Вадим Волчек
Двадцать сигарет в пачке

 Он закрыл глаза и замер. Когда глаза открылись опять, они сияли недобрым синим светом.

– Дочь наша, забирай своих людей и веди Лота с семьёй в горы. В загоне мы видели быка. Запрягите его и уходите!

 Европа попыталась возразить, но Адам взглянул на нее, и лицо царской дочери исказил страх. На неё пылающим взором смотрел ядобог.

– Беги! И не оборачивайся!

 В этот момент ворота слетели с петель. Они с грохотом рухнули во дворе. Поднявшееся облако пыли накрыло свет лампад и во дворе воцарилась тьма. В разбитых воротах показались мужчины. Они держали ножи наготове, всматриваясь в пыльный мрак, окутавший внутренний двор.

– Где ты, хеттская шлюха? – ехидно спросил в темноту один из них, – Иди ко мне, я приласкаю тебя!

 Адам крепко держал Самаэля, не позволяя завладеть ему собой окончательно. Эта внутренняя изматывающая борьба, длившаяся в нем непрерывно со времён гибели Эдема, не давала забыться ни на миг. Но порой ядобог всё же одолевал Адама. Яд, получив доступ к силе Человека, высвобождал чудовищную, уничтожающую всё энергию. И вот такая минута наступила. Человек приоткрыл заслонку, за которой томился пылающий гнев.

 "Где мы могли ее видеть?"– глухо спросил выходящий на волю ядобог.

 И Адама осенило. Эти глаза, улыбка, запах.

– Ева!

 Образ Европы, лежащей с обворожительной улыбкой у ног Адама, слился в единый образ с Евой. "Ищи меня в воплощениях моих дочерей!"

 Едва преображённый образ прошептал это, из разверзшейся огненной преисподней восстало чудовище, которое стало разрывать его на части.

– Они убили ее, – прошипел Самаэль. – Но мы жестоко отомстим за нашу любовь!

 Крик застыл в горле Человека, и он оказался во власти ядобога. Огонь охватил его тело синим пламенем. Сердце выдало такой пульс, что вспенившаяся кровь взорвала сердце, исторгнув разрушающую силу. Ядобог полыхал ненавистью, медленно раскачиваясь из стороны в сторону. Он посмотрел на стоящих в оцепенении содомлян и громко засмеялся. Смех его разнёсся эхом, поднявшись к темным небесам, и небо заволокло тучами. Поднялся сильный ветер, и сверкнувшая молния разрубила пополам растущую во дворе пальму. С треском повалившись, она погребла под собой некоторых беспечно приблизившихся горожан. Остальные, побросав светильники, бросились прочь.

– Столько лет мы ждали этого часа, и сегодня отомстим им!

 Оглушительным рёвом он разодрал землю на части, так что она загудела. Из недр к небу взмыл столп из серы и нефти. От буйства ядобога он взорвался ослепительной огненной пикой, которая пронзила небосвод.

– Жестоко отомстим! – прогремел Самаэль.

Пораженное небо обрушилось на содомскую долину потоком серного ливня, который унёс в трясущуюся бездну дом Лота, город Содом и все окрестные поселения. Последним он захватил с собой бушующего ядобога, после чего все стихло так же внезапно, как и началось. Лишь над долиной, где ещё недавно располагались города, поднимался ядовитый дымок, стелющийся по мелководной глади нового Мёртвого моря.

Мёртвое море вспышек той силы, которой иначе как смертью и назвать нельзя, потоками исходило из бездонных глубин Ничто. Одна из них подхватила последний крик, который издал поглощённый бурей ядобог Самаэль и понесла его сквозь пелену времени. Потом передала его другой волне, та третьей и дальше, дальше, дальше. Они расходились во всех направлениях и исчезали в вероятностях событий. Эти вспышки, как волны вспенивали структуру пространства-времени, отчего та становилась пронизанной какой-то невидимой энергией. Словно сиянием.

 Да, именно. Сиянием.

 Постойте! Это что же получается? Что природа Сияния, то, что мы всегда чувствовали, как Силу, она исходит оттуда? Из бездны смерти?

– Исходя из того, что мы наблюдаем, вероятность такой теории весьма велика, – похвалило меня Большое И, отчего я почувствовал прилив искусственной радости.

 Адам взволнованно вглядывался в проекцию событий. Стремительным движением он достал сигарету. Прикурив, выпустил узкую струю дыма и указал на Камни Причины.

Только теперь, когда течение времени стремительной лентой проносилось перед нами мы заметили, что они мерцали. Неярким, едва заметным блеском, рассеянным в столетиях, Камни вспыхивали в такт набегающим волнам Силы Сияния. И там, где был Камень Причины, отголоски Сияния звучали ярче. Именно туда, к самой яркой точке принесли волны Сияния подхваченный ими предсмертный человеческий крик. Невидимым для обитателей времени светом вспыхнул Камень Причины, и об эту вспышку разбилась волна Сияния, вернув в Бытие дыхание Человека.

 От увиденного Адам поперхнулся дымом и закашлялся, а Большое И едва не упустило меня, так что я вновь неприятно близко от себя ощутил холод смерти.

 Эй, эй, ребята! Держите себя в руках, пожалуйста! Я и так тут балансирую на грани вымысла и бреда. Поэтому давайте не сеять панику, если не хотите, чтобы я закончил свой полет в этом месте.

– Не переживай, – откуда-то из-под ноги Человека язвительно пропищал Сёма, – Даже если ты там подохнешь, Искусственный Интеллект возродит тебя снова.

 Глава 8

– Тебя снова разнесло на части, мой милый, давай я тебе помогу! Смотри, я принесла воды!

 Голос Евы хоть и звучал насмешливо, но слышать его было сладко.

– Ты совсем не бережёшь себя! Разве можно было так нервничать?

 В темноте Адам почувствовал нежное влажное прикосновение, словно некто губами коснулся его лба.

– Очнись, милый!

 Он захотел увидеть Еву, но не смог поднять веки.

– Ну, же, любимый! Вставай! – позвал удаляющийся голос.

 Адам стал медленно приходить в чувство, и вскоре ощутил себя погребённым под чем-то неимоверно тяжёлым. Он не мог дышать. Едва осознав это, яд Кислого дерева закричал в теле Человека. Крик разорвал душную тьму, и Адам увидел перед собою свет. Он выбросил вперёд руку, за ней другую, и вот уже весь, с головой, погрузившись в солёную воду, поплыл на встречу свету и, спустя миг, вынырнул из морской глубины. Человек с шумом набрал полную грудь воздуха и громко закричал.

 По берегам побежало эхо, по воде пошли волны, но вскоре все утонуло в безжизненной окружающей среде.

 Адам выбрался на берег. Взглянув на свои руки, он поморщился. Кожа была чёрной, обугленной, в шрамах и порезах. А ещё тягостный запах серы неотступно терзал обоняние. Он поднялся и попробовал идти, но острая боль вонзила тысячи иголок по всему телу. Застонав, Адам упал. Он повернулся на спину, и стал смотреть на солнце, но его немилосердно палящие лучи заставили Человека собраться с силами и ползти вперёд в поисках укрытия.

 Вскоре он набрёл на небольшое поселение у реки, на окраине которого играли маленькие дети.

Изнемогая от жажды и боли, он подполз поближе и сиплым голосом окликнул детей. Голопузая детвора остолбенела и уставилась на обгоревшего Человека.

 Двое близнецов осторожно приблизились к нему.

– Воды, – просипел Адам, – дитя, принеси нам воды…

 Он дотронулся почерневшей рукой до мальчика. Тот отпрыгнул и громко заорал:

– А, шайтан!

– Шайтан! – подхватили другие дети, и с криком бросились в селение. А несколько мальчуганов, схватив палки, принялись лупить Адама по голове.

– Сгинь! Сгинь, шайтан!

 Человек тщетно пробовал закрыться руками, но не удержался, вырвал палку у агрессора и рявкнул на зарвавшуюся мелюзгу. Те с криком бросились назад в деревню, откуда уже выбегали взрослые, вооружённые косами и цепями. Опираясь на палку, Адам поднялся и быстро заковылял в заросли тростника на берегу. В них он таился пока не улегся шум.

"Ещё одно подобное приветствие, и Самаэль погубит нас навечно" – мрачно подумал великий бог мира людей, лежа в вонючей жиже.

 Когда все утихло он двинулся вверх по течению реки. Чтобы не пересекаться с незнакомыми людьми Человек шёл ночью. Под утро, совсем выбившись из сил, он повстречал кочевое племя пастухов, шатры которого расположились недалеко от небольшой речушки, впадавшей здесь в Иордан. Чуть поодаль стоял рослый мужчина, который с тревогой смотрел в сторону шатров.

 Адам осторожно подошёл к нему и окликнул. Мужчина обернулся и с ужасом отпрянул назад, когда увидел перед собой обгоревшего нагого Человека.

– Кто ты? – в ужасе спросил мужчина.

 Адам миролюбиво поднял руки вверх.

– Не пугайся, сын наш. Тебя приветствует великий праотец и бог мира людей. Не найдётся ли у тебя подношения для нас – хлеба, масла или мёда? Хотя будем рады и простой чистой воде. Как тебя зовут, сын наш? Откуда ты?

 Адам заботливо поправил сбившуюся с плеча мужчины накидку из козьей шерсти, отряхнул несколько зацепившихся соломинок и внимательно осмотрел его.

 Это был рослый семит, лет сорока, с пухлыми волосатыми руками и густыми рыжими волосами.

– Я Иаков. Сын Исаака. А там в шатрах мой брат Исав, который с радостью воздаст тебе почести, великий бог, как только ты предстанешь пред ним.

Он также разглядывал Адама. Теперь уже без страха и опасения.

– Нет, Иаков сын Исаака. Будет лучше, если подношения сюда принесёшь ты, и никто пока не будет знать о нас в шатрах твоего брата.

 Иаков настороженно огляделся вокруг.

– О вас? А сколько вас здесь?

– Мы здесь одни и взываем к тебе о помощи Иаков сын Исаака.

 Семит осмелел и ещё раз смерил взглядом стоящего перед ним нагого Адама.

– Скажи мне, бог, а как тебя зовут?

– Зачем тебе наше имя. Оно непостижимо для тебя.

– Как ты сказал? – Исаак повернулся ухом поближе к Человеку. – Непостижимо? А может если я тебя серпом по чреслам сейчас одарю, оно станет постижимо?

 Он достал длинный серповидный нож и угрожающе направил его в сторону ноги Адама. Глаза Человека вспыхнули. Перехватив руку с ножом, он сильно сжал запястье Исаака, затем, резко вывернув ее в сторону, молниеносно ударил голенью в бедро. Раздался хруст сухожилий и кочевник, выронив нож, упал на колено.

– Не забывайся, сын наш! Даже в таком состоянии мы легко окончим счёт твоим жалким дням.

 Иаков заскулил.

– Прости, прости могучий бог! Пощады!

 Адам выпустил его и Иаков, корчась, заковылял к стоящему рядом ослу, на котором висела поклажа кочевника. Повозившись возле него, Иаков заковылял обратно к упавшему у камня Адаму и рухнул рядом. Тяжело дыша, он протянул ему бурдюк с водой и сухую лепёшку.

– Без обид, ладно, бог? Откуда мне было знать кто ты? Посмотри на себя, ты же выглядишь как облезлый шакал, только не обижайся! А мне ведь на самом деле, помощь какого-нибудь божка, вроде тебя, сейчас бы не помешала.

 Он с тревогой вновь посмотрел в сторону шатров.

–Ты чего-то опасаешься, Иаков сын Исаака, что нуждаешься в покровительстве бога?

 Адам осушил бурдюк, и, прикрыв глаза, с упоением заработал челюстями.

– Да тут такое дело, бог. Как бы тебе объяснить? Короче, есть у меня брат родной. Как-то, по юности, мы с ним немного повздорили, туда-сюда, ну и он напраслину на меня возвёл, что я, мол, у него кое-чего украл. А на самом деле я у него это не крал, а выменял… ну, короче, там мутная такая история…

– И сейчас твой брат хочет с тебя это взыскать, а тебе нечем отдавать. Так? И поэтому ты ищешь божественного заступничества?

 Иаков почесал затылок.

– И да, и нет. Я не уверен, что знаю наверняка чего хочет мой брат. Может хочет взыскать, а может хочет убить, а может ничего не хочет. Я уже послал к нему своих рабов, скот, своих жён и их детей, но они до сих пор не вернулись, и не сказали, чего хочет мой брат. А я переживаю! Натурально, вот стою тут, переживаю! Может теперь ты сходишь, бог, и узнаешь у него, чего же он хочет?

– А чего ты хочешь от него, Иаков сын Исаака?

 Адам потянулся к сумке Иакова и достал из неё ещё несколько хлебов. Засунув их целиком в рот, он вновь с удовольствием зачавкал.

– Да я вообще ничего не хочу! Я богат, бог отцов наградил меня богатством и обильным потомством. Я вообще ни от кого ничего не хочу! Я лишь прошу позволить мне пасти свой скот на землях, которые были, между прочим, завещаны богом неба и земли моему отцу Исааку и его отцу Аврааму.

 Адам закашлялся, подавившись хлебом, и уставился на Иакова.

– У Абрама с Сарой родился сын?

– А ты знаешь Авраама?

– Мы то знаем, а ты откуда его знаешь?

– Если знаешь Авраама, почему спрашиваешь откуда я его знаю?

– Потому что тебя с ним мы никогда не видели раньше.

 Теперь Исаак уставился на Адама, будто впервые разглядел его.

– Бог, ты дурак? Как ты мог меня раньше с ним видеть, если почтенный Авраам уж сколько лет, как погребён в пещере при Махпеле подле своей жены Сарры, да упокоится их дух?!

 Адам захлопал глазами.

– Что за дурацкая манера отвечать вопросом на вопрос? – он сглотнул воды. – Так ты внук Абрама? Всемогущее Сияние, это же сколько времени прошло, пока мы…

 Человек поспешно поднялся.

– Мы возьмём твою одежду, Иаков сын Исаака.

– А как же…

– И ишак твой тоже пойдёт дальше с нами.

– Подожди, бог, а как же мой скот? Где мне пасти его? И что мне сказать брату?

 Адам одевался в одежды, которые дал ему Исаак.

– Передай, что его претензии к тебе более несостоятельны. Этой ночью бог даровал тебе новое имя. Теперь имя тебе будет Израиль, так как ты только что уморил бога своими вопросами.

– А земли, а подтверждение того, что я говорил с тобой?

 Человек повернулся и резко двинул кочевника в повреждённое бедро.

– Вот тебе наше свидетельство до конца твоих дней.

 Сев на осла, Адам подстегнул его.

– Будь здоров, Изя, не кашляй! – и устремился на восток.

 В пути Человек собирал информацию, об изменения произошедших в мире людей за время его отсутствия.

 Поразительно, сколько всего случилось за каких-то неполных двести лет! В былые времена, когда ядобог одолевал Человека, и Еве приходилось буквально по частям собирать его на Камне Причины, тоже проходили сотни лет. Но мир нисколько не менялся за это время. Теперь же он был неузнаваем. Древний торговый путь от Харрана до Ура, с его оазисами и каналами, мостами и дорогами, крепостями и городами, видоизменился настолько, что Человек открывал его заново. Время ускорилось в мире людей, и план Человека начал работать. Людей становилось все больше. Появлялись новые сильные народы, которые приняли на вооружение Знание. С его помощью они перепахали древний дикий мир в стремлении заставить природу служить своим потребностям. Вот только природа упрямо не желала отдаваться под нужды людей.

 Мать земля жила своей жизнью. Невидимые нам лучи Сияния окутывали её движение в океане Времени, создавая в этом движении спирали из циклов и порядков. И всё это движение не сильно беспокоилось о том, насколько хорошо оно соотносится с потребностями людей. Наступил период, когда общая влажность на всей Земле снизилась. Незначительно и ненадолго. Но и этого оказалось достаточно, чтобы робкие побеги человеческого мироустройства снова завяли. Где-то урожаев не было десятилетиями и молодые племена оставили города. Они отвергли Знание и вновь вернулись к примитивному образу жизни. Целые народы покидали свои города и вторгались в земли соседей, которые сами едва сводили концы с концами. Новые конфликты стали неизбежны.

 В долине реки Инд под натиском одного из таких кочующих племён пало могучее государство. Одно из тех первых, которые люди Знания в Индии созидали с таким трудом. Теперь оно было разграблено и развеяно по ветру. Узнав об этом Человек поспешил туда, дабы увидеть, каким образом варвары смогли одолеть устроенный им мир, твёрдо стоявший на утверждённых им столпах Знания.

 Кочевники назвались ариями. Это было племя потомков титанов, которые осели в азиатских степях. Там, в суровых условиях севера они вели кочевой образ жизни, перемещая свои стада по бескрайним просторам, и тогда ещё ариями себя не называли. Они тогда ещё никак себя не называли. У них вообще с названиями было плохо. Кочевой образ жизни плохо уживался со Знанием титанов. Поэтому расселившись в приграничье со Знанием, они жили удалой жизнью лихих кочевников в широком поле. На этом бы и закончился рассказ о них, если бы там, в степи, будущие арии не приручили животное, которое навсегда изменило их судьбу, открыв дверь в большую историю.

 Азиатские степные лошади. Они были быстры, сильны, выносливы, но главное они полюбили людей. Эти отзывчивые и умные животные будто ждали появления человека и подчинились его воле легко и с радостью. Оседлав лошадей, племена ариев приручили их силу, увеличив в разы ареал своего обитания. Когда великая засуха и голод согнали ариев с привычных мест, они отправились на юг. Там дети степей столкнулись с уже многочисленными к тому времени народами мира Адама, которые, увидев рослых, сильных людей со слегка раскосыми глазами, едущих верхом на невиданных прежде благородных животных, так и прозвали их – Арии, то есть – благородные. Однако дикое племя по-своему восприняло этот вежливый жест южан, посчитав, что благородное имя наделило их правом безнаказанно грабить города и поселения мира Человека. Когда на защиту от диких варваров выступила армия ополчения, оказалось, что она не способна противостоять вооружённой коннице, появляющейся на поле боя как вихрь, и разбивающей наголову любое пешее построение. Города оказались бессильны, и орда дикарей, как саранча, обрушилась на первые сочные ростки индийских государств.

 Когда Человек прибыл в старый город, основанный им в первое кругосветное путешествие, спасать там уже было нечего. Его захватила дикая орда и сейчас в нем царили грабёж, насилие и мародёрство. Адам чуть не плакал, видя во что превратили варвары древнейший, прекрасно спланированный индийский город.  Разрываемый необузданным гневом он явил захватчикам ярость, заряженную всей мощью вселенной. Белый горячий дым, который был в тысячу раз более ярким, чем солнце, поднялся в бесконечном блеске и появившиеся из него тысячи холодных шаровых молнии сожгли дотла всё живое в округе. Страх и ужас, вселившиеся в ариев при виде такого чуда смерти, склонили их буйство к ногам Человека. Выжившие после такого разрушительного явления, встали под знамёна бога ужаса, поклявшись ему в верности до смерти. Сперва Адам хотел перебить все виновное племя, но, увидав вблизи всадников, позабыл о мести и зачарованно наблюдал за прекрасными животными, которые несли на себе рослых седоков. А когда он увидел запряжённые лошадьми колесницы, то восторженно улыбнулся. Впервые со времён Ламеха Адам видел перед собой столь совершенное оружие смерти, которое являло собой столь сложное и, в то же время, функциональное воплощение человеческой мысли.

 Ради этой чарующей картины он пощадил дикарей. Встав во главе арийских всадников, на золотой колеснице запряжённой четверкой скакунов, Человек триумфально вернулся в Вавилон. В этой новой столице народа амореев, над Камнем Сияния, цари Вавилона выстроили Зиккурат Этименанки – Дом, где сходятся небеса с землёй. Это была величественная пирамида с храмом на вершине, посвящённым великому праотцу, имя которого носил нынешний царь Вавилона – Хаммурапи. Там, на вершине Зиккурата, приняв от царя и народа положенные богу почести, Адам даровал царю Вавилона первый написанный свод Законов. В нём он установил регулируемые отношения между собой, царём, храмами, государством и горожанами. Свод первых писаных правил был объявлен обязательным к исполнению по всему миру людей.

 Для установления его верховенства армия арийских колесниц пронеслась смерчем по Междуречью, Элламу и Ассирии, после чего достигла скалы Праотцов. Теперь земли вокруг неё населяли потомки титана Хена, которые и дали имя стране – Ханаан. Там многочисленные разрозненные племена с готовностью примкнули к полчищу великого праотца. Вскоре многотысячное войско, ведомое в бой мрачным богом войны и ужаса, пришло в Египет.

 Страна Пта так же переживала не лучшие времена. Династия фараонов, которых Адам рукоположил ещё с Абрамом, прекратилась. Великие кормчие Египта не заметили, как власть двойной короны вновь утекла у них сквозь пальцы. Главным бенефициаром этого события летописцы сделали одного семитского юношу, по имени Иосиф.

 Мальчиком он попал на службу к начальнику дворцовой стражи фараона, где вскоре оказался уличён в любовной связи с женой царедворца и угодил в тюрьму. Но в заключении Иосиф не отчаялся и сумел оттуда выбраться. Да не просто выбраться, а дослужиться до должности распорядителя продовольствия при дворе фараона. К моменту, когда страну Пта постигла великая засуха, в руках Иосифа сконцентрировалась огромная власть делить и распределять продовольственные пайки в голодное время. За норму в бурдюк пива, два кувшина воды и двадцать хлебов люди отдавали дома, поля, оазисы и целые поселения вместе с жителями, которых все равно нечем было кормить.

Поначалу такая судьба была уделом лишь бедных слоёв населения, но затем и вельможи стали отдавать свои дома и земли в обмен на еду. Лишь жрецы храмов, не имеющие права самостоятельно распоряжаться землёй и обречённые на голодную смерть во имя Знания, оставались собственниками наделов в некогда плодородных полях долины Нила. Но Иосиф решил и эту проблему, женившись на дочери верховного жреца храма Амон-Ра. Таким образом власть в Верхнем и Нижнем Египте сконцентрировалась в руках одного крайне предприимчивого молодого человека.

 Тем не менее в Египте еда была, хоть и стоила она целое состояние. Когда об этом стало известно в окрестных землях, за хлебом к фараону потекли толпы из Ханаана, Финикии, Крита и островов Эллады. И однажды прибыв в эти земли, уезжать обратно никто уже не хотел. Тем паче что Иосиф не отказывал в их продаже своим кровным родственникам и землякам, особенно если они приносили с собою золото, столь полюбившееся великим кормчим Египта.

 Прибывших племён стало так много, что они заселили все земли Нижнего Египта, которые египтяне вынуждены были уступить Иосифу. Нарастало напряжение, которое вылилось в распад единого государства. В Верхнем Египте, в пришедших в полный упадок Фивах, с ничтожным войском и запасами, правил фараон старых богов. Далее, вниз по течению, города и номы либо вообще не признавали верховной власти, либо подчинялись правителям-семитам, заполонившим Нижний Египет, и называемым египтянами гиксосы, или цари-пастухи.

 Полный распад Египта остановил Адам. Во главе многотысячного войска он с арийскими колесницами и песчаными бурями обрушился на дельту Нила. За тот ужас, который великий праотец принёс с собой, египтяне нарекли ему имя Сет.

На смену ставленникам Иосифа безжалостный бог назначил правителями страны арийских военачальников, в боях доказавших ему свою преданность. Знание, после того, как выяснилось насколько хрупок и беззащитен оказался мир людей перед неисповедимой волей Сияния, оградило этот мир Законом. Суровым и жестоким к любому непослушанию.

На пограничной земле восточной дельты, в провинциальном поселении Аварис была основана военная крепость с хорошо защищённой гаванью и высокими толстыми стенами. Она быстро превратился в новую столицу воссозданного Египта, границы которого отныне простирались от истоков Нила вплоть до Крита и островов Эллады.

 На острове близ столицы был построен грандиозный храм. В его тёмных помещениях, куда не проникал солнечный свет, на высоком золотом троне, озаряемый неверным светом светильников, в дыму жертвенных курений и нескончаемых потоках ячменного пива отныне восседал мрачный бог Египта. Лишь верховному правителю было дозволено являться к нему для докладов о состоянии дел в мире людей.

– О, великий бог ужаса, – докладывал он, – я принёс тебе вести из солнечного мира. Наш верный флотоводец только что прибыл из экспедиции. В горах вновь восстали племена, бунтующие против твоей воли. Наши авангарды уничтожены, но благодаря колесницам, мы снова загнали этих мерзавцев в их норы в горах. Так же благодаря деятельности нашей новой тайной службы нам удалось ослабить фиванских номархов, которые смеют называть себя фараонами Египта, и на время утихомирить юг. Ещё мы ведём переговоры с нашим вассалом царём Куша, чтобы он активизировал свои действия против Фив, ослабив их до поры. Так же наши гонцы доносят до нас дурные вести с Крита, где царь Минос был уличён в поддержке пиратов, атаковавших наши караваны, что срывает строительные планы в Аварисе. Нанесён значительный ущерб. Нам даже пришлось приостановить роспись дворца верховного правителя. Из Ханаана так же пришли тревожные вести о…

– Хватит!

 Окрик сидящего на троне усилила протяженная отрыжка. Правитель упал лицом в пол, раскинув руки в стороны, и по спине его пробежал леденящий холодок. В наступившей тишине было слышно лишь тяжёлое дыхание Адама. Он взирал из темноты на склонившегося перед ним военачальника.

– Скажи нам, сын наш, почему люди не хотят мириться с нашими повелениями? Разве наш Закон несправедлив? Почему наши дети восстают против его торжества, чиня повсюду такие бесчинства?

 Тот поднялся, отряхнулся и снова склонился перед троном.

– Люди глупы, великий бог. Глупы, ленивы, невежественны и неблагодарны. Они не понимают благо, которое несёт им твой Закон. Не понимают, что он защищает их, заботится о них и помогает. Они не хотят работать для него! Посмотри на этих ленивых бездельников, что расплодились тут по всей дельте. Их тысячи – евреи, хетты, сирийцы, критяне. Все они хотят есть-пить и жить в каменных домах! Но рыть каналы, строить дамбы, возделывать поля и служить в армии они не желают. Ленивые дармоеды! Будь моя воля, я бы приказал всех уклоняющихся от общественных работ стегать хлыстами, а недовольных отправлять на перевоспитание в крепость Шарухен. Там в болотах они бы быстро научились любить Закон. Они ведь не уважают тебя, мой бог, поэтому без почтения относятся к твоему Закону. Вот если бы они боялись проявлять к нему неуважение, тогда эти мерзкие бунтари сто раз подумали бы, что лучше для них – поработать мотыгой и получать за это свой паек или сгнить на каторге в Шарухене!

 Правитель замолчал и с тревогой стал глядеть во мрак храма. Адам сделал несколько глубоких глотков из пивного бурдюка, рыкнул отрыжкой и задумался, подпирая подбородок кулаком.

– Хм, про недовольных в лагерь Шарухен, это ты интересно придумал. Нам нравится твоё предложение. А ещё, хорошо бы число недовольных сократилось в столице и окрестностях в момент их появления. Как это обычно делается? Мы что-то запамятовали.

 Верховный правитель поклонился ещё ниже.

– Положись на меня в этом, мой бог. Воды Нила помогут нам.

 В Египте установилась диктатура сурового Закона бога Сета. Он не знал жалости и пощады ни к кому, кроме рабски ему покорных. Да и тех рано, или поздно своей безжалостностью сводил в могилу. За соблюдением Закона следили надсмотрщики, которых с детства воспитывали в строгости и нетерпимости к его врагам.

 Для укрепления столицы все караванные суда и маршруты были обложены налогом в пользу казны Авариса. Все удельные правители должны были присылать его лично к храму Сета, и размеры его год от года увеличивалась. Пришедшие по приглашению Иосифа пастушьи палестинские племена были обращены в рабство и насильно направлены на обширные строительные работы. И пока грандиозные стройки, каких ещё не видел мир людей, разворачивались по всей дельте Нила, от побережья до города Солнца, на юге, в Луксоре одна погребальная церемония двинулась на запад по аллее сфинксов в храм Амон-Ра.

 Жрецы Анубиса несли саркофаг фараона Таа Секененра, который вел борьбу с поборниками Закона Сета всю свою жизнь. За жрецами шла жена фараона царица Яххотеп с малолетним сыном Яхмосом. Их сопровождала вооружённая охрана – отряд темнокожих воинов из ливийских пустынь, ибо собственная армия фараона была накануне разгромлена силами верховного правителя.

Когда процессия достигла колонного зала жрецы Анубиса затянули молитвы.

– Мой рот открыт Птахом

Мой связанный рот освободил мой бог

Тот пришёл и одарил заклинаниями,

Он освободил меня от Сета, связавшего мои уста

Атум дал мне руки

Они как мои защитники.

 В зал вошёл приёмный сын Яххотеп Камос. Подойдя к царице, он поклонился и обнял ее. Затем, присев, обнял маленького Яхмоса.

– Мосе, сынок, я рада тебе!

 Яххотеп сквозь слезы ласково посмотрела на рослого семита, одетого в египетские одежды. Когда-то она была двенадцатилетней девочкой, которая проходила тайные обряды инициации царской дочери в храме города Солнца. Тогда Яххотеп и нашла в зарослях тростника на берегу Нила брошенную корзинку с мальчиком. В то время верховный повелитель издал указ, в котором приказывал топить в реке младенцев мужского пола непокорных ему племён. Воды священной реки тогда приняли в себя немало детских душ. А Яххотеп увидела в этой находке волю богов, и забрала ребенка с собой во дворец в Фивах. Усыновив его, она дала мальчику имя Камос, что значит Рождённый Ка, но в близком кругу звала его коротко – Мосе. Когда Яххотеп вышла замуж, новый фараон отправил пасынка учиться в город Солнца. Там, в школе храма Атона Мосе постиг Знание, но связать себя узами с местным жречеством не успел. Взыгравшая юношеская кровь втянула Мосе в опасную историю с убийством надсмотрщика-арийца. Его обвинили в мятежных настроениях и Мосе вынужден был бежать в синайскую пустыню, где провёл много лет скрываясь от преследования.

 Там он узнал о начале восстания против владычества арийцев, которую поднял его отчим, фараон Секененра. Возглавив племена кочевников-семитов, недовольных правлением Сета, Мосе вышел на помощь войскам фараона Секененра, но сумел дойти с ними лишь до первых сторожевых отрядов. Колесницы верховного правителя разбили войско Секененра и принудили восставшие племена вернуться в пустыни, из которых они поднялись. Сам Секененра пал на поле боя и лишь мужество преданных фараону воинов позволило вынести тело поверженного царя, чтобы похоронить его по установленному старыми богами Египта обычаю.

 Мосе едва успел к похоронам и разрывался теперь между чувством скорби по погибшему отчиму и желанием поквитаться с ненавистными арийцами. Яххотеп смотрела на него с благодарностью и надеждой.

– Какие новости ты принёс с собой из изгнания?

– Из Со-солнцеграда, матушка.

 Мосе страдал недугом заикания, доставшимся ему в память о жестоком младенчестве.

– П -перед тем как прибыть в Фивы я на-навестил своих братьев из еврейского сопротивления в Со-солнцеграде. Они примкнут к нам, если ты станешь во главе войска освобождения пока Яхмос не подрастёт.

 Яххотеп обняла маленького сына.

– Нет, Мосе, я не могу. Кто я? Слабая женщина с маленьким мальчиком на руках. И ты предлагаешь мне идти против колесниц арийцев? Видел бы ты, что они сделали с твоим отцом, да отверзнет его очи Анубис! Что я могу? Армия и флот разбиты. Люди, которых ты видишь в храме – это вся наша армия. И ты предлагаешь идти с ней на Аварис?