Вадим Зиновьевич Кудрявцев
Хроники перелетных птиц
С грохотом открылась дверь вагона, поднялась металлическая перемычка, и люди стали высыпать на перрон, а те, что еще стояли в проходе с вещами, перебирать ногами, делая маленькие шажки к заветному выходу. Мы простились с попутчиками, пожелали друг другу "всего хорошего", и мои спутники, нагрузившись поклажей, двинулись к выходу. Я вытащил обе свои огромные сумки, купленные на большом вещевом рынке специально по случаю такого глобального переезда. Найденные дома «мощности» явно были недостаточны по размеру, так как были куплены под краткосрочные командировки и летние выезды на море. В набитом состоянии мои сумки напоминали атлетические снаряды, которые спортсмены должны были переносить на определенное расстояние, на время. Или речные понтоны на отдыхе, то есть ничем не нагруженные, лежащие на берегу. Я подсел под ручки сумок и стал неуклюже двигаться по направлению к выходу по сбитой в многочисленные складки вытертой дорожке когда-то бордового цвета, в к тому времени почти полностью опустевшем вагоне.
Перрон был уже почти пуст, и только несколько групп пассажиров со встречающими перераспределяли многочисленную поклажу. Мороз резко ударил в нос, я невольно поежился и медленно побрел в сторону спуска в метро, подбивая коленями туши сумок, как какие-то огромные футбольные мячи. Не доходя до лестницы, я вспомнил, что обещал позвонить по приезде, и нужно было сделать это теперь, пока я не спустился, и мобильный еще должен работать. Я включил телефон, набрал привычный номер с совсем непривычным префиксом города.
– Алло, да это я… Да, приехал, только что… Нормальные попутчики… Да… Ладно… Да, как устроюсь – позвоню… Хорошо передам… Да, да, все нормально… И голос нормальный… Ну, ладно, потом поговорим, сейчас еще все равно ничего не ясно. Все, пока.
Я спустился в метро и почувствовал себя огромным жуком, попавшим на натоптанную муравьиную тропу. Люди проносились мимо с сумасшедшей скоростью, почти бегом, ловко или почти всегда ловко огибая неподвижные препятствия, такие как ларьки, продавцов схем метрополитена, людей, раздающих рекламные листки и… меня. Я добрался до очереди в билетную кассу метро и с величайшим облегчением поставил сумки на пол. «Хорошо еще что зима»,– подумал я, – «и основные самые объемные теплые вещи на мне. С ними, конечно, свои неудобства, в поезде и, вообще, стою, вот сейчас, потею… Но как хорошо, что они не упакованы в сумки. В дополнительные сумки!». Очередь двигалась неспешно, как это обычно бывает на станциях, сопряженных с железнодорожными вокзалами. Очередной обвешенный сумками гость столицы обязательно попытается что-то узнать у кассирши, она ему невнятно через динамик ответит, что справок не дает, приезжий начнет просить, угрожать или просто хамить, ему что-то очень жестко и визгливо ответят, и он, раздосадованный, отойдет от окна, бурча себе под нос что-то о гостеприимстве. И весь этот процесс занимает какое-то время, так что очередь двигается очень медленно, шурша по полу перетаскиваемыми сумками. Но я, как уже сказал, никуда не спешил, да и перспектива оказаться с моими сумками в час пик в метро тоже не радовала, так что я спокойно ждал, когда же подойдет моя очередь. Купив билет и спустившись на перрон, я еще некоторое время ждал, пропуская несколько составов, надеясь, что придут поезда посвободнее, но после четвертого стало ясно, что в ближайшее время пустых вагонов не намечается, и я втиснулся в изрядно набитый вагон, вызвав неодобрительные взгляды пассажиров размером своего багажа.
В итоге, я добрался до Калужской и побрел к родственникам, по пути оценивая, насколько скоро этот город сможет стать родным или хотя бы совсем привычным. Родственники меня встретили сдержанно, никто не лез обниматься, и было видно, что мой приезд – совсем не веха, перевернувшая их устоявшуюся жизнь. Стоит, правда, отметить, что о зове крови с обеих сторон тут говорить не приходится, так как родственники достаточно дальние, и, несмотря на не слишком частую переписку и еще менее частые звонки, родственных отношений нет. Самое интересное, что их заинтересованность происходящим в нашей семье, поздравления и пожелания к различным семейным и государственным праздникам, осведомленность в датах рождения, выражаемые в довольно теплых и подробных письмах, никак не ощущается при личном посещении. При этом складывается впечатление, что пишут какие-то совсем другие люди, потому что иначе на лицо, мягко говоря, некоторая несогласованность.
Я сбросил сумки, отказался от не очень настойчиво предложенной еды и позвонил риэлтеру на мобильный. Мы договорились, где встретимся через полтора часа. Раньше никак не получалось, у нее были какие-то срочные дела. Назначенное место встречи было где-то в центре, то есть ехать вроде недалеко, но, учитывая крайнюю мою неосведомленность об этом районе Москвы (как, в общем-то, и обо всех остальных) и горький опыт попыток узнать в столице дорогу у прохожих в прошлые визиты, следовало выехать заранее.
Я снова вышел на улицу и побрел к метро, правда, уже налегке. Серый промерзший город как-то отталкивал меня, хотя, возможно, это я подспудно отталкивал его. В дни моих предыдущих приездов я ничего не испытывал к этому городу, во всяком случае, так остро. Да и зачем? Я понимал, что прибыл сюда на считанные дни с конкретной рабочей, а в свободное время и культурной целью, что все это не более чем приятная смена обыденной обстановки. Но теперь было другое дело. Я прибыл сюда НАВСЕГДА. Это слово пугало своей окончательностью и бесповоротностью. Было ощущение, что даже если все пойдет как-то не так, как нужно или как я себе это представлял и планировал, все равно вырваться отсюда, вернуться назад я уже не смогу. Попав в сети разноцветного паука метрополитена, выбраться – шансов нет. Этот город должен стать моим, и, чем быстрее этот процесс произойдет, тем быстрее я почувствую себя здесь комфортно. Но пока все получалось совсем наоборот: чем больше я прислушивался и приглядывался к этому городу, к улицам, мостовым, лицам прохожих, тем больше он меня пугал и отталкивал, и казалось, что так оно и будет, и никогда уже я не смогу его принять, а он – меня.
Найти место встречи не составило труда, и я зашел в какой-то магазин "с целью бесцельно провести", а точнее «убить» время – не стоять же на морозе, ожидая. Тем более, что нет гарантии, что риэлтер не опоздает. Я стал медленно прохаживаться вдоль красочных полок, набитых разнообразными продуктами, свезенными в этот магазин со всех уголков мира, периодически подходя ближе и читая ценник, как в музее табличку с именем автора, названием картины и годом написания. Время упорно не хотело идти, я поминутно смотрел на экран своего мобильного, надеясь увидеть, что время встречи неуклонно приближается. Увы, казалось, что цифры застыли, или часы стали, или батарейки сели, или… ну я не знаю, что "или", но время так медленно идти не может. Когда я готовился к этой поездке, я все время ничего не успевал. Нужно было сделать много важных вещей, назначить уйму необходимых встреч, посетить десяток учреждений, сделать сотни звонков. И время летело, проглатывало часы, жалило каждой уходящей секундой. И все мелькало: лица, бланки, справки, вещи. На работе так и не успел все «хвосты подобрать», с друзьями не успел напоследок как следует выпить, хотя, честно говоря, на это и настроения не было.
