Валери Санволи
Точка соприкосновения
– Конечно, её можно понять! Настолько милая, прекрасная девушка, и оказаться… Прости, а как в вашем мире с алкоголем дела?
– О! Это удел ретроманов! Имею в виду, в том виде, в каком он у вас. Как раствор этилового спирта. Естественно, со всеми теми средствами, что сводят на нет его вред. Только ретроманы употребляют его таким образом. Наверняка тебе любопытно, что же с наркотиками, это ведь примерно из той же области. Их нет, и они вообще не нужны. А так, в обычной жизни люди крайне редко употребляют то, что можно назвать «алкоголем». Просто чип запускает такой процесс в мозге, что создаётся эффект, во многом схожий с воздействием этанола. Естественно, без какой-либо агрессии. То есть, мы, к примеру, говорим тосты, чокаемся, пьём обычный фреш, а чип запускает «лёгкое опьянение». К слову, и при употреблении вашим способом чип также контролирует координацию, степень опьянения, реакцию, отключает агрессивные психические процессы. Представь, насколько Аглори тяжело: она иногда отключает эту защитную функцию чипа…
В общем, я стараюсь держаться, а у сестры не всегда получается. И я понимаю и разделяю её переживания. А она… Она только настроится держаться, как ваш мир подкидывает очередную пакость. Так что не суди её строго, родная!
– Вовсе и не сужу, что ты! А теперь вполне, вполне понимаю! Более чем!.. Если хочешь, идём в гости, – мы у моего подъезда.
Но Лоренс отправился домой: Саша желала видеть его рядом.
43
В среду Саша вернулась в обычном своём настроении: весёлая, озорная, восхитительная. В ярких оранжевых кроссовках и такого же цвета галстуке. Перед началом уроков она отозвала меня в сторонку:
– Полли, систер! – после приветственных объятий обратилась Саша. – Ты прости меня за вчерашнее! Прощаешь?
– Да, разумеется, Саш! – ведь на неё в принципе невозможно долго сердиться, а тем более любимый вчера всё доходчиво разъяснил. – Всё хорошо!
– Ах ты моя красавица! – Челита обняла, приподняла меня и покружила над полом. – А знаешь, я ведь вчера блефовала. Я бы не смогла одна создать и тем более привести в действие миддл-аннигилятор. Для этого нужна воля минимум трёх человек с высоким допуском. Кстати, у наших с Лори родителей такой есть, и даже выше. Впрочем, тебе это, должно быть, неинтересно.
– Как сказать, Саша. Мне сейчас стало любопытно, что за оружие такое, и вообще, что за оружие у вас имеется, и есть ли с собой какое-нибудь, здесь…
– О! Надо же! Напомни потом, ближе к уик-энду, ОК? А пока буду нести мир и здоровье!..
С самого утра под заголовком «Физкультуру в массы!» Саша опубликовала посты и сторис «Вконтакте» и в «Инстаграме» с предложением заключить с ней пари. За это время все желающие, даже весьма недалёкие, либо, выражаясь иначе, далёкие от элементарных знаний, могли убедиться, что Саша вряд ли выиграет. Проигравшим же предстояло выполнить двести приседаний и сто отжиманий в течение дня, а юношам дополнительно пятьдесят подтягиваний. В комментариях Челита предложила предложить варианты того, что она должны будет сделать в случае её проигрыша. Самый популярный комментарий станет для неё руководством к действию. На момент, когда я увидела эти посты, наибольшее количество лайков набрали три варианта. «Каждому по 3 k (то есть, по три тысячи рублей)», «всем по паре новых кроссовок» и, от очередного озабоченного девятиклассника, «покажешь свои сиськи». Суть пари такова. Она растворяет обычную поваренную соль в воде, а затем не более чем за пять минут без помощи огня, выпаривания, химических реактивов делает её снова пресной.
После четвёртого урока в столовой собирается несколько десятков желающих поспорить с Челитой. На случай её проигрыша вышло так, что каждому она будет должна пару новых фирменных кроссовок. С каждым спорящим она жмёт руки, и все они отмечаются в другой ветке комментариев. На глазах у всех Саша растворяет по половине чайной ложки соли в пяти стаканах воды. Все сомневающиеся могут лично убедиться, что это обычная соль и обычная вода. Сама спокойно садится обедать. Весело поболтав с Дашулькой, допив компот, Челита направляется к угловому столику, где стоят стаканы с растворённой солью. Толпящиеся расступаются, пропуская её туда. Подойдя вплотную, Челита проводит руками над стаканами, прикасается к ним, к воде, снова проводит над ними, постоянно приговаривая «Скваддис, вентилабис-упс, констрингебантур!» Обращаю внимание, что стоящий неподалёку Лоренс еле сдерживает смех. Иду к нему обниматься.
– Итак, последний раз, главное заклинание! – провозглашает Челита с торжественным видом. – Констрингебантур! Готово! Можете пробовать!
«Не может быть!», «Несолёная!», «Да как так-то?!», «В чём подвох?!», «Нас нае..али!» – раздаются громкие и не очень восклицания.
– Каждый снимает на телефон свои отжимания, приседания и подтягивания, – даёт инструкции Челита. – Если до полуночи не пришлёте видео, пеняйте на себя. Да и просто, если не выполните, будете балаболами, пустозвонами… В общем, вы поняли. ВК присылайте. Физкульт-привет! – и Саша со смехом покидает столовую.
Несколько мальчиков пробуют повторить «фокус» с обессоливанием:
– Что она там говорила?
– Кон-стрин-…
– Да-да, про стринги что-то…
Но дальше у меня нет времени потешаться. Да и Лоренс тащит меня:
– Пойдём, Полли!
– ОК! Естественно! Общество же! Как можно опаздывать?! – улыбаюсь, но ускоряю шаги, дабы успеть за любимым.
После обществознания мы, предупредив Анну Анатольевну и Виктора Ивановича, идём на репетицию. Однако здесь в этот раз мы больше наблюдаем: сегодня репетировала труппа дублёров. Да-да, в нашем школьном спектакле есть и такое!
После секции Саша показывает некоторые забавные моменты из присылаемых ей видеоотчётов по выполнению условий пари. Чаще всего они связаны с техникой отжиманий, когда можно сказать… Но нет, не буду писать такие пошлые вещи.
На следующий день по старшим классам на первых переменах ходят учителя физкультуры с предложением поучаствовать в соревнованиях. Как обычно, всё происходит неожиданно. Точнее, из отдела образования указание приходит слишком поздно. В этот раз выясняется, что через неделю пройдёт городской школьный турнир по шахматам. В прошлом году, как и в позапрошлом, за юношей участвовал Валерон, стартовый «большой» в баскетболе. И два года назад Викуся даже ходила болеть за него в шахматный клуб на эти соревнования. А вот от девушек отправить некого.
Мой дедушка, когда был жив, а я ходила в начальную школу, учил меня играть в шахматы, так что я имею представление. В начальной школе, помнится, даже выигрывала у одноклассников и у учащихся параллели. Но потом дедули не стало, и я как-то забросила. С тех пор играла редко.
На последнем уроке – у нас это должна была быть МХК – как обычно, мы с Лоренсом и Дашулькой отправляемся на репетицию. Саша заглядывает и сообщает, чтобы сегодня начинали без неё: уж очень ей хочется побегать на физкультуре. Не может скрыть свою радость Женя Симонова, дублёр Саши. А появившись незадолго до звонка, Челита делится таким известием: она вызвалась участвовать в шахматном турнире.
После репетиции я делаю уроки в школе, пока любимый занимается в секции. После мы едем немного покататься вдвоём. Выясняется, в их мире тоже есть шахматы. Только обычные, на шестидесяти четырёх клетках плоской доски, не столь популярны как трёхмерные, в тысяче клеток в кубе десять на десять на десять. Но Лоренс и Аглая-Александра учились в супер-ретро школах, а там в шахматных кружках учили только плоским шахматам. И они оба посещали их пару лет.
Перед сном в нашей с Викусей и Дашулей беседе «Вконтакте» мы договариваемся встретиться пораньше утром.
Так что в пятницу в седьмом часу утра у кинотеатра мы втроём и увиделись. Едва мы успели обняться, появляется Челита. «Это я её пригласила», объясняет Дашулька. Зачем же мы встретились? Просто помочь Викусе – она начала подрабатывать расклейкой объявлений. Саша же преподносит сюрприз: в её рюкзаке тысяча антигрустинок! Так что те прохожие, что идут с хмурыми лицами – а это почти все встречающиеся нам – в первый день зимы получают небольшую порцию позитива. В виде маленькой открытки и наших улыбок. Когда объявления у Викуси заканчиваются, нам не хочется расходится. Она предлагает раскладывать антигрустинки по почтовым ящикам в подъездах. Звонить в домофоны не приходится: Челита прикладывает к ним свой смартфон, и он высвечивает код, которым его можно открыть. «Крутое приложение, любимая!» – комментирует Дашулька.
В школе классная руководительница делает мне замечание, что мои оценки стали хуже. Конечно, разве мне есть дело до оценок, когда рядом со мной моя большая любовь, самый необыкновенный человек на Земле! Однако он говорит мне, что чувствует себя виноватым и что даже недоволен тем, что я «скатилась» в успеваемости. Берёт обещание, что подтяну оценки, дабы они стали не хуже тех, что были у меня в первой четверти.
В субботу после школы, отпросившись заранее у мамы, еду к Перегиным и Метелкиным в гости. Там меня в первую очередь поражает наряд мамы Саши. Короткое тёмное платье, на вид бархатное, с люверсами и платиновыми брошками. Тогда Челита и Лоренс «включают» для меня показ очень интересной истории. Пока она нравится мне больше всех. О богинях рек и опасном замке.
Когда открылся вид на великолепный замок, я даже вслух сказала:
– Прямо так и напрашивается песня «Bella Lugosi’s Dead», – и немножко её пропела.
По окончании «кинокартины» интересуюсь у любимого, а можно ли расстояние до Стрэдбриджа преодолеть ещё быстрее? У Реллы и Фло один из самых коротких путей, но, оказывается, самый быстрый способ – на воздушной карете бога мокрого снега. Ненамного отстаёт от него полёт с ведьмами.
Затем проявляю любопытство, далеко ли эти места от тех, что были в истории про дракона.
– Примерно восемьдесят – восемьдесят пять километров. Могу сказать точнее. На той планете предусмотрено около трёх сотен подобных квестов.
– Вот это да! Если у вас целые планеты созданы для детских игр, что же тогда со взрослыми игрушками?
– К слову, самые заядлые ретроманы, хотя их и не так много, играют в нечто вроде ваших компьютерных игр. Естественно, с более полным погружением. Однако большинство кооперируется для создания сюжетов с другими играющими. Имею в виду в реальности. И тогда число участников событий, например, эпичных битв, может доходить до десятков тысяч.
– И что, прямо реальные ранения друг другу наносят?
– Технически такое вполне возможно, но нет, ранения условные, хотя болезненно ощущаемые. «Смерть» же парализует тебя на какое-то время.
– А вот ваши тела, новые, это что, клоны? Это я так, кстати о смерти и продолжении жизни в новом теле.
– Отнюдь! Помнишь, ты спрашивала про мясо. Хотя сравнение не совсем уместно. Ты ещё спросила, как мы, столь любящие жизнь, позволяем себе кушать мясо.
– Разумеется. Ты говорил, и Саша дополняла, что по образцам ДНК нанороботы создают необходимую структуру, только неживую. И что там можно менять пищевую ценность: добавлять или убавлять, скажем, содержание белка, определённые жирные или аминокислоты и так далее.
– Всё верно. Так вот. Новое тело выращивается примерно так же, однако уже как живое, само собой разумеется. Только без каких-либо признаков сознания. Вроде как эмбрион, только огромного роста эмбрион. Обычно оно соответствует семнадцати-двадцатилетнему возрасту. Но бывает, кто-то хочет и помладше, лет двенадцати, снова побыть в детстве вроде как.
– И туда пересаживается чип из старого тела?
– Нет, там уже вживлён чип, в который и переносится информация со старого чипа. Фактически всё старое сознание, вся память – в общем, вся личность человека.
– И сколько живёт человек в одном теле? Тысячу лет, две?
– Отнюдь! Что ты, родная? – улыбается, видимо, невольно, Лоренс. – Хотя теоретически можно убрать гены старения, но это попутно отключает некоторые довольно важные процессы в организме – получается, оно того не стоит. Овчинка выделки не стоит, как у вас говорят. А вот немного замедлить старение можно. Что мы и делаем. И организм способен функционировать лет двести пятьдесят. И в одном теле человек живёт лет сто пятьдесят, ну до двухсот примерно. Это редкость, конечно, обычно лет по семьдесят. Кто любит экстрим, как Александр, к примеру, тот, естественно, чаще меняет. У Сашиного отца четвёртое тело, скажем.
– А можно совсем любое тело? Или обязательно должно походить или быть в точности таким же, как предыдущее?
– Любое. Даже другого пола. С любыми данными. Но такое, опять-таки, не столь часто встречается. Если говорить о планируемых детях, то можно задать процент генов, который будет формироваться случайно, и задать те области, где эти случайности проявятся. Лет восемьдесят назад было примерно так. Родители просили, чтобы процентов пятнадцать-двадцать генома были отданы на волю природы (остальное строго задаётся, стало быть), и, допустим, эти гены определяли бы склонность к какому-либо виду деятельности, рост и пропорции фигуры, цвет волос и глаз, скорость метаболизма – что-то вроде этого. Но потом и до настоящего времени, поскольку вредных генов, генов, дающих какие-то отклонения и уродства, склонность к полноте и заболеваниям, нигде не осталось, родители не задают никаких требований, не вмешиваются в геном своего дитя. То есть, ДНК ребёнка формируется естественным путём. Потом уже, конечно, если ему что-то не понравится, и когда достигнет шестнадцатилетнего возраста, может поменять тело.
Понятно, думаю, генетика идеальная, можно и не вмешиваться, ещё бы! И даже не стала спрашивать про него и Сашу. Глядя на их родителей, на их самих – вопросов не остаётся.
Эту беседу мы заканчивали уже у Лори в машине, поздно вечером он довёз меня до дома. Однако уже с самого утра я снова была у него в гостях. И тогда я удивлялась ещё больше, нежели вчерашней истории про таинственный замок и вообще об их играх и прочем.
Саша сама напоминает мне о проявленном мною интересе к оружию. Выйдя через боксы со снегоходами с другой стороны от главных ворот, мы втроём гуляем по идущей через лес асфальтовой дорожке.
– Ах да, и что, у вас есть какая-нибудь «Звезда смерти» в миниатюре? Как там? Миддл-анни-… что?
– Разумеется.
– Говорила же тебе, Полли, я не могу его создать. А вот что-нибудь попроще – пожалуйста. Думаю, через час-два, ну три, смогла бы тебе кое-что продемонстрировать.
– И что это будет?
– Разные варианты есть, любимая моя.
– Самое крутое и самое современное! И как оно будет действовать?
– Принцип действия и его эффект? Извини, но тут снова неизбежно сравнение. Вот как бы ты объяснила, скажем, десять тысяч лет назад действие, скажем, гранаты? А тем более лазера?
– Опять ты называешь меня дикаркой? Вот получишь! – и я толкаю его в снег. Где тут же оказываюсь сама благодаря вступившейся за брата Челите. Впрочем, она и сама туда ныряет. Отсмеявшись и отряхнувшись, мы продолжаем прогулку и беседу.
– Так, давайте остановимся на чём-то более портативном и примити-… Портативном и простом, – поправляется Лоренс.
«То-то же!» – показываю ему кулак.
– Хорошо, хорошо, – отвечаю. – Можете что-нибудь устаревшее вспомнить.
– Довольно старые образцы, переносные. Серия «Рамгднесов», да, Лори?
– Вполне подходит. От двух до сорока килограмм.
– Последние вам тоже вполне по силам таскать! – улыбаюсь.
– Ещё бы! – молвит Челита.
– Сильно похоже на ваши рельсотроны. Слышала про такие?
– Да как-то пару лет назад мальчишки у нас говорили, было дело.
– Только у вас они громоздкие, а у нас портативные. Однако не менее мощные, и даже более. Скажем, самый маленький, который два килограмма весит, даже меньше. У него пуля весом тридцать грамм, а её скорость больше пяти километров в секунду.
– Наверное, это круто!
– Это пикец всему! – восклицает Челита. – Вот пойдёт колонна ваших танков. Так всю колонну одним выстрелом насквозь! Всем танкам звезда!
– Всем бронемашинам конец, имеет в виду Аглори.
– А знаменитый «Рамгднес – 8»? Им вообще спутники можно сбивать! Вот тебе какие телеканалы не нравятся?
– Я телевизор почти не смотрю, Саш.
– Да я знаю! Всё равно! Наверное, «Первый», «Россия», «НТВ»…
– Само собой!
– Всё, жди пару часов! Ща всё будет! Точнее, скоро их не будет! Могу устроить прямую трансляцию с орбиты, как именно оборвутся трансляции этих каналов. То есть, что случится после попаданий из «Рамгднеса – 8»!
– Не надо, Саш!
– А что? Поставим… Да вот хоть прямо здесь! – показывает Челита на дорожку перед нами. – И пальнём, а? Будет развлечение! Привет кремлёвско-останкинским пропагандонам!
– Аглори! Не надо!
– Жалко, жалко! Мы бы с Полли постреляли! – я пожимаю плечами. – И сети теле-спутников звезданулись бы!
– Перестали бы существовать. Канули бы в Лету.
– На лету в Лету! – каламбурит Челита. – Это просто чтобы Полли поучаствовала! Ведь есть более простые способы убрать спутники. Только будет не так наглядно! Вот, говорю, развлеклись бы!
– Нам и так сегодня предстоит неплохое развлечение! И Полли пусть поучаствует, – любимый замолкает на несколько секунд. – Вот и наши родители не против. Всё равно она уже столько знает.
– И всё равное ей никто не поверит, если что! Как не поверили бы с «Рамгднесом» и спутниками!
– Аглори, вот тебе уже и родители говорят. Угомонись, пока шутка не зашла слишком далеко.
– ОК, ОК! Скажите спасибо, что я трезвая!
Тем временем, дорожка возвращается к дому, к другому краю «снегоходных» боксов. «Кстати, в лесу мы проходили мимо «точки», – замечает любимый». В доме мы обедаем, а я ещё смотрю пару «кинокартин» в FD – «full diving», как я придумываю назвать этот удивительный формат. Ещё можно назвать «абсолютное присутствие».
Идёт четвёртый час. В доме царит непонятное мне оживление, радостная суета. Метелкины и Перегины, в том числе и Стеша с Котофеей, поверх домашней одежды облачаются в одинаковые комбинезоны. И мне дают такой же.
– Надевай прямо так, без куртки, Полина!
– Он что, моего размера, Ксения? Я не замёрзну? – все хозяева улыбаются. – Что? – недоумеваю.
– Дорогая Полина, они универсальные, наденешь – увидишь! – объясняет стоящая ближе всех Стеша. – И ты не замёрзнешь, не волнуйся, пожалуйста!
Костюм имеет яркую красно-оранжевую расцветку с абстрактным рисунком. Однако на своём, в отличие от остальных, я замечаю подмигивающий смайлик и удивляющийся смайлик с широко открытым ртом. Оглядываю всех: ну конечно, Челита подмигивает, во весь рот улыбаясь.
– Двести небесных стрел! – выражается она. – Как долго я этого ждала!
– Думаешь, ты одна? Попробуй, назови того, кто не ждал! – возражает её мама.
Пока они в шутку перебирают всех домашних, я облачаюсь в яркий комбинезон. На бёдрах, поясе, спине и в рукавах чувствуются упругие твёрдые пластинки, ткань плотная; капюшона и воротника нет. Едва я надела этот костюм, он за пару секунд утягивается, плотно облегая мои джинсы и толстовку.
– Отлично! Вот видишь, твой размерчик! Тебе идёт! – подбадривают меня Лоренс, Владимир и Александр. – Всё будет хорошо!
– А всё-таки я ждала дольше! Кто тут занимается велаэро так, как я?
– Ну хорошо, хорошо, доча! – Сашу с двух сторон обнимают и целуют в щёчки её родители. – Сдаёмся! Конечно же, ты!
Стеша приносит из кухни поднос с девятью бокалами шампанского. Когда все разобраны, Ксения произносит тост:
– Пусть всё пройдёт безопасно и удачно! Рада вместе со всеми! И приятного!..
– Приятного!.. – отвечают все домочадцы.
– Прости, мы вслух не сказали, чтобы не испортить сюрприз! – шепчет мне Лоренс.
– Приятного! – отвечаю и я. И выпиваю бокал до дна. Так же делает только Саша. Остальные, пригубив, ставят бокалы обратно на поднос.
– Что ж, вперёд!
– Простите! Ведь мы наверняка куда-то пойдём или поедем, верно?
– Разумеется, Полиночка! – отвечает Диана. – Что ты хочешь сказать?
– Наверняка вы знаете. И, может быть, это не совсем тот случай… Мы же, наверное, куда-то недалеко?
– Недалеко, – отвечает снова мама Лоренса. – Говори смелее.
– Тогда случай не совсем тот, но всё же. У нас в России принято перед дорогой посидеть немножечко. Называется «присесть на дорожку».
– Точно! Есть такой обычай! – замечает Владимир.
– Так давайте присядем на дорожку! – и я сажусь на шкафчик для обуви, остальные тоже присаживаются кто куда придётся.
– Как интересно! – восклицает Стеша.
– Правда! Благодарим, Полина! Очень познавательно! – откликаются другие.
– Всё, достаточно, – приподнимаюсь обратно. – К слову, есть ещё такое выражение «в ногах правды нет». Это когда человек стоит, когда можно сесть.
– Любопытно! – снова откликается Стеша.
– Народ, на выход, вперёд! – говорит Ксения, и мы через зимний сад проходим к боксам со снегоходами. На них мы минут двадцать едем по лесу. Скорость высокая, деревья так и мелькают, фонтаны снежных брызг разлетаются от лыж и гусениц. Я крепко держусь за любимого, обнимая его за талию. В комбинезоне и в самом деле тепло. Причём тепло очень комфортное: ни холодно, ни жарко. Видимо, это отличный термокостюм.
Останавливаемся на большой поляне. Если предстоит пикник, то рюкзак я вижу только у Саши. Из дома мы ничего не брали. Возможно, в багажники снегоходов заранее уложили всё необходимое? А есть ли вообще багажники у снегоходов?
– Полина!
– Что? Извините, я задумалась?
– Мы видим! – смеётся Диана. Какие же всё-таки у них у всех приятные, великолепные голоса. Кстати, вчера я слышала, как пели квартетом родители кузенов. И хотя и язык, и мелодия мне были незнакомы, всё было потрясающе прекрасно! «Ла Скала» и Большой театр, думаю, заплатили бы немалые деньги за подобные голоса.
– Какая у вас восхитительная природа!
– А, да, разумеется! – отвечаю Владимиру.
– Берегите её, пожалуйста!
– Всё чисто! Можем приступать! – распоряжается Ксения.
– Ура! Супер! Супер-супер-супер! – радуется Саша, открывает свой большой рюкзак и достаёт оттуда некие детали, среди которых я узнаю только педали. Минута, и из набора деталей получается некий аппарат. Саша тут же залезает в него, ремни плотно прикрепляют её к сиденью с удобной спинкой. Педали есть не только для ног, но и для рук. Точнее, для рук вроде как нечто среднее между штурвалом и педалями. По бокам от сиденья два больших винта, диаметром метра полтора, а впереди и сзади два поменьше, диаметром около метра. Вдобавок над пилотом небольшое крыло, раза в два меньше, чем у дельтаплана, но той же формы.
– О да-а-а-а!
С этим криком Саша резко крутит педали, и аппарат взмывает в воздух! Поразительно! Потрясающе! Но тут вслед за ней взлетают и все остальные! Кто быстрее, кто медленнее, но все поднимаются в воздух! Без всяких аппаратов! Мне это снится? Ущипнула себя за руку. Нет, не сплю. Словно Супермен или Капитан Марвел, мои спутники летают, как им заблагорассудится. Кто-то поднимается высоко в небо, за облака, кто-то гоняет и кружит с огромной скоростью, кто-то проделывает разные кульбиты… В общем, люди летают даже не как птицы, а словно и птицы, и самолёты, и вертолёты, и, наверное, как НЛО. Саша на своём «летающем велосипеде» проделывает всё то же самое. Они смеются, разговаривают, машут мне. Лоренс спускается и отбивает пятюню.
Проходит минут пять. Устаю стоять с задранной головой. Любимый снижается и зависает рядом со мной.
– Извини, милая, у тебя у самой не получится управлять костюмом. Нужен чип. Так что управляющий сигнал будет идти с моего.
И тут меня что-то тянет вертикально вверх. Я отрываюсь от земли и взлетаю, сначала низко, метра на полтора над снегом поляны. Поразительно! Одно дело смотреть – и совсем другое самой взлететь! Невероятно! Пусть даже так низко! Внезапно с немалой скоростью я лечу вверх и вперёд.
– Зачем ты так громко визжишь? – рядом со мной, оказывается, летит Лоренс, и я на самом деле визжу. Тут же умолкаю. Но захватывающие дух ощущения никуда не деваются. Мы поднялись над соснами, ещё выше, кажется, облака стали значительно ближе! Лоренс по-прежнему летит рядом, метрах в трёх от меня. Мы делаем круг над поляной. Затем три раза облетаем её, поднимаясь по спирали. Диана и Владимир, его родители, на миг подлетев к нам, улетают прочь, кружась рядом друг с другом и друг над другом словно в танце.
– Лори! – кричу любимому.
– Не кричи, родная! Я же рядом, – улыбается он.
– Пожалуйста, давай теперь так! – протягиваю ему руку. Он смещается чуть ближе ко мне, и мы берёмся за руки.
В таком положении летаем минуты три, то плавно, то ускоряясь, то приближаясь к верхушкам сосен и кедров, то поднимаясь в облака. Но вот ветер – к слову, в вышине он куда сильнее – отогнал пару облаков, и мы любуемся клонящимся к закату солнышком.
Внезапно Лоренс останавливается (и я тоже), хмурится, выпускает мою ладонь.
– Что-то случилось, любимый?
– Да. Спутник. Только не бойся сейчас.
– Постараюсь.
Из воротниковой части комбинезона вдруг появляется нечто среднее между капюшоном и шлемом, что у Лоренса, что у меня. Это что-то мягко облегает всю голову… Не может быть!
– О-о-о-о! Квантовый спин! Ой, прости, я снова громко.
– Ничего! – доносится голос из пустоты. Комбинезон сделал нас невидимыми! Я не вижу ни любимого, ни своих рук, ни ног – ничего. Нас словно нет! Мы невидимы!
Вздрагиваю от прикосновения. Но узнаю нежную руку Лори.
– Хочешь, кое-что покажу?
– Давай.
Мы очень быстро летим поближе к верхушкам деревьев. «Посмотри вперёд» – едва слышу шепот возле уха. Через пару секунд мы снижаем скорость, и я вижу перед собой… летящую синичку! Можно протянуть руку и дотронуться! Но тут она словно что-то почувствовала и резко упорхнула вниз.
Снова солнышко прячется за облаками. Комбинезоны возвращают свою яркую раскраску. Мне приходит в голову кое-какая идея.
– Лори! Приземлимся, пожалуйста.
Опускаемся на вершину горы.
– Всё хорошо, Полина? Как себя чувствуешь?
– Спасибо, всё отлично! – целую его румяные щёчки. – Спасибо за эти непередаваемые ощущения! Но я хочу… Помнишь, ты говорил, что вы, точнее, ваши чипы могут читать мысли людей? У которых их нет, чипов, имею в виду.
– Да, всё верно! Не бойся, мы… – я на миг целую его.
– Я не боюсь. А можно, твой чип будет читать мои мысли, и куда я захочу, туда и полечу? Ведь вы как бы мысленно управляете своим полётом, так? Можно так попробовать?
– Вот это да! Молодчинка ты моя! Умница! Всё правильно поняла! Чип лишь преобразует наши мысленные команды в сигналы управления… Вижу, тебе не терпится попробовать, – я киваю. – Что ж, вполне можно. Вот и родители говорят, что такое допустимо. Твои мысли чип переработает в … Всё, настроил. И не бойся, ты в любом случае не упадёшь.
– Поехали! – цитирую я первого космонавта Земли.
Представляю, что медленно поднимаюсь, тихонечко кружась. И так оно и происходит! Я развожу руки в стороны. Со смехом машу ладошками как крылышками. Оставив руки так же, по сторонам, воображаю, что лечу низко над соснами головой вперёд, как бы лёжа. Не проходит и доли секунды, и вот я, всё так же раскинув руки в стороны, лечу низко над лесом словно самолёт в бреющем полёте! Только самолёты не смеются от радости и счастья! Полетав и покружив минут пять, решаю подняться высоко, за облака. И вот уже вижу начинающее краснеть солнце, а под ногами белопенное море облаков. «Хочу увидеть Сашу». И костюм очень быстро несёт меня по прямой наклонной линии секунд десять. Скорость трудно оценить… «Тридцать четыре метра в секунду!» слышу голос Лори. Он всё время рядом, как раз метрах в тридцати от меня. Вижу перед собой Сашу. «Замираю» – и я зависаю в воздухе.
– Полли, привет, систер! – радостно машет на мне. – Круто, да?
– Очень!
– Хочу, чтобы ты попробовала велаэро!
– Что?
– Вот эту штуку! – смеётся она и показывает на свой аппарат. – Смотри, как можно!
Она быстро-быстро крутит педали, разгоняется очень сильно и резко разворачивается на сто восемьдесят градусов. Но не вокруг вертикальной оси, как можно было бы ожидать, а вокруг горизонтальной! И летит головой вниз! Затем поднимается вверх словно буравчик, с кругами маленького радиуса. И спускается обратно точно так же, винтообразно, только уже почти не работая педалями.
– Очень, очень здорово! Красиво, Саш!
– А, поняла! ОК! – вдруг говорит она и уносится прочь.
Я подлетаю к возлюбленному, беру его за руку. Он обнимает меня, и мы висим так высоко над землёй!
– Как же ты прекрасна, любовь моя! Твои глаза сейчас – просто бесценный дар для меня! Ты даришь мне так много! Большего я не смогу никогда и нигде получить!
Если бы не его объятия и «супергеройский» комбинезон, я бы упала, растаяв…
– Любимый! Ты принёс мне счастье из другого мира! Ты моё счастье из другого мира! Ты моя сверхъестественная любовь!.. Радость моя ненаглядная!..
И тут Лори дарит мне настоящий головокружительный поцелуй. И само лобзание приносит отменное удовольствие, и то, что мы парим на головокружительной высоте, так при этом ещё и сами кружимся в крепком объятии!
Не знаю, сколько это длилось, но вот наконец наши губы отрываются друг от друга. Не пойму своё состояние – не покидает ощущение счастья, и в то же время я словно пьяная. Лоренс – моё пьянящее счастье!
– А что, Лори, у вас вот так, в полёте, и любовью занимаются?
– Вообще-то, да…
– Полина! Лори! Пора домой!
Я оглядываюсь, но не сразу вижу Александра. Не сразу, потому что Сашин папа не на одной высоте с нами, а наполовину ниже. Оказывается, уже заметно темнеет.
– А где вообще поляна? А что, в темноте нельзя летать?
– Там, – указывает Лоренс как раз в том направлении, где сейчас парил папа Саши. – Можно, конечно. Но на сегодня хватит.
– Тогда полетели?
На поляне уже собрались все, кроме нас. Метелкины и Перегины выглядят очень довольными, радостными, счастливыми. Ксения выбирается из велаэро. Саша быстренько разбирает его и складывает в рюкзак. Пробую его поднять, он оказывается не таким уж тяжёлым, даже лёгким: весит примерно как школьный рюкзак.
Внизу ещё темнее, и водители включают фары на снегоходах. Обратно, до дома, добираемся столь же быстро, как и до поляны. Там мы ужинаем все с большим аппетитом. После чего мне показывают ещё две «кинокартины».
Перед последней Лоренс рассказывает об очередной причуде кузины, случившейся в сентябре. Тогда Челита, захватив его с собой, перед школой приехала в центр города, залезла на бортик фонтана, и, сделав двойное сальто, приземлилась прямо в воду. А потом говорит:
– Помнишь, кстати, ты просила рассказать, как проходит обычный день в нашей школе? Сейчас вот и покажу. Просто тогда Аглори тоже намочилась в фонтане, – улыбается он.
После просмотра я откровенно признаюсь, что, с одной стороны, не потянула бы многие предметы, а с другой ещё как хотела бы учиться там.
В одиннадцатом часу мы едем с Лоренсом в его машине. Любимый продолжает свой рассказ о полётах. Точнее, как это устроено. Прежде всего, в радиусе нескольких километров с помощью летающих нано-камер исследуются окрестности, нет ли там людей. Чтобы никто не смог увидеть полёты и костюмы, делающие человека невидимым. На мой вопрос, каким образом работает «невидимость», Лоренс ответил «элементарно». Вся поверхность комбинезона – это одновременно камера (миллионы камер) и экран с высочайшим разрешением. То изображение, которое камера получает на одной стороне комбинезона, передаётся на противоположную его сторону. Таким образом свет, зрительный сигнал, как бы проходит сквозь костюм, будто бы его самого и в нём ничего и нет.