Вагид Мамедли
АТРОПАТЕНА

Шамон, недолго думая, ответил:

– Так. Пойди-ка к моим рыцарям и от моего имени скажи, чтобы они никого не пускали к царю . Ведь он слаб и болен. А весть о смерти его любимца Гирона совсем его доконает. Передай мой приказ, а потом иди и ложись спать!

Затем, снова устремив на него свой испепеляющий взгляд, добавил:

– И запомни, Игласион, кто тебя не спросит, ты ничего не видел и ничего не слышал. Ты понял? Иди!

Игласион, испуганно попятившись ответил:

– Есть, Хозяин! Я понял. Я ничего не видел и не слышал!

Продолжая пятиться, вскоре он исчез с глаз.

Шамон, проводив его взглядом, покачал головой и пошел досыпать.

***

Албанер и Огуз покинули пределы Албании. С самого утра они непрерывно гнали своих лошадей вперед. Тяжелые мешки с драгоценностями. что вручил им казначей Гирон, были приторочены к их седлам. Мешки, которые вез Огуз, все время качались вперед и назад, и ударялись о его ноги. Какой-то остроконечный предмет в переднем мешке с такой силой ударялся о правую ногу Огуза, что он даже набил ему мозоль. Наконец, уже не в силах терпеть эту боль, Огуз окликнул скачущего впереди друга:

– Албанер! Давай сделаем привал, надо отдохнуть! И лошади выдохлись! Нельзя же их загонять, ведь у нас впереди вон какой еще путь!

Албанер, оглянувшись на скачущего вслед за ним товарища, ответил:

– Друг, скажи правду, кто выдохся – лошади или это ты валишься с ног?

– Албанер, честное слово, надо остановиться! Мне надо поменять мешки местами, что-то больно ударяется о мою ногу!

– Ладно! Потерпи немного, – сказал Албанер и, повернувшись в седле, показал Огузу на одинокое дерево, росшее на равнине:

– Видишь то дерево? Возле него и остановимся.

Сказав это, он пришпорил своего коня и прибавил скорости.

Этим деревом оказалась пышная ветвистая ель. Хотя то, что она растет здесь в таком одиночестве, и показалось ему необычным, он остановился поблизости от ели. Огуз тоже дернул за узду свою лошадь- Очень странно, что здесь, на пустой равнине растет всего одно дерево, – удивился он. Затем он огляделся по сторонам и сказал: – Интересно, а есть ли поблизости вода? -

Огуз тоже огляделся и ответил:

– Непохоже. Кажется, нам придется еще долго ехать, чтобы ее найти.

Затем он спешился и, отторочив от седла мешок, который так больно ударялся о его ногу, положил его на землю. Развязав поклажу, он засунул руку внутрь и стал наощупь искать тот самый острый предмет. В душе он был уверен, что это бьл какой-то дорогой алмаз. Но когда он вынул руку из мешка, у него отнялся язык. Протянув руку с зажатым в ней предметом в сторону Алабанера, он попытался что-то ему сказать, но вместо этого из его горла вышел только какой-то неразборчивый хрип. Растерявшийся Огуз еще раз взглянул на то, что было в его руке. Вместо ожидаемого дорогого драгоценного камня в ней лежал обыкновенный камешек. Когда Огуз торопливо еще раз засунул руку в мешок и стал ощупывать находившиеся там предметы, ему все стало ясно. Алмазы, которые могли бы уместиться даже в горсти, были положены сверху. а внизу лежали обычные камни. Огуз был потрясен.

Через некоторое время, с трудом придя в себя, он позвал:

– Албанер! Скорей сюда!

Албанер, взяв под уздцы своего коня. пошел к Огузу . Огуз перевернул мешок вверх дном и высыпал его содержимое на землю.

Албанер спросил:

– Что это значит, Огуз ? Разве ты не проверил, что туда было положено, когда брал мешки у Гирона?

Сказав это, Албанер сначала спустил на землю мешки, которые они везли на лошади Огуза, а потом те, что были погружены на его. Развязав все мешки один за другим и ознакомившись с их содержимым, он понял, что оно не отличается от того, что лежало в мешке Огуза. Только на их верхний слой было насыпано лишь одна-две горсти драгоценных камней, а низ был забит мелкими камнями. Донельзя огорченный Огуз подошел к этим мешкам и высыпал их один на другой. В получившейся горке изредка виднелись мелкие драгоценные камни.

Тут Огуз оглянулся назад, в направлении пути, по которому они приехали – туда, где была Албания.

–Теперь все ясно, – сказал он. – Когда я подходил к сокровищнице, у дверей стояла не обычная стража, а рыцыри из ближайшего окружения Шамона. А когда я зашел внутрь, то увидел там Шамона и Надовара. Гирон стоял, не открывая рта. Он все время искал мой взгляд, как будто что-то хотел сказать. А Шамон его торопил. Как ты заметил, Албанер, мешки были так крепко завязаны, что не развяжешь. Когда я захотел открыть один из них, Шамон внезапно сказал: "Огуз, не стоит на это тратить время. Я, военачальник рыцарского войска страны, посреди ночи я поднялся со сна и самолично, один за другим пересыпал все сокровища в мешки. Пора в путь, не теряй время, Огуз!". Вот я и поверил ему.

Тут Огуз схватился за рукоятку своего меча и воскликнул:

– Албанер, мы должны ехать назад! Нужно срочно обо всем рассказать царю! Быстрей, сейчас время дороже всего!

Едва Огуз собрался бежать к своей лошади, Албанер схватил его за локоть и сказал:

– Поздно, Огуз! Не надо было верить Шамону, ты должен был проверить все мешки до единого. Эх, ведь мне надо было попрощаться с Мехриджан, вот я и послал в сокровищницу тебя . Я сам должен был предвидеть, что Шамон и Надовар могут затеять какую-нибудь уловку. Это и моя ошибка.

– Албанер, послушай, давай вернемся. Царь Ваче должен все узнать. Ведь они могут затеять что-нибудь и против него самого!

Албанер покачал головой и ответил Огузу:

– Я же сказал тебе, уже поздно! Если мы вернемся и расскажем, что вместо драгоценностей в мешках были простые камешки, вряд ли кто-нибудь этому поверит. Да и Шамон с Надоваром упрутся, как ослы, говоря, что это наша работа. Еще неизвестно, что скажет Гирон. Потом, сославшись на то, что ты не стал проверять мешки, они скажут, что мы сделали это нарочно, а потом, присвоив сокровища, вместо них привезли вот эти груды камешек. И за это нас повесят, как настоящих преступников. А Шамон с Надоваром только этого и хотят.

Огуз, впечатленный словами Алабанера, с горечью спросил:

– А что ж нам теперь делать, Албанер?

Албанер спокойно посмотрел на своего друга и ответил:

– Огуз! Ведь царь из всех албанских воинов выбрал именно меня. Он целиком положился на мою преданность и честность! И что теперь? Возвращаться с пустыми руками? Нет, мой друг, мы должны найти эту самую Сахиру и привезти волшебную корону нашему царю. Другого пути у нас нет!

Огуз с удивлением сказал:

– О чем ты говоришь, Албанер? Неужели ты думаешь, что взамен этих нескольких горстей мелких и дешевых драгоценных камней ты сможешь получить самую бесценную корону в мире и вывезти ее в Албанию? Вот если бы у нас была вся царская сокровищница, мы могли бы что-то сделать.

Затем Огуз с недоумением добавил:

– И еще, я до сих пор не могу понять, ради чего ты с такой готовностью бросаешься в это пекло?

Тут Албанер посереьезнел:

– Понимаешь, Огуз , тут есть и еще одна причина. В этом мире для меня нет ничего дороже, чем любовь Мехриджан ! Ради того, чтобы быть рядом с ней, я готов на все. Если бы я не сдержал слово, данное царю Ваче и вернулся назад, как провинившийся мальчик, я потерял бы ее уважение, а вместе с ним и ее любовь. А что касается казны, украденной Шамоном и Надоваром, то знаешь, иногда то, что невозможно сделать с помощью самых бесценных драгоценностей в мире, можно сделать с помощью простого слова и поступка и благодаря вещам, что не имеют особой ценности и не привлекают особого внимания… Может быть, поэтому то, что у нас на руках нет никаких сокровищ. для меня не так и важно.

Огуз, выбирая среди кучи камешек попадающиеся на глаза мелкие алмазные, изумрудные и бирюзовые камни и кладя их в один мешок, горько сказал:

– Да, очень странно! В то время как у нас должна была быть вся сокровищница казны, то, что здесь находится не составляет даже половины этого мешка!

Сказав это, Огуз поднял мешок вверх.

– Не верю, что с этим мы доедем не то что до Сахиры, но даже до Аравийской пустыни.

Едва он это договорил, как вросшие в землю кривые корни дерева, под которое прошли Албанер и Огуз, ожили. Придя в движение. они выпрямились и, отделившись от земли, зашагали как человеческие ноги туда, где стояли их лошади. Животные испугались и бросились вскачь. Когда Албанер и Огуз в ужасе отскочили назад и увидели то, что находилось на дереве, они окаменели на месте. На самых верхних ветвях виднелось много высохших человеческих черепов, а на тех, что были пониже, висели только что отрубленные человеческие головы.

Внезапно на стволе дерева открылся огромный глаз и гневно посмотрел на Алабанера и Огуза, а из его дупел, напоминающих человеческий рот, с сопением вылетели и бросились на них бесчисленные мухоподобные насекомые. Ожила и неподвижная ель. Она сильно дунула на них из раскрывшейся щели и, шагнув вперед, как рукой, схватила Огуза за ноги своей крайней ветвью. Затем она подняла его в воздух и с размаху швырнула его в сторону его собственной лошади. Затем она направила свою ветвь, росшую слева, в сторону Алабанера. В это время, чтобы уберечь свое лицо и тело от их укусов, он всеми силами отбивался руками от сонма мухоподобных существ. Когда он заметил, что ветвь, похожая на человеческую руку тянется к нему, он, спасаясь, бросился к своей лошади. Хотя дерево и попыталось ухватить его своей "рукой", Албанер вскочил на лошадь и поскакал от ели прочь.

Кто знает, как так получилось, но после того, как "рука дерева" швырнула Огуза в сторону, где стояла его лошадь, он, не выпуская из руки тот самый мешок, приземлился задом вперед прямо на седло. Насмерть испуганная лошадь тут же понеслась прочь от дерева.

Албанер стегнул плеткой свою лошадь и догнал их. Схватив коня Огуза за узду, он остановил его. Только сейчас Огуз сумел придти в себя. Пересев в седле, он со страхом посмотрел на Албанера. Хотя Албанер и сам был немного растерян, но приключение, случившееся с товарищем, рассмешило его. Самое главное, они отделались от того ужасного дерева. Оглянувшись, он увидел, что та ель и ее корни застыли на месте и продолжают угрожающе шевелиться, словно грозя им.

Албанер обернулся к Огузу и, продолжая смеяться, сказал:

– Что, испугался?

В это время сзади послышалось уже знакомое жужжание муходоподбных насекомых. Еще миг, и они догнали и окружили бы обоих со всех сторон

Албанер пришпорил коня и крикнул:

– Огуз, за мной! А то эти тучи мух искусают всех нас до смерти!

Огуз изо всех сил пришпорил свою лошадь и помчался вслед за Алабанером . Проскакав большой путь, Албанер снова обернулся назад. Ни тех ужасных мухоподобных существ, ни того чудовищного дерева уже не было видно…

***

Из дворца царя Ваче вдали виднелось одно прекрасное озеро. Пышная зелень деревьев и яркие цветы, росшие вокруг него, радовали глаз. Однако ни злой волшебник Надовар, ни его жена-колдуья все еще не могли наслаждаться его прелестями. Потому что благодаря их "прилежным" стараниям и ядовитым снадобьям, царь, обвинявший себя в трагической смерти жены, слег в постель и находился при смерти, еще был жив.

С теми желаниями смотрел на это озеро из своего окна и глава рыцарского войска Шамон. Он нетерпеливо ожидал день, когда царь отойдет в мир иной и тогда по всем законам Албанского царства, из-за отсутствия престолонаследника его, Шамона объявят преемником Ваче.

Со времени, как Албанер и Огуз отправились за волшебной короной, прошло три дня. Шамон думал: "По-моему, Надовар уже должен поторопиться. Хотя я не могу сказать об этом открыто, но я уже не потерплю, если через два-три дня не сяду на трон".

Внезапно его внимание он привлекла странная сцена. Он увидел, что возле озера собираются люди, число которых все возрастало. Шамона охватило большое любопытство. "Интересно, зачем они туда пришли? Причем, так скоро…"

Шамон срочно вызвал к себе стражников и закричал на них:

– Вы что ослепли? Не видите, у озера стоит большая толпа? А ну, быстро узнайте, что там происходит!

После того, как стражники, поклонившись Шамону ,отправились выполнять его приказание, в дверях появился Игласион. На его лице было очень жалобное и несчастное выражение.

– Что случилось, Игласион? У тебя такое лица, как будто твои корабли потонули в море. Что за несчастный вид?

Игласион, не изменяя этого выражения лица, тихо сказал:

– Ваше превосходительство, сельчане нашли в озере один большой мешок. В нем находилось обезглавленное тело женщины…

– И что с того?– недовольно спросил Шамон.

– Ваше превосходительство! Я дал указание нашим людям, чтобы пока местные жители не опознали, чье оно , быстро убрали труп оттуда.

Шамон оглядел Игласиона с головы до пят и с иронией засмеялся:

– Послушай, Игласион, интересно, и какой бедняжке принадлежит это обезглавленное тело?

Растерявшийся Игласион воспросительно взглянул на Шамона. Но вспомнив, как осторожен и коварен его начальник, он предпочел умолчать правду. Говорить стоящему перед ним человеку имя погибшей женщины, часть тела которой было было там найдено, было небезопасно. Игласион прекрасно знал, что Шамон, можно сказать, ежечасно держит его под своим надзором и проверяет его на преданность.

– Ваше превосходительство, я не знаю!

Тут лицо Шамон побагровело, а глаза выкатились наружу. Он рявкнул:

– Игласион! А что если завтра или послезавтра голова и ноги той бедняжки будут найдены на другой стороне озера, или в каком-нибудь другом месте?

От устрашающего взгляда Шамона Игласион чуть не растерялся, чтобы сказать "Нет, Ваше Превосходительство! Я закопал их в таком месте, что никогда не найдутся".

Однако, Игласион, вспомнив, как только что испытывал его Шамон, ответил:

– Ваше превосходительство! Я ничего об этом не знаю.

– Да, Игласион! Но может случиться так, что останки трупа найдутся без твоего ведома. И ошибки, допущенные тобой, могут все испортить. Поэтому сейчас же доставь найденные останки на городскую площадь. Пусть все знают, что они принадлежат жене Гирона Нубире. Мы распространили слух, что когда она сбежала с Огузом, они вместе с Алабанером присвоили сокровища царской казны и скрылись. И еще. Горожанам надо объявить, что после того, как они их украли, Нубира попросила свою долю и отказалась ехать с ними дальше. Тогда они зарубили ее. Надо еще объявить, что Гирон не вешался, а его повесили Албанер и Огуз.

Дав свои распоряжения, Шамон устремил тяжелый взгляд на свого явера и сказал в напутствие:

– Иди, Игласион, иди. Пусть царь Ваче узнает эту новость о своем любимом рыцаре и от этого у него разорвется сердце. Ты должен всех убедить, что Гирона убили Албанер и Огуз . Понял? Ну, все, теперь иди, не теряй время.

Игласион, изумленный умением Шамона находить выход из любого положения, поклонился и покинул покои Шамона.

Глава седьмая

Впереди завиднелся дремучий лес. Еще не доехав до опушки, лошади заржали и, остановившись на месте, не захотели ехать дальше. Хотя Албанер не раз пытался стронуть свою лошадь с места, она не двигалась. Тут Огуз закричал:

– Боже спаси! Мы едва унесли ноги от того сумасшедшего дерева, а теперь еще этот лес! Албанер, ведь лошади не стали бы так пугаться. Теперь нам конец!

Он с отчаянием взглянул на Албанера.

Албанер сошел с лошади и ответил:

– А мне кажется, что ты неправ, это самый обыкновенный лес.

Сказав это, он шагнул вперед и, вынув свой меч, несильно постучал им по стволу первого попавшегося ему на глаза дерева.

Тут Албанер почувствовал, что ветви дерева зашевелились. Подняв голову вверх, он увидел, что между ветвей мелькнуло и сразу же исчезло какоое-то живое существо. Но , чтобы полностью убедиться в том, что никакой опасности здесь неть, он вложил меч в ножны и, ухватившись за ствол дерева, стал быстро подниматься к его верхушке.

В это время раздался встревоженный голос Огуза. Еще не придя в себя от встречи с шагающим деревом и его корнями, и с теми то ли гигантскими мухами, то ли осами, он еще раз предупредил товарища:

– Эй, Албанер, зачем ты туда лезешь?

Албанер, решив больше не пугать Огуза, не стал говорить ему о своем предположениии, что на дереве есть какое-то живое сущесство.

– Просто так! Хочу взглянуть, докуда тянется этот лес.

– И вправду! Интересно, а что там впереди? Здорово было бы это знать.

В действительности, отважный и смекалистый Огуз считался одним из самых лучших воинов Албании. Но встреча с неизвестными свирепыми существами, от которых не знаешь, чего ждать, подорвало его уверенность в себе. А то, что впереди могли быть новые сюрпризы, еще больше его пугало. Если что-то и успокаивало Огуза, так это хладнокровие Албанера. Теперь он всецело полагался на друга и верил, что тот всегда найдет выход в самый трудный момент и в самом отчаянном положении.

Голос и треск веток, внезапно послышавшиеся сверху сразу же привлекли их внимание. То, что увидели Албанер и Огуз, привело их в изумление. Какой-то дочерна загоревший длинноволосый мальчик опирался на самый верхний сук дерева, на которое полез Албанер. Видно было, что он собирается перепрыгнуть на соседнее дерево. Увидев, что Албанер уже добирается до него, мальчик оттолкнулся и перепрыгнул на него. Но попытавшись ухватиться за одну его веток, он промахнулся, и ударясь о нижние ветки, полетел вверх тормашками вниз и навзничь упал на землю.

– Кто это? – удивленно вскрикнул Огуз и, опередив Албанера, побежал к упавшему мальчику.

Став над ним, он приставил к его груди меч и строго спросил:

– Ты кто такой? Что ты здесь делаешь?

Подоспевшию сюда Албанер оттолкнул в сторону руку Огуза . Затем он нагнулся к мальчику и спросил:

– Как ты, малыш, не ушибся?

Тот не ответил, а только со страхом посмотрел на незнакомцев.

Албанер резко обернулса к своему спутнику:

– Огуз, и как тебе не стыдно? Разве ты не видишь, с какой высоты он упал? Бедняга, наверное, сильно ушибся.

Ззатем он протянул ему руку и спросил:

– Ты сам сможешь встать?

Тот снова промолчал. Глядя прямо в глаза Албанера, он отвел его руку в сторону и поднялся на ноги.

Албанер усмехнулся и спросил:

– Как тебя зовут?

Но тот, все еще настороженным и изучающим взглядом наблюдая незваных гостей, снова не ответил. Видно было, что он все еще находится в крайнем замешательстве.

Но когда мальчик все-таки собрался открыть рот, в небе сверкнула молния и раздался гром. Через считанные секунды на лес обрушился ливень. Огуз тут же бросился к лошадям, и ухватив их за поводы, повел в лесную чащу. Отовсюда донесся свежий аромат леса. Албанер, еще толком не выяснив, кто этот мальчик, взял его под локоть и повел с собой под защиту большого развесистого дуба. Когда они устролись под деревом, он спросил:

– Так ты можешь говорить? Как тебя зовут?

Мальчик, словно спохватившись, что ему уже давно надо было отвечать на эти вопросы, ответил:

– Меня зовут Харун.

– Вот это другое дело, – улыбнулся он. – А меня зовут Албанер

Сказав это, самый молодой рыцарь Албании протянул ему руку:

– Давай будем дружить. Ты нас не бойся, Харун. Мы не причиним тебе никакого вреда. – тут, взглянув наружу, он сказал :

– А вот и дождь закончился.

Указывая на приближащегося к ним Огуза, уже ведущего сюда лошадей, он представил его:

– А вон это Огуз. Он и мой самый близкий друг, и оруженосец. На самом деле, он вовсе и не носит мое оружие. Но так принято, что у рыцаря долженн быть свой оруженосец. Вот я и взял к себе в оруженосцы моего самого близкого друга.

Когда Огуз подошел к дубу, где укрывались Албанер и Харун, он спросил:

– Что такое? Только что он даже свой рот не открывать не хотел. И что я вижу? Вы тут болтаете, как все люди.

Албанер, положив руку на плечо мальчику, сказал:

– Знакомься! Этого парня зовут Харун. О тебе я уже немного ему рассказал.

Тот, протянув ему руку, представился:

– Я – Огуз.

– А я – Харун, – ответил мальчик, смело пожимая его большую руку.

Огуз, повернулся к своему другу и спросил:

– Албанер, а о себе он что-то рассказал? Кто он? Из чьих он? Что он тут делает?

Он , улыбнувшись, посмотрел на Харуна и ответил:

– Мы только что начали беседу. Наверно, и он что-нибудь о себе расскажет.

Харун, глядя на мокрые разноцветные листья, годами собиравшиеся в кучу возле дуба, тихим ответил:

– Вообще-то я не очень верю, что то, что я вам расскажу о себе, будет для вас интересно и приятно.

Албанер сказал:

– Ты рассказывай, рассказывай и не беспокойся, для нас все будет интересно.

Харун взглянул на Албанера, а потом на Огуза и начал:

– Ну что, тогда слушайте. Я расскажу вам, что со мной случилось. Сам я из племени бедуинов. В конце этого леса начинается длинная-длинная дорога. Если по ней ехать на лошади, то через много-много дней можно добраться до начала одной жаркой бескрайней пустыни. Вот в той пустыне и жило счастливой жизнью наше племя. Мой отец был его вождем. Единственный здесь источник воды находился на нашей земле. А его хранителем и хозяином был мой отец. Мой отец часто говорил, что наши земли, что лежали поблизости от этого родника , напоминают рай. Во всей пустыне только здесь вырастали плодовые деревья и цвели цветы.

Едва мальчик сделал паузу, чтобы продолжить, как Огуз, не дав ему говорить, спросил:

– Гм…Очень интересно. А как же в такой жаркой пустыне появился этот родник? Что-то не верится. А откуда же туда приходила вода?

Харун, немного нахмурившись, спокойно ответил:

– Вокруг него со всех сторон стоят скалы. А эта вода собиралась под ними и текла под землей прямо к месту, откуда бил родник.

Но Албанер, который заметил, как Огуз нечаянно изменил тему беседы, вмещался в разговор::

– Погоди, Харун. Ты же говорил, что что-то случилось с вашим племенем. Что же?

Однако Огуз снова не дал Харуну продолжить свой рассказ и спросил:

– Харун, а эти скалы очень высокие?

– Не так уж. Только это очень интересные, странные скалы. На них очень много разных рисунков.

– Каких таких рисунков? Что на них нарисовано?

–Все они высечены в очень далекие времена. На одной скале видны животные, охота на зверей, а на другой мужчины и женщины, деревья, разные фигуры, все что хочешь, на третьей какие-то надписи. Только на одной, самой высокой скале есть только один рисунок и все. Наверно, трудно было туда забраться.

Когда Огуз хотел задасть Харуну еще один вопрос, Албанер дернул его за рукав и тихо сказал:

– Что ты пристал к нему с этими скалами? Он же хочет рассказать, что у него на душе!

Огуз, как заведенный, не отставал от разговорившегося мальчика:

– Харун, а что же это за рисунок, что уже никто не захотел или не смог нарисовать там что-то еще?

Харун уже начинал ненавидеть Огуза. Он не забыл, что тот начал свое знакомство с того, что приставил к его груди меч.

Он с большой неохотой, даже не глядя на него, ответил:

– Т ам нарисована картинка, где показана страна, как ее, с-с-с … А! Сахира!

Услышав то, что он сказал, Албанер и Огуз взволнованно переглянулись. Албанер встал перед мальчиком на колени и положил свою руку на его плечо. Затем он внимательно посмотрел в его черные-черные глаза и сказал:

– Харун, пожалуйста, повтори еще раз, что ты только что сказал.

Харун, не понимая, зачем это понадобилось Албанеру, несколько смешался. Но через некоторое время он повторил:

– Я сказал, что на скале есть картинка, где показана страна Сахира.

–Ты точно говоришь – Сахира ?

–Да, Сахира. Я это хорошо помнил, но немного забыл. Столько лет прошло. Да и вспоминать не хочется

Албанер, дав знак Огузу, чтобы тот больше не вмешивался, опять задал Харуну вопрос:

– А что ты знаешь об этой самой Сахире?

Харун, словно вспоминая далекое прошлое, закинул руки за голову и рассказал:

– Я уже говорил, что это самая высокая скала среди всех, что стоят возле нашего оазиса. Если у кого-то пропадал верблюд, он залезал на нее и высматривал его оттуда. Оттуда вообще открываются красивые виды и вдали можно даже увидеть одну тонкую голубую полоску. Поэтому, когда я был совсем маленький, я часто просил отца отвести меня туда. Когда мы с отцом поднимались на эту скалу, он рукой показывал в ту сторону и говорил, что там находится страна Дильмун. А еще он говорил, сынок, там есть очень полноводный родник с шумными водами. Размером он совсем с нашу пустыню и конца и края ему не видно. Там плавают корабли. Среди них есть и такие, которые прибывают из волшебной страны Сахира. Кому хотя бы один раз в жизни удается поторговать с сахирцами, у него сбываются самые сокровенные желания. И еще отец говорил, что оии продают своим покупателям волшебные вещи.

Он вздохнул и сказал:

– А мне-то что? Моим желаниям уже никогда не сбыться.

Албанер сочувственно потрепал его по плечу и сказал:

– Не горюй, Харун. Этот мир не обходится без чудес. Кто знает, куда однажды выведет человека его дорога?

Затем он добавил:

– Да, очень интересные вещи ты рассказываешь, дружок.

Харун , вдохновенный тем, что впервые за столько лет ему есть с кем поговорить и его слушают такие взрослые люди, продолжил:

– Отец говорил, что сахирцы хотят купить такое оружие, с помощью которого они смогли бы победить тамбуканов.

Огуз, не обратив внимания на подмигивания Албанера, снова перебил его вопросом:

– Харун, а кто такие эти тамбуканы?

Терпению мальчика приходил конец. Он с детской задирчивостью топнул ногой и покраснел от гнева:

– Разве ты даешь мне все рассказывать по порядку? С утра ты задаешь мне столько вопросов, что я даже не знаю, на какой из них ответить.

Харун вскочил с места и обиженно скрестил руки и отвернулся.

Албанер укоризненно посмотрел на Огуза. Тот, словно забыв, что перед ним стоит живой маленький человек, который, очевидно, потерял всех своих родных и остался один на один с враждебным миром, пытался выуживать у него нужную информацию, которую все равно дал бы или не дал бы им Харун.

Албанер повысил голос:

– Огуз, ты совсем замучал мальчика своими расспросами. Ты дашь ему закончить свой рассказ или нет?

Огуз, чтобы умилостивить Харуна и показать ему свою покорность, стал на колени и сказал Алабанеру:

– Повинуюсь тебе, господин. Я больше я не буду задавать Харуну вопросов.

Затем, оставаясь на коленях, он повернулся к Харуну и, прижав руку к груди, картинно склонил перед ним голову со словами:

– О мудрый вождь бедуинского племени! Я даю слово, что больше не буду тебя ни о чем спрашивать!

В ответ еще не успокоившийся Харун сжал свой кулак и, приблизив его к лицу Огуза, сказал сквозь зубы:

– Еще раз прервешь меня, считай, что ты мертв! У меня тоже есть нож!

Видя, что если все так пойдет, то между Харуном и его оруженосцем сейчас вспыхнет настоящая ссора, Албанер попытался успокоить вспыльчивого мальчика:

– Хорошо, хорошо, Харун! Успокойся. Ведь он дал слово, что больше не будет раздражать тебя своим вопросами.

Харун, взглянув на Огуза, снова вспыхнул:

– Ты слышал! Больше меня ни о чем не спрашивай! И вообще, ничего у меня не спрашивайте!

Сказав это, Харун , опустил руки по швам и зашагал вперед, в сторону лесной чащи. А Албанер и Огуз, не говоря ни слова, взяли своих лошадей под уздцы и последовали за ним.

Дождь уже давно кончился. Они все шагали и шагали по этому нескончаемому лесу.. Через некоторое время Албанер приблизился к Харуну и пошел шел рядом с ним. а Огуз следовал позади них. Наконец, прерывая молчание, Албанер бросил взгляд вперед и, соблюдая данное ему обещание, тихо сказал мальчику:

– Харун, не обращай ни на что внимания! Рассказывай дальше. Ведь Огуз идет позади.

Огуз, словно этого и ждал, продолжил:

– Да, вот я и говорю, что все наше племя жило в той пустыне очень счастливо. Но однажды утром отец, чем-то очень опечаленный, собрал всех членов племени и сказал, что окрестности нашего единственного достояния, нашего родника заполонило стадо тамбуканов и расселилось на нашей земле. Пока они находились там, к роднику нельзя было подступиться. Все запасы воды, которые были у нашего племени, закончились. Хотя все наши мужчины и отправлялись к роднику, тамбуканы даже близко не подпускали их к нему, а многие из моих соплеменников даже были насмерть растоптаны ими. Вот тогда-то мой отец, а за ним и все остальные члены нашего племени собрались на выступе скалы, которая стояла прямо над родником. Они пришли туда, чтобы посмотреть на наскальный рисунок, на котором было показано, где находится Сахира. А цель их была в том, чтобы послать туда самого отважного и сообразительного члена племени, чтобы он привез сюда оружие для войны с тамбуканами. Здесь же было решено, что все члены племени должны собрать все свои драгоценности и золотые изделия и передать их человеку, который поедет в эту страну. Когда мужчины племени приняли это решение и собрались уходить, скальный выступ, как будто не выдержав их тяжести, обломался и вместе с ними упал прямо на родник. Можно сказать, никто из них не выжил. А сам родник был полностью заткнут обломками скалы.

После этого разъяренные тамбуканы напали на наше племя. А среди нас оставались только женщины и дети, да еще верблюды. От движения лишь одного своенравного тамбукана все вокруг покрывается песком. Что тут говорить о целом стаде? Когда они бросились в атаку, это было похоже на песчаную бурю. Все из племени, кто находился здесь, начали разбегаться в разные стороны. Тамбуканы уничтожили все наши шатры, убили всех наших верблюдов, растоптали все, что у нас было. А я долго бежал, пока не закопался в песок одного бархана. Когда наступила ночь, и я выбрался из-под покрывавшкего меня слоя песка и осмотрелся, то увидел, что от нашего племени не осталось и следа. Тамбуканы остались сидеть на месте, где жило наше племя, и не хотели никуда уходить. Кажется, из всего нашего племени в живых остался только я.

– А чтобы не пойти на корм тамбуканам, я убежал оттуда. Днями блуждая по незнакомым местам, я наконец дошел до этого леса. С тех пор я здесь и живу. Сколько времени прошло с тех пор,я точно не знаю. Я потерял счет дням и месяцам. И поэтому, даже не знаю, как я живу и живу ли вообще…

Сказав это, Харун вздохнул, как взрослый, повидавший многие испытания человек.

Албанеру захотелось что-то спросить у Харуна. Но он вспомнил, что ему обещано не задавать вопросов. Поэтому, немного подумав он, сказал:

– Я смог бы уничтожить всех этих тумбаканов до единого.

При этих словах Албанера Харун разразился громким хохотом. С тех как албанский рыцарь впервые увидел Харуна, это был первый раз, когда Харун так от души смеялся.

Хотя эта насмешка и задела Албанера, он, как ни в чем не бывало, снова воздержался от вопросов. А Харун, вдоволь посмеявшись, спросил:

– Ты когда-нибудь в жизни хотя бы одного тамбукана видел?

– Нет!

– Ну тогда не говори. Ты знаешь, какими они бывают? С виду они похожи на верблюдов, но только в пять раз больше. Хотя их горбы такие же как у верблюдов, но их тела полностью покрыты броней. Поэтому на них не действует ни стрела, ни меч, ни копье. Мой отец говорил, что они даже не горят в огне.