Валерия Машина
Новая жизнь, или Убийства без правил
Глава 3
Осень, особенно первая её половина, считается лучшим сезоном в наших местах. Краски уходящего лета, ещё не утратили своей яркости, а осень уже добавила в них свой любимый жёлтый цвет. Дни ещё солнечные, а ночи уже прохладные. Уставшие от палящего солнца цветы, ожили и пустились в цвет. Хризантемы, бархатцы и петуньи, заполняли пространство сада изысканным, пряным ароматом. Вечером, после захода солнца, легкий ветерок, как искусный парфюмер, смешивал все запахи в один волшебный аромат. Бабочки, осы и мухи наслаждались последними днями жизни перед зимней спячкой. Птицы, а это в основном воробьи и синички, трудились не покладая рук. Утепляли гнёзда, делали заготовки на зиму.
Каждый день прилетала сорока. Она повсюду сопровождала скандальным треском гуляющего по саду Чижика. Усаживалась на дерево или забор и стрекотала что есть мочи, как будто гнала его с участка. Чижик привык к её трескотне. К происходящему относился спокойно и на птицу не реагировал. Он не спеша обходил свою территорию, катался в рыхлой земле, играл с опавшими листьями, показывая ей, кто здесь хозяин. Охоту на птиц она ему срывала, но он не обижался. Охотился он чисто инстинктивно, а не ради добычи. Чижик знал, где стоит его миска, и она всегда полна его любимой едой.
Двери веранды были широко распахнуты. Рената сидела в кресле и, откинувшись на спинку, наблюдала за происходящим в саду. Глаза её то открывались, то снова закрывались. Нет, она не спала, она пыталась проснуться, чтобы прервать этот затянувшийся сон.
Прошло полтора месяца. Сразу после похорон они с сестрой и Чижиком переехали жить на дачу. Дача находилась в часе езды от города, в котором жила Рената, и в тридцати минутах езды от провинциального городка, в котором работала Татьяна. Удобство состояло ещё и в том, что оба этих города соединяла одна железнодорожная ветка. Электричка останавливалась в десяти минутах ходьбы от их дачного посёлка.
В отличие от Ренаты, которая могла полностью отречься от городской жизни, Татьяна себе этого позволить не могла. Класс, в котором она была классным руководителем, был в этом году выпускным. Поэтому с первого сентября она уже вся в работе. Работу свою она любила. Всё свободное время тратила на ребят, так как тратить его на себя она не умела, да и не хотела.
На сегодняшний день у неё появилась новая работа – забота о сестре. Работа эта заключалась в том, чтобы оградить сестру от внешнего мира, а хлопоты по дому её не обременяли. Сама же Татьяна, получив доступ в эту жизнь, смиренно ждала, когда наступит тот день и сестра снова возвратится к прежней жизни.
Татьяна была связным между сестрой и той жизнью, которая осталась там, в городе. Правда, ей становилось всё труднее и труднее объяснять её друзьям, что время не пришло и надо ещё подождать. Сама же она сильно переживала за душевное состояние сестры. Они не говорили о случившемся, пытаясь забыть о трагедии. Но в последние дни Татьяна всё чаще думала: не затянулось ли и не перешло в хроническое состояние это время, которое должно было залечить рану? Она привозила из города свежие газеты, читала их вслух, пыталась обсуждать новости, интересуясь мнением сестры. Та принимала участие в беседах, но по всему было видно, что никакого интереса к ним не испытывала. В подробностях Татьяна рассказывала о своей работе, о любимчиках и недорослях, пытаясь вызвать этим хоть какой-то интерес к жизни, но в её глазах ничего не менялось. Нервы у Татьяны были на приделе, но она успокаивала себя и продолжала ждать.
Солнце запуталось в ветках деревьев. Всё ниже и ниже спускаясь, оно уходило на покой.
Рената открыла глаза. Вечереет. Скоро приедет электричка, скрипнет калитка, и она увидит свою сестру. Чижик тоже ждал. Растянувшись на верхней ступеньке веранды, он дремал.
В тишине вечера раздался стук колёс идущего поезда. Гудок, ещё гудок – как просьба стоявшим на платформе быть осторожнее. Ровно через десять минут скрипнула калитка. Чижик, как по команде, рванул встречать. Ещё через минуту на пороге веранды появилась Татьяна. В одной руке она держала пакет, а в другой – сумку, похожую на портфель. Год назад Роман привёз из Москвы таких две. Чёрную – Ренате, а коричневую – Татьяне в подарок. Сумки были удобные и вместительные, как для дел, так и для тетрадей и книг.
– Привет, – необычно сухо сказала Татьяна. Она поставила принесённый пакет на стол, скинула с ног туфли и села в рядом стоящее кресло.
– Привет, что-то случилось? – спросила Натка. Чижик выписывал круги вокруг Татьяниных ног.
– Устала, – тихо сказала она и вытянула ноги вперёд.
И тут Рената заметила у неё на ноге рисунок канта от туфель. Врезавшись в тело, он оставил чёткий отпечаток, который просматривался даже через колготки.
– Целый день на каблуках, а туфли жмут. Озвучила причину сестра.
– Да не в туфлях дело, – резко ответила Татьяна.
С самого утра все решили испытать мою нервную систему на прочность. Сначала дед в электричке, – стала рассказывать Татьяна. – Ругал порядки, законы, всех ворами и бюрократами обзывал. Потом до молодёжи добрался. Оказалось, что у нас вся молодёжь тупая, необразованная и невоспитанная. Это я ещё мягко говорю. Все, как всегда, поддакивают, а он, довольный, солирует. Я молчу. Вдруг он на меня посмотрел и спрашивает: «Чему вас только в ваших институтах учат? Чего молчишь?» И все бабки на меня зырь, прищурились, мол, что, сказать нечего? Мне бы встать и перейти в другой вагон, а я, как дура, возьми да и скажи: «Меня в моём институте учили старших уважать и пример с них брать, а только вы не пример для молодёжи и уважения не заслуживаете». Он подскочил как ужаленный, стал орать, что он ветеран труда, а я хамка, ну и ещё целое ведро гадостей наговорил. Хорошо, мне выходить. Не успела от дедовых оскорблений отойти, как директриса устроила незапланированное совещание. Всем досталось. Её утром в районо вызывали по ремонту школы, вот она свою злость на нас и выместила, – немного помолчав, она добавила: – Туфли жмут. И зачем я их купила?
– Оскорбление – это унижение человеческого достоинства и преступление против личности. Правда, механизм доказывания слишком расплывчат, – заговорила Рената, нарушив тишину. – Всегда наказуемо говорить правду глупцам, но наверняка среди прочих пассажиров были и те, кто одобрил твой удар по истинному хамству. Порой человек сам создаёт те обстоятельства, которые ему потом не нравятся. Ведь у тебя было чёткое решение по выходу из тех обстоятельств, в которых ты оказалась.
Татьяна внимательно слушала сестру.
– Какое?
– Ты же сама сказала, мне бы встать и перейти в другой вагон, – вот одно из решений.
Хотя лично мне больше понравилось твоё решение – дать бой. Обидно, но будем считать, что это единственно правильное решение в той ситуации.
Непонятно, но что-то зацепило Татьяну в словах сестры. Она резко поднялась и быстро, порой сбиваясь, заговорила.
– Обидно? Да, обидно. Особенно когда человек, хорошо разбирающийся в любой ситуации, свою решить не может или не хочет. Может, ты думаешь, что твои обстоятельства касаются только тебя одной? А я? Да все мы заложники твоих обстоятельств. Только больные впадают в «кому», а не здоровые люди. Найди правильное решение, если не ради нас, то ради него. – Татьяна подняла голову к небу, затем повернулась к сестре и вкрадчивым голосом продолжила: – Ты не задумывалась, почему он там, а ты здесь? Может, он прикрыл тебя, чтобы ты жила, завершила то, что не успел закончить он, или выполнила какую-то иную миссию, в конце-то концов.
Её речь, как яркая вспышка от удара молнии, поразила мозг Натки. В висках застучало, и по телу прошёл разряд. Там, в её голове, была маленькая дверца, которую она закрыла и заколотила крепко-накрепко, чтобы навсегда забыть и не вспоминать ту страшную ночь. Но сейчас вдруг она сама приоткрылась. Странное и непонятное что-то таилось за этой дверью. В последнюю минуту перед аварией он сказал то, что удивило и насторожило её, но испуг, который она испытала в следующую секунду, перекрыл это чувство. Сейчас ощущение той странности снова вернулось к ней. Но что это? Широко открытыми глазами она смотрела на сестру.
– Ты можешь повторить сказанное тобою ещё раз? – обратилась она к сестре. Татьяна заволновалась. Наверное, в пылу отчаяния она наговорила лишнего, обидного и ненужного. Слёзы навернулись у неё на глазах.
– Прости меня, пожалуйста, прости. Я что-то не то сказала, я не хотела. Просто день такой тяжёлый, нервы сдали. – Она заплакала. Рената стала вытирать сестре слёзы, бежавшие по щекам. В этот момент то живое и тёплое, что она давно уже не чувствовала, ожило и проснулось в её груди.
– Успокойся, всё хорошо. Ты молодец! Просто мне надо вспомнить что-то очень важное, помоги, прошу тебя.
Татьяна, как актёр во время репетиции, пыталась вспомнить и повторить свою речь. Рената ждала. Её слух и подсознание напряглись. Прислонившись к стене и глядя в глубину сада, Татьяна заговорила.
– Я часто думаю, эта его смерть – такая неожиданная и странная. Когда мне сказали, что в последнюю секунду он закрыл тебя своим телом, я подумала, что, может быть, в этом есть какой-то знак. Он хотел, чтобы ты просто осталась жить или жить, чтобы закончить какое-то важное не завершенное им дело.
Она посмотрела сестре прямо в глаза. Рената ловила каждое её слово. Она подошла к сестре и встала рядом. Ещё не ясно почему, но ей самой захотелось открыть ту дверцу.
– Не могу понять, что меня так поразило перед аварией.
Рената задумалась. Татьяна не торопила сестру.
– Наш автомобиль пошёл на обгон грузовика. Рената пристально смотрела в одну точку, в мелочах вспоминая всю картину того момента.
– Навстречу шла легковая машина. Сначала мне показалось, что она была совсем близко, но, когда водитель выключил дальний свет, оказалось, что она была достаточно далеко – время вернуться за грузовик у нас было. Она замолчала.
– Я сказала Роману: «Не успеешь, тормози», но скорость не уменьшилась, хотя он мне ответил: «Торможу». Нет, нет, это было как-то… Рената заметалась по веранде.
– Тормоза, да, да, именно тормоза, а не торможу.
Девушки молчали, они обе думали об одном и том же, но боялись озвучить свои мысли вслух.
Осторожно заговорила Татьяна. Русский язык был её любимым предметом.
– Если бы он отвечал на твоё «тормози», то правильно было бы «торможу». Ты уверена, что он ответил «тормоза»?
– Теперь абсолютно.
– Но это нелогично и неправильно.
– Неправильно, если нет продолжения.
Рената замолчала.
– Ты хочешь сказать, что он начал предложение «тормоза не работают»? Ужас! – с испугом в голосе продолжила Татьяна. Она прикрыла ладонью свой широко открытый рот, подошла и буквально упала в своё кресло. Не говоря ни слова, Рената шагала по веранде, как солдат по плацу. Её лица Татьяна не видела – уже стемнело. Чувство невероятного напряжения от пробудившихся мыслей охватило сестёр.
Наконец, закончив маршировать, она нажала на клавишу выключателя. Веранда осветилась ярким светом.
– Давай пить чай, я приготовлю, – вдруг сказала Рената. Взяла со стола пакет с продуктами и направилась на кухню.
Двоякое чувство охватило Татьяну. Чувство радости за то, что её сестра вышла из «комы», и чувство страха перед тем, что их теперь ожидает.
Пили чай. Долго разговаривали. В основном это был вечер вопросов и ответов. Ренату интересовало всё: кто звонил, что говорил, как Инна, – но когда она спросила у сестры, в котором часу первая электричка, её волнение усилилось.
– Ты поедешь в город?
– Да, пора на работе показаться, узнать, как там дела.
Татьяна не стала ходить вокруг да около и прямо спросила:
– Ты займёшься этим делом?
– Имею законное право. Я потерпевшая.
– Конечно, имеешь право. А если всё вдруг не случайно?
– Тем более надо выяснить, что случайно, а что не случайно. Наверняка случайность в этом деле только одна.
– Какая? – тихо спросила Татьяна.
Рената поднялась и начала убирать со стола посуду. Затем оглянулась на сестру и ответила:
– Та, что я осталась жива.
Татьяна ужаснулась. Она поёжилась и натянула вязаную кофту на руки.
– Если это так, то надо в первую очередь рассказать о наших подозрениях Борису и Илье – пусть они этим займутся.
Натка обняла сестру со спины, положила свой подбородок ей на плечо и тихо сказала:
– Если наши предположения верны, то рассказывать об этом нельзя никому.
Она села за стол, положила руки на скатерть. Чуть подвинув тело в сторону сестры, спокойным голосом продолжила.
– Сначала нужно убедиться, что причина аварии в тормозах. Раньше времени об этом знать никому не стоит. А если факт подтвердится, то в силу вступает аксиома: под подозрением все, – а следовательно, и принцип доверия: кому-то можно доверять, а кому-то нельзя. Только так и никак иначе, если мы хотим докопаться до истины, – и уже откинувшись на спинку стула, добавила: – Кстати, без их помощи мне не обойтись, но знать истинную причину, почему я занялась этим делом, им пока не надо. Посмотрим, как будут развиваться события. Главное сейчас – найти и принять единственно правильное решение и относиться ко всему предельно внимательно. Анализировать всё до мелочей, работать на сбор доказательств, из которых можно сложить версию и нащупать мотив.
Всё это она говорила скорее для себя, чем для сестры. В один миг всё изменилось в ней, глаза загорелись. Было видно, что она уже в работе. Механизм запущен, и нет другой силы, которая смогла бы его остановить.
– А если этот кто-то узнает, что ты хочешь докопаться до истины, боюсь предположить, что может случиться.
Натка протянула через стол руки и сжала в своих руках ладони сестры.
– Всё будет хорошо. Ты сама сказала, что это, возможно, моя миссия, придётся через это пройти, – и вдруг привычно и легко добавила:
– Двум смертям не бывать, а одну я уже миновала.
Почти не спали всю ночь. Татьяна вздыхала и ворочалась. Ренату слышно не было, но сестра чувствовала, что она тоже не спит.
Утром две электрички развезли сестёр в разные стороны и города.
* * *
Как давно она не была в городе. Люди спешили по своим делам, привычно и суетливо. Работали магазины, киоски, светофоры, трамваи и автобусы. Жизнь продолжалась. Ничего в ней не изменилось, изменилась только её жизнь.
Автобус был полон людей. Две молоденькие девушки, как синички, перебивая друг друга, рассказывали о каком-то крутом телефоне. Старушки возмущались повышением цен.
– Мясо, рыба и даже овощи – всё подорожало, – уверяла одна.
– Да, на пенсию больно-то по базару не разгуляешься, – отвечала другая.
«Вот уже воистину, всё будет, когда нас не будет», – подумала про себя Рената.
Здание прокуратуры находилось в центре города. Это был старинный двухэтажный особняк дореволюционной постройки. Толстые стены, высокие потолки с лепниной, огромные и нестандартные окна. Рената шла по широкому коридору и читала надписи на кабинетах.
Она вспомнила странное поведение Ильи в тот злополучный вечер, а также слова Романа о каком-то деле и неприятностях…
«Посмотрю на его реакцию и определю степень доверия, на которую я могу рассчитывать», – думала она. Остановилась у кабинета с табличкой «Заместитель прокурора». Постучав по двери, она толкнула её внутрь. Илья сидел за рабочим столом и что-то писал.
– Можно войти? – спросила она.
– Входи. Проходи, садись. Он указал на стул, который стоял у приставного стола. Взгляд Бориса выразил удивление неожиданному её визиту.
– Ты занят? – присаживаясь на указанный стул, спокойно спросила она.
– Совещание у прокурора в 11 часов, вот готовлюсь. Он указал на бумаги, лежавшие перед ним.
Она посмотрела на рабочие часы, висевшие над дверью. На них было 10 часов 35 минут.
– Я хочу ознакомиться с делом, – решила не затягивать она со временем.
– Зачем тебе это? Мы с Борисом сделали всё возможное, чтобы оградить тебя от любых проблем и беспокойств. Ты сама хорошо знаешь причину случившегося, – он осёкся и взглянул на Ренату.
Она едва сдерживалась, чтобы не заговорить и не наговорить лишнего. Хотя ей так хотелось напомнить ему, что Роман считал его своим другом и сделал бы для него всё, даже невозможное. Она равнодушно посмотрела на часы и повторила:
– Так ты поможешь мне?
Илья снял трубку телефона и с кем-то переговорил. Резко поднялся, подхватив со стола, связку ключей он направился к выходу.
– Пойдём, смотрю отговаривать тебя бесполезно.
По всему было видно, что он раздражён.
Направились в другое крыло здания. В конце коридора Илья без стука распахнул дверь кабинета и пропустил Ренату вперёд.
– Серёжа, это Рената Андреевна, потерпевшая по тому громкому ДТП. Дай ей дело, пусть ознакомится.
Серёжа, молодой парень лет 26, светловолосый, худенький, невысокого роста, был следователем прокуратуры. Он приветствовал начальника быстрым вставанием, на все указания отвечал «очень приятно, хорошо, всё сделаю». Видно было, что Илья хотел ещё что-то сказать, но совсем не было времени.
– Я позвоню тебе, ты трубку бери, пора общаться.
– Хорошо, – сухо ответила Рената.
Дверь за Ильёй захлопнулась.
Серёжа вынул из сейфа дело и направился к пустовавшему столу. В узком и длинном кабинете их было всего два. Стулья, с разной обивкой и разного фасона, были старыми и потёртыми. «Мебель для начинающих свою карьеру. А вдруг не выдержит проверки и уйдет, чего баловать. Вот выслужится, тогда пожалуйте – и кресла, и кабинет пошире, и мебель поновее», – думала про себя Рената, наблюдая за молодым человеком.
– Здесь, присаживайтесь, – сказал он почти детским голосом. Её сегодня не будет, ребёнок заболел, а вам тут будет удобно, – положив дело на пустой стол, он спросил: – Я нужен?
– Мне бы пару чистых листов бумаги, если можно, – сказала она, снимая плащ. Он кивнул.
Каждый был занят своим делом. Серёжа что-то неторопливо писал, опустив низко голову, и только изредка посматривал на соседку. Рената была вся в работе. Она внимательно перечитывала протоколы, акты, переписывала имена и адреса свидетелей – вдруг пригодится. А вот и постановление: «Находясь в нетрезвом состоянии, водитель не справился с управлением…»
Работа с делом заняла чуть больше получаса. Она закрыла папку и посмотрела на Серёжу. Два жирных вопроса остались на её записях. Он смотрел на Ренату Андреевну в ожидании разговора.
– Серёжа, это вы выезжали на происшествие?
– Да, я, как раз дежурил в тот день.
– А в котором часу?
Серёжа заёрзал, но ответил правильно.
– Это было в 6 часов.
– Но авария произошла в 12 часов 42 минуты.
Серёжа отвечал осторожно, продумывая каждую фразу.
– Когда поступил вызов я сразу и выехал, да и дорога заняла время. Она перебила его.
– Вы сами тормозной путь осматривали или гаишники передали вам схему?
– Дорогу никто не перекрывал. Там рядом песчаный карьер, грузовики закатали дорогу грязью. – Она пристально смотрела на него и ждала ответа, на поставленный вопрос. Он опустил голову и добавил: – Сам не осматривал, гаишники схему составляли, на ней тормозной путь был. Щёки у Сережи стали красными, он понимал, о чём она сейчас его спросит.
– Сомнений об исправности автомобиля у вас не возникло?
Чувство детского стыда овладело им. Ведь он действительно хотел провести эту чёртову экспертизу, но поддался общему мнению и советам старших.
«Как легко манипулировать молодым и неопытным следователем, – в свою очередь, думала Рената. – Краснеет, значит, ещё не всё потеряно». Она встала, надела плащ и сложила свои записи в сумку. Поднесла и положила дело ему на стол.
– Могу получить копию постановления?
– Разумеется, только укажите число и распишитесь. – Он передал ей документ. – Будете обжаловать? – грустно спросил Серёжа.
– Посмотрим. – Она улыбнулась, скорее себе, чем ему.
По дороге из прокуратуры в консультацию Рената мысленно разбирала полученную информацию по полочкам. Ещё ничего не ясно, но именно это и настораживало и напрягало её мысли.
Дорога была недолгой: всего два квартала. Адвокатская контора, в которую шла Рената, была детищем её мужа. С появлением закона, разрешившего открывать бюро, консультации и маленькие конторы, Роман заявил: «Я сделаю это». Он буквально заболел своей идеей. Рассказывал ей, какой цивильной, мобильной и качественной она будет.
«Контора не будет многочисленной, всего пять, семь человек, и каждый должен быть специалистом в какой-то одной отрасли права. У каждого свой кабинет, в котором клиент мог бы полностью довериться своему адвокату», – говорил он. Называл имена тех, кого пригласит в свою команду. Всё свободное время он занимался поиском помещения, прорабатывал все варианты.
Юридическая консультация, в которую они распределились после универа, находилась не в престижном районе и была переполнена численностью работавших в ней адвокатов. Из мебели: столы, стулья и вешалка. За одним столом числилось два, а то и три адвоката. Вести приём клиентов в таких условиях было практически невыносимо.
Мечта Романа стала осуществляться после его случайной встречи с Сергеем. Сергей Сергеевич был старше Романа на два года. Он поступил на юрфак после службы в армии, на тот же курс, что и Рената, но через год исчез. Оказалось, он перевёлся на вечернее отделение: надо было помогать семье. От инфаркта умер отец Сергея. На его попечении осталось две сестрёнки и больная мать. Днём он работал, а вечером учился. После окончания остался на том же предприятии в должности юрисконсульта.
Встретились они в Арбитражном суде, разговорились, а через неделю Сергей сообщил Роману, что есть шестьдесят квадратов, которые он может выкупить под контору. Началась приватизация, производство закрывалось. Здание администрации, в котором находились эти квадратные метры, располагалось в самом центре города, на первом этаже трехэтажного здания.
Сергей, как свежеиспеченный акционер, мог купить на свои акции только девять квадратов, а на остальные нужны были деньги. Собрали всё, что можно. С разрешения Татьяны была продана их родительская квартира. Свою долю Рената отдала Роману на покупку помещения под контору, а Татьяне купили однокомнатную. Роман взял кредит, а также на покупку ушли все его сбережения. Сергей Сергеевич хорошо знал внутреннюю структуру организации, её финансовые проблемы, и поэтому он смог оформить договор на 77 квадратных метров с отдельным выходом. Это была победа. Уже через два года рейтинг консультации взлетел, не только благодаря газетчикам и нескольким громким делам, но и благодаря профессионализму коллег.
С тех пор прошло семь лет. Сергей Сергеевич и Роман стали партнёрами. Правда, и у Ренаты была доля, но она об этом не думала. Это его детище, ему и решать.
Роман часто говорил, что если бы не Сергей, возможно, его мечта и не сбылась, что доверяет ему, как самому себе, и что более порядочного человека он не встречал. Рената тихо ревновала мужа к Сергею. С его слов она знала, что тот безумно любит своих сестёр. Он не просто вырастил их, а дал им хорошее образование. Старшую выдал замуж, взяв на себя роль отца. Племянников обожал и любил, как родных детей. Заботился о больной матери. То, что он был любящим сыном, братом и дядей она слышала от мужа, но сама представить его таким не могла.
Более семи лет работая вместе, она никогда не видела его весёлым. При общении с коллегами он был предельно краток. Никогда не поддерживал бесед о политике, о погоде, не рассказывал анекдотов, вообще никогда не шутил. В отличие от её всегда элегантного мужа, Сергей выглядел никак. Да она особо и не рассматривала его. Он никогда и ни о чём с ней не говорил, а то, как он прекращал разговор с Романом и уходил сразу после её приближения, бесило и раздражало. Чтобы не ссориться с мужем по этому поводу, однажды она решила: я для тебя пустое место и ты для меня никто. Так и повелось: их общение сводилось к простому здравствуйте и до свидания. Сейчас, когда она всё ближе подходила к конторе, ей становилось не по себе. Предстояло общение не только с коллегами, но и неминуемо с ним.
Легко открыв дверь, она вошла в холл. Сидевшая за компьютером Светочка, от неожиданности всплеснула руками.
– Рената Андреевна, здравствуйте, а мы вас заждались.
– Здравствуйте, Светочка, – обычным своим тоном ответила Рената. Она прошла к дивану, присела на самый край и поставила рядом сумку.
– Как у нас дела?
Светочка выскочила из-за стола, подошла к Ренате и быстро стала докладывать.
– У нас всё хорошо, никаких претензий от клиентов нет, все отнеслись с пониманием. Затем она понизила голос и стала рассказывать.
– Сергей Сергеевич взял командование на себя. Дела Романа Андреевича он передал Михал Соломоновичу и взял себе, а ваши отдал Наталье Алексеевне.
– Он в консультации? – перебила её Рената.
– Нет, в суде, – Светочка продолжила доклад: – Установил новое правило: всем с утра приходить в контору и отмечаться, где будут и когда освободятся. Сам ходит темнее тучи. Вызывает по одному к себе в кабинет, что говорит, не знаю, но все его слушаются так, как будто он уже здесь босс. А мы с Вадиком считаем, что вы должны стать боссом.
Светочка замолчала и пытливо заглянула Ренате в глаза.
– Всё встанет на свои места. Главное – контора работает, клиенты нас не бросили, и, как ты сказала, всё хорошо.
Она встала и направилась в сторону своего кабинета.
– Кофе? – крикнула ей в спину Светочка.
– Как всегда, – ответила Рената.
Вадик, о котором упомянула Светочка, был принят в контору стажёром. Роман готовил его на смену Михал Соломоновичу, которому в этом году исполнилось 78 лет. Вести большие и сложные дела старому адвокату становилось всё труднее. Про него говорили: «Адвокат из евреев как знак качества, а его многолетний стаж – залог успеха».
Это он стажировал Романа. Передал ему весь свой опыт и знания. Это его имя подняло контору на столь высокий уровень, но возраст и ранение, полученное стариком во время войны, заметно сказывались на его здоровье.
Кто предложил Роману Вадима в стажёры, Рената не зала, но Роман хвалил парня, отмечал его нестандартное мышление и трудолюбие. Юрфак он закончил с отличием и мечтал о работе в нашей конторе. Как и Роман, он увлекался древнегреческой философией. Относился ко всему с юмором, никогда не грустил, был аккуратен во всём. Между Вадиком и Светочкой сразу возникли чувства, но были ли они серьёзными, судить ещё рано, хотя всем это нравилось. А что, возможно, на наших глазах и в нашем коллективе зарождается новая ячейка общества.
В кабинете всё как прежде. Вещи на своих местах, и только спёртый, тяжёлый запах говорил о долгом отсутствии хозяйки. Рената повесила плащ в шкаф, медленно подошла к окну и также медленно открыла его. Достала свои записи, выпрямила их от заломов и посмотрела на знаки вопросов.
Нужна экспертиза, но это длинный путь. Писать ходатайство, обжаловать постановление. Она села и откинулась на спинку кресла.
– Не факт, что назначат и проведут. Уже всё решено и зачем что-то менять, – вслух заговорила она. – Скажут, стукнулась головой, вот и выдумывает не весь что, а вот и первые симптомы. Сама с собой разговариваю.
Она развернула кресло к окну. Через открытую створку в кабинет заплывал свежий осенний воздух, постепенно вытесняя из комнаты застоявшийся запах бумажной пыли.
Легонько стукнув, Светочка вошла в кабинет. Поставила чашку перед Ренатой и без приглашения села за стол на место клиента.
– А Вадику он сказал «ищи место», хотя Роман Андреевич обещал, что он останется в нашей конторе. Ему через неделю экзамен сдавать и куда он пойдёт, – грустно сказала она.
– Прямо так и сказал «ищи место»? – переспросила Рената, попивая свой кофе. Светлана закивала головой.
– С чего это он вдруг, такие решения принимаются большинством, а не единолично. Так было и будет всегда.
Светочка, не скрывая удовольствия, вскочила, взяла пустую чашку и направилась к двери.
– Скажешь мне, когда он приедет? – строгим голосом добавила она. Светочка, не скрывала восторга.
Мысли путались в её голове, сменяя одна другую, но ответа, что делать, не было. Рената остановила свой взгляд на портрете мужа, который стоял у неё на столе. Всматриваясь в такие родные черты, она снова заговорила вслух.
– А ты с чего бы начал? Помоги мне, ведь я без тебя не справлюсь. Он улыбался. В это время Рената услышала шум подъехавшей машины. Отодвинув жалюзи, она увидела, как водитель помогал Михал Соломоновичу выйти из машины. Рената посмотрела на портрет мужа и улыбнулась ему в ответ. Да, это был единственный человек, которому она могла довериться, без уточнения уровня доверия. Сам Роман, если бы у него возникли проблемы, обратился бы именно к нему.
Машинально она открыла дверцу шкафа и посмотрела на себя в зеркало. Имидж привлекательной и интеллигентной леди не подходил к её нынешнему лицу и настроению. Легко подхватив свои волнистые локоны, она туго закрутила, загладив оставшиеся на свободе пряди, заколола их на затылке. Лицо её полностью открылось, и она замерла перед зеркалом.
«Я готова. И я не буду спрашивать у тебя, за что, потому что никто не имеет права убивать, сколь веской не была бы на то причина. Ты разрушил мой мир, мою жизнь и мне тоже хочется убить тебя, но я не убийца. Я найду тебя, и ты ответишь по всей строгости закона». Закончив обвинительную речь, она захлопнула дверцу шкафа и направилась в кабинет Михал Соломоновича.
Старик уже расположился в своём кресле, за своим большим столом. Когда она вошла, он тяжело поднялся и протянул к ней свои руки. Обнял и поцеловал.
– Рад видеть тебя, дитя моё! Как ты? – заговорил старик нежным и ласковым голосом. Своих детей у него не было, поэтому в слово «дитя» он вкладывал все свои отцовские чувства.
– Спасибо, нормально. Как Вы?
– Ооо, скриплю потихоньку, что мне старому станется.
Он, опершись на стол и слегка наклонив голову вбок, смотрел на Ренату. Старик решил не спрашивать её о случившемся, так как боялся, что этот разговор причинит боль им обоим. Она поняла это и решила заговорить первой.
– Я к вам за помощью.
– Всё, что в моих силах, – проговорил он, усаживаясь в кресло.
Рената собралась и подробно рассказала о том, что произошло в тот вечер, и о том, что сегодня она прочла в уголовном деле. Михал Соломонович слушал её очень внимательно. Лицо его было серьёзным. Седые и пышные брови сошлись на переносице. Правая рука его лежала на столе, и он тихо перебирал кончиками пальцев, постукивая подушечками по крышке стола.
– Я сам много размышлял над этим делом и никак не мог поверить в то, что случилось. Ведь я знаю… – Он споткнулся на слове «знаю», а затем продолжил: – Знал его с детства, он не мог допустить столь банальной ситуации.
– Я хочу заявить о проведении технической экспертизы автомобиля, но для этого я сама должна убедиться в верности своего вывода и точно знать о неисправности тормозов. У вас наверняка есть знакомый эксперт, которому мы могли бы довериться.
