Антверпена всего день пути на хорошей машине, и бельгийский король пока еще хранит нейтралитет – глупо будет не воспользоваться такой возможностью.

– То есть вы собираетесь лично?.. – Оболенский изловчился и поймал меня за рукав. – Это может быть опасно, князь!

– Сейчас что угодно может быть опасно, друг мой. И в тихой Бельгии меня уж точно убьют не раньше, чем здесь, в Страсбурге. – Я кивнул куда-то в сторону запада. – Там, за рекой, – рейх. И вряд ли герр канцлер станет долго терпеть, что какие-то ополченцы и два русских князя отобрали у него Эльзас и Лотарингию.

– Не сомневаюсь, – проворчал Оболенский. – Мы здесь буквально сидим на пороховой бочке… Но вы ведь не собираетесь выезжать в ближайшие дни? Думаю, нам обоим лучше остаться на прием, который герцогиня устраивает в честь освобождения Эльзаса.

– Прием? – Я на мгновение задумался. – Да, пожалуй, стоит задержаться. Если я сбегу с такого мероприятия, ее светлость меня не простит.

Глава 2

Музыка закончила играть – и тут же снова зазвучала, сменив ритм. С задорно-танцевального, подозрительно напоминающего что-то из рок-н-ролльных хитов прошлого года, на умеренный. Не вальс, не менуэт – явно попроще, предназначенное то ли уделить должное внимание шампанскому и закускам, то ли просто расслабленно потоптаться по залу, обнимая партнершу за талию… или чуть пониже.

Герцогиня не поскупилась привезти модный оркестр аж из Женевы, угощения готовили лучшие повара Эльзаса, да и пышные наряды дам явно намекали на столичную моду, а не на провинциальных портных и модисток. Местная аристократия пыжилась изо всех сил, пытаясь перещеголять гостей из Парижа, – и те не оставались в долгу.

Всего в нескольких километров за Рейном начинались земли германского рейха, и даже ощетинившиеся орудийными стволами укрепления не казались достаточно надежной защитой. Река фактически превратилась в линию фронта. Пока что затихшего… но надолго ли?

И все же местная знать сегодня гуляла – от всей широты французской души. Умом я понимал, что этот прием ничуть не менее важен, чем штурм Страсбурга… а в чем-то, пожалуй, даже важнее. Герцогиня разослала приглашения всем, чье имя в Лотарингии и Эльзасе имело хоть какой-то вес. Отказ посетить бал-маскарад по неписаным правилам мог быть приравнен к измене роду де Водемон и французской короне. А согласие автоматически превращало вчерашних подданных рейха в предателей, которые в случае появления в Страсбурге армии канцлера рисковали не только титулом или богатством, но и головой. Наверняка многие явились во дворец с тяжелыми мыслями – и тем старательнее отплясывали, пытаясь изобразить несуществующее веселье.

Меня как подданного российской короны все это едва ли касалось. Музыканты знали свое дело, угощения оказались выше всяких похвал. Кавалеры были учтивы и остроумны, дамы – загадочны и прекрасны. Но я никак не мог отделаться от ощущения, что сегодняшний вечер едва ли закончится так же спокойно, как начался.

И что моя судьба непременно выкинет коленце и свернет невесть куда… в очередной раз.

Чем-то это все напоминало прошлую зиму: премьеру новой серии «бондианы», которая закончилась взрывом. Сегодня у шпионов Каприви появился шанс прихлопнуть весь цвет эльзасской и лотарингской знати вместе с приглашенными офицерами из Парижа одной удачно заложенной бомбой.

Имея возможности германского канцлера, я бы поступил именно так – поэтому и занимался безопасностью дворца лично, гоняя местных осведомителей, полицию и вояк чуть ли не трое суток без перерыва. Защитные и сторожевые плетения охраняли каждую щель, ведущую в бывшую резиденцию герра штатгальтера, надежные люди дежурили на каждом углу, а все подступы надежно прикрывали вооруженные до зубов караульные. Бальный зал и все восточное крыло проверили трижды. Каждого из приглашенных я запомнил поименно – и уже отметил, хоть гости и скрывали лица под вычурными масками.

Взрыва или налета головорезов с «глушилкой», пожалуй, и правда не стоило опасаться. Поэтому собственная тревога с каждым мгновением казалась мне все более нелепой и безосновательной… но уходить все равно не спешила.

Я удрал от какой-то сверх меры болтливой дамочки из Парижа под предлогом голода – и устроился у стола с закусками, в очередной раз во все глаза разглядывая народ в зале. А заодно и окна, оркестр, лакеев, охрану у каждой двери, паркет, мебель, потолок, контуры охранных заклятий… В общем – все и сразу. Будто бы где-то здесь, среди цветасто-роскошной круговерти мог скрываться если не ответ, то хотя бы подсказка. Некое предупреждение, знак, способный пролить немного света на грядущее.

Но знак упорно прятался – или его не было вовсе, и я изводил себя без толку. Чутье Одаренного непременно дало бы знать о прямой угрозе, а это… скорее просто беспокоило. И раздражало – даже больше, чем дурацкая полумаска, которую я бы с искренним удовольствием вышвырнул.

– Добрый вечер, мсье Волк. Вижу, вы не танцуете.

Фигура в узком черном платье с открытыми плечами отделилась от цветастой высокородной толпы и направилась ко мне. Конечно же, я сразу узнал герцогиню, хоть украшенная жемчугом и золотом маска и закрывала всю верхнюю половину ее лица. В отличие от меня ее светлость предпочла не звериную морду, а что-то классическое – кажется, Коломбину.

Никогда не разбирался в этих тонкостях.

– Я плохой танцор, – пожал я плечами. – Да и настроение, знаете ли…

– Прекрасно понимаю. Но вы ведь не откажете мне в любезности? – Герцогиня скользнула ко мне и изящно взяла под руку. – Белый танец – дамы приглашают кавалеров.

– В таком случае – даже не подумаю возражать. – Я улыбнулся и изобразил легкий поклон. – Ваша светлость…

– Просто Коломбина. – Герцогиня позволила увлечь себя к центру зала. – Сегодня обойдемся без титулов, мсье Волк.

– Как пожелаете… Коломбина. Отправимся развлекать ваших гостей?

– Гости отлично обойдутся и без меня. А вот вы, мсье Волк… С вами я бы хотела побеседовать. – Руки герцогини, облаченные в длинные черные перчатки, легли мне на плечи. – Как ни странно, танец – пожалуй, лучшая возможность.

К счастью, музыка явно не подразумевала каких-то вычурных па, так что я просто пристроил ладони на узкую талию и неторопливо закружил ее светлость Коломбину по залу. В самый центр – там собралась самая веселая и шумная компания, да и музыка звучала куда громче, чем у столов с закусками.

– Страсбург наш – благодаря вам с князем Оболенским, – выдохнула герцогиня мне прямо мне в ухо. – Все, что вы обещали мне, выполнено с лихвой… А ведь я так и не поблагодарила вас как следует, мсье Волк.

– Не забывайте – у нас были общие цели, Коломбина, – улыбнулся я. – А орденов, полагаю, найдется в избытке у императора Жозефа… или сразу у двух императоров.

– Вот как? Думаете, мне совсем нечего предложить герою, мсье Волк? – Герцогиня легонько ткнулась подбородком мне в плечо. – Впрочем, нам некуда спешить. Куда больше меня интересует, что вы собираетесь делать теперь.

– Служить своей стране – как и раньше, – ответил я. – Подробности вас вряд ли заинтересуют.

– Хотела бы я попросить вас остаться. Хоть ненадолго, мсье Волк. – Герцогиня закинула руку мне за шею и чуть притянула к себе. – Без вас здесь будет непросто. Знаю, что мне пора бы уже научиться справляться самой, но…

– С вами император Жозеф и одна из сильнейших держав в Европе. – Я чуть повернул голову – наши с ее светлостью лица оказались заметно ближе, чем того требовал этикет. – Вам нечего бояться.

– Жозеф? Он даже не пожелал оказаться в списке приглашенных! Не говоря уже о том, что ничуть не спешит подписать указ, хоть на него и насела вся парижская знать… В конце концов, я всего лишь женщина. – Герцогиня вдруг с неожиданной силой сжала мое плечо пальцами. – Которая, признаться, уже привыкла, что рядом с ней человек, способный…

Музыка стихла, и пары вокруг принялись стремительно распадаться – и тут же дружным табуном повалили к столам. Герцогиня с тихим вздохом отступила на шаг – и только это, пожалуй, спасло меня… спасло от чего-то весьма неловкого. Во всяком случае, по дороге к закускам я смог хоть немного подумать, что ответить.

И стоит ли вообще отвечать – если уж на то пошло. Герцогиня не стала дожидаться и заговорила сама:

– Будь я хоть на полтора десятка лет помоложе – пожалуй, уже упрашивала бы вас жениться на мне. Однако мы оба понимаем, что это, конечно же, невозможно.

Я благоразумно рассудил, что молчание будет лучшим решением. Поэтому, не говоря ни слова, подхватил с подноса два узких бокала: один вручил ее светлости, а вторым тут же заткнул себе рот… во избежание.

– Простите, если смутила вас, мсье Волк. – Герцогиня чуть склонила голову, принимая шампанское из моих рук. – Но вы не хуже меня знаете, что такие, как мы, редко женятся или выходят замуж по любви. И чувства – какими бы они ни были – не должны мешать тому, что следует сделать: брачный союз двух великих родов поднял бы оба куда выше того положения, которое нам суждено занять в будущем… Но увы – в нынешних обстоятельствах подобный альянс принес бы больше вреда, чем пользы.

– Пожалуй, – осторожно согласился я.

Разговор приобретал все более и более неожиданной оборот. И ожидать теперь приходилось буквально чего угодно: я бы даже не так уж сильно удивился, попроси вдруг ее светлость сделать ей ребенка. В конце концов, мальчишка с моим Даром и титулом герцога Лотарингского при определенных обстоятельствах смог бы претендовать даже на французский престол…

К счастью, обошлось.

– Сейчас не время говорить о делах семейных, ведь так, мсье Волк? – Герцогиня изящно пригубила шампанское из бокала. – Тем более, что сегодня вас желает видеть… скажем, один очень влиятельный человек.

– Вот как? – отозвался я. – И кто же?

– Думаю, он пожелает представиться лично, князь. – Герцогиня, похоже, решила наплевать на придуманное ею же правило – и назвала меня по титулу. – Вы ведь не откажетесь немного прогуляться?

– Полагаю, у меня нет особого выбора. – Я поставил опустевший бокал на стол и протянул руку. – Ведите же… Коломбина.

Я думал, мы выйдем на балкон или во внутренний двор. Или направимся в сторону кабинета – но вместо этого герцогиня повела меня в собственные покои. Что оказалось не только неожиданно, а еще и весьма… двусмысленно. Настолько, что я тут же представил, как все это выглядит со стороны: двое в масках сначала танцуют, потом пьют шампанское – и потом удаляются в сторону спальни.

Караульный – французский лейтенант в парадной форме – похоже, подумал что-то в этом же роде. Он отсалютовал нам винтовкой, вытянулся по струнке и уставился в никуда настолько непроницаемо-безжизненным взглядом, что можно было не сомневаться: уже завтра о нашем с герцогиней бегстве будет знать вся рота охраны.

Ее светлость рисковала – и, возможно, не только репутацией. И вряд ли она стала бы затевать подобное ради пустой болтовни: кто бы ни ждал нас в ее покоях – его определенно стоило прятать. Да и сам предстоящий разговор следовало держать в тайне от всех и вся.

А значит, чутье снова меня не обмануло.

Невысокий полный человечек в светлом костюме и смешной маске с поросячьим пятачком вскочил с кровати нам навстречу. Похоже, даже раньше, чем герцогиня открыла передо мной дверь в спальню.

– Проклятье… Я уж думал, вы никогда не придете!

Я сразу же вспомнил его – какого-то из бессчетных кузенов ее светлости с труднопроизносимой фамилией. Кажется, его звали Луи или Гаспар, небогатый барон откуда-то с севера – так, во всяком случае, его сегодня представляли другим гостям. Я в тот момент потерялся в догадках, для чего такую мелкую сошку вообще решили позвать на прием.

Но вот его голос…

– Доброго вечера. Признаться, я немало удивлен. – Я осторожно прикрыл за собой дверь. – Вот уж не думал встретить вас здесь… мсье Кабан.

1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16  17 
Рейтинг@Mail.ru