bannerbannerbanner
137-я стрелковая против танков Гудериана

Валерий Киселев
137-я стрелковая против танков Гудериана

«Никакой передышки…»

Похлебаев Г. Г., командир батареи 76-миллиметровых орудий 771-го стрелкового полка, полковник в отставке:

– Весь последний год перед войной у меня остался в памяти, как период постоянно нараставшего напряжения в работе. В сентябре 40-го перевели в другую часть начальника артиллерии полка старшего лейтенанта Егорычева. Меня, не освобождая от должности командира батареи, оставили работать и за него. В октябре 40-го уехал на курсы секретарь партбюро полка Наумов. Мне, как члену бюро, поручили выполнять и его обязанности. Хорошо ещё, что мне много помогал мой заместитель по строевой части лейтенант Борис Терещенко. Полковник Малинов однажды сказал: «Товарищ старший лейтенант, первую половину дня ты работаешь с артиллеристами, (батарея располагалась в Тобольских казармах), а вторую – в партбюро полка». Мне приходилось каждый день совершать пятикилометровые марши по улице Свердлова. В феврале 41-го приехал с артиллерийских курсов старший лейтенант Меркулов. Он немного поработал в штабе артиллерии дивизии, а потом его перевели к нам в часть на должность начальника артиллерии полка, но занятия с расчётами все равно пришлось вести мне. В мае вернулся с курсов Наумов, это облегчило мне службу, но радоваться оказалось рано: старшего лейтенанта Терещенко у меня забрали и перевели командовать батареей. И так никакой передышки до начала войны…

В архиве Министерства обороны России хранится выступление полковника Гришина на совещании у наркома обороны в декабре 40-го года. Этот документ передаёт своеобразный дух предвоенного времени:

«Товарищ Народный комиссар обороны! Проведённые Вами смотровые учения в нашей дивизии и награждение ее высокой наградой – Красным Знаменем Красной Армии заложили прочную основу подготовки частей дивизии и создали условия для нашей плодотворной работы в дальнейшем. Мы сейчас на эту основу встали твердо. Правда, у меня нет опыта в командовании этой дивизией в прошлом такого, как рассказывал командир 99-й дивизии. Но у меня есть опыт подготовки этой дивизии к смотровым учениям Народного комиссара обороны. Поэтому я буду говорить, как идёт учеба у нас сейчас. Мы все указания, которые были Вами даны на разборе тактических учений нашей дивизии, а также и других дивизий, учли и перестраиваем по ним всю систему своей работы.

Перестройку мы начали с таких вопросов. Вопрос казался бы очень простым – вынести учёбу в поле. Проще ничего не может быть. Но оказалось, что это очень трудное дело. У нас это дело сразу после лагерной учёбы не пошло. Что мы сделали для того, чтобы это дело сдвинуть? Мы взяли за основу те указания, которые были Вами сделаны на тактических учениях нашей дивизии, а также и других дивизий в других округах. Ещё раз проработали их со всем командным составом – старшим, средним и сейчас доводим их до нового пополнения, до каждого бойца.

Второе – мы перестроили свой внутренний распорядок таким образом, что два часа с утра занимаемся до завтрака, затем завтракаем и на все шесть часов выходим в поле. Это даёт нам возможность рационально использовать светлое время и не держать около казармы бойцов. Что мы здесь встречаем? Сразу этого дела не перевернёшь. Мы встречаемся с большими трудностями. Пережитки прошлого, шаблон, условности, которые существовали в этом деле, повторяются и сейчас. Здесь приходится в отдельных случаях прибегать к индивидуальным мерам. Особенно это касается тех командиров, которые ещё и сейчас хотят руководить вопросами боевой подготовки из канцелярии, из кабинета. Такие случаи есть.

Должен подчеркнуть, что по нашей 137-й дивизии мы имеем большой некомплект и, главным образом, основного звена – командира роты, некомплект выражается в 12 человек. Кроме того, во всей дивизии нет ни одного командира роты старше по званию, как лейтенант. Основная масса – младшие лейтенанты. С этой группой нам приходится очень много работать, чтобы недостатки выправить. Это создаёт для нас большую трудность.

Мы сейчас заканчиваем одиночную подготовку. Здесь высказывался ряд командиров о том, что она остаётся недоработанной. Да, она у нас остаётся во многом недоработанной. Я хотел бы доложить, как у нас обстоит дело. Пополнение в нашу дивизию прибыло в конце октября и начале ноября. Провести одиночную подготовку бойца за полтора месяца мы были не в состоянии. Нам предстоит большая работа по доработке одиночного бойца в период подготовки отделения, взвода и роты.

На сегодня учёба в дивизии развернулась во всех частях, но проходит она неравномерно. Там, где люди поняли перестройку по-настоящему, это дело идет гораздо быстрее. Мы имеем один такой полк, который точно по времени отрабатывает задачи все, которые положены по плану. Правда, не хватает еще качества. Над этим мы работаем. Мы на выдержку проверили в одном полку тактическую подготовку молодого пополнения. Результат оказался прекрасным.

Наряду с одиночной подготовкой бойца мы приняли такую систему, какую практикует и командир 99-й дивизии. Мы провели со взводом 10-километровый марш с темой «Действия головной походной заставы». Сегодня заканчивается 15-километровый марш роты по той же теме, и закончим декабрь 25-километровым маршем усиленного батальона. В январе мы запланировали пяти-семидневный выход между двумя гарнизонами с отрывом частей на 50—60 километров. Это нам даст возможность втянуть наши войска, как в марши, так и в зимние условия.

Огневая подготовка. По огневой подготовке в основном сейчас этот полк, который идёт впереди, закончил первые начальные упражнения и приступил ко вторым. По остальным полкам упражнения заканчиваются. Результаты такие: отлично – 268 из 647 чел., хорошо – 191, посредственно – 145, плохо – 43 с общим процентом 93,5. В отдельных полках, где идут только разговоры о перестройке, только над этим думают, эта задача отработана на 50 процентов.

Для того чтобы улучшить качество боевой подготовки, – что мы проделываем. Мы проделываем следующие мероприятия. На сегодня мы задались такой целью, чтобы выявить отдельных командиров, которые сейчас учат бойцов показом. Нашли такого командира, а прошло несколько дней, – и в каждом полку имеем не одного, а десятки таких командиров, которые учат показом. Это – положительное явление, обеспечивающее качество учебы. Затем выявили лучший взвод дивизии, популяризировали его, и теперь каждый командир взвода старается вывести свой взвод на уровень данного показательного взвода. По полковым школам развернули эту же самую работу.

Затем секретари партийных бюро после 15-й окружной партийной конференции резко перестроили свою работу. Есть такие секретари партийных бюро, как тт. Башмаков и Казаков, которые имеют определенный план, когда, в какой батарее, в какой роте они будут на занятиях. Они не просто только присутствуют на занятиях, но и активно включаются в учёбу. Вернувшись из роты, докладывают командиру полка и помогают устранять недочёты. Комсомольские организации также отыскали комсоргов, которые по-настоящему перестроили работу и, популяризируя их образцы, проводят работу. Это тянет остальных вперед.

Работа с отличниками. Это важный раздел работы, особенно в период одиночной подготовки. У нас сначала забросили это дело, забросили отличников, которые были награждены Народным Комиссаром нагрудным значком «Отличник РККА» и награжденных ценными подарками за ученье и т. д. Сейчас эту армию отличников мы собрали, провели соответствующую работу, показали молодым бойцам, командирам рот и взводов. Мы ещё не полностью провели это мероприятие, но перед каждым из командиров рот и взводов поставили определенные задачи – иметь планы по выращиванию этих отличников. Скажем, каждый командир роты должен подготовить 2—3 отличника к определённому сроку, что вообще нас приведёт к возможности подготавливать и в дальнейшем отличников. Тем самым будем поднимать качество боевой и политической подготовки.

Генерал-лейтенант бронетанковых войск говорил, что в танковые части нельзя посылать людей, не знающих русского языка. Я должен сказать, что в нашей дивизии до 32 национальностей, так что девать их некуда. В пехоту брать нельзя, но нужно поставить интернациональное воспитание в центре нашего внимания. Мы решили поступить так: чтобы быстрее обучить русскому языку, мы распределили националов не более как по 2 человека по отделениям. Затем подготовили комсомольцев и прикрепили их к этим лицам, поставив вопрос, чтобы каждый боец каждый день заучивал по пять слов русского языка. В батальоне связи у нас было 5 чел., в ОРБ – 15 человек. Передо мной ставили некоторые командиры вопрос: «Уберите этих людей». Я заявил, что у нас много национальностей и никаких переводов не будет. И что же? Сейчас связисты работают прекрасно на ключе и передают по несколько десятков слов. Больше того, ни один командир батальона не просит их снимать. Это мероприятие чрезвычайно помогает. Человек видит предмет, например, руку, которая называется рукой до тех пор, пока не выучит.

Для того чтобы подготовить полноценного ефрейтора и обеспечить нашего отделенного командира помощником, мы провели такое мероприятие – собрали 45-дневный сбор из старослужащих 2-го года службы и к 1 января закончим этот сбор. Это обеспечит примерно на каждый полк 50—60 инструкторов. Я сам лично побывал на каждом сборе. Должен сказать, что качество занятий довольно высокое, и мы получим полноценных ефрейторов, которые обеспечат качество проводимых занятий в отделении.

Колоссальное значение имеют мероприятия, которые мы проводим по переподготовке командного состава по приказу Народного комиссара №0259. Вкратце хочу отметить, как недостаток, один штрих. У нас получается некоторая перегрузка дивизии. Округ проводит сборы – берёт от дивизии руководителей, корпус проводит – он берёт от дивизий руководителей, или просто подготовку командиров батарей переложили на меня, и мой начальник артиллерии дивизии со штабом сидит на корпусных сборах больше месяца.

Недостаточно осуществляется контроль со стороны руководства этими сборами, и качество подготовки командира роты у нас оказалось слабее, нежели качество подготовки командира батареи. Мы сейчас проводим сбор командиров взводов. С командирами рот предстоит работать ещё очень много, чтобы подготовить из них настоящих мастеров. Командир роты – основное лицо, которое готовит непосредственно бойца, отделение и взвод. Эта категория оказалась моложе по возрасту, меньше по знаниям, и сбор прошел несколько ниже, нежели категория командира батальона и командира взвода.

 

Так идет у нас перестройка, так мы понимаем указания товарища Народного комиссара, которые нам даны были на разборе тактических учений.

Не совсем благополучно у нас обстоит дело с дисциплиной. Мы не изжили таких позорных явлений, как дезертирство, – был такой случай в декабре. Самоотлучки имеют место, имеют случаи пьянки, причём в звене младшего лейтенанта. В чём тут дело? Дело в том, что мы считали его полностью подготовленным командиром и бросили работать с ним, а он не сложился ещё как командир, мы же предоставили его самому себе. Сейчас мы это дело пересмотрели и наметили целый ряд мероприятий с тем, чтобы нам поднять категорию младших лейтенантов.

Устав дисциплинарной службы в дивизии мы понимаем правильно и дисциплинарную практику проводим правильно, но у некоторой части командного состава получилось простое администрирование. Я позволю себе назвать один такой пример. Есть заместитель командира батареи Ильченко – за ноябрь и 10 дней декабря он не дал ни одного поощрения, дал 53 наряда и 15 суток ареста. Мы сейчас провели основательную проверку состояния дисциплины в этом полку и ряде других частей и дали исчерпывающие указания, чтобы выправить этот недостаток.

Сейчас мы развернули широкое социалистическое соревнование внутри себя, вызвали ряд своих дивизий Московского военного округа на соревнование с нами за первенство. Мы ставим своей задачей во что бы то ни стало удержать знамя Народного комиссара, которое получила дивизия в прошлом году и будем бороться за первенство нашего Московского военного округа, чтобы сделать его передовым округом в Красной Армии».

"Война может вспыхнуть неожиданно…»

Лукъянюк Ф. М., командир батальона связи дивизии, подполковник в отставке:

– В апреле 41-го я был на большом совещании в штабе МВО. Командующий Московским военным округом генерал Тюленев в заключительном слове дал нам суровый наказ: «В воздухе пахнет грозой, война может вспыхнуть неожиданно, поэтому, когда приедете в свои части, сделайте все расчёты на подъём и погрузку имущества и продовольствия в вагоны, вплоть до того, что назначьте старших по вагонам…

Из книги Л. А. Медведниковой «Личная правда о войне: говорят ветераны из российской глубинки»:

Афанасьев М. С., 497-й ГАП, старший сержант:

– Меня призвали в армию 14 марта 1941 года. Я вместе с другими шестью земляками попал в 497-й гаубичный полк. Он был расквартирован в старинном поместье графини Уваровой, очень красивом месте на берегу Оки, в селе Карачарове. Рядом был пустырь – это наш полигон. Там расположились артпарк, конюшни, плац для занятий строевой подготовкой. Мы попали в полковую школу, где было три взвода – огневой, связи и разведки. Я был в огневом взводе, а Рошков – мой товарищ – в разведке.

Первого мая я принял присягу. А через несколько дней полк прибыл в Гороховецкие лагеря. Было очень холодно. Выпал снег, и в палатках пришлось помёрзнуть. Но потом всё наладилось. Полковая школа жила своей жизнью. Шли занятия, караульная служба, строевая подготовка, наряды по школе, в столовой, на кухне. Прибавилось больше занятий – выезды с матчастью на артполигон. Очень тяжело было втягиваться, так как на трактор «Нати-5» всегда садились связисты и разведка, а нам – огневому взводу – надо было цеплять лямки за орудие калибра 152 мм и бежать до полигона. Вдобавок выкопать для орудия окоп, наметить ориентиры, подготовить данные для стрельбы.

А по утрам очень красивое зрелище было: после подъёма на плац выходили полки, начиналась зарядка. В белых нательных рубашках, под звуки оркестра – мы были похожи на белых журавлей.

Нам, молодым, не хватало пайка, и мы никак не могли привыкнуть к солдатскому рациону. Приходилось бегать в командирскую столовую – не осталось ли где-нибудь кусочка хлебушка. Один раз был в карауле, и меня долго не меняли. Наконец, пришёл на кухню, получил остаток расхода, и тут уж наелся досыта. Всё было и горько, и сладко, хотя всего прослужил каких-то три месяца.

Брыкин В. А., кандидат исторических наук:

– В конце апреля – начале мая 1941 г. 497-й ГАП полк в новом составе собирался в летние полевые лагеря. В полк пришли много муромцев, призванных на летние сборы. Это были рабочие, служащие и колхозники города и района – всего около 300 человек.

Перед призванными на сборы на митинге выступил старший политрук Н. К. Иванов. Его речь была краткой, суровой и звучала очень тревожно: «Берём вас на 60 суток, но, возможно, сбор продлится». Если бы знал этот сильный, красивый и умный человек, как близок он к истине. А пока были сборы под Гороховцом, на Ильино-озере.

После ряда кадровых перемещений полк встретил летние учения 1941 г. в таком командном составе: командир полка – майор И. В. Малых, комиссар – старший политрук Н. К. Иванов, начальник штаба – капитан Н. С. Соснин, командир 1-го дивизиона Н. Н. Прошкин, 2-го – капитан С. Г. Найда, 3-го – капитан П. П. Гусев, начальники штабов соответственно старшие лейтенанты И. Н. Мяздриков, М. Г. Житковский, В. А. Жгут.

Пятого апреля 1941-го наркомат обороны утвердил новый штат стрелковой дивизии, по которому в период военного времени в соединении должно быть 14483 человека.


Вооружение:

Пистолеты-пулемёты – 1204; винтовки самозарядные – 10420; ручные пулемёты – 392; станковые пулемёты – 166.

Огнемёты – 30; 50-мм миномёты – 84; 82-мм миномёты – 54; 120-мм миномёты – 12; 45-мм пушки – 54; 76-мм полковые пушки – 18; 76-мм дивизионные пушки – 16; 122-мм гаубицы – 32; 152-мм гаубицы – 12; 7,62-мм комплексные зенитные пулемёты – 24; 12,7-мм зенитные пулемёты – 9; 37-мм зенитные пушки – 8; 76-мм зенитные пушки -4.

Транспорт: повозки – 841; мотоциклы – 14; бронеавтомобили – 13; танки (Т-37, Т-38, Т-40) – 16; лошади – 3039; грузовые автомобили – 451; специальные автомобили – 78; радио автомобили – 10; легковые автомобили – 19; трактора – 99.


На бумаге эти цифры выглядели внушительно. В реальности 137-я стрелковая к началу лета 41-го имела далеко не всё, что должно было быть по штату. Всего 2—3 суток, до момента отправки на фронт, полковник Гришин имел под своим командованием дивизию, укомплектованную по штату. На фронте же практически никогда за всю войну дивизия не была укомплектована и оснащена в соответствии со штатом, который, кстати, менялся 7 раз.

Справка:

К 22 июня 1941 года в Красной Армии было 303 дивизии, из них 177 стрелковых и 19 горнострелковых, 61 танковая и 31 моторизованная, 2 мотострелковые и 13 кавалерийских, а также 22 бригады (16 воздушно-десантных, 5 стрелковых и одна механизированная. К началу боевых действий общая численность РККА составляла 5 030 980 человек, в том числе генералов и командиров – 568 364, сержантов – 645 635, красноармейцев – 3 061 714 человек. В первом эшелоне армий западных округов (расположенных на расстоянии до 50 км от границы) имелось 56 стрелковых и кавалерийских дивизий, две отдельные стрелковые бригады; во втором (на удалении 50—100 км от границы) – 52 дивизии. В резерве командования округов в 100—400 км от границы находились 62 дивизии. Всего в западных округах было 170 дивизий Красной Армии.

С января 1939 года по 22 июня 1941 года Красная Армия получила 3719 боевых самолетов новых типов, 7580 танков (из них около 50 проц. новых конструкций), 29 637 полевых орудий и 52 407 минометов.


В связи со сложной международной обстановкой в Красную Армию в мае 41-го на военные сборы было призвано 800 тысяч человек из приписного состава. Около 3-х тысяч человек были призваны в том числе и в 137-ю дивизию. В основном это были участники финской кампании, обстрелянные бойцы. Сразу же после пополнения дивизия перешла в летние лагеря для продолжения боевой учебы. По вечерам, возвращаясь со стрельбищ и полигонов, красноармейцы пели: «Если завтра война, если завтра в поход…»

Дивизия была готова выполнить свой долг, но всё-таки весть о войне пришла неожиданно.

2. На фронт

«Вставай, страна огромная,

Вставай на смертный бой…»


И вот наступил этот самый трагический для страны день – 22 июня 41-го…

«Подняты по тревоге…»

Суетин И. А., помощник начальника оперативного отдела штаба 20-го стрелкового корпуса, майор в отставке:

– В ночь на 22 июня я был дежурным по штабу корпуса. Рано утром из штаба Московского военного округа поступило сообщение, что фашистская Германия напала на нашу страну. Так в Горьком мне довелось одному из первых узнать, что началась война. Сразу же были подняты по тревоге командиры из штаба корпуса. Только закончили совещание, вскрыли мобилизационный пакет – Молотов выступает по радио…

Васильчикова Полина Николаевна, жена комиссара 771-го стрелкового полка старшего батальонного комиссара П. А. Васильчикова:

– Накануне вечером, в субботу 21 июня, нам домой принесли документы, что Пётр Александрович зачислен в академию. Утром за чаем обсуждаем, как скоро поедем всей семьей в Москву, как вдруг вбегает красноармеец-посыльный: «Вас срочно в штаб…». Сразу на сердце стало тревожно…

А Гороховецкие лагеря, где располагалась дивизия на лето, ещё жили обычной мирной жизнью…

Зверев Л. Н., начальник артмастерских 278-го легко-артиллерийского полка, полковник в отставке:

– 22 июня было первым выходным днем в моей офицерской службе. Утром мы с воентехником Ивановым – Юрченко, от которого я принял артмастерские полка, одели парадные гимнастёрки, надраили пряжки парадных ремней, сходили в столовую, а потом решили прогуляться по Ярославской группе Гороховецких лагерей. Утро было тихое, солнечное, ласковое. Много было прогуливающихся на берегу озера Инженерного из числа вновь прибывших и приписного состава. С гордостью мы прошли мимо нашего артпарка, где стояли новенькие, накануне нами проверенные и подготовленные к бою орудия. Подходим к артмастерской, уже около двенадцати часов. Но что это? Вокруг мастерской, на крыше которой был установлен громкоговоритель, стоит большая толпа людей. А в двенадцать часов услышали о начале войны. Быстро побежали в комнату, где мы жили, я снял парадную гимнастерку, одел полевое обмундирование и не снимал его почти четыре года…

Самойленко А. М., связист 2-го батальона 771-го стрелкового полка, младший сержант:

– На утро 22-го июня было назначено общее построение полка. Все мы стояли в шеренге по два, ожидая строевого смотра каким-то большим начальником. Говорили, что наш батальон хотят сделать десантным. Прошло более часа, но ни один командир, даже младший лейтенант не появился. Я вызвался узнать, в чём дело. «Беги, – сказал кто-то в строю, – ты ведь у нас победитель полковых и дивизионных соревнований». Я и правда занимал первое место в полку и второе в дивизии по бегу. Быстро прибежал к штабу полка и вижу, как из него выходят молчаливые, озабоченные командиры, и поворачивают головы к тарелке громкоговорителя. Минуты через две-три диктор объявил, что работают все радиостанции Советского Союза, будет передано важное правительственное сообщение. В 12 часов выступил Молотов. Я выслушал его речь и побежал к батальону. Все бойцы так и стояли в строю: дисциплина тогда была строгой. Но когда люди выслушали мой сбивчивый пересказ услышанного по радио, куда девалась дисциплина… Все начали расходиться, а вскоре у палаток появились маленькие костры – жгли письма, бумаги, какие-то вещи, которые не могли взять на войну, даже чемоданы…

Александров А. А., политрук роты 624-го стрелкового полка, подполковник в отставке:

– В этот день должен был состояться военизированный кросс. К десяти часам утра все колонны полка прибыли на старт. Играл духовой оркестр, настроение у всех было приподнятым. Дали старт первой колонне, потом второй. Только финишировала первая колонна – прибежал посыльный с приказом о немедленном прекращении спортивных мероприятий. К двенадцати часам полк должен построиться для заслушивания важного правительственного сообщения. Это была весть о подлом нападении гитлеровской Германии на нашу Родину…

Коробков А. А., телефонист 246-го отдельного батальона связи дивизии, старший сержант:

 

– А мы в двенадцать часов оказались в столовой. Как услышали, что война, у нас и ложки попадали…

Брыкин В. А., кандидат исторических наук:

– 19-го июня полк с полигона, где был на стрельбах, вернулся на летние квартиры в Гороховецких лагерях. А 20-го июня, в пятницу, приводили в порядок оружие, личный состав помылся в бане.

22 июня был день отдыха личного состава. Удивительно, но никто в этот день не пошёл, как обычно, навещать своих друзей-земляков, немногие бойцы играли в волейбол. Солдаты ходили группами около столовой и штаба. Командир полка майор И. В. Малых и старший политрук Н. К. Иванов с утра были вызваны в Горький в штаб 137-й стрелковой дивизии. Все чего-то ждали… И вот за несколько минут до 12-ти часов диктор объявил по радио, что в 12:00 выступит нарком иностранных дел В. Н. Молотов. Весть с быстротой пули облетела все подразделения полка, и к 12-ти часам весь полк стоял перед столовой, над которой звучал репродуктор. Подъехали командир и комиссар полка, и сразу же после речи Молотова прошёл митинг, после которого полк стал собираться на место постоянной дислокации в Муром. Свёртывали палатки, собирали имущество, оружие, орудия и следовали машинами и тракторами на погрузку к станции Ильино.

Афанасьев М. С., 497-й ГАП, старший сержант:

– Двадцать второго июня было солнышко. Лагерь готовился к спортивным соревнованиям. Выходной день, поэтому на стадионе играл духовой оркестр, готовились к соревнованиям футболисты, атлеты, боксеры. Настроение было праздничное, не чувствовалось, что где-то началась война.

Я тоже готовился к забегу на три километра. Был дан старт. Пробежал несколько кругов по стадиону, и увидел, что людей словно ветром сдуло, всe куда-то бежали со стадиона. Мы тоже побежали. Люди стояли у репродуктора и слушали выступление Молотова: «Германия вторглась на территорию Советского Союза. Бомбит наши города…». Стояла такая тишина, словно все были заворожены. Сообщение о начале войны все слушали молча, и каждый думал о своём, ещё не осознавая, что происходит у него в душе.

После выступления Молотова мы стали расходиться по своим полкам. Послышались возгласы, что разобьём врага в пух и прах, и война быстро кончится. Это говорили молодые бойцы, а те, кто постарше, думали совсем по-другому: кто-то из нас останется на полях сражений и не вернётся домой.

В частях дивизии днём 22 июня прошли митинги, партийные и комсомольские собрания. Все командиры и красноармейцы давали клятву: не щадя жизни выполнить свой воинский долг. После митингов в штабе дивизии прошло совещание командного состава. К этому времени из штаба корпуса пришёл приказ готовиться к маршу на зимние квартиры.

497-й гаубичный, 278-й легко-артиллерийский, 624-й и 409-й стрелковые полки на места постоянной дислокации выехали эшелонами…

Афанасьев М. С.:

– Стали готовиться к возвращению на зимние квартиры в Муром. Там полк стал получать пополнение бойцов из города, посёлков и из районов Горьковской области. Всё это пополнение находилось в школе. Там проходили комиссию, получали обмундирование. Без команды из школы выходить было нельзя. А перед школой было ещё больше провожающих. Все ждали отправки, а она продлилась примерно три дня.

Полк забрал всю материальную часть со своих складов. Полковую школу расформировали по дивизионам полка. Я попал во второй дивизион, где командиром был капитан Найда.

Полк грузился на станции Муром-2. На платформы ставили трактора и орудия, закрепляли для транспортировки. Был такой случай: трактор, гружённый ящиками со снарядами, подъезжая к станции, попал в кювет и накренился на один бок. В кузове сидели три бойца, одного из них придавило ящиками и мне, как жителю Мурома, пришлось везти солдата в железнодорожную больницу.

771-й стреловый полк шёл из полевого лагеря на место постоянной дислокации пешим порядком…

Самойленко А. М., связист 2-го батальона 771-го полка, младший сержант:

– Вечером 22 июня наш полк из Гороховецких лагерей пешком пошёл в Горький, в Красные казармы. Сначала шли организованно, всем полком, но постепенно растянулись. Командиры поторапливали, но никто не реагировал: каждый ушёл в себя, думая о начавшейся войне. Медленно идут час за часом, в пути накапливается усталость. Одни засыпали на ходу, другие падали, где попало, во время коротких привалов, третьи начинали изобретать болезни. Были среди нас и другие ребята – выносливые, сильные, горевшие желанием скорей попасть на фронт. В этой группе нас вырвалось вперед несколько десятков человек. Мы отмеряли километр за километром, каждый старался не отстать, не оказаться слабым. Так минула ночь, наступил рассвет, поднялось солнце. Стала донимать жара, а дороге, казалось, нет конца. Показалась деревня, на ее окраине стоял колодец. Один или два красноармейца бросились к воде, но их остановили: «Товарищи, имейте выдержку, на нас смотрит народ». Действительно, полдеревни собралось у крайнего дома – женщины с детьми. Вдалеке показались отставшие однополчане. Чем ближе они подходили, тем неприглядней картина: многие едва плелись, а такие молодые! Кто-то натёр ноги и теперь поднимал пыль голыми пятками. А как кинулись к колодцу – всей толпой, лезут головами в корыто. Сзади подходят другие, толчея еще больше. Первые признаки войны, с её трудностями, падением нравов…

Наконец, казарма. Получили новое обмундирование, немного поднялось настроение, когда вместо ботинок с обмотками выдали кирзовые сапоги. Получили карабины и технику связи. Мне надо было работать на коротковолновой переносной радиостанции 6-ПК. Станешь ее настраивать – сплошной треск, шум, абонента не слышно…

Немедленно по прибытии на зимние квартиры началась подготовка к отправке дивизии на фронт. Предстояло за короткий срок решить массу проблем: дополучить приписной состав, технику, боеприпасы, продовольствие, лошадей, сено для них. Надо было всю технику и снаряжение быстро погрузить на платформы и в вагоны. Штабы дивизии и полков, все командиры в эти часы работали, не смыкая глаз.

1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16  17  18  19  20  21  22  23  24  25  26  27  28  29  30 
Рейтинг@Mail.ru