Валентина Третьякова
Кровавый клоун
Аластор вытаращил глаза еще больше. Пошарил в складках плаща, достал хрустальный шар и навел его на узника. По шару прокатился черный всполох, открывая прошлое, и демон принялся пролистывать сцены жизни умершего. От увиденного у него задергался один глаз, потом второй.
– Не может быть. – Он стал совать шар под нос архангелу. – Ты это видел? А это? Это же прилюдно было! Все смотрели! Все знали!
Архангел брезгливо отворачивался от сцен, где пресловутый клоун то скакал по подмосткам без штанов, то призывно вертел филейной частью, изображая из себя женщину легкого поведения, то лебезил перед знатью, сидевшей в первом ряду.
– Но как?! – спросил демон.
– Год за годом, десятилетие за десятилетием кукловоды взращивали в людях этой страны зависть, обиду, безответственность, идею собственной исключительности. Возводили в кумиры трусов, убийц, садистов. После того, как им удалось сделать ЭТО, короновать клоуна было плевым делом, – мрачно ответил Рафаил.
