Валентина Савенко
Ход колдуньи

– У нас несколько казарм. Женская одна. Мужских три. Для семейных – коттеджи.

– Семейных адептов? – удивленно переспросила я, стараясь не отставать от быстро шагающего по дорожке теневика.

– Для преподавателей семейных, у которых жены тут работают, – пожал плечами дежурный. – В каждой казарме…

Теневик ответственно отнесся к приказу горгульи ознакомить меня с устройством института. Точнее, с устройством быта студентов.

Я узнала, что казармы одноэтажные. Что в каждой есть общие душевые и уборные. Что селят адептов по пять человек в комнате. Переселиться или обменяться местом нельзя. В каждой казарме есть чулан со всякой всячиной вроде тряпок, ведер и лестниц и отдельные классы для самостоятельных теоретических занятий. Что практические навыки надо отрабатывать на учебном полигоне. А кормят в столовой, она рядом с казармами. Кормят хорошо, сытно. Три раза в день.

– Если повезет, – поморщился мой провожатый.

– Это как? – Я в недоумении покосилась на марширующего теневика.

Мы как раз свернули на очередную боковую дорожку, и я начала подозревать, что зря раньше считала, что неплохо ориентируюсь на местности.

– Просто. Попадешь к Эмерсону, считай, на диете, – со смешком ответил теневик.

Только вот мне что Эмерсон, что ясень с дубом, мимо которых мы прошли, все одно.

– Кто он такой? – спросила я, пряча высунувшееся ухо лисенка под тряпку.

– Замректора, тренер нашей команды, преподаватель, – пояснил теневик. – У него главное – его занятия, а еда подождет.

Вполне ожидаемо. Вон как он парней строил!

Мы остановились у двери длинного одноэтажного здания. У входа сидела горгулья. Для разнообразия скульптор сделал ее вполне симпатичной, чем-то напоминающей гибрид кошки и человека с крыльями.

– По обмену, – выдал теневик, едва глаза статуи зажглись зеленым огнем.

Горгулья недовольно рыкнула.

– Я откуда знаю, где ее носило? – огрызнулся парень, отдавая ей рюкзак.

Отсалютовал мне и неторопливо, так, что ноги заплетались, побрел прочь от казармы.

Каменная комендантша вопросительно уставилась на меня.

– Ну… – Как бы объяснить попроще? – Мне случайно забыли сообщить время отправки… и я отправилась с вашей командой.

Горгулья рыкнула. Кажется, спросила: «Так это ты, что ли?» – и показала лапой на свой медальон, в котором, очевидно, тоже была спрятана линза.

Я на линзе? Ну да – я на всех линзах. Похоже, становлюсь знаменитостью.

Горгулья снова рыкнула, в этот раз приглашая, и открыла дверь.

Пока мы шли по длинному коридору, она на пальцах, буквально тыкая передней лапой в таблички на дверях, объясняла, что и где находится. Жилых комнат было всего шесть. Занято пять. Все на одной стороне. Удобства в конце коридора. Там же чулан. Классы напротив жилых комнат. Их три.

Меня поселили с адептками первого курса. Три имени на табличке промелькнули перед носом: провожатая затолкала меня в темную комнату, всучила рюкзак и закрыла дверь.

Пока я хлопала глазами, пытаясь привыкнуть к царящей вокруг черноте, с противоположной стороны коридора донеся стук. Кажется, стучали каменными когтями.

– Занимаюсь! – отозвался сердитый девичий голосок.

Потом снова стук. И второй голосок:

– Ну что тебе на крыльце не сидится?

Третья девушка начала возмущаться еще до стука:

– Сама же сказала запираться, если не хотим, чтобы нам мешали заниматься?

В рыке горгульи прозвучало что-то вроде: «Вы когда спать думаете, полоумные? Сидят и сидят всю ночь напролет!»

Вот это рвение к знаниям!

Восхитившись упорством девушек, занявших оборону в классах, я всмотрелась в темноту. Мерцающий голубой огонек обнаружился рядом с дверью. Опустив рюкзак на пол, я переложила лисенка в одну руку, второй легко дотронулась до магического выключателя.

Если комната общая на несколько человек, освещение должно регулироваться.

От моего легкого прикосновения слева под потолком тускло загорелся светильник, напоминающий обычный шар на ножке. Я озадаченно нахмурилась и снова коснулась голубого огонька, добавляя освещения.

Кровати в количестве пяти штук, столько же тумбочек, два шкафа, закрытые вертикальными шторами окна, тоже два.

А вот соседок ни одной!

На то, что тут кто-то живет, указывал кусок плотного зеленого тента в углу у шкафа, такими закрывают от дождя летние веранды. И мой чемодан.

А не мои ли соседки усердно учатся?

Присмотревшись к кроватям, я заметила на деревянных спинках таблички с именами.

Отлично! Не придется отвлекать соседок от учебы!

Осторожно уложив лисенка на подушку кровати с моим именем, я разобрала вещи и быстро сбегала в душ. Пока осваивала кабинки с дверцами и плохо отрегулированные заклинания подогрева воды (самая горячая вода была как прохладный летний дождь), комнату навестила Ру́би.

Когда я вошла, горгулья кормила лисенка кашей из перемолотого мяса и микстуры.

Меня кормить никто не собирался, вместо еды горгулья вручила расписание. Согласно ему, завтра, в семь утра, меня вместе с остальными обменными студентами ждала проверка навыков у… Эмерсона. Пометка надеть брюки настораживала.

В ответ на вопрос «Зачем?» горгулья пожала плечами. А потом, оставив объевшегося лисенка на подушке, вылетела через окно.

Вытащив из недр чемодана артефакт-будильник, напоминающий карманные часы, я выставила время, покрутив колесико, и заползла на кровать. Больше всего на свете я боялась придавить во сне ушастую малышку. В итоге так и уснула, скрючившись рядом с ней.

Глава 6

Мне снился политый из артефакта Стейн. С него текло и капало. И хотя он стоял в стороне, вода попадала точно на меня!

Смахнув с лица капли, я проснулась. Теневик исчез, а вот льющаяся на голову вода – нет! Пижама и волосы липли к коже. Перчатки, в которых я во избежание внезапных приступов честности у окружающих легла спать, радовали сухостью, потому что их защищала магия. К боку жался дрожащий горячий комок.

Закопаю шутника!

Подняв руку, я направила оранжевые огоньки на выключатель.

Свет вспыхнул ярко. Вокруг засверкало и заблестело. В воздухе засияли крохотные радуги. С потолка текло и журчало, журчало и текло. Красивыми ровными струями. И никаких туч.

Вода плескалась по полу, текла по шкафам, сбегала по тумбочкам. Ливень щедро поливал меня и лисенка, полоскал вещи. Будильник прощально позвякивал, его защита не рассчитана на то, что его будут топить посреди спальни.

Полуночным плаваньем мы с лисичкой занимались в гордом одиночестве – соседки так и не появились.

Вот, значит, кто устроил мне ночной ливень… Утоплю всех трех!

Запихнув дрожащую лисичку за пазуху, я всмотрелась в доски потолка.

Ливень сотворили, испортив заклинание для освежения воздуха, и самое паршивое, поправить его можно было только снаружи. С крыши.

Энфилд тихо заскулил, и я решила, что вначале дети, потом заклинания. И напоследок знакомство с соседками – не люблю оставаться в долгу. А тут явно огромный такой долг нарисовался!

Шлепая босыми ногами по лужам, я выплыла в коридор. Под мелодичный звук падающих с меня капель добралась до входной двери и выглянула наружу. Но закон подлости действовал: горгульи у крыльца не наблюдалось. Вернувшись, я внимательно оглядела таблички жилых комнат. Выбрала ту, где было одно имя: Изабель Дженс, четвертый курс.

На стук открыла сонная брюнетка в алом пеньюаре из тончайшего агдарского шелка, расшитом дааранским жемчугом, самым дорогим из всех. Смерив меня недовольным взглядом, она буркнула:

– Полотенце занять?

– Да. И ребенка оставить, пока я заклинание поправлю и с соседками познакомлюсь. – Я вытащила трясущегося лисенка из-за пазухи.

Выдержать такую дозу умиления не выйдет ни у кого… Ни у кого, кроме брюнетки. Скривившись, она зевнула.

– Ладно, оставь на кровати. Полотенца в шкафу, слева на верхней полке.

И отступила, пропуская в комнату.

Внутри царил творческий беспорядок, в простонародье бардак. Вещи Изабель были раскиданы по всем пяти кроватям, на тумбочках теснились расчески, щипцы для завивки, куча пузырьков. Для чего они, оставалось только догадываться. У шкафа были свалены учебники, тетради и листы чистой бумаги.

Изабель сразу же рухнула на кровать и снова сладко зевнула.

Стараясь не наступить на разбросанные по полу туфли, ботинки и сапоги, я добралась до шкафа и вытащила полотенце. Вытерла лисенка и устроила в гнезде из одеяла на ближайшей кровати.

– Брось на спинку! – махнула рукой брюнетка, заметив, что я не знаю, куда деть мокрое полотенце. И, посмотрев на наманикюренные пальцы, добавила: – Мне, конечно, фиолетово, но ты лучше сразу иди со своими зубрилами ругайся, что они не предупредили про ливень. Все равно не сможешь заклинание на комнате исправить. Лучше требуй у них, чтобы подвинулись: классы большие – места хватит. Скажешь горгулье, что они там поселились, а не учатся, она всех обратно под дождь переселит.

Вот именно, и меня с ними.

– Значит, ливень – это не они? – Я повесила полотенце на спинку.

– Нет, конечно! Куда уж им! – хмыкнула Изабель, заворачиваясь в одеяло, почти как мой лисенок в тряпку. – Ливень – это Эмерсон, учит их выживать в любых условиях. Или решай проблему, или терпи. – Последние слова она сказала грубым голосом, явно передразнивала тренера.

Погладив лисичку, я прикрыла ее краем одеяла и направилась к двери.

– Ты куда? – спросила Изабель, высовывая голову.

– Решать проблему.

– А как же попроситься на ночлег ко мне? – В голосе брюнетки была досада.

Я обернулась, держась за дверную ручку.

– А надо было попроситься? – Просто интересно, в чем подвох? То советы раздает, теперь на постой зовет?

– Можно было, – уклончиво отозвалась она, садясь на кровати. – За символическое пожертвование или услугу.

Я поперхнулась воздухом.

– И что я тебе должна за полотенце и кровать для лисенка?

– Ничего, – развела руками Изабель. – Но если решишь сама ко мне на ночь попроситься, договоримся.

– Не, я пока по старинке, заклинание посмотрю, – отказалась я от сомнительного торга.

– Откуда такая? Из солнечных, что ли? По обмену? – фыркнула Изабель.

– Из бытовиков, – хмыкнула я.

– Гм! А бытовые заклинания умеешь портить?

Очевидно, брюнетка почуяла возможного партнера по услугам.

– Нет! Только чинить! – отказалась я от чести подработать на адептах, выходя в коридор.

– Ну и зря! – донеслось мне вслед.

Прежде чем лезть на крышу, я сплавала в свою комнату. Отыскав в шкафу (внутри он тоже оказался мокрым, потому что там тоже текло и капало) рубашку, брюки и холодные сапоги на плоской подошве, сходила в душевые. Подсушила вещи и себя артефактом для сушки волос – его встроили в стену, видимо, во избежание умыкания в особо дождливые комнаты. Переоделась. Поправляя перчатки, открыла дверь на улицу и натолкнулась на внимательный взгляд горгульи.

– Я воздухом подышать. Пробежка утренняя, – попыталась на ходу придумать причину прогулки.

– Утро – с пяти тридцати утра! – четко послышалось в ответном рыке горгульи. – До пяти у себя! Только дежурные!

Я потерла мочку уха: как это? Я ее понимаю?

Кошачья морда скривилась, горгулья вздохнула:

– Эх ты, маг!

– На вас какое-то заклинание? Переводчик? – Я вытянула шею, разглядывая собеседницу. – Только срабатывает не сразу? Нужно привыкнуть к тому, что он переводит, да?

Горгулья кивнула и захлопнула дверь перед моим носом.

Эх, а я почти поняла, какое из опутывающих ее заклинаний переводит ее рык!

Так… Заклинание!

Либо я остановлю дождь, либо Изабель получит свой доход. Но проще в душевой поселиться или прямо в коридоре! Или выселить соседок из классов.

Прикидывая возможные места заселения обменной адептки, я дошла до конца коридора. Окно было огромным. И ни одной «звенелки» или хотя бы небольшой «дребезжалки». Неужели тут все адепты такие послушные?

Взобравшись на подоконник, я распахнула створки и выпрыгнула на газон. Пройдя вдоль стены до своего окна, посмотрела на текущую с внутренней стороны по стеклу воду и вскарабкалась на подоконник.

Заклинание для освежения воздуха в помещении выныривало из рамы, обвивало водосточную трубу и убегало на крышу.

Цепляясь за неровности каменной кладки и проклиная бытовика, придумавшего для лучшей аэрации выводить часть заклинания повыше, я повисла на водосточной трубе. Не крыша, но носки сапог до подоконника уже не достают. Залезть не выходит, спрыгнуть стыдно.

– Попалась рыбка, – присвистнуло сбоку. И тут же раздалось сердитое: – Мартина, какого зомби ты тут висишь?

Я скосила глаза, пытаясь понять, кто меня застукал.

У стены стоял Змей. Черная короткая мантия с цифрой «пять» делала его практически невидимым в ночном полумраке.

– Мышка, в окно второго этажа обычно ползут при наличии этажа, – насмешливо просветил он.

– А при наличии ливня в комнате ползут на крышу, – пропыхтела я.

– Тебя в испытательную поселили? – нахмурился Стейн.

– Куда? – Я дернулась, пытаясь забраться.

– Комнату, куда первокурсников селят. Там всякие сюрпризы от преподов. В воспитательных целях. – Голос Змея прозвучал за спиной, мой нижний компас для неприятностей подперли две широкие ладони.

Хорошо так подперли! Теплые такие ладони. А потом еще и вверх подтолкнули.

– Ты чего замерла? – насмешливо спросил Стейн. – Ползи. Я тебе не табуретка.

Я поползла, мысленно представив, что я неумелый альпинист, а снизу ни разу не руки, а такое снаряжение, затаскивательное. С небольшим подогревом.

Стейн затолкал меня на крышу и ловко забрался сам.

– Ну? Давай твори, надо же мне знать причину, почему я внезапно ослепну и не замечу тебя на патрулируемом участке? – Он уселся на скат.

Вот почему нет ни «звенелок», ни «дребезжалок»! Территорию патрулируют.

– А ты точно не заметишь? – Я высматривала в ночном полумраке квадрат плетения освежающего заклинания на черепице.

– Темно, – пожал плечами Змей.

Ну да, а заклинания ночного видения – для слабаков.

Я усмехнулась, запуская пальцы в плетение, когда-то направленное на освежение воздуха, а сейчас – на конденсацию и выброс воды.

Портили заклинание капитально и с умом. Исправить без бытовика сложно. Но отключить незапланированные осадки вполне возможно. А потом вытереть потоп вручную.

К счастью, я была именно магом прикладной магии.

Оранжевые огоньки слетели с моих пальцев, нырнули в серое плетение чужого заклинания. Я меняла местами перепутанные нити, добавляла новые вместо порванных, вплетала свои. Потому что видела, что под них явно имелось место, но их почему-то не добавили. Наверное, в целях экономии. Я экономить на комнате не собиралась.

Всего пара минут, а я чувствовала себя выжатым лимоном, который еще и прогладили непонятно зачем тяжелым утюгом!

Плетение заклинания загорелось ровным серым цветом с легкими вкраплениями оранжевого. Теперь надо немного подождать, пока исправленное и усовершенствованное плетение уберет воду и высушит вещи и комнату.

Довольная, я посмотрела на задумчивого Змея.

– Мы так и не поговорили, – тихо произнес он.

– А по-моему, поговорили. – Я подобралась к краю крыши и свесила ноги. – Мы скрываем, что нас поженили. Ты против моего участия в команде.

– Я не против, я не вижу в этом смысла, – поправил он, оказался рядом, подцепил меня под локти, развернул и спустил.

На миг мы зависли лицом к лицу. Забавно, но это было не совсем то, что лететь физиономией к морде горгульи. Точнее, совсем не то…

– Мышка, отвисай! – хмыкнул Стейн. И добавил скороговоркой, всматриваясь в деревья (небольшая рощица отделяла женскую казарму от мужских и столовой): – Сейчас ты узнаешь страшную тайну пятого курса и всех горгулий. Быстро становись на подоконник. Толкни створку в верхней части, потом снизу и падай в комнату.

– Еще дозорные? – шепотом спросила я, становясь на подоконник.

– Нет. – Змей отпустил мои руки и исчез за краем крыши.

Я толкнула окно сверху, пнула снизу раму. Створки распахнулись. Я запнулась нога о ногу и села на подоконник. С размаху.

– Мартина, ты там живая? – С крыши свесился Стейн.

– Вроде бы. – Я разогнула ноги и села верхом на подоконник.

Змей тихо ругнулся и исчез.

– О, Леннет! – Из тени деревьев вальяжной походкой выплыл тренер, он же замректора, он же Эмерсон. – Не можете решить, выходить или заходить? – оценил он мою позу.

– Могу. – Я перекинула обе ноги в комнату и села боком. – Решила свежим воздухом подышать. А вы тоже?

– Я тоже… – Тренер, заложив руки за спину, отступил от окна и посмотрел на крышу. – А дышать вы, Мартина, предпочитаете в компании?

Я удивленно округлила глаза.

– А ты, Стейн, видимо, за неимением балкона, чтобы не портить даме романтический момент, на крышу залез?

– Никак нет, – отозвался Змей, ловко спрыгивая на траву и вытягиваясь по стойке «смирно». – Тень заметил, проверял. Но, очевидно, это была сова. Очень крупный экземпляр.

– Примерно метр шестьдесят, да? – подсказал Эмерсон, смерив меня взглядом. – Крупненькая такая совушка. Темноволосая, местами с синими пестринами, в брюках и с тягой портить чужие заклинания?

Стейн стоял, вытянувшись, и делал вид, что вообще ни разу не понимает намеков. Я тоже постаралась придать лицу удивленное выражение. Судя по скепсису в глазах тренера, вышло не очень.

– Ну что, диверсантка, будем исправлять свою диверсию? – прищурился Эмерсон, подходя к подоконнику. – Заклинание вернуть обратно, нечего мне учебный процесс портить.

– Я не вам порчу! – пробормотала я. – Я ребенка спасаю, ей нельзя переохлаждаться.

Тренер поморщился.

Змей смотрел на меня круглыми от удивления глазами.

– Ладно, Мартина, уговорили. Стейн, как вернете заклинание на место, организуй переезд семейства в свободную комнату, проверку Леннет прошла. Можно селить туда, куда ее при приезде распределили, – недовольно выдал Эмерсон, заглядывая в комнату: сухую, чистую, без следа потопа.

То есть меня поселили отдельно? А этот… преподаватель приказал горгулье подселить меня в испытательную комнату? Ну и… тренер!

– Не понял, где мои юные боевые девы, свет и надежда первого курса? – Эмерсон перепрыгнул через подоконник, придирчиво оглядел комнату, словно ожидал, что девы обнаружатся под кроватями или в приоткрытом шкафу. – Та-а-ак… Ясно…

Он направился к двери, взялся за ручку и, не оборачиваясь, добавил:

– Мартина, Стейн, хватит столбами прикидываться. Живо на крышу, и чтобы через пятнадцать минут заклинание было как старое!

Ага, как старое. То есть испорченное.

Я вылезла наружу. Змей ловко забрался на крышу, помог вскарабкаться мне. В этот раз обошлось без «табуреток», альпинизма и двусмысленных зависаний нос к носу. Присев у мерцающего магией серого куба, я уныло вздохнула: жалко! Столько работы зря!

– У тебя есть ребенок? – тихо спросил Стейн.

– Да, месяц всего. – Я запустила пальцы в плетение, прикидывая, как бы вернуть осадки, но не портить остальное.

– Почему не сказала? – Голос Змея стал глухим.

– Э-э-э… Ну я сама не знала, что он появится.

Придумала! Я начала вплетать заклинание для подержания влажности воздуха в теплицах.

– Мышка, ты в своем уме? Как можно не знать, что у тебя есть младенец?

Я озадаченно посмотрела на теневика. На лице Стейна было написано сочувствие и сожаление. Словно он действительно решил, что у меня есть ребенок, и я немного не в себе, раз не помню ничего до его появления.

– Выдохни, Змей, – хмыкнула я, вплетая одну нить за другой. – У моего ребенка хвост и четыре лапы, а еще немного перышек на наружной стороне лап. Она очень маленькая и слабая, ее продали моей сестре, сказав, что это игрушка.

– Тени и солнце, Леннет, у тебя всегда все не как у людей? – рассмеялся Стейн.

– Ну обычно все как у всех, просто сейчас немного больше этого всего происходит… – Я наклонилась ниже: сил почти не осталось, давно так основательно не колдовала.

– Мы ведь решили проблему! – донеслось снизу. Из распахнутого окна вопили хором, в три голоса.

Очевидно, Эмерсон добрался до моих «очень умных» бывших соседок и учинил им грандиозное переселение в зону ливневых дождей.

– Вы сбежали от проблемы! – прогремел в ответ тренер. – Весьма любопытный ход для будущего боевого мага, не находите? Вас против нежити отправят, а вы бежать, да?

– Вы не сказали, что ее нужно устранить! – напомнила одна из переселенок.

– Этого и не требовалось. Вы сами должны были понять. Мартина, Стейн, вы там гнездо вьете?

– Никак нет! – свесившись с крыши, ответил Змей. – Нет подходящего материала.

– Так слезайте, голубки вы наши! – рявкнул тренер.

Я торопливо соединила последние нити. Вроде получилось. И заклинание не сильно испортила, и приказ Эмерсона выполнила.

При помощи Стейна спустившись с крыши, я бросилась в комнату, собирать вещи. Пока скакала, запихивая в чемодан то, что успела вытащить до потопа, теневик деликатно торчал на улице, разглядывая звезды.

В это время в коридоре тренер отчитывал несообразительную горгулью:

– Никаких круглосуточных обучений! Спать они должны в комнате. Если надо, дежурь у двери!

– Пошли радовать массы пикантным зрелищем появления парня из твоей спальни? – Стейн перепрыгнул через подоконник и придавил чемодан, помогая застегнуть замок.

– Ну… – Я смерила теневика взглядом и взяла рюкзак с приданым лисички. – Из пикантного у тебя сейчас только легкая щетина. В остальном очень приличный боевой маг на посылках.

– Скорее, на подхвате, – не согласился Змей, подцепил чемодан и подошел к двери. – Второй день тебя знаю, мышка, а все никак не привыкну, что ты все время падаешь.

Поклеп и напраслина!

– Это ты неудачно мимо проходишь!

– Мартина, Стейн, хватит ворковать! Быстро вымелись из помещения!

Рык тренера заставил нас вылететь в коридор.

Три полусонные девицы – блондинка, русая и пепельная – в неглиже, с вещами в руках, жались к дверям комнат, с тоской поглядывая на классы. Горгулья, сердито надув щеки, сверлила изобретательных адепток взглядом. Эмерсон с легкой улыбкой сытого льва взирал на студенток.

– Эту туда. – Он показал пальцем на меня, потом на дверь свободной комнаты. – Этих туда, – взмах вначале в сторону первокурсниц, затем на мои бывшие «апартаменты». – Только в эту комнату и никуда больше. Ясно?

Горгулья понятливо кивнула.

– Вперед, юные дарования. – Эмерсон распахнул дверь, приглашая девушек войти. – Доброй ночи.

– И вам, сэр! – вразнобой ответили адептки, заходя.

– Чего ждем? Благословения? – ехидно осведомился тренер, поворачиваясь к нам.

Благословения мы не ждали. Стейн понес чемодан в комнату, а я постучала к Изабель. Брюнетка открыла сразу, словно не спала, а подслушивала у двери. Карие глаза азартно блестели. Не «будто», а подслушивала.

Выпутав лисенка из одеяла и баюкая его на руках, я вышла и поблагодарила Изабель.

– Пустой звук! – Она пожала плечами. – Слова в карман не положишь!

И закрыла дверь.

Вряд ли я когда-нибудь пойму ее. А вот папа бы понял и оценил такую дочь. У него все, что не выгода, то прибыль!

Покачивая сонно сопящую лисичку, я зашла в свою новую комнату. Пять кроватей. Одна застеленная. С табличкой. Будто тут можно что-то перепутать. Шкафы, тумбочки, два окна с вертикальными закрытыми шторами.

Стейн придвинул чемодан к моей кровати, почесал лисенка за ухом и улыбнулся:

– Спокойной ночи тебе, лисья мамочка.

– Не папочка же? – Я пожала плечами, губы сами сложились в ответную улыбку. Все-таки Змей бывает иногда ну очень обаятельным.

Стейн ушел.

Уложив лисичку в гнездо из одеяла, я рухнула рядом.

Подтоплено-высушенный будильник, чудом выживший, неумолимо показывал, что спать мне осталось от силы четыре часа. И их я собиралась потратить с пользой для молодого растущего организма, который после отборочного тура и прилета к теневикам чувствовал себя как старый и дряхлый.

Но стоило закрыть глаза, как за стенкой раздались женские вопли. Упражнялись в полуночном пении первокурсницы.

Вот чего, спрашивается, орать? Там ведь всего лишь…

В мою дверь забарабанили, словно внезапно решили устроить концерт.

Из других комнат тут же понеслись весьма образные выражения… о количестве мозгов у первокурсниц. Стук стал тише, соседи успокоились. А вот я нет. Что этим дятлам не спится? Я же настроила заклинание… У них должно быть уже сухо…

Зевая, я доползла до двери.

На пороге, точно грибы после дождя на пеньке, торчали первокурсницы. Злые, сонные и мокрые.

Вот нетерпеливые! Надо всего час подождать. Час туман и сырость – все согласно приказу тренера. Потом сухо и хорошо. Не смогла я вернуть всемирный потоп. Первокурсницы хоть те еще штучки, но тоже люди. А не огурцы в бочке.

– Что ты сделала? – громким шепотом прошипела блондинка.

Что не так-то?

– Туман скоро уйдет, – я пожала плечами, – час, и все. Я по времени выставила. За час не растаете? Потом сухо и хорошо.

– Час прошел! – выпалила пепельная девица и поперхнулась криком, опасливо покосившись на заинтересованно скрипнувшие двери других комнат.

– Как час? – Я заглянула к себе: будильник тикал на тумбочке.

Действительно, час прошел.

– Ты специально, да? – сверкая глазами, выдохнула едва слышно русая первокурсница.

– Нет. Это не я.

Тренер!

Со скрипом распахнулась входная дверь, в коридор заглянула горгулья. Медальон на ее шее засветился, раскрылся, из него выпорхнула линза.

– И снова доброго вечера! – ехидно поздоровалась проекция тренера. – Леннет, за фантазию пять. За попытку помочь коллегам тоже пять. За выполнение приказа – минус восемь и десять сотых. Попробуете еще раз выполнить чужое задание – верну назад в ваше царство бытовушек. Брысь отсюда!

Назад я не хотела, потому торопливо нырнула в комнату и закрыла дверь.

– Ну а вы, драгоценные мои, как успехи? – ядовито осведомился Эмерсон.

«Драгоценные» нестройно пробурчали, что они в поиске. Потом хлопнула дверь соседней комнаты.

И я отправилась досыпать.

Но только задремала, как в окно просочились ледяные духи. Весело звеня, точно льдинки, они выгрузили на тумбочку сложенный пополам лист.

«Ты пожалеешь!» – прочла я.

Подписи не было.

Уже жалею. Надо было вернуть ливень, как приказал тренер.