Валерий Капранов
Веретено Судьбы. Книга 1
– Ну, да, – подтвердил Егор. А как же иначе. Ведь вы же не кто-то там с улицы, а настоящий профессор! Но, вслух Егор выразился совсем не так. – Если вы дали мне эти книжки, то это значит, что вы их читали. А если читали то, значит вы знаете, кто из этих двух авторов прав. Ведь не может же быть такого, что они оба правы.
– Видишь ли, Егор, – тут повисла короткая пауза и взгляд Андрея Андреевича сквозь стёкла очков стал ещё более проницателен и серьёзен.
Он пытался подобрать правильные слова, но так, чтобы не отбить охоту у мальчика к последующим научным изысканиям. Хотя, возможно, обсуждать такую сложную тему с подростком было бы бессмысленно и нецелесообразно. Но профессор видел в Егоре потенциал будущего учёного и поэтому разговор между ними должен был состояться прямом и честным.
– Как принято говорить в наших кругах: что история не терпит сослагательных наклонений. И мы – я и многие мои коллеги – служим этой науке праведно и безупречно. Но порой не всё складывается так просто, как нам бы этого хотелось. И история нашей Родины, впрочем, как и вся общеизвестная мировая история этому самый яркий и показательный пример.
По интонации профессора Егор догадался, что сейчас тот поведает ему какую-то тайну. Да ещё и такую, о которой мало кто догадывается. Он внимательно слушал и впитывал каждое его слово, и благодарил судьбу за то, что она позволила познакомиться ему с таким глубокоуважаемым учёным. Где бы ещё он бы смог почерпнуть столько ценного и полезного.
– На протяжении столетий история мира неоднократно переписывалась. И каждый раз она писалась заново – в угоду правящему строю, государственной элите или единовластному правителю. Неугодные им страницы безжалостно вымарывались и уничтожались. А те события, что выставляли их в лучшем свете, наоборот, освещались подробно, а их заслуги преумножались и приукрашивались. И если мы сравним исторические записи некоторых событий, описанных сто лет назад, с записями, сделанными совсем недавно, то мы заметим в них некоторые неточности, шероховатости и несоответствия. А иногда содержание, может быть, до такой степени искажено, что у ученых это вызывает полное недоумение.
– Так, как же тогда разобраться в том, какие, из описанных событий настоящие, а какие из них фальшивые? – такая интрига, похожая на тайный заговор ещё в большей степени распалила любопытство Егора. – Ведь люди должны узнать правду. А иначе, какой тогда смысл во всей этой истории.
Профессор Перовский услышал в речи Егора одно слово, которое подсказало ему, как более наглядно подсказать ему решение этого вопроса. При этом не будет необходимости высказываться заумными речами и приводить в качестве доказательств скучные факты. Лучше всего сделать так, чтобы тот сам нашёл для себя правильное решение. И тогда Андрей Андреевич достал из комода старинную шкатулку из красного дерева с позолоченными замочками. Он открыл её и извлёк из неё две большие серебряные монеты.
– Вот, смотри, – одну за одной он выложил обе монеты перед ним на стол. – Перед тобой две серебряные монеты, датированные девятнадцатым веком. С виду они похожи. На обеих двуглавый орёл, а на обратной стороне профиль императора. Обе монеты одного достоинства. Но вот только одна из них настоящая, а другая фальшивая – новодел. Таких сейчас на Али Экспрессе пруд-пруди. Да и на прочих барахолках в интернете. Теперь посмотри, как определить, какая из них подлинная?
Егор взял в руки обе монеты. Прикинул по весу. Но вопреки ожиданиям, не ощутил между ними никакой разницы. Он стал рассматривать пристально их чеканку. Переворачивал то на одну, то на другую сторону. Затем подошёл к окну, где было больше света. Ну вот как тут определить, не пробовать же их на зуб, как это делали разбойники в старых фильмах.
– Я не могу определить, – честно признался он. – Но, мне кажется, что для того, чтобы узнать, какая из них настоящая, то нужно отдать их на экспертизу специалисту. Ну… например, какому-нибудь старому часовщику или ювелиру.
– А почему именно старому? – добродушно рассмеялся Андрей Андреевич. – Что, думаешь, что молодой в них не разберётся?
– Ну, не знаю почему, – Егору и самому стало забавно, что он оказался в ловушке стереотипов. – Просто мне кажется, что старый ювелир разберётся намного лучше, чем молодой. К нему, что ли, как-то больше доверия. Или я не прав?..
– Ну, почему же… – довольный результатом, Андрей Андреевич, сложил за головой, руки в замок и с удовольствием потянулся. – Отчасти ты прав. Но только не со старым ювелиром. А в том, что для определения подлинности необходима профессиональная экспертиза.
– Так значит, – стал развивать дальше мысль Егор, – чтобы определить, в какой из этих двух книг про князя Владимира написана правда, то их нужно отдать на проверку на экспертизу.
– Или… – помог ему профессор с выводом. – … нужно более тщательно поработать с первоисточниками. А может быть даже покопаться в архивах, изучить исторические документы, почитать записи иностранных послов, путешественников, и прочих очевидцев того времени. Вот тогда и начнётся вырисовываться некая картина. И тогда уже на основании этого можно будет сделать соответствующие выводы.
– Но ведь, не у каждого читателя есть на это время, – возразил Егор. – Да и не каждого встречного пустят в архив, где хранятся такие документы.
– И тут ты тоже прав, – похвалил его Андрей Андреевич. – В этом случае перед тем, как принимать слова автора на веру, нужно вначале убедиться, а что же за человек, этот самый автор. В книгах с такими серьёзными темами – если исследователь действительно хочет быть объективным и убедительным, – на последних страницах должен быть размещён перечень первоисточников со ссылками на конкретные места. Это всё делается для того, чтобы всякий желающий смог при желании эти факты сам проверить. Ведь мы же учёные. И ты Егор тоже, я надеюсь, в ближайшем будущем получишь должное образование и тоже станешь таким учёным. А учёные не должны идти на поводу эмоций. Они должны быть непредвзятыми, объективными и руководствоваться в своих изысканиях только фактами.
Егор тут же открыл и перелистнул обе книги на последние страницы. Сначала ту, которая ему понравилась, а потом ту, которая вызвала у него сомнения. В тот же миг он засиял от радости и показал Андрею Андреевичу то место, которое искал, и торжественно объявил:
– В этой книге такого раздела нет! А значит – если нет ни фактов, то нет и доказательств.
– Молодец, Егор! – с довольным видом похвалил его профессор. – Я искренне рад за тебя. Сегодня ты получил хороший навык работы с первоисточниками. Теперь тебе можно поручить другое не менее интересное и ответственное задание.
Он выдвинул ящик письменного стола и протянул мальчику свёрток из вощёной пергаментной бумаги.
– Я даю тебе эту книгу. Прочитай её внимательно. И как начинающий учёный сделай соответствующие, объективные выводы. А при следующей встрече ты мне расскажешь: какие персонажи в ней могут быть настоящими историческими личностями, а какие неправдоподобными или вымышленными.
Геля, Ляля, Клара и театр
Театр сильнее всего воздействует тогда, когда он делает нереальные вещи реальными. Тогда сцена становится перископом души, позволяющим заглянуть в действительность изнутри. (Франц Кафка)
– Кларрра, Кларрра, – прочитала с листа Ляля реплику из сценария.
Ляля… а точнее, Ляля Амировна – она художественный руководитель детского драматического театра. Черноглазая красавица с бархатной кожей, мягкой, доброй улыбкой и лёгким румянцем на восточных скулах. В общем… настоящая персидская принцесса – ни дать, ни взять. Дети в театре её обожают.
– Карр, каррр… – прокаркала ей в ответ Геля.
Геля… с виду такая же, как и тысячи девочек – её сверстниц – худенькая, стройненькая, с чёрными волосами, подстриженными в аккуратное каре, с большими зелёными глазами, и с широко распахнутыми длинными ресницами. В отличие от своих сверстниц Геля почти не носит украшений. Кроме одного единственного – речного камня в форме отшлифованного сердечка. Она нашла его год назад и загадала, что когда-нибудь он принесёт ей счастье. С тех пор так и носит его на шее, на шнурке. Из всех цветов в одежде она предпочитает чёрный. Нет… это не из-за того, что она какая-то странная. И не потому, что она какая-то готка или неформалка. Просто Геля – она необычная. И совсем не похожа на остальных. А черным цветом в одежде она подчёркивает свою индивидуальность.
Вообще она одарённая и способная. Правда знает об этом только её бабушка. Потому что учителя и её одноклассники этих качеств в ней пока ещё не заметили. По успеваемости в классе Геля находится в самой середине. Зато ребята не дразнят её «зубрилой», как некоторых отличниц и зануд. Но и к тем, кто едва справляется с учебой, она тоже не относится, так как учиться спустя рукава – это не в её правилах.
Чтобы девочка смогла лучше раскрыть свои таланты, бабушка записала её в детский театр – на курсы актёрского мастерства. Не сказать, чтобы Гелю эта идея привела в восторг, но она отнеслась к бабушкиной заботе с уважением. Она вообще очень любит бабушку и старается её не разочаровывать. Вот и теперь, чтобы её порадовать, ей пришлось терпеливо разучивать роль – хотя та ей совсем не нравилась.
– Ты сейчас раскррроешь клюв от удивления, Кларрра, – Ляля намеренно произносит фразы с ярко выраженной вороньей артикуляцией, чтобы помочь Геле вжиться в роль и погрузиться в образ. – Эту девочку зовут Геррда.
– Герррда?! – произносит Геля в ответ. Она старается изо всех сил. Но Ляля Амировна смотрит лишь в текст, и делает вид, что её стараний не замечает. Эх… жаль, что бабушки нет на этой репетиции. Уж она-то точно отметила бы её потрясающую игру.
– Наша родственница Сорррока ужасная сплетница. Она все новости пррриносит нам на хвосте. Она ррасказала нам вашу историю, – обращается Ляля к пустому месту. На самом деле, в этот момент на репетиции, подразумевается, что на этом «пустом» месте должна якобы находиться Герда. Но у Лены Колоды, которая играет Герду, заболело горло. Из-за того, что она поспорила с девчонками и съела на спор три порции мороженного. По этой причине она на сегодняшнюю репетицию не пришла.
– Каррр… – отвечает Геля.
– Кларра, это ещё не всё. Я пррредполагаю, что жених принцессы это и есть Кай.
Тишина… Ляля смотрит в ожидании на Гелю. Но та продолжает молчать. Ответа от вороны Клары не последовало.
По кислому выражению лица Гели, и по её последнему «карр», которое прозвучало не по-вороньи, а как фырканье маленького, расстроенного и готового вот-вот расплакаться воробушка, Ляля заметила, что с девочкой происходит что-то не то.
– Геля, давай соберись. У нас ведь через два дня премьера.
Геля села на край импровизированного бутафорского дупла. Она очень сдерживалась, как могла, но сейчас её терпение лопнуло. В знак протеста она скрестила на груди руки-крылья, с тряпичными лоскутами из бутафорских перьев, сделала глубокий вдох и закатила газа к потолку.
– Ну сколько можно. Это не текст, а просто издевательство какое-то. У других слова как слова. А у меня, только: «каррр», да «карр». И костюм этот… мне в нём жарко и не удобно. А ещё это клюв…
Она постучала костяшкой пальца по огромному импровизированному клюву, притороченному к шапочке, на впившейся под подбородок резинке.
– Ну разве это клюв?.. Это же рог какой-то. Я чувствую с ним себя не вороной, а каким-то единорогом.
Ляля прыснула. И не в силах сдержаться, звонко рассмеялась. В подтверждение своих слов, девочка стала скакать по сцене и действительно очень правдоподобно изображала единорога.
– Тогда, может быть, тебе стоит сменить амплуа, – предложила Ляля.
– Что, сыграть вместо вороны единорога? – спросила Геля, хотя была точно уверена, что в сказке «Снежная Королева» не было такого персонажа.
– Нет, – Ляля Амировна перестала смеяться и теперь уже выглядела вполне серьёзной. – Если тебе не нравится театр, и ты не готова принять, предложенную тебе роль, тогда отправляйся в цирк. Будешь там клоуном. Ведь комедийный жанр, судя по твоим выходкам – это твоё призвание. А что… пародировать лошадей у тебя вполне неплохо получается.
Геля поняла, что в этот раз она была не права. И своим поведением, возможно даже обидела художественного руководителя. Но ведь её тоже можно было понять. Она пришла сюда учиться актёрскому мастерству, а вместо этого ей предлагают сыграть какую-то ворону.
– Не хочу в цирк. Не хочу клоуном, – со стороны сейчас Геля была похожа на маленькую капризную девочку. – Мне очень нравится театр. И я люблю его всей душой. Ну почему, ворона?.. Что у вас для меня больше нет никаких других нормальных ролей?
– А чем так плоха ворона?.. – это был даже не вопрос, а искреннее непонимание.
– Как чем? – Геля беспомощно замахала крыльями, как будто хотела стряхнуть с себя это дурацкое, нелепое одеяние. От обиды она была готова расплакаться. – Ляля Амировна… ну вот вы сами посмотрите. Ну что это за роль?.. За весь спектакль, в обоих действиях, я выхожу на сцену всего три таза. И все три вот в этом…
Она продемонстрировала, свисающие до пола тряпичные крылья. А затем, поочерёдно повернула голову – сначала направо, а потом налево, – чтобы продемонстрировать свой огромный блестящий клюв.
По спокойной реакции Ляли Амировны Геля поняла, что этими действиями не вызвала у художественного руководителя к себе сочувствия.
Тогда она обречённо вздохнула, подошла к декоративному дереву, на котором по Лялиному сценарию должен был сидеть Карл, и с размаху стукнула в него клювом.
– Геля, не смей портить реквизит. Артур Львович в отпуске, и пока он не вернется, нам его никто больше не починит, – Ляля Амировна взирала на Гелины выходки, но оставалась непреклонна. – Лучше успокойся и соберись. И вообще… между прочим, как по мне, то это очень хорошая роль. Ты даже себе не представляешь, до какой степени. Это же ворона – ворона Клара!..
Причём, сказано это было так воодушевлённо, торжественно и мечтательно, – как будто речь шла не о вороне, а о какой-нибудь фее или о принцессе.
– Клара, Гелечка – это не обычная ворона.
Но Геля её не слушала. Она стояла лицом к декорации и монотонно, как метроном, долбила клювом по имитации дерева из папье маше.
– Ты слышишь меня?.. Ну перестань, пожалуйста. Это же очень хорошая роль. А ты вместо того, чтобы использовать её, как возможность попробовать себя в творческом перевоплощении, долбишься лбом в декорацию, как дятел.
– Ну почему мне так не везёт? – Геля остановилась, перестала стучать, развернулась… и тяжело вздохнула. – Вот у других, например, роли как роли. И монологи, и диалоги… и костюмы у них интересные… и сценические приёмы. А у меня… только эта малюсенькая роль. Какая-то говорящая ворона. Спасибо, хоть не предложили сыграть кукушку из настенных часов.
– Не нужно паясничать, – Ляля Амировна сложила в стопку листы сценария и закрыла папку. – Если не хочешь играть, то значит не играй. Между прочим, Константин Сергеевич Станиславский – великий театральный режиссёр и постановщик – своим ученикам частенько повторял: «Нет маленьких ролей, есть маленькие актёры».
– И что это значит? – В глазах девочки проснулось любопытство.
– А это значит, Геля, что любая роль, даже если она очень маленькая, может быть сыграна с такой отдачей и мастерством, с какими иным примам театра с их главными ролями им даже и не снилось.
– Это что правда?..
– Правда, деточка, правда…
Ляля давно уже поняла, что на самом деле было нужно этой девочке. Не роль ей была нужна. Не костюмы и не красивые слова в сценарии. Это всё – лишь пузыри и пена. Ей нужна была настоящая победа. А что к ней могло её привести? Только борьба и преодоление трудностей. Причём таких, чтобы никто и никогда не захотел за такое дело браться. НИКТО!.. Ну разумеется – кроме неё.
– Настоящие мастера, – доверительно поведала ей Ляля, – умеют так преподнести себя в маленькой, второстепенной роли, что многие люди уже, может быть, и забыли, о чём был тот фильм или спектакль, который они смотрели, а их гениальную реплику не забыли. Искромётные, яркие реплики этих актёров зрители разбирают на цитаты. Иных актёров уже и нет в помине, а те их роли до сих пор живут.
Эти слова произвели на Гелю сильное впечатление. И теперь, после этого, даже её костюм с тряпичными крыльями, уже не казался ей таким унылым и невзрачным. Она посмотрела на него с другой стороны – со стороны, вновь открывшейся перед ней перспективы. Да… между прочим, подумала она – ведь по большому счёту, этот её костюм, по своему стилю и по фасону, ничем, между прочим, не уступает костюму Бэтмэна.
– А сколько великих и замечательных актёров, запомнились именно своими маленькими ролями. Владимир Басов, Рина Зелёная, Фаина Ранеская, Сергей Филиппов, и многие… многие другие. Настоящие короли и королевы эпизода.
Дальше Гелю можно было не убеждать. Ляля Амировна теперь уже точно была уверена, что эта эпизодическая роль вороны Клары станет «гвоздём программы» этого спектакля.
Теперь окрылённая, воодушевлённая и воспрянувшая духом Геля, ни за что не расстанется с ней – ни за какие коврижки. Отобрать у неё эту роль теперь можно будет только силой.
По дороге домой, девочка продолжала обдумывать свою роль: как она будет смотреть на зрителей, как произносить слова, как двигаться. Теперь в её мыслях образ вороны Клары настолько отчётливо отпечатался в сознании, что даже и не думал её покидать.
Стать самой лучшей актрисой – это конечно хорошо. Но всё же Геле этого было недостаточно. Теперь она была настроена стать ещё и самой лучшей вороной… Да-да, вы не ошиблись, читая эти строки. Именно – вороной. Она вознамерилась так правдоподобно вжиться в образ, чтобы потом не только люди, но даже сами вороны, и те приняли её за свою. Если она сможет этого добиться, то вот где будет её настоящая победа.
Геля шла по улице и то и дело бросала цепкие взгляды по сторонам. Подобно легавой собаке на охоте, она всякий раз останавливалась на короткий миг, словно выискивала добычу. Но в данном случае, вместо добычи Геля высматривала ворон. Она выискивала их везде, где только было можно: на крышах, на ветках деревьев, на мусорных баках, на проводах, на детских площадках, на припорошенных листвой газонах… Приметив какую-либо из них, она изучала их поведение, их повадки – с не меньшим вниманием, чем профессиональный натуралист или орнитолог.
В повадках ворон ей было интересно всё: то, как они ходят, как летают, как друг перед дружкой важничают, топчутся и переставляют лапы, как деловито общаются, а потом ругаются, как смешно рассматривают своё отражение в лужах и как недовольно ворчат, осуждая вспугнувшего их кота. В общем Геля следила за всем и подмечала всё, чтобы запомнить и после повторить.
Сегодня вместе с ролью перед ней открылся новый мир – мир ворон. И он, на удивление, оказался таким чудесным. Она призналась себе, как же я всего этого раньше не замечала? Ведь если ними внимательно понаблюдать, то можно заметить, что вороны своим поведением и повадками похожи на людей.
Поглощённая этими мыслями, Геля даже не заметила, как оказалась перед дверью в свою квартиру. Она позвонила в звонок. Дверь открыла бабушка.
– Ты что-то сегодня задержалась, внученька. Я уж было, начала переживать.
– Всё в порядке, бабуля, – улыбка Гели, для бабушки была лучше любого успокоительного. – У нас была генеральная репетиция. Ты же помнишь, через два дня у нас премьера.
Она повесила курточку на крючок, присела на пуфик и принялась расшнуровывать ботинки. Кстати, эти ботинки с рифленой тракторной подошвой, были её самыми любимыми из всей обуви в гардеробе.
– Генеральная репетиция, – с важностью повторила бабушка, копируя интонацию любимой внучки.
Она искренне верила в Гелин талант и ей не терпелось увидеть её на сцене. Но чуткое сердце ей подсказывало, что в необычном поведении внучки таится какой-то подвох. Геля буквально лучилась от счастья, чего с ней ранее никогда не случалось. И бабушке стало интересно: в чём же причина такого необычного восторга.
– Генеральная репетиция, это очень важная и уважительная причина. Хотя не настолько важная, чтобы опаздывать и заставлять бабушку переживать. Так чем же ты всё-таки занималась?..
– Ворон считала, – невозмутимо ответила Геля, чем окончательно обескуражила бабушку.
– Ворон считала?.. – бабушка улыбнулась обескураженно и решила, что это шутка.
Но девочка не шутила. Она говорила правду.
– Ага, ворон… – Геля опять использовала улыбку, как своё самое верное и секретное оружие. – Бабуля, ты у меня такая смешная. А особенно, когда на меня так смотришь. Да, не бери ты в голову… Ну я же тебе рассказывала, что по сценарию мне дали роль. Я там играю ворону Клару.
– Помню-помню… – махнула рукой бабушка и пошла накрывать на стол.
Ох темнит что-то внучка, подумала про себя она, ох темнит… Видать опять что-то там себе придумала, проказница, … и не договаривает.
Бабушка Гели даже не представляла, на что способна тяга к актёрскому мастерству и волшебная сила театральных подмостков. Ах… если бы она только знала, какие перемены принёс это день в дальнейшую судьбу её любимой внучки.
Милица – не обычная лиса
Последний мазок получился особенно удачным. Лиловая тень лёгкой дымки мягко легла под свинцовой тучей. Контраст между недружелюбным осенним небом и яркой багряно-золотой листвой на эскизе вышел естественным и выглядел вполне реалистично. Результат превзошел все мои ожидания. Это был мой первый опыт написания картины с натуры.
Довольная тем, что получилось, я замечталась и даже не заметила, как погрузилась в воспоминания о том, как раньше мы гуляли в этом парке. Теперь мне кажется, что это было так давно – тогда я ещё училась в первом классе – почти каждое воскресенье мы выбирались с родителями в этот парк.
Мы вместе неспешно прогуливались по аллеям или по набережной вдоль пруда, где папа в киоске обычно нам покупал мороженое. Во время прогулок нам не редко встречался один и тот же старичок: художник в берете, с обмотанным вокруг шеи длинным вязанным шарфом. Тогда мне казалось, что он был похож на доброго седобородого сказочника.
Старичок как обычно, стоял у видавшего виды, обшарпанного этюдника и мурлыкал себе под нос какую-нибудь весёлую песенку. Я отчетливо помню его мятые и скрученные в рулончики тюбики – они лежали россыпью (в творческом беспорядке) внутри переносного деревянного ящика, а сам этот ящик был так перепачкан от этих красок, что выглядел точь-в-точь, как и палитра в его руке. Тогда я могла подолгу стоять возле него и наблюдать за тем, как он писал свои пейзажи. Меня забавляло как он иногда прищуривался, вытягивал руку с кистью и направлял её на предмет, чтобы отмерить его пропорции, а затем смотрел на картину и сравнивал – всё ли на ней соответствует действительности.
Меня всегда восхищали его картины. В них он умел отразить те нюансы, на которые другие никогда бы не обратили внимания. Его работы были великолепными и потрясающими. Когда я рассматривала их, они меня завораживали. У меня создавалось такое впечатление, что они как бы сами по себе, жили отдельной, совершенно другой жизнью. Мир, отражённый в них, был намного лучше.
Ах, как давно это было… но я до сих пор иногда вспоминаю об этом старичке. Может быть, это из-за него мне захотелось стать художницей?
Тут где-то рядом щёлкнула ветка и зашуршала сухая листва. Я инстинктивно вздрогнула, очнулась от былых воспоминаний и сразу пришла в себя.
Что это хрустнуло? Я внимательно стала осматриваться по сторонам. Но так никого и не заметила. Кроме наших ребят, которые расположились с этюдниками неподалёку. Они продолжали писать пейзаж, и каждый был сосредоточен на своей работе.
Может быть это ветер, подумала я. Нет, всё-таки это был не ветер. Я бы тогда на себе почувствовала его дуновение, а на деревьях бы зашевелились листья. А тут, ни один листочек не шелохнулся.
Пока я размышляла над этим, ту внезапно шорох повторился вновь. Я резко повернулась на звук, и тогда увидела…
Неподалёку от меня – всего в нескольких шагах – в ворохе красных и жёлтых кленовых листьев лежала, свернувшаяся в клубок лиса.
Не может быть. Я едва сдержалась чтобы не вскрикнуть от восторга. Ну неужели и в правду, настоящая лиса? Вот только откуда ей здесь взяться? Ведь это же парк, а не дикий лес.
Кому рассказать, так никто же не поверит. Так, стопэ… И тут меня осенило. Кстати, а это хорошая идея! Вот будет классная тема для моего блога.
Стараясь не делать резких движений, я нашарила в кармане своего пальто смартфон. Достала… осторожно – так, чтобы не спугнуть лисичку – навела на нее объектив. Выждала паузу… затаила дыхание, дождалась, когда изображение в фокусе стало чётким… Щёлк – прозвучал звук в смартфоне, имитирующий клацанье затвора фотоаппарата. Тут, услышав его, лисичка вздрогнула… подняла остроносую мордочку, насторожилась и навострила уши.
Я мысленно отругала себя за то, что не догадалась перевести устройство на беззвучный режим.
Тут наши взгляды встретились. Но к счастью, лиса не испугалась и не убежала. Скорей всего, это из-за того, что она не почуяла во мне угрозы. Она поднялась, отряхнулась от мусора, глубоко прогнулась и растянулась словно пружина. После чего, как ни в чём ни бывало, зевнула и опять уселась на то же место.
Невзирая на то, что в парке в это время было полно людей, она чувствовала себя вполне комфортно. Можно подумать, что для лисы, словно для собаки, находиться здесь было вполне уместно.
Она краем глаза взглянула на меня и принялась спокойно приводить себя в порядок. Нет, ну вы на только посмотрите на эту нахалку – ведь она определённо надо мной смеется.
Я открыла в смартфоне папку с фотографиями. Меня так и подмывало поскорее запостить в своем блоге это фото. Пальцы бегло, почти автоматически, отправили снимок привычными движениями. Я перешла на свою страничку и тут вдруг опешила…
– Этого не может быть.
На страничке появилась фотка с обычным парковым пейзажем. Причём, пейзаж, между прочим, был так себе… и никакой лисы на нём и в помине не было!..
Ну, как же так? Ведь я же точно её сфотографировала. Тогда я вернулась в меню и открыла папку с фотографиями со своей камеры. Ну вот он. Всё так и есть. Тот же самый пейзаж – и при этом никакой вам лисы.
Я уставилась на плутовку. Та, как и минуту назад, продолжала оставаться на прежнем месте. Эта чистюля не обращала на меня никакого внимания и продолжала вылизывать мех у себя на груди.
– Ах, значит так… – я поймала её в объектив… и щёлк… щёлк… щёлк… сделала еще несколько новых снимков.
После чего стала их пересматривать и не могла поверить своим глазам. История с лисой-невидимкой повторилась снова. На фотографиях было всё: кусты, деревья с багряными и золотыми кронами, литые чугунные чёрные скамейки, блестящие лужи на сырой брусчатке, густо усыпанной палой листвой. Всё что попало в кадры, было на них запечатлено. Всё – кроме одного. Только никакой лисы здесь не было.
– Не расстраивайся, – голос за моей спиной раздался так неожиданно, что я от испуга чуть не выронила смартфон. – Как ни старайся, всё равно у тебя ничего не получится.
Анна смахнула со скамьи опавшие листья, убедилась, что под ними не сыро, поправила полы плаща, устроилась поудобнее и закинула ногу на ногу.
– Почему ничего не получится? – в присутствии Анны мне сразу стало куда спокойнее. – Это, что какой-то фокус? А, кажется, я поняла. Это так же, как и с тем знаком на стене, в вашем кабинете.
– Да, Анечка, – подтвердила Анна, и как ни в чём ни бывало стала рассматривать облака.
По серому небосводу плыла огромная туча. По форме она была похожа на огромного кита. Гигантская рыбина заслонила солнце и накрыла всё под собой гигантской тенью. И в тот же миг все цвета и каски стали более отчётливыми и выразительными – в них появлялся объём, словно они обрели какую-то другу мерность. Я сразу же заметила, что мир вокруг нас стал изменяться – он становился совсем другим. Каким-то особенным – завораживающим что ли… Или может быть волшебным.
Я подняла взгляд наверх и увидела, что самой этой туче до тех изменений, что происходят внизу, не было никакого дела. Похоже, что она даже не имела представления о том, что там внизу существует какой-то мир. Она выглядела безразличной и сонной, и двигалась своим курсом, как непоколебимый айсберг. Сквозь толщу небесного океана огромная рыбины плавно проследовала дальше… и тут, между островками рваных облаков показался просвет солнечного света.
Место, где мы находились озарилось ослепительным сиянием, как от луча мощного маяка или яркого прожектора. Этот свет мне напомнил ореол театральной рампы. Только он не мешал и не слепил глаза. Мне даже показалось что он был неестественно осязаемым, и что я при желании смогу его погладить и потрогать. От этих мыслей мне тут же стало почему-то приятно и уютно, и я присела рядом с Анной, обхватила коленки руками и вместе с ней стала наблюдать за пристроившейся неподалёку от нас, рыжей плутовкой. Такая милая, симпатичная и пушистая зверушка. Вот интересно, а она всё-таки настоящая?
– Она настоящая, – заверила меня Анна. – Я бы даже сказала, что она ещё более реальна, чем ты думаешь.
– А вы что сейчас прочитали мои мысли?
– Нет. В этом нет необходимости. Это ведь и так очевидно, – её ответ меня успокоил, но она всё же пояснила: – Просто ты так уставилась на Милицу… плюс ещё эти твои снимки. Несложно сложить одно с другим и сделать вывод.
– Но ведь так оно всё и получается, – в доказательство я даже вытащила смартфон, отыскала последние фотографии и указала на них Анне. – Вот смотрите: всё вокруг есть, а лисы в кадре нет. И ещё… почему вы назвали её Милицей?
– Ну хорошо, давай начнём всё по порядку…
Как я уже поняла, Анна была готова к этому разговору и теперь собиралась мне всё объяснить. Но ей предстояло сделать всё это так, чтобы мне сразу стало понятно, что мир, к которому я привыкла и этот новый мир, с которым я сейчас столкнулась – хоть, внешне они и похожи – но на самом деле сильно отличаются друг от друга. Каждый из них живёт по своим законам. И тут речь идет не о юридических или физических законах. Хотя есть и такие, но об этом позже… Не нужно торопить события. Позже вы сами всё поймёте. А если я начну вам сейчас всё объяснять, то вы, наоборот, от таких объяснений только запутаетесь.
– Милица, она не обычная лиса. Она, конечно, похожа на наших лис, но принадлежит другому Миру, – Анна поманила зверюшку жестом, и та засеменила к ней короткими шажочками. – Мы с ней друзья. И она мой проводник в других мирах.
