Валерий Мирошников
Сказки о Жизни. Серия «Сказки и фантастика». Выпуск 3
Робот, собака и семья будущего
Жили-были старик со старухой. А еще у них в семье были собака и робот. Робот приемный, а собака – на службе. Жили они у самого синего моря. Но рыбу не ловили, потому что она в магазине есть. И в корыте разбитом не стирали – имелась помятая стиральная машина. Избушкой им служил заброшенный пансионат – слегка покосившийся. Так что пришлось им для окон заказать ромбовидные стеклопакеты. Впрочем, вода, газ, электричество в пансионате имелись – и на том спасибо!
Детей у старика со старухой не было – это случается после бурной молодости. А до пенсии они не надеялись и дожить, потому что она по временной шкале убегала быстрей, чем они могли двигаться с естественной скоростью. На что они жили? На пенсию робота и зарплату собаки. Робот этот был слишком ценный, чтобы его утилизировать. В нем был реализован замысловатый алгоритм понимания детей и животных. Но и на складе его хранить было нельзя – скучал. Поэтому его передали в семью. А собаку приставили для охраны интеллектуальной собственности.
Однажды в пансионат пришел ребенок, воспитанный гаджетами. Родители у него, возможно, тоже были, но он их не помнил и не узнавал. Потому и потерялся, когда приехали на море. А родители не нашли его, потому что тоже не узнавали. Мальчик был нефотогеничный и не совпадал со своими фото в социальных сетях. А родители были тоже воспитаны гаджетами, поэтому папа был нелюдимом, а мама социально дезадаптированной. Так что они даже в милицию не заявили. А социальные службы и рады бы были отобрать ребенка, чтобы защитить его от таких родителей, но искать его не хотели, а требовали от родителей, чтобы те нашли, тогда они его отберут.
Собрали старик со старухой семейный совет, поскольку были приверженцами демократии и соблюдения прав человека даже для тех, кто человеком не является.
Спросил старик:
– Что будем делать с малышом?
Мальчик потыкал пальчиком в гаджет, и тот произнес голосом Дмитрия Нагиева:
– Возьмите меня к себе жить.
Старуха промолчала, так как ждала, что скажет старик, чтобы ему противоречить.
Собака была в семье самой доброй и предложила:
– Давайте возьмем мальчика! Я с ним играть буду.
Робот согласился:
– Давайте возьмем! Я его буду воспитывать.
Старуха взвилась от негодования:
– Давайте возьмем! Тоже мне выискался медведь Балу на Скале совета! А кормить его как будем? На твою пенсию? Её едва хватает на коммуналку!
– А мы рыбу ловить будем! – предложила собака.
– Ну и лови! – взвинтилась старуха. – Садись в корыто и выходи в море!
– Мы будем ловить рыбу с берега, – рассудительно сказал робот, потому что иначе он не умел.
– Давайте так и сделаем, – утвердил решение старик. – Робот и собака займутся ребенком, а мы со старухой останемся чайлд-фри. Кто за?
Трое были «за», старуха традиционно проголосовала против.
Поскольку чайлд-фри природе не нужны, то старик и старуха вскоре померли. И остались робот и собака с малышом.
По памяти гаджета установили возраст ребенка.
– Ему уже три года, а он еще не говорит, – обеспокоился робот.
– Может, он аутист? – задумалась собака.
– Да какой аутист? – возмутился робот. – Аутист погружен в себя. А наш мальчик в гаджет. Он же не ест, не пьет, на улице не гуляет.
– Давай я сгрызу этот гаджет!
– Нехорошо как-то. Единственная память о родителях.
– Тогда закопаю. Будет нужен – выкопаем.
Так и сделали. Проснулось дите – нет любимой игрушки. Навалилась на мальчика вселенская скорбь, сидит на песке, не знает, чем заняться, ничего ему не интересно.
– Это пока! – успокаивал робот собаку. – Он же просто не знает про мир вокруг и сколько здесь всего интересного.
Собака приносила мальчику палку, он отбрасывал её от себя. Собака снова приносила, он отбрасывал, и даже не смотрел, как она бежит.
– Надо его напугать, – запыхавшись, сказала собака роботу. – Отвлечь от мыслей о потере.
– Чем напугать?
Через час подошла к мальчику корова. Он пощупал руками её влажный нос, твёрдые рога и отвернулся. Не гаджет. Для него мир делился на гаджет и «все остальное не интересное». На немой вопрос собаки и робота корова пожала плечами и удалилась.
Еще через час к малышу подъехал трактор. Но тот словно и не заметил грозно урчавшей громадины.
– Не пуганый! – вздохнула собака.
– Не знает, что в мире есть опасности, – подтвердил робот.
В это время у тракториста заиграл вызов на телефоне. Мальчик оживился и двинулся в сторону трактора.
– Эврика! – воскликнул робот, только недавно скачавший из интернета файл об Архимеде. И на вопросительный взгляд собаки перевел с древнегреческого. – Нашел, значит!
Собака откопала гаджет и положила перед ребенком. Тот с визгом бросился к любимой игрушке. Но собака схватила зубами электронную приманку и перетащила дальше. Мальчик гонялся за ней, пока не устал и не проголодался. После этого гаджет ему дали на полчаса, накормили и уложили спать.
Когда мальчик проснулся, в его памяти уже прочно связались образ собаки и гаджета. Его первыми словами были:
– Собака где?
Робот в процессе этого приключения не забывал скачивать и изучать все новые пособия по воспитанию детей. И ночью, когда ребенок спал, сказал собаке:
– Для правильного воспитания ребенку нужна семья. Как ты думаешь, мы семья ему?
Собака озадаченно почесала затылок задней ногой:
– Пока старик со старухой живы были, мы, наверно, были семьей. А сейчас не знаю.
– И что нам сделать, чтобы стать семьей? К приемному сыну добавить приемную маму?
– Хороший вариант. Тем более мальчик со своей жилплощадью, у него стабильный доход. Для женщины это важно.
– Автомобиля нет, – вздохнул робот.
– Накопим – купим, – не теряла оптимизма собака.
Стали они искать маму. Нашли по объявлению на Авито.
Надо сказать, что девица сразу не понравилась всем.
– Дура набитая, – сказал мальчик. Это были его вторые слова.
– Да еще и курит! – закрыла глаза лапой собака.
Даже старик в гробу перевернулся.
– Но нельзя же без мамы. Какая семья без мамы? – настаивал робот. – Без мамы и материнский капитал не дадут.
Однако новоявленная мама семейные обязанности игнорировала. С малышом не занималась, готовить умела только бутерброды и яичницу, целыми днями загорала на пляже и флиртовала с отдыхающими мужчинами.
– Что-то я даже скучать стала по нашей прежней старухе, – призналась собака. – Та хоть иногда по загривку потреплет. Или на почту возьмет за зарплатой.
– Я думаю, что приемных мам, как и приемных детей, надо правильно воспитывать, – робот все штудировал основы гуманной педагогики.
А собака была сторонником традиционных методов:
– Может ремня ей всыпать? Как там по закону – телесные наказания для приемных родителей предусмотрены?
И вот однажды, пока робот и малыш ходили на рыбалку, а собака рылась в огороде, девица исчезла вместе со своим чемоданом. Оставила записку, в которой признавалась, что воспользовалась предложением робота, чтобы провести отпуск на море. Извинялась за лукавство и делилась радостью, что нашла на пляже свою любовь на всю жизнь.
Будь робот человеком, он бы, наверно, очень расстроился от такого обмана. А так он только пожелал коварной изменщице счастья в личной жизни и счастливого пути одновременно. Правда, эти три слова в сказках не употребляют.
Мальчик восхищенно повторил экспрессивное выражение. Это были его третьи слова.
А собака нахмурила брови:
– Ты чему ребенка учишь?
Робот извинился и так глубоко задумался, что мальчик и собака подумали, что он завис, и даже хотели вызвать техподдержку.
– Может, сделать ему искусственное дыхание? – спросила собака.
Мальчик пожал плечами. Не было отверстия или шланга, чтобы в него дуть. Робот был абсолютно герметичный, он и на рыбалку ходил подводную.
Наконец, робот очнулся. В глазах у него светились два вопроса: «Кто виноват?» и «Что делать?».
Собака попыталась вывести его из ступора своим размышлением:
– Когда я жила в городе, то увидела, что у людей самыми крепкими и стабильными семьями являются… монополые.
– Это что еще такое? – озадачился робот.
– Когда вся семья одного пола: мама, бабушка и дочка. Они могут жить вместе вечно – и никто из семьи не может выйти, никто не может в нее войти. При мне один настоящий полковник пытался с мамой поближе познакомиться – в одном носке убежал.
– И что нам даст это тонкое наблюдение?
– Нам надо брать вместе приемную маму и приемную бабушку! – торжествующе заявила собака.
– А если они обе аферистками окажутся? Яблоко-то от яблони недалеко падает.
– Это я не додумала… – вздохнула собака.
– Завтра додумаем. Пошли с малышом в футбол играть, – предложил робот.
Топот и визг продолжались до темноты, заглушаемые только криками «пас», «го-о-ол» и новым любимым выражением малыша.
В понедельник у малыша был день рождения. Он всегда был в понедельник – такая временная аномалия.
Думали собака и робот, что ему подарить. Собака предлагала поймать крокодила, а робот – насобирать кокосов. Но это не получилось. Потому, что крокодил в городе был один и тот работал в зоопарке. А кокосы оказалось, чтобы собрать, надо сначала посадить пальму заранее лет за 30. Пальму они посадили, собака осталась её полить и удобрить, а робот пошел на берег моря, сунул манипулятор в волну и вытащил золотую рыбку.
– А где старче? – спросила рыбка.
– Умер. Я за него, – ответил робот.
– Чего тебе надобно, роботче?
– Подарок хочу малышу сделать на день рождения. Собака предлагала поймать крокодила, а я – насобирать кокосов. Но крокодил в городе только один и тот работает в зоопарке. А кокосы, чтобы собрать, надо сначала посадить пальму заранее лет за 30.
– Так что тебе дать – крокодила или кокосы? – не поняла рыбка, а море заволновалось.
– Пальму мы уже посадили, кокосы у нас свои будут, – сказал робот. – А крокодил – куда его девать? Ему же болото нужно, в ванне держать не будешь.
– Так что тебе надобно, роботче? – теряла терпение золотая рыбка (помрачнело синее море). – Может, новую избу или автомобиль?
– На автомобиль мы с собакой и так откладываем, – вздохнул робот. – А можешь ребенку дать сердце доброе?
– Сердце доброе не наколдуешь, – ответила рыбка. – Это от воспитания зависит. А подари-ка ты малышу краски.
– Волшебные? – обрадовался робот.
– Зачем волшебные? С волшебными хлопот не оберешься, – остановила его рыбка. – Ведь все сказки про то, что нашел человек волшебную вещь, жаро-птицево перо какое-нибудь, а из-за этого у него куча проблем. То царь-девицу добудь, то в кипятке искупайся.
– То есть обычные краски? – не понял робот. – Какие в магазине купить можно?
– Может, не совсем обычные, – согласилась рыбка. – Когда ими рисуешь, так увлекаешься, что не устаешь.
– Хорошо, – согласился робот. – Но если не понравится подарок, я же могу вернуть?
– Найдешь меня тут, под волной, – плеснула хвостом рыбка, уплывая.
Подарок малышу понравился и рисовал он без устали три дня – небо и звезды, леса и реки, косогоры, буераки и зеленого попугая.
В четверг, когда малыш с энтузиазмом шлепал по лужам, робот решил, что пора мальчика учить математике. Сначала они считали ворон, потом песчинки на пляже, потом волосы на голове. А в сентябре прибежала собака потому, что ребенка не хотели записывать в школу по причине невозможности заполнить в анкете графу «родители».
– Чиновники такие формалисты, хуже роботов, – заявил робот. – У них на все есть инструкция, как в языках программирования условный оператор «если – то». А жизнь же сложней устроена. Бывает ребенка воспитывают вовсе не родители. Я знал одну семью, где были мама с сыновьями и её брат, мальчикам дядя. А в Индии есть народность, у которой вообще муж и жена не живут вместе, а только навещают друг друга, а дети воспитываются в доме матери.
– Уверена, что ты много знаешь различных семейных традиций… – попыталась вставить слово собака.
– А в Тибете вообще принято многомужество, когда несколько братьев берут одну жену. Вот что будет чиновник делать со своей инструкцией в этом случае?
– Напишет еще одну инструкцию. Нам-то что делать?
– Откроем свою школу, – рассудил робот. – Я буду вести математику, а ты физкультуру и ОБЖ.
– А основы православной этики кто? А биологию и теорию эволюции?
– А давайте позовем еще детей и родителей, – предложил мальчик, отрываясь от рисования. – Кто-то возьмется.
– Хорошая мысль! – обрадовался робот. – А что это ты рисуешь?
– Семью.
На рисунке была семья – мама, папа и ребенок. Судя по половому признаку – пистолету – мальчик. Вокруг росли трава и деревья, возле озера расположился уютный домик без трубы – видимо, с паровым отоплением. Зато на доме была спутниковая антенна для ТВ и интернета.
– А собака в доме будет? – спросила собака.
На рисунке под елкой появился пес весьма благодушного вида. Вслед за ним появился робот, который качал детскую коляску. В коляске сидела девочка, что можно было определить по отсутствию пистолета.
– Сестренка! – умилился робот.
Тут во втором ряду стали появляться еще фигуры.
Мальчик комментировал:
– Это бабушка с дедушкой. Это тетя – папина сестра. А это её муж – дядя. А это мамин брат. У него еще нет тети. А это приемный сын мамы с папой.
– А это обязательно? – спросила собака.
– Так получилось, – сказал мальчик.
– Пусть будет! – поддержал робот. – Надо сразу обозначить функциональное место, чтобы чиновникам понятней было.
– А это корова, – продолжал мальчик.
– Она тоже член семьи? – удивилась собака.
– Конечно. Вот еще кошка. И питон.
– А питон-то зачем?
– Он на полу лежать будет, чтобы никто на него не наступал.
Собака и робот долго рассматривали рисунок малыша. Он уж, конечно, вырос, скоро паспорт получать. Но для них он все равно оставался малышом.
– А знаешь, зачем тут питон… – задумчиво произнес робот.
– Нет, – призналась собака.
– И я не знаю.
Снова повисла пауза. За это время малыш женился и завел своих детей, для которых собака и робот стали собабушкой и рободедом.
– Ведь если из этой картинки убирать персонажи – семья все равно остается семьей, – размышлял робот. – И без бабушки семья, и без дедушки семья.
– И без папы семья, и даже без мамы, – удивлялась собака.
Приемные внуки висели на шее у постаревшей собаки и катались с коленок у слегка потускневшего робота.
– А питона оставим? – спросила собака.
– Пусть лежит. Кому он мешает?
– Только ребенка нельзя убирать – без него семья не семья.
– И собаку с роботом, – сказал робот.
– Верно. Только не у всех есть такой робот.
– И такая собака.
Внуки потащили мыслителей гулять. Но те на песочке по памяти воспроизвели картину.
– То есть ребенок делает семью семьей? – спросил робот.
– Но разве до рождения мальчика с пистолетом это не была семья? – спросила собака. – Ведь и мама чей-то ребенок. И папа. И тетя с дядей. И даже бабушка с дедушкой.
– То есть семья – это семья потому, что в ней всегда рождаются дети.
– Если дети прекратят рождаться – семьи не будет. Никого не будет. Это конец.
– А где тогда начало? С чего все началось? – спросил робот.
Внучка таскала собаку за уши и вдруг сказала:
– Папа говорит, что сначала был Бог.
– Вот чего не хватает на этой картинке – Бога! – воскликнул робот. – Он всех объединяет в семью.
– Папа говорит, что Бог есть Любовь, – назидательно сказала внучка. – И Он есть на картинке. То есть Она. Они!
– Бог на картинке есть, – подтвердил робот. – Если бы не было Бога – не было бы семьи.
– То есть мы все-таки были семьей – собака, робот и малыш? – спросила собака.
– Видимо, были – раз есть внуки! – подтвердил робот.
– И семья может быть в любой конфигурации – лишь бы в ней жил Бог. Лишь бы жила Любовь! – толи спросила, толи утверждала собака.
– Видимо, так! – толи согласился, толи переспросил робот.
– И даже в конфигурации с питоном? – уточнила собака.
– Да пусть лежит! Кому он мешает?
О том, как товарищ Сталин цены снижал
Вызвал однажды товарищ Сталин товарища Воскресенского и говорит:
– Народ наш одержал победу в страшной войне и сейчас героически трудится на восстановлении хозяйства страны. Как поднять ему настроение, чтобы он и трудился лучше, и жил радостней?
– Фильмы надо веселые снимать – комедии.
– Мы попросим товарища Александрова снять хорошую комедию. Но как марксистам нам известно, что бытие определяет сознание. Что мы можем сделать экономически для нашего народа?
– Зарплату поднять, товарищ Сталин, – ответил Воскресенский.
– А на сколько поднять зарплату? Как считает Госплан?
– Процентов на пятнадцать страна может себе позволить, товарищ Сталин.
Сталин прошелся по кабинету и сказал:
– Значит, тот, кто получает тысячу рублей и сегодня уже живет неплохо, станет получать на 150 рублей больше. А тот, кто получал 200 и еле сводил концы с концами, получит добавку в 30 рублей. Не поселим ли мы между людьми раздор и зависть, товарищ Воскресенский?
– Мы можем поднять зарплату в тех отраслях, где она самая низкая, товарищ Сталин. Или оказывать помощь тем семьям, которые больше нуждаются.
– Это хорошо, но если мы так поступим, то те, кто лучше всех работает и больше всего получает, останутся без добавки. Разве это справедливо?
– Нет.
– Так что же делать?
– Не знаю!
– А я думаю, что надо снизить цены на основные товары, необходимые для жизни. Это ведь для всех лучше будет?
– Будет лучше для всех, товарищ Сталин.
– И те, кто много зарабатывает, довольны. И те, кто зарабатывает мало, еще более довольны.
– Давайте так и сделаем.
Собрались в резиденции Трумэн, Черчилль и лицо без имени. Точнее, Лицо без имени вызвало к себе Черчилля и Трумэна и говорит:
– Так ведь он в самом деле построит коммунизм!
– А что делать? Воевать мы с ним не можем – у него у самого атомная бомба есть. Всю агентуру нашу он извел. И на народ надеяться глупо, кто же выступит против правителя, который снижает цены?
– Народ оставим в покое, а вот этот лысый украинец мне кажется подходящим.
Дуб, Солнце и Масленица
Стоял посреди Земли могучий Дуб. Был он такой высокий, что не было у него друзей. Точнее, когда-то, много лет назад, они были, но остались далеко внизу. Когда он был маленький, то дружил с муравьями, но теперь их уже было не различить в густой траве. Потом он дорос до цветов, но они менялись каждый год и все забывали. Березы оказались более долговечными, но и они затерялись под облаками. Теперь Дуб дорос до самого неба, а в небе дружить с кем? Облака улетают и не возвращаются, остается только… Солнце.
– Привет, как жизнь? – спросил Дуб у светила, когда оно поднялось в зенит и запуталось в его ветвях.
– Хорошо! – сказало Солнышко, выбираясь из чащи. – А у тебя?
– А я вот один! – пожаловался Дуб. – Все друзья остались внизу, в прошлом. Скучаю.
– И я одно! – вздохнуло Солнышко. – Слушай, а давай дружить!
– Давай! – согласился Дуб.
– Я буду ходить вокруг тебя, – обрадовалось светило. – А ты будешь моей осью вращения – Мировым Древом!
– Здорово! – обрадовался Дуб.
И стали они дружить, и стало им жить интересней, и всегда было, о чем поговорить. А потом наступила зима. Солнце поднималось уже не так высоко, а Дуб вообще покрыло снегом и наледью. Дуб долго жил на Белом Свете и повидал немало зим, но, видимо, с тех пор, как он стал Мировым Древом, и зима для него стала Мировой зимой.
– Устал я держать на ветвях своих снег и лед, – говорил Дуб другу Солнышку, – и стряхнуть боюсь. Там же внизу люди, города, леса со зверями и птицами. Их совсем засыплет.
– Потерпи еще немного! – сонно говорило светило. – Скоро весна! – оно зевало и снова закатывалось за горизонт, ведь зимние дни такие короткие.
– Ну, давай! Ну, давай уже свети, грей! – торопил Дуб Солнце.
– Прости! – улыбалось Солнце спросонья. – Я как будто все еще сплю!
– Ну, что же делать? – думал Дуб. – Как разбудить Солнце?
А в это время пролетала мимо птица-снегирь.
– Постой, снегирь! – окликнул его Дуб. – Лети-ка ты на Землю, да передай людям, что надо будить Солнышко, чтобы весна настала поскорей да подружней. Пусть празднуют, шумят, веселятся.
– Обязательно передам! – сказал снегирь и полетел вниз.
Узнали люди, что надо Солнце будить, высыпали все на улицу – и стар, и млад. Молодицы в платочках расшитых, парни – в шапках овчинных да в полушубках, почтенные люди – в шубах соболиных да в куньих. Ребятишки радуются празднику, с гор катаются, визг, смех, крик.
Прилетает птица-снегирь к Дубу, докладывает – идет праздник, шум стоит как на птичьем базаре.
Спрашивает Дуб Солнышко:
– Ну, что проснулось, Красное?
– Проснулось, дружище Дуб! – отвечает Солнышко. – Только я столько спало, что никак не могу собраться с мыслями. Что делать не помню.
Говорит дуб снегирю:
– Лети на Землю, скажи людям, чтобы блины пекли и песни масленичные пели.
Прилетает птица-снегирь на землю, говорит людям – так и так, надо солнышки-блины печь, чтобы Солнышко в небе согрелось-прожарилось, да песни масленичные петь, чтобы путь ему напомнить. А людям только того и надо. Напекли блинов целые горы, давай в гости ходить – зять к теще, да теща к зятю.
Спрашивает теща зятя:
– А зачем блины в трубочку сворачивают и в сметану макают?
– Мама! – оглядывается зять по сторонам, – Ну, не при детях же такие речи вести!
– А как же они узнают, откуда дети берутся? – смеется теща.
– Батя, а откуда дети берутся? – заинтересовалась дочка.
Молодая жена покраснела, как Солнышко, а теще того и надо:
– С масленицей, дети мои! – говорит, а сама от смеха слезы утирает, а потом к внучке наклонилась, – А про детей тебе потом батя подробней расскажет.
А народ уж на горку высыпал да песни затянул.
А уж ясно солнышко припекло, припекло
И повсюду золото разлило, разлило,
Ручейки на улице все журчат, все журчат,
Журавли курлыкают и летят, и летят…
Расцвели подснежники да в леске, да в леске.
Скоро всей земелюшке быть в венке, быть в венке.
Ой, Солнышко-батюшка, угоди, угоди.
А Землица-матушка, уроди, уроди2.
Снова летит птица-снегирь к Дубу, докладывает – так и так, блины жарятся, молодицы краснеют, песни путь Солнышку указывают.
Спрашивает Дуб Солнышко:
– Ну, что, Красное, вспомнило, что делать-то?
– Вспомнило, дружище Дуб! – отвечает Солнышко. – Только как я гляну на толщу снегов, что-то во мне робость какая-то – где ж это столько-то растопить!
– А ну, птица-снегирь, лети на Землю! – говорит Дуб. – Скажи людям, что пора Солнышко из ледяного плена освободить да ярости ему придать весенней. Кулачный бой хочу устроить!
– Все как есть передам! – говорит птица-снегирь.
А парням молодым только того и надо. Сделали на горе снежную крепость, да поставили в ней чучело Зимы-масленицы. Для интереса отправили девок защищать крепость, а сами с гиканьем и криком «Ура!» на штурм бросились. Вот забава так забава! Девки парней вниз сбрасывают, а те снова лезут, хватают защитниц зимы да вниз тащат. И разбили снежную крепость, захватили Зиму-масленицу да в огонь ее, в огонь.
Пылает чучело, трещит в огне солома, а старый волхв говорит ученику:
– Это для детишек мы говорим «масленица», а между собой – «мысленица». Зима – время мыслить, спокойно составить образ будущего. А по весне бросить надо мысль в огонь желания – и тогда все мечты сбудутся.
– Хоть бы девки и сомневались! – добавил ученик, и оба рассмеялись.
Да смеяться-то долго не пришлось, потому что парни кулачный бой затеяли.
– А ну, пошли, – говорит старый волхв молодому. – Посмотрим, каков ты в кулаках!
Вот она, кипит удаль молодецкая! Эх, трещат бока! Ух, горят глаза! Ой, визжат девицы! Смотрите, глазейте! Все ведь ради вас! Чтобы показать смелость, и характер, и кровь горячую своей избраннице!
И опять летит птица-снегирь к Дубу, докладывает – так и так, сгорела Зима-мысленица в огне желания, разрушена ледяная крепость, кипит ярость боевая!
– Спрашивает Дуб Солнышко:
– Ну, что, Красное, наполнилось силой-яростью? Готово растопить льды-снега, освободить Землю-матушку от зимнего плена?
– Готово, дружище Дуб! – отвечает Солнышко. – Полно во мне силы-ярости, не устоят передо мной льды-снега, освобожу я Землю-матушку из зимнего плена! Быть Земле в цвету, быть на Земле Весне!
И ударило Солнце лучами яркими, потекли снега, забурлили реки, наполнилась Земля водицей, проросли семена, набухли почки, запели птицы. Весна пришла!
Так с тех пор и празднуют люди Масленицу.
