Вадим Валерьевич Булаев
Зюзя. Книга первая
– Один маяк? И ради этого столько всего наворотили?!
– Не пытай меня, не знаю я больше! И так наболтал сверх всякой меры! Одно скажу – запомни, если ты чего-то не знаешь – это не значит, что этого нет. Сложная мысль, знаю, но ты уж постарайся её осилить.
Некоторое время шли молча. Услышанное от Коробова не то чтобы выбивалось из картины перевёрнутого к верху тормашками мира, но запросто в голове не укладывалось. Слизень или Слизни, омолодившиеся здоровые люди, космический маяк – катавасия сплошная. Потом поразмыслю…
Офицер между тем продолжил:
– … В общем, решили мы идти на юг. Во время мора многие туда направились, особенно после первой зимы. В дороге всякое случалось, но сюда смогли дойти без потерь. Как раз в том году и добрались. Осели, разобрались – что к чему, меня комендантом гарнизона выбрали после смерти предыдущего… Поселение ведь на три четверти военное… Знаешь, мы – армейцы, всегда стараемся вместе держаться. Так всем проще. Не надо рассусоливать, как со штатскими. Отдал приказ – в ответ козырнули и приняли к исполнению. Так и живём.
– Дальше не собираетесь? К морю и мандаринам? К людям, если они есть, наконец?
– Нет никакого дальше, Витя. Просто нет. В семидесяти километрах южнее по железке посёлок был, душ в сто двадцать. Торговали, общались, ярмарку в конце лета устраивали. А этой весной сунулись туда – а там пусто. Людей нет, трупов нет, в домах все вещи как попало раскиданы – словно в впопыхах собирались. В амбарах, домах – ничего мало-мальски ценного. Пусто. Только вот к нам никто не приходил, а больше им соваться некуда. И как все припас утащили – тоже большой вопрос. В общем, где люди – неизвестно. Разведка по окрестностям пошныряла – следов не нашла. Как корова языком слизала! Так что думай, куда тебе дальше идти. Я из личного дела помню, откуда ты, такой красивый, родом. Подумай! Подумай о рисках!
– Спасибо за предупреждение. Учту. Буду двигаться осторожнее.
– Ты дурак?! Я тебе открытым текстом говорю, что сила, которая с посёлком смогла справиться – тебя попросту сожрёт и не заметит!
Достал он меня. Это моё личное дело – куда мне идти и где сложить голову. Однако хамить не стал, ограничился коротким:
– Я. Вас. Услышал.
Коробов недовольно фыркнул, но дальше настаивать на своём не решился, мудро сменив тему:
– Расскажи мне про нападение волков. Я, собственно, ради этого к Алексею тогда и приехал.
Странно, но это подняло мне настроение. Не люблю, когда старшие по социальному статусу или по возрасту давят на меня. Может, поэтому и в начальники никогда не мечтал выбиться – гибкости во мне, прогнуться или покивать вежливо, нет вообще. Максимум – промолчать смогу, и то далеко не всегда.
Я честно рассказал обо всём: о скелете волка в броне, о вырезанном доме, о нападении на купцов, о том, что твари были вместе с нападавшими. Не знаю зачем, но не стал молчать и про базу, где познакомился с доберманом, даже показал её примерное расположение в своём атласе. Надеюсь, ему эта информация пригодится, он мужик, при всех недостатках, дельный.
По окончании моего нудного и длинного рассказа полковник впал в задумчивость.
– Значит, говоришь, и до Фоминска добрались?.. Тогда понятно…
– Понятно что?!
– Дела наши плохие, вот что понятно. Смотри, – он остановился, отломил прутик от куста и принялся рисовать в пыли обочины. – Вот круг. Это наш гарнизон. Вот две дороги, – от круга разошлись две чёрточки. Вот железка, – ещё черта. Тварей видели тут и тут, но стрельбой отогнали, – прутик ткнул в две точки на дорогах. Теперь здесь, где напали на тебя, – третья точка, с другой стороны от гарнизона. И сегодняшний инцидент, – точка чуть в стороне. А ещё где-то их просто не заметили… Получается, что по кругу нас обкладывают. Вот только кто?
– Я не знаю. На разведку похоже. Только зачем купцов тогда резать было?
– Чтобы выходы из поселения запечатать и страху нагнать. Чтобы народ в стадо сбился и трясся от ужаса. Партизанская методика. А что в Фоминске случилось? Тут недавно их торгаши все в мыле приезжали – просили всех не местных попридержать и им выдать.
– Твари хутор вырезали. Я там был сразу после нападения. Наследил обувью. Сами понимаете…
Коробов потребовал:
– Подробнее.
Пришлось вывалить на него все мерзкие подробности. Он слушал молча, запоминал. По окончании повествования горько вздохнул:
– Жалко старика. Она одна у него была, на сколько знаю… Ладно, тебя их просьба не касается, не было у нас никакого Вити. Пошли быстрее, время поджимает.
Минут через пятнадцать показался блокпост.
– Всё, Максим Иванович, пришли. Дальше каждый сам по себе.
– Не передумал? – снова уточнил он и, увидев мой скептический взгляд, стал прощаться. – Вижу, что нет. Хорошо. Иди своей дорогой. Только запомни, если снова сюда попадёшь, скажи любому караульному: «Жёлтый». Это кодовое слово, сразу ко мне без задержек доставят.
– Хорошо. Прощайте, – уже разворачиваясь, произнёс я и быстро пошёл обратно. Не люблю места с вооружёнными людьми на дорогах, нет там ничего хорошего.
Только миновал поворот, как из кустов выскочили Зюзя и Рося.
– А она тут что делает?! – удивление сдержать не удалось.
– Она прибегать звать обратно. Бублик тебя хотеть видеть, – услышал я Зюзин голос в голове. – Просить помощь.
Мне оставалось лишь мысленно выругаться. Сюда около десятки оттопал, обратно столько же – ноги у меня запасные есть, что ли? Очень хотелось послать всех куда подальше и завалиться спать, тем более что уже вовсю сгущались сумерки. Устал я за этот день, очень устал.
– Помоги. Пожалуйста, – странный голос, не Зюзин, более тонкий, колокольчиком прозвенел в мозгу. Понятно, Рося со мной заговорила. А что, некрупной, лёгкой собаке он вполне подходил.
– Что у вас случилось?
В этот раз ответила доберман:
– Они, – я увидел две кабаньи рожи и Муркину разъярённую физиономию, – не слушать старший. Идти мстить, говорить враг не далеко, близко. Бублик уговорить их дождаться ты для помощь, или злые люди убить и их.
– Понятно. Пошли.
… Вернулся к пепелищу я уже совсем ночью. Там меня ждала всё та же компания, даже, по-моему, на тех самых местах, где я их видел в последний раз. При моём появлении кабаны радостно захрюкали, кошка тут же подбежала и стала, по древнему кошачьему обычаю, путаться под ногами и тереться об сапоги. Лишь старый пёс не выразил никаких эмоций, грустно посмотрев мне в глаза.
– Спасибо, что вернулся. Моя… стая, хотя тут слово семья лучше подойдёт, требует мести за Алексея. Я их отговорить не смог. Там три человека с оружием и пять волков, один из них ранен. Мы хотим утром напасть и убить людей. Ты поможешь нам?
– Два вопроса. Первый – чем помочь нужно. Второй – как вы побеждать собрались? Волки опасны.
– С волками я сам разберусь. Мы не враги, между нами и их семьёй пока нет крови.
Я обдумал его слова. По здравому размышлению они выглядели полным бредом, однако уверенность, с которой лабрадор их произносил, вселяла сомнения в первоначальных выводах.
– Почему ты думаешь, что с ними можно договориться?
– Потому что мы не люди. Нам нечего делить. Все разумные стараются жить в мире. Мы – не люди, – ещё раз повторил он. – Нам не нужны война и смерть. Мы умнее.
– Пусть так. Что должен буду сделать я?
– У тебя есть оружие. Если будет плохо – стреляй, если нет – не вмешивайся.
Я призадумался. С одной стороны, помочь питомцам покойного послушника – это правильно. По-человечески правильно. С другой – можно просто уйти, не ввязываясь в очередное сомнительное приключение. Да, мучаясь угрызениями совести и под молчаливым укором Зюзи, зато живому. Я не герой, и во мне нет места для подвига. Моя цель не предполагает ввязываться в локальные войны и чужие разборки.
А потом мне вспомнилась моя спутница там, на ночном поле у стана. Никто тогда её не заставлял искать дорогу ко мне, могла ведь и уйти, оставить меня тянуть свою трёшку в лямках плуга. Затем перед глазами встал улыбчивый, скромный послушник Лёха. Может, из-за меня ведь он там, в пожарище остался… И мне стало стыдно.
– Помогу. Только по ночи я не ходок, и не вижу ничего, и отдых нужен.
– Хорошо. Ложись спать. Тебя разбудят и проведут. Тут недалеко.
Моё согласие вызвало явное одобрение у остальных. Один из кабанов даже ткнулся своим влажным, холодным пятачком мне в руку. Но мне было уже не до нежностей. Отойдя чуть в сторону, я буквально рухнул на траву и мгновенно уснул – сказались все сегодняшние переживания.
Глава тринадцатая
Я не верил, что я спал. Ещё глаза не успел закрыть, как доберман уже стала теребить меня лапой. Нельзя же так! Всем нужен отдых, иначе никак.
– Зюзя, отстань, – попробовал отмахнуться от назойливой собаки. – давай ещё пять минут…
– Идти. Все ждать. Скоро утро.
Выражая всем своим видом недовольство, с бурчанием поднялся и засобирался в путь. Она была права – на востоке уже начинала проявляться полоска рассвета. До чего же коротки летние ночи! Давя зевоту, начал растирать уши и лицо руками, чтобы быстрее прогнать дремоту и взбодриться.
– Готов. Показывай дорогу.
Откуда-то сбоку возникла Рося и немедленно потрусила, постоянно оглядываясь, в сторону редких деревьев, что росли к западу от теперь уже окончательно пустой деревни. Мы двинулись за ней.
Примерно через час – полтора ходу, на опушке небольшой рощи нас встретила Мурка. Покрутившись, сколько положено, вокруг ног и лап, она как-то очень ловко заскользила в траве с удивительной для кошачьей скорости, практически не отставая от четвероногой проводницы. Радостное похрюкивание-повизгивание сообщило о конце маршрута. Все были тут, кроме пса.
– А Бублик где? – сам собой сорвался с языка вопрос.
– Он идти говорить к волки. Скоро быть.
Я уселся рядом с остальными, потянулся, позевал. Мурка зачем-то немедленно вскарабкалась мне на плечо и уселась, уцепившись когтями за одежду и царапая кожу. Не больно – скорее, неприятно. Ладно, пусть сидит. Все кошки такие. Понимая опасность предстоящей затеи для зверей, решил попробовать снова воззвать к их разуму и уже было собрался толкнуть проникновенную речь, когда неожиданно ко мне обратился Бублик.
– Пожалуйста положи оружие как можно дальше и сиди спокойно, ничему не удивляйся.
Обернувшись, я действительно увидел лабрадора, только что вышедшего из кустов и медленной, хромающей походкой бредущего к нам.
– Сделай как я сказал.
Ничего не понимая, выполнил его просьбу – отодвинул «мурку» как можно дальше от себя и теперь ожидал продолжения. Краем глаза отметил, что никто из четвероногих беспокойства, включая добермана, не проявляет. Между тем начали происходить удивительные вещи. Вслед за псом на опушку вышли две здоровенные собаки, неприязненно посматривающие на меня. В животе, при одном взгляде на их солидные зубы, противно закрутило. Но это было ещё не всё. За ними, с треском и сопением, прямо через кусты проломился здоровенный, раза в полтора больше Пряника с Калачом, кабан. Остановился, обвёл всех раздражённым, немигающим взглядом. Особенно долго рассматривал меня, демонстрируя жёлтые, неровные клыки, почти бивни.
К нам подходить твари не стали, расположившись неподалёку. Неожиданно среди них, как по волшебству, возник дымчатый, пушистый котяра. Он был единственным, кто не обратил на меня ровным счётом никакого внимания. Его зелёные глаза внимательно смотрели на Мурку.
– Они пришли мстить за Алексея. Он не был их семьёй, но был другом. Помогал, лечил.
Я ошалело смотрел на новых мстителей.
– Он мне ничего такого не рассказывал…
– Он никому про них не рассказывал. Они живут сами по себе, на глаза людям не попадаются. Зачем?
Лёха, Лёха… Мне стало ещё более стыдно, чем вчера. Вот как надо прожить – чтобы за тебя было кому отомстить! Эти ребята сейчас такие поминки устроят – весь лес ахнет. Словно прочитав мои мысли, Бублик продолжил:
– Это не все. Здесь только те, кто был рядом. Остальные пока не знают.
– Я понял. Говори, что нужно делать.
Звери прислушались.
– Волки нам мешать не будут, люди не из их семьи. Сейчас мы идём туда, где они спят.
– Часовые, – лабрадор удивлённо посмотрел на меня. Понятно, не совсем понял это слово. – Кто их охраняет?
– Волки. Но они ушли. Они, – пронеслась череда кабаньих и собачьих морд, – нападают первыми; потом, – хитрая кошачья физиономия; ты не подходи близко. Если мы не справимся, тогда стреляй.
Я не стал предлагать свои услуги в нападении на спящих людей. Это их месть, и они сами должны её осуществить.
Закончив говорить, лабрадор развернулся и побрёл обратно, в рощу. Остальные последовали за ним. Удивительно, но такие громоздкие и шумные звери, как кабаны при необходимости умеют передвигаться практически бесшумно и быстро. Никогда бы про свинов так не подумал! Все растворились в лесной зелени, со мной осталась только Зюзя и вездесущая Рося, по обыкновению легко бежавшая впереди, показывая дорогу.
К своему позору, я шёл медленнее всех, изо всех сил стараясь не хрустеть сухими ветками, в изобилии разбросанными вокруг. Через полчаса были на месте. Метрах в пятидесяти, среди деревьев, просматривалась большая поляна, на которой вокруг потухшего костра спали люди. Осмотрелся, выбрал позицию получше, приготовился к стрельбе и стал ждать. Доберман настороженно смотрела на будущее поле битвы, однако в драку не рвалась. «Умница, без башки не лезет» – подумалось мне. В этот же момент Рося исчезла, а буквально через каких-то тридцать секунд поляну огласили душераздирающий визг, утробное рычание, холодящие кровь кошачьи вопли.
… Спящие даже осознать ничего не успели. На них одновременно с нескольких сторон ураганом набросились все пришедшие мстить разумные, кроме лабрадора. Убийц Алексея рвали, топтали, грызли, разбрасывая куски плоти и густо измазываясь кровью. Никто из них не закричал, только иногда, среди яростных звуков упивающихся местью четвероногих, пробивался глубокий, нутряной хрип. Через пять минут, показавшихся мне вечностью, всё было закончено. Зелёная поляна сейчас больше всего напоминала филиал ада на земле.
Наверное, хорошо, что моя помощь не потребовалась. Быть участником такой расправы, без крайней необходимости, не пожелаешь и врагу.
Наконец к тварям, тяжело дышащим и только начавшим выходить из боевого безумия, вышел старый пёс. Он обошёл трупы, подолгу останавливаясь у каждого и внимательно вглядываясь в их лица. Удовлетворившись осмотром, неожиданно басовито рыкнул и четвероногие спокойно разбежались в разные стороны. Интересно, что он им сказал? Что-то пафосное в стиле: «Так будет с каждым» или «Мы выполнили свой долг»? Боюсь, не узнаю этого никогда. Спрашивать о таком у него или у Зюзи – верх неприличия.
– Посмотри их вещи. Там может быть полезное для тебя. – вывел меня из бестактных размышлений голос в голове.
Не прячась, кривясь от предстоящего зрелища, я вышел из своего укрытия. Нет, не мародёрствовать – брезгливо сейчас наживаться, а действительно поискать в вещах мертвецов что-либо полезное. Например – карту с пометками, где живут люди или куда ходить вообще не надо.
К сожалению, ничего найти не удалось. В рюкзаках и карманах человеческих ошмётков была всевозможная мелочь – патроны, крупы, спички, мелкобытовой хлам. И никаких намёков на то, откуда пришли эти деятели за своей погибелью. Единственное, что заинтересовало, это их оружие. У каждого был СКС – вещь хорошая, но не слишком удобная при длительных переходах. Потому что сделана исключительно под пулю. А в зайку или в птицу на излёте попасть из такой винтовки – это надо быть либо снайпером, либо чертовски везучим. Как ни крути, но обычное охотничье ружьё в разы целесообразнее с собой носить.
Закончив копание в чужих пожитках, я поспешил убраться из этого места куда глаза глядят, однако пёс меня остановил.
– Вернись назад и жди там. Есть ещё одно дело.
– Какое?
Но он ничего не ответил, скрывшись среди деревьев.
Странный он, этот Бублик. Постоянно какие-то недомолвки, скрытность, недосказанность. Хотя и вреда я от него не видел. Пожав плечами, вернулся обратно, сел на траву и, в ожидании неизвестно чего, произвёл ревизию своего имущества. К моему огромному сожалению, выяснилось, что у меня всего восемь патронов. Остальные израсходовал по волкам и во время пальбы в доме. И что делать? Опять по деревням шариться на удачу? Надо было у Коробова выпросить там, на посту, ну да чего теперь жалеть об этом? Зюзя дремала тут же, в тени, и совершенно не обращала внимания на моё невольное бурчание.
Неожиданно она встрепенулась, вскочила на ноги и начала всматриваться в заросли между деревьев, нервно подёргивая носом. На опушку вышел Бублик.
– Оружие убери и не удивляйся.
«Опять, что ли, собрание звериное проводить будет?» – подумалось мне, пока я выполнял его просьбу. Но ошибся. Из леса вышел волк. Здоровенный, с лобастой головой и умным взглядом, в котором светилось отвращение ко мне. На груди твари красовался нагрудник, ошейник наоборот, еле виднелся из шерсти.
Невольно одна моя рука потянулась за ножом к сапогу, а другая к «мурке». Доберман тоже явно напряглась в ожидании неприятностей. Волчара вздыбил холку, оскалился.
– Нет! Не надо! – неожиданно громко раздался в мозгу голос лабрадора, а сам его хозяин встал между мной и серым. – Переговоры!
Мы долго, не отрывая взгляда, смотрели друг другу в глаза.
– Не надо. – уже спокойно повторил Бублик. – Просто поверь.
– Он говорить правда, – вмешалась в разговор моя спутница, не спуская с врага взгляда. – Оставь.
Кто именно говорил правду – я не понял, но, скрипя сердцем, решил довериться. Медленно, демонстративно скрестил руки на груди и замер, ожидая продолжения.
– У нас договор, – продолжил старый пёс. – Они нам не мешали мстить, мы не трогали их семью.
– Но как же! – вскричал я, разом потеряв всю свою показную невозмутимость. – Эти… были среди напавших на нас!
– Были. Но они мстили не Алексею, а тебе за своих…, – он замолчал, наверное, подбирая подходящее слово, – родственников. Люди сами решили убить всех, чтобы никто не знал о них. С ним, – морда волка, – никто не советовался.
Да ты что… Я, оказывается, во всём виноват… А все они такие белые и пушистые…
– Мы тебя ни в чём не обвиняем, – правильно истолковал моё молчание лабрадор. – Случилось то, что случилось. Мы отомстили. Теперь надо закончить всё.
– А ты не думал, что он врёт? Представь, такое случается, и довольно часто.
– Нет. Мы чувствуем ложь и не обманываем друг друга. Зачем? Мы – не люди. Нам почти нечего делить и потому мы предпочитаем договариваться. Я хочу, чтобы ты договорился с ним. Такое условие.
Закончив фразу, он отошёл в сторону и прилёг на траву, оставив нас с тварью друг напротив друга. К нему присоединилась и Зюзя, внимательно переводя взгляд с меня на волка, с волка на меня. Мой бывший противник начал первым.
– Мне нужно оставить здесь раненого тобой брата и ещё одного, который будет приносить ему еду. Когда рана заживёт – они уйдут в наше Место. Он, – физиономия лабрадора, – говорит, что не будет против, если между нами не будет мести.
Вот оно что… Да старый пёс фактически решает целую кучу моих проблем. Широкий жест с его стороны, вот только зачем? Из-за меня погиб его друг, чуть не погиб он сам. Не понимаю…
– Что для этого необходимо?
– Если бы не раненый брат – я бы тебя убил. Но у меня нет выбора, он не дойдёт в Место. Говори, что ты хочешь, чтобы мести не было!
Я задумался. Вот какие условия ему вот так, без подготовки, выкатить? А если обманет? Никто же не сказал, что человеку тоже нужно всегда говорить правду. С другой стороны – а что я теряю?
– Мне нужен беспрепятственный проход на юг… Ты знаешь, что такое юг? – утвердительный, почти незаметный кивок. – И обещание того, что твоя семья не будет на меня нападать. Ну и поговорить. Мне нужны знания.
Тварь ответил не сразу. Он лёг, положил голову на передние лапы, обдумал мои слова.
– Моя семья тебя не тронет ровно одну луну, за другие семьи ничего не скажу. Потом убьём. Беги, если сможешь. Я отвечу на твои вопросы, но только на те, которые сочту безопасными для нас. Спрашивай!
Луна… Луна… – наверное, в виду имеется лунный цикл. Уточню, тут недосказанности быть не должно.
– Луна – это время, когда луна из молодой станет полной, а потом опять превратиться в молодую?
– Да.
Стало быть, около месяца у меня в теории есть. Почему в теории? А если тварь передумает? Я ещё раз прокрутил в голове его слова. Он действительно умён и не хочет лгать, видимо, есть причины… Я бы, на его месте, наплёл с три короба. Значит, шансы услышать правду значительно повышаются.
– Это вы убили людей в доме недалеко от большого поселения людей?
– Да.
– Почему?
Серый неожиданно ответил вопросом на вопрос:
– Почему они стреляли в моего брата, если на них никто не нападал? Он умер.
– Именно эти люди?
– Нет, но из их семьи. Между нами была месть!
Меня передёрнуло, перед глазами встало изуродованное лицо умирающей девушки.
– Издеваться было зачем? Вы же над ними такое сотворили, ужас сплошной…
– Враг должен бояться. Ты нашёл – тебе страшно. Значит, мы правильно делаем, – абсолютно равнодушно ответил тварь.
– Кот с вами пришёл?
– Да. Их народ любит новое. Он пошёл с нами сам, хотел увидеть новые угодья и отомстить людям. Взрослый человек его убил.
– Он открыл проход?
– Да.
– Почему я не нашёл человеческих следов?
– Люди ждали здесь. Они медленные.
Загадки начинают проясняться…
– А что тут ваши спутники делали?
– Смотрели, как живут другие люди.
– Зачем?
– Они из семьи глупого человека. Не едят мясо, верят в… – перед глазами возник образ высокого белого столба с волчьей мордой на верху, – зимой всю добычу отдают нам. Когда мы находим ваши семьи к северу от нашего Места, то рассказываем об этом и показываем, если просят.
Не жрут мясо… Теперь понятно, почему у тех троих СКСы с собой – им охота без надобности, кашками пробавлялись.
– Расскажи подробнее.
– Когда мой отец нашёл Место и привёл туда свою семью, на границе леса и поля поселились люди. Они поставили, – опять тот же столб, – и ходили вокруг него, держась за руки. Их вожак часто раскладывал еду рядом, и моя семья приходила есть, когда охота была плохой. Потом он лечил раненого брата, и другого брата. Отец его не любил, хотел убить, но человек помогал и не делал зла. Когда появился я – человеку уже позволили одному приходить в Место и учить говорить маленьких, – умильное изображение барахтающихся в траве крохотных, но весьма ловких, волчат, – вашему языку, читать и считать.
– И как, – вспомнил я про неправильную речь добермана. – Сложный наш язык?
– Для моей семьи – нет. Очень лёгкий, только говорить надо много, иначе забываем. Для других, кто приходит, – калейдоскоп из волков, котов, собаки и медвежьей рожи, – тяжёлый. Медленнее учатся, глупее нас.
– В ваше Место, – невольно я перенял терминологию у твари. – Приходят другие разумные?
– Конечно. Обмениваемся новостями, отдыхаем. Мы не бьёмся между собой. Мы не люди. Нам не нужны города, одежда, заборы. Вы скоро все умрёте, и мы забудем о вас. Глупый человек в это не верит. Говорит, что «мы братья по разуму», – он презрительно фыркнул, – Братья братьев не убивают из оружия, только врагов.
– Тогда почему вы пускаете к себе «глупого человека»?
– Он пока нужен. Зимой его люди приносят еду, учит. Везде есть буквы, иногда они полезны. Делает нам защиту на грудь и шею от вашего оружия. Помогает не сильно, но лучше, чем ничего. Ещё освобождает других из моего народа от людей и приводит к нам.
Даже знать не хочу, каким чтивом развлекаются твари. А вот присосавшийся к волчьей стае человек меня определённо заинтересовал. Кого это он и откуда освобождает? Ладно, не буду развивать эту тему – что-то подсказывало, что излишнее любопытство к добру не приведёт.
– Расскажи о вашем Месте.
– Хорошее место. Там родится много здоровых и крепких детей, никто не болеет и все сильные.
– И где такое чудо?
Ответом мне было молчание и насмешливый взгляд серого. Понял, не прокатило…
– Ты мне обещал, что другие из твоей семьи меня не тронут при встрече. А если я их увижу сегодня или завтра – когда ты им ещё не успеешь сообщить?
– Не увидишь. Они ушли шесть дней назад вместе со своими людьми. Я сообщу всем, не нарушу обещания.
– Почему ты не стал защищать людей, которые пришли с вами? – очень мне это было интересно.
– Они не моя семья. Зачем мне становиться между местью других и ими?
По-простому, им просто плевать было на этих дураков, вписавшихся в ненужные разборки по волчьей просьбе. Их жизни, не глядя, твари обменяли на комфорт своего раненого. Чисто человеческий поступок.
– Я правильно понял, что вы просили убить их только меня, а они решили убить всех?
– Правильно. Мы знали, что тут живут другие разумные и человек. Она, – Муркина мордочка, – говорила, что он тоже их семья. Люди, что пришли с нами, решили всех убить, как у вас говорят: «На всякий случай». Нам они об этом не сказали. Получилось то, что получилось.
Значит, Лёху всё-таки убили из-за меня. Обидно.
– А что вы вообще здесь делали? На сколько я понимаю, ваше Место далеко отсюда?
– Искали новые угодья для охоты. Наша семья уже очень большая, стало мало еды – пришло время молодым уходить и делать свои семьи. Мы, старшие, смотрим где хорошо будет им.
Понятно, территории осматривают… Прямо как разведка у людей. Остался последний вопрос:
– На меня и тех пятерых бедолаг зачем напали?
– Нам нужна еда, а люди не нужны.
Вроде бы спросил обо всём, что хотел. Пора заканчивать. Хотя нет, есть ещё один.
– Почему вы с нами сражаетесь?
Серый задумался, внимательно глядя мне в глаза и что-то для себя решая. Потом ответил:
– Я молод, поэтому об обретении разума знаю только от отца. Он говорил, что разум пришёл не сразу ко всем. Кто-то принял его быстро, кто-то ещё долго бегал диким, постепенно обретая себя. Первые разумные решили увести всех своих братьев как можно дальше от вас, чтобы в покое и безопасности все смогли принять дар. Вот только память никуда не делась. Мне отец рассказывал, как он молодым у реки видел женщину, которая топила маленьких детей собаки, а их мать скулила у её ног, прося пощадить. Рассказывал про охоту, капканы. Другие, кто помнит жизнь без разума, особенно из городов, тоже много рассказывали, как вы любите убивать просто так – камнями, палками, отравой. Вы – зло. Потому и началась война – от людей даже в лесах покоя не было.
В тот год многие, кто ранее жил с людьми, погибли. Они не могли выжить без вас, потому что не умели! Замерзали, голодали… Но помнили, для чего их держали… Я их понимаю. Лучше умереть свободным, чем жить в ожидании дня, когда тебя съедят.
Потом вы разбрасывали болезнь, от которой умирали все. А теперь мы, разумные, видим, что вы сами себя уничтожаете. Нет охоты на нас – охотитесь на других людей и убиваете. Нам нужно просто подождать, когда вы закончитесь. В большой войне нет необходимости.
Нда… Вот зачем спросил? В великом знании – великие печали…
– Ты выполнил свой договор. Надеюсь, мы больше не увидимся никогда.
Серый встал, потянулся, посмотрел мне в глаза.
– Между нами нет мести.
– Между нами нет мести, – вслед за ним повторил и я, чувствуя в этих словах что-то ритуальное.
Услышав это, тварь сразу, не прощаясь, развернулся и скрылся в деревьях. Уф-ф-ф! Только сейчас стало понятно, с каким напряжением далась мне эта беседа. Волосы, рубашка, штаны насквозь пропитались потом. Самочувствие – словно машину кирпича разгрузил. Однако расслабляться было рано.
– Бублик, зачем ты мне помог? – я не отводил глаз от пса. – Почему? Ты же мог просто мне ничего не говорить, из-за меня у вас столько горя произошло…
– Алексей бы одобрил. Он любил этот мир и не любил смерть. Пусть будет в память о нём.
– И всё?
– Нет. Ещё из-за неё, – неожиданно, вместо мыслеобраза Зюзи в голове появилось изображение двух прекрасных доберманов. Один чуть побольше, весь такой по-арийски сдержанный и грозный; другая поменьше, неуловимо женственная. – Я знал её родителей и видел от них только хорошее. Она – твоя семья. Береги!
– Спасибо… – прошептал я и склонил голову. Хотелось как-то дать понять старому псу всю глубину моей искренней благодарности за его поступок, но я не знал, как это сделать. Казалось, любые слова будут лишними, напыщенно обесценивающими мои истинные чувства. Мудрая собака и тут прочла меня, словно раскрытую книгу.
– Сделай её счастливой – это будет самая лучшая благодарность. Нам пора расставаться. Вас ждёт дорога, а меня моя семья. О людях с юга я сам расскажу кому-нибудь из гарнизона, не беспокойся. Рося выведет вас, куда скажете. Прощайте.
Грустно, как-то по-отечески глядя на меня, лабрадор захромал в сторону своего бывшего дома. Я молчал. Неожиданно он обернулся и произнёс самое странное слово, услышанное мною за последнее десятилетие.
– Лимпопо.
– Что???
– Лимпопо. Именно туда мы шли с друзьями, когда покинули базу. Верили в доброго доктора, который сидит под деревом в тёплой Африке и все дружат со всеми, а самое страшное зло – всегда побеждаемый Бармалей. Молодые были, глупые…
… Пёс давно ушёл, а я всё сидел на траве, совершенно не обращая внимания на окружающий мир, и в голове у меня крутилась всего одна фраза из дневника Дмитрия: «Потешный лабрадор Бублик…». Как же тебя жизнь потрепала…
… Из этого состояния меня вывело тихое поскуливание добермана, решившей таким образом привлечь моё внимание.
– Ты грустить? Не надо, пойдём, – как умела, старалась подбодрить меня моя спутница. – До твой дом ещё далеко.
Я встал, тряхнул головой, чтобы сбросить грусть-печаль, осмотрелся и как можно бодрее, обратился к неизвестно, когда появившейся и крутящейся неподалёку провожатой:
– Рося, проведи меня, пожалуйста, в ближайшую деревню где есть дома и нет людей.
Собачка понимающе вильнула хвостом и легко побежала на юго-запад, не разбирая дороги. Я пошёл за ней. Мне была необходима привязка к местности – у Лёхи я так и не удосужился узнать своё точное местоположение в этом мире. Потому и решил поискать в брошенных домах, помимо патронов, какие-либо адресные документы, квитанции, справки, тщательно сберегаемые прежними владельцами в ящиках сервантов, что под полками с хрусталём.
Часа через полтора мы оказались на окраине когда-то зажиточной деревни. Добротные дома, устоявшие под всеми невзгодами прошедшего десятилетия, словно ждали своих хозяев, нахмурившись чужакам провалами окон. Потемневшие сараи, гаражи, курятники выглядели одинокими среди буйной, давно не кошеной травы. Что же, приступим, побуду незваным гостем…
В первом же доме мне повезло. Удалось найти целую пачку древних, пожелтевших, с выцветшими буквами, счетов за электроэнергию. Нашёл адрес, открыл атлас, ага… Не так далеко я и отклонился. Сразу же наметил себе путь ещё через пару деревень, чтобы потом выйти на дорогу неподалёку от злополучной железки, пройти по ней километров тридцать и начать забирать вправо, чтобы двигаться строго на юг. Вот только где гарнизон? Не хочу случайно туда выйти.
