Валерий Брюсов
В эту минуту истории
Эти два течения – ещё не иссякшее националистическое и новое империалистическое – часто скрещиваются и идут наперекор одно другому. Тогда в странах передовых обычно торжествует второе, а в отставших, живущих идеями прошлого, – первое. Резко столкнулись они в бурской войне. Вся Европа, увлекаемая привычными романтическими мечтами о святости национальной свободы, сочувствовала бурам. Сочувствие это сохранилось и до последних дней, выразившись в шумных овациях, какими везде встречали бурских вождей. Но в этом деле, как и во всяком, не могло не одолеть то, что имеет перед собой более широкое будущее: ограниченный ео ipso[2] «домашним кругом» национализм должен был уступить универсальной исторической задаче империализма. Буры были обречены с самого начала. Их погубила не личная корысть Чемберлена или вообще англичан, как хотят думать многие, а неодолимая рука истории, наглядно созидающей из Англии мировую империю. Тщетно русский поэт 60 лет тому назад утешал себя, что Альбион «куёт бессильные крамолы, клонясь над бездной». С тех пор Англия пережила много жестоких ударов, но изо всех неудач выходила только более сильной и грозной. И, конечно, ни буры, ни «сумасшедший мулла» в Сомалиленде, ни даже ирландцы, которые открыто требуют прав на государственную измену, не остановят пока её торжества.
