Валерий Иванович Кокорич
Необыкновенная история из …

Полная версия

Глава 6

В 60-е годы прошлого века (как давно, даже и не верится) детей держали в детских домах, пока не закончат восемь классов, затем можно было поступить в ПТУ – профессионально-технические училища, где кормили и одевали. Училища были сельские – СПТУ и городские ГПТУ.

Я же решил поступать в техникум, это считалось исключением из правил, но все же возможным. Выбрал автомеханический техникум в городе Семипалатинске, Казахской ССР. Со мной решили поехать мой брат Иван, друг Геннадий Бака-рев и Дубровский Юрий. Нам выделили небольшую сумму денег плюс у нас были деньги, заработанные летом на стройке. Для экономии мы поехали на попутном товарняке (товарном вагоне) в тамбуре. Успешно сдали вступительные экзамены и поступили. На первом курсе мы жили в общежитии. Стипендия была небольшая, денег катастрофически не хватало, приходилось по ночам работать. Я работал по чужому паспорту знакомого мне парня – старше меня на 3 года, так как несовершеннолетнему на хорошую работу устроиться было невозможно. Работал и грузчиком, и продавцом, и автослесарем, и даже тестомесом в пряничном цеху.

На летние каникулы поехал со студенческим стройотрядом в Алма-Ату, где официально строили какое-то правительственное здание, а на самом деле работали на даче у местного начальника-князька. Платили неплохо. По приезде повёл своих друзей в ресторан, они проходили практику в каком-то ауле и, кроме вшей, ничего не заработали. Там, увидев холеные, мордастые рожи некоторых посетителей, у меня и созрел план, как я его назвал – экспроприации нечестно нажитых средств. К его осуществлению я привлёк своих детдомовцев и старосту нашей группы Черкашина Павла, который был из бедной семьи (жили они 5 человек в комнате при школе, где мать работала уборщицей). План состоял в следующем – Черкашин, самый интеллигентный из нас, шёл в ресторан один или с девушкой, к концу вечера выбирал холеную, мордастую морду, выходил покурить, сообщал нам приметы, по нашему – наживки, а дальше, как говорят, слово техники – я ударная сила, «клиент» лежит, ну а другие – все остальное. Дела у нас пошли в гору. Брата я никогда к этому не привлекал, хотя он обижался и постоянно просился.

Вместо общежития мы арендовали хороший частный дом, стали хорошо одеваться, по вечерам ходили на танцы в городской парк. Девчонки, рестораны и так далее. Как обычно, со мной происходили различные случаи. Вот один из них. Однажды после танцев пошёл провожать девушку. Она проживала в так называемой Татарской слободке. Идти нужно было мимо кладбища. Ночь была тёмная – ни луны, ни звёзд. Вдруг мы увидели на кладбище необычный огонёк. Девчонка испугалась, прижалась ко мне: «Ой, наверно, покойники». Я, как бесстрашный джентльмен, успокоил и несмотря на её протесты пошёл посмотреть что там. Внезапно провалился в свежевырытую могилу, которая, к моему сожалению, оказалась чрезмерно глубокой со скользкими стенами. Несмотря на все мои старания, самостоятельно вылезти не смог. Пришлось звать на помощь попутчицу – в ответ я услышал топот убегающих ног. Пришлось ночь просидеть в могиле, а утром спасаться бегством от похоронной процессии, когда они помогли мне вылезти. Но вернёмся к продолжению сюжета. Целый год нас спасало какое-то тайное Провидение. Милиция устраивала на нас облавы, засады, но каждый раз нам удавалось избегать задержаний. Мне как будто что-то подсказывало, в какой день идти на дело и в какой ресторан, где может быть засада и тому подобное. Как говорят – залетели по дурости. Однажды, хорошо отметив день рождения Черкашина, пошли с ним к знакомым девчонкам.

Пока. Продолжение следует – будет интересно.

Глава 7

Девчонки жили на четвёртом этаже, дверь сразу направо, но так как мы были хорошо выпивши, то дошли только до третьего этажа и стали стучаться. За дверью мужской голос ответил: «Что надо?» Послышались ещё мужские голоса. Наши молодые души переполнила ревность, и мы стали тарабанить в дверь с требованием открыть. Вышли трое мужиков и завязалась драка. Кто-то из соседей вызвал милицию. Противники к тому времени уже были нейтрализованы, и возникла новая проблема – как избежать встречи с представителями закона? Интеллигент Черкашин поправил галстук, отряхнулся и пошёл навстречу сотрудникам милиции. На вопрос: «Что там случилось?» Ответил: «Подрались какие-то пьяницы», – и спокойно покинул несчастливое для нас место свидания. Я же в очередной раз понадеялся на свою физическую форму и, выставив вперёд руки, с диким криком: «Разойдись, пришибу!!!» – бросился по лестнице навстречу милиционерам. Не ожидая такой наглости, от столкновения они разлетелись в разные стороны, а я побежал вниз, считая про себя этажи. Вот пробежал первый, второй, третий, – и здесь искры из глаз и я потерял сознание. А получилось следующее – думая, что мы были на четвёртом этаже, я с разгона врезался лбом в бетонное перекрытие под лестницей. Довольные преследователи, взяв меня за ноги и за руки, закинули в «чёрный воронок». Утром у следователя я узнал, что мне вменяют статью Уголовного кодекса по хулиганству и сопротивлению сотрудникам милиции. Я, конечно, прикинулся наивным мальчиком – выпил первый раз в жизни, ничего не помню, с подельником познакомился случайно в парке на танцах. Следователь, думаю, мне не поверил, однако отпустил меня под подписку, считая, что я никуда не денусь, тем более у меня при себе каким-то образом оказался паспорт, а также учитывая моё обещание найти и привести соучастника.

Довольный, что в милиции не знают про наши предыдущие дела, я прямым ходом направился в военкомат и заявил, что несмотря на отсрочку, предоставленную мне как студенту, хочу отдать священный долг своей Родине и по возможности где-нибудь подальше от места призыва. Военком, пожилой подполковник, понимающе посмотрел на меня и спросил: «Залетел?», я утвердительно кивнул головой: «Подрался». На этом диалог закончился, и уже на следующий день друзья провожали меня в армию. Военком сдержал своё слово, я был направлен на Дальний Восток. Нас разместили на сборном пункте во Владивостоке, называемом Флотский экипаж. Через несколько дней стали приезжать так называемые «покупатели» – представители воинских частей. Представителю воинской части с Русского острова нужен был художник, я вышел из строя, и меня в группе десятка отобранных им призывников отправили на остров. По дороге я признался, что рисовать абсолютно не умею; раздосадованный представитель пообещал мне «лёгкую» службу номерным в огневом взводе. Как я узнал позднее, это подносчик снарядов к орудию. После прохождения курса молодого бойца я был направлен в воинскую часть на мысе Бабкин Русского острова. Наш дивизион входил в состав подразделений так называемой БРАФ и МП, расшифровывается – береговая артиллерия флота и морская пехота, командующий контр-адмирал Чиков. Он был своеобразный человек. Однажды на строевом смотре мы ждали его часа полтора на плацу. Перед этим два дня готовились, выражаясь по-флотски, даже «шнурки погладили». Адмирал подошёл к строю и спросил у крайнего: «Товарищ матрос, где Север?» Тот от неожиданности махнул рукой в какую-то сторону, Чиков спросил у соседнего матроса: «Где Север?» – тот показал в противоположную сторону, третий и четвёртый также от испуга показали в разные стороны. Адмирал не спеша походил вдоль строя и сказал: «Плохо, плохо, товарищи, мне насрать, где Север, на флоте главное – однообразие (куда показал один, туда должны показать и другие)», – развернулся и ушёл.

Я, как и было обещано, попал вторым номерным в огневой взвод. Орудия 130 мм, снаряд весил 32 кг плюс заряд 28 кг. В мои обязанности входило вскрывать ящики с боекомплектом, бросить снаряд и заряд на полтора – два метра первому номерному, а тот бросал заряжающему. Кроме нас, ещё были: замковый, лоточный, наводчики и командир орудия. Тренировали нас до такой степени, чтобы мы могли с завязанными глазами выполнять свои обязанности, при этом практиковалась взаимозаменяемость. Ребята подобрались все крепкие, рослые, в основном из Сибири и Сахалина. Я, ростом 178 см, по тем временам считавшийся довольно высоким, стоял в ротном строю последним, по-флотски – на шкентеле. У нас была такая поговорка: шкентель – вторая гражданка. Зато у меня было другое преимущество – бывшие охотники, таёжники, рыболовы и т. д. имели в основном 6–7 классов образования, некоторые вообще только начальное. А я всё-таки закончил восьмилетку и почти 3 курса техникума. Учитывая ещё мою начитанность, считался у них почти академиком.

Первые полгода службы было немного трудновато, хотя служба мне давалась легко. Помню, через месяц-два я, в отличие от других, на занятиях физподготовки уже свободно крутил на турнике солнышко. Особенно мне нравились занятия по рукопашному бою, которые проводил оригинальный тренер-прапорщик Богер. Теоретические занятия и изучение матчасти давались мне вообще легко. Только два человека имели первый класс орудийного специалиста – я и командир дивизиона. Однажды он вызвал меня и показал какую-то бумагу: «Рассказывай, что натворил на гражданке». Я честно рассказал про драку и сопротивление сотрудникам милиции. Пошли они на х-й, сказал командир и на следующий день направил меня во Владивосток на курсы строевых командиров, которые я успешно окончил и как один из лучших курсантов получил вместо старшины 2-й статьи, сразу звание старшина 1-й статьи. По прибытии в часть меня назначили зам. командира огневого взвода. Милиция больше не беспокоила.

Глава 8

За время службы я дважды побывал на гауптвахте. Первый раз практически ни за что. К нам прибыло несколько человек из средний Азии, абсолютно не знающих русского языка. Командир роты приказал мне научить их говорить по-русски. Я перепоручил это командиру отделения – рыбаку с Сахалина. Через месяц состоялся строевой смотр, который проводил командир дивизиона. Он подходит к одному из вновь прибывших и спрашивает: «Как служба, товарищ матрос?» – и слышит в ответ: «Заеб-сь, товарищ капитан второго ранга». Командир не понял, подумал, что ослышался, и спрашивает у второго новичка: «Как вас кормят?» – «Оху-нно, товарищ капитан второго ранга». Я только тогда с ужасом понял, какую допустил ошибку. У командира отделения с Сахалина был своеобразный профессиональный лексикон. Командир роты получил выговор, а я, соответственно, от него – 5 суток гауптвахты. С этими ребятами из средней Азии были и другие проблемы. Зимой в карауле нам выдавали овчинные тулупы. Так на посту они укутаются в тулуп с головой и ничего не видят. Пробовал и наказывать их и увещевать, ничего не помогает. Говоришь: «Два наряда вне очереди», – а он: «Моя твоя не понимает», – «Три наряда» – и в ответ: «Не имеете права». В дальнейшем я понял, что ребята они неглупые, больше притворялись, так им служить было легче. С одним из них я даже потом подружился.

Решили мы проучить злостных нарушителей караульной службы. Ближайшей от нас страной потенциального противника была Япония, и наши отцы-командиры иногда повторяли: «Будете спать на посту – украдут самураи». Так вот, подкрались мы однажды к спящему часовому, закутали посильней в тулуп и, зная пару слов на японском языке, – курасиво, курасаки, стали давать тумаков в бока. Перепуганный постовой взмолился: «Япошки, милые, не бейте, я вам все расскажу». Здесь уж мы, не выдержав, на чисто русском языке, используя непечатные слова, отдубасили его от всей души. Эта наука пошла на пользу не только ему, но и всем его землякам.

Второй раз я попал на гауптвахту, считаю, за дело. Незадолго до демобилизации ожидался приезд министра обороны СССР маршала Гречко А. А. Планировались показательные стрельбы. Надо было расконсервировать и подготовить орудия недалеко от станции Угольная, в расположении дивизии морской пехоты. Как классному специалисту, это поручили мне. Я взял с собой несколько человек и прибыл на место назначения. С заданием мы справились досрочно, за несколько дней, и, никому не докладывая, проводили время в своё удовольствие – отдыхали, ходили на море купаться, загорали. При очередном походе на море нас задержал воинский патруль. Конечно, никаких увольнительных у нас при себе не было. Молоденький лейтенант всех отпустил, а меня как старшего задержал для сопровождения в комендатуру. Проходя мимо воинских складов, с часовым на вышке, я внезапно оттолкнул лейтенанта и нырнул под колючую проволоку. Патрульные попытались повторить мой манёвр, однако часовой вскинул карабин: «Стой, стрелять буду». Я, никем не замеченный, таким же манёвром выскочил с противоположной стороны и, довольный, отправился в часть. Вечером после отбоя возле тумбочки дневального послышались какие-то голоса. И я увидел дежурного по части с молоденьким лейтенантом из комендатуры. Вычислить меня оказалось довольно просто, по красной окантовке на погонах – береговая артиллерия. Я ничего умнее не придумал, как перевернуться на кровати задом на перед – головой назад, а ногами на подушку. Слышу приближаются постепенно к моей кровати: «Он?» – «Не он». – «Он?» – «Не он». – «Он?» – «Не он». Наконец, подойдя к моей кровати, откидывают одеяло: – «Он?» – «Не он… – и уже собираясь идти дальше: – Стой, это же ноги! – И громкий крик. – Он! Он!» В общем, дали 15 суток гауптвахты. Лейтенант пожелал лично меня доставить на показательную ГУБУ при военном аэродроме в г. Артеме. Старшина гауптвахты по фамилии Брод определил меня в одиночную камеру, как он выразился – по просьбе уважаемых лиц. Через неделю я от тоски взмолился и упрашивал его дать какую-нибудь работу. Утром на разводе старшина спросил: «Кто умеет обращаться с чушками?» Я вспомнил свой детский опыт и радостно ответил: «Я умею». Меня и ещё пару человек отвели на местную свиноферму при военном аэродроме. Старшина встал со здоровенной дубиной-колотушкой на площадке у выхода, а наша задача была подводить к нему свиней. Я заглянул за перегородку и обомлел – таких здоровенных хряков я никогда не видел. Я наотрез отказался лесть к ним надевать верёвку. После некоторого препирательства один из нас согласился, а мы с другим подводили хряков к старшине. Тот стоял, растопырив ноги, размахивал колотушкой и кричал: «Ближе, ближе!» Ну, думаю, сейчас промахнётся и вместо чушака врежет в лоб колотушкой мне. Но старшина оказался настоящим профессионалом, попадал свинье точно в лоб, и достаточно было одного раза, после моментально их разделывал. Таким образом мы до обеда управились с тремя тушами и нас отпустили отдыхать. Меня перевели в общую камеру, и остальные дни пролетели быстро.

По прибытии в родную часть ждал приятный сюрприз. Приехал из отпуска один из друзей и привёз целую грелку сибирского самогона и настоящую сушеную оленину. Я удивился – как ему, разгильдяю, дали отпуск? Оказывается, когда он был очередной раз в карауле, то ночью увидел возле охраняемого объекта два зелёных огонька. После команд «стой, кто идёт?» и «стой, стрелять буду!» выстрелил один раз – один огонёк потух, выстрелил второй раз – потух второй огонёк. На выстрелы прибежали начальник караула с тревожной группой. Выяснили – он подстрелил кошку и причём попал ей прямо в глаза. Никто не удивился, так как он был охотником и промышлял белку выстрелом в глаз. За бдительность и примерное несение караульной службы он и был поощрён командиром дивизиона 10-дневным отпуском. Когда мы остались одни, после очередной рюмки я поинтересовался: почему после первого выстрела не потухли оба огонька – кошка-то была уже на том свете. Он мне со смехом рассказал, как на посту ему надоело мяуканье какого-то кота. Он подошёл к нему, выстрелил сперва в один глаз, потом в другой, затем вернулся на положенное часовому место. До сих пор удивляюсь – как не додумались до этого наши командиры?

На сегодня, дорогие друзья, все. Завтра расскажу о моей первой встрече с гостями из прошлого.

Глава 9

Почему мы во сне летаем, а не плаваем, если, согласно общепринятой всеми теории, жизнь возникла в воде – Мировом океане? Что такое разум и куда он девается после смерти? Почему интеллектом, разумом – в нашем понимании, – обладают только люди? Откуда мы и что нас ожидает в будущем? Это и многое другое вы, дорогие мои друзья и просто читатели, узнаете в дальнейшем моем повествовании, начатом ещё 13 февраля сего года. Соберусь с мыслями, немного смелости – и продолжу.

До встречи в ближайшие дни!

Интересно, что хотят люди знать?

Глава 10

Огромные огненные облака налетают друг на друга, сталкиваются – от них отрываются неистовые куски пламени, которые образуют новые огненные чудовища. И все это в адском огненном водовороте надвигается на тебя. Огонь, пламя, боль, страдания, жалость к самому себе, – и я просыпаюсь в холодном поту. Ничего не понимаю, стараюсь снова уснуть. И опять громадные огненно-ядовитые волны накатываются одна за другой, создавая какой-то странный хаос со страшными взрывами и внутренним клокотанием, злобно надвигаются на тебя, исступлённо стараясь втянуть в своё зловещее, ужасное нутро! Ты как можешь сопротивляешься. Дикий хаос, страх, боль! Просыпаюсь. Голова раскалывается на части. За окном уже начинает рассветать. Оглядываюсь по сторонам и ничего не могу понять – нахожусь в камере гауптвахты. Стараюсь припомнить – что было накануне? С другом-отпускником хорошо отметили моё возвращение с ГУБы – неужели по пьянке опять натворил что-нибудь? Но почему в знакомой камере знакомой гауптвахты?

Объявили построение. На разводе я, как говорят, на автомате вышел из строя и оказался на знакомом мне свинарнике. Уже без всякого страха подводил к старшине Броду чушек, с которыми он быстро расправлялся. День у меня прошёл на том же автомате.

Вечером я спокойно все осмыслил и для собственного успокоения пришёл к выводу – возвращение в родную часть наверняка приснилось. Ну, а свинарник? Вероятно, какое-то моё предвидение, предсказание, тем более что-то подобное со мной случалось и раньше. Невольно, первый раз за последние годы, вспомнил свою бабку-вещунью, долгие разговоры по вечерам и об ожидающих меня встречах с какими-то гостями из прошлого. Тем более было непонятно, если сон, то откуда специфический запах самогона и кусок сушёной оленины в кармане? Я с нетерпением ожидал возвращения в часть.

Как я и думал, все повторилось – тёплая встреча, отпускник с сибирским самогоном и сушёной олениной, разговор о кошке. Только на этот раз я сам ему поведал, как он заработал отпуск. Он не сильно удивился – был достаточно пьян, в отличие от меня, постаравшегося остаться трезвым. Утром ничего не произошло. Я проснулся в своей казарме на своей кровати. Служба продолжилась своим обычным порядком: подъём, зарядка, завтрак, практические и теоретические занятия, строевые смотры, караулы, дежурства и так далее и тому подобное. Перед демобилизацией меня и ещё пару человек отправили в уже знакомую часть на ст. Угольная. Нам выдали проездные документы и суточные деньги для поездки в г. Норильск, куда мы завербовались на горно-обогатительный комбинат. Ребята уехали, а я немного задержался, обмывая свой дембель с друзьями. Через несколько дней меня посадили в электричку до Владивостока.

Да, забыл сказать, демобилизовали нас по неизвестной нам причине накануне Нового года. В электричке я посчитал оставшиеся деньги и понял – суточных до Норильска у меня явно не хватит. В газете нашёл первое попавшее объявление и поехал, вернее, пошёл пешком, по причине нехватки средств на трамвайный билет, на ВСЗ. Расшифровываю – на Владивостокский судостроительный завод, где требовались ученики кочегаров. В отделе кадров меня быстро оформили и даже, несмотря на 31 декабря, я успел получить «подъёмные» – кажется, около 70 рублей. Поселили в общежитие, комнату, где жили бетонщики – пять человек. Встретили меня радушно и первым делом спросили – есть ли у морячка деньги? Было видно, что парни с глубокого похмелья. Я достал свои «подъёмные», они у меня их забрали и здесь же снарядили «гонца» в магазин. На мой удивленный вопрос: «А как я теперь куплю гражданскую одежду?» – молча постучали шваброй в потолок, через пару минут в комнате появилась компания девчат, и пока одни шустро накрывали на стол, другие помогли ребятам-бетонщикам одеть меня, где-то подшить, где-то подогнать, погладить. В общем, бетонщики одели меня полностью – один дал пальто, другой костюм, третий обувь, четвёртый… Я когда прикинул, то понял, что моих подъёмных мне хватило бы только на пальто. Новый год был отпразднован шикарно в дружной и весёлой компании.

!!! Друзья, кто хочет почитать мою историю из «Фейсбука», она начинается 11 февраля 2021 года и ещё не закончена. Самое интересное впереди – это я вам обещаю.