Вадим Валерьевич Булаев
Зюзя. Книга первая
Эти размышления нисколько не отвлекали меня от ходьбы по насыпи и усердного наблюдения за окружающей средой. Про вчерашних волков я не забыл и повторной встречи с ними не жаждал.
А в обед пошёл дождь. Сначала несильный, лишь слегка накрапывающий и приятно освежающий лицо, через несколько минут превратился в ливень. Сразу вымок до нитки. Пришлось снимать сапоги, в которых уже заметно хлюпала влага, и постоянно матерясь из-за впивающихся в стопу крохотных острых камешков, усиленно вприпрыжку скакать по шпалам вперёд, выглядывая укрытие.
Повезло. Почти сразу за изгибом железнодорожного полотна показался практически невидимый в низвергающемся с небес водном потоке домик. Даже раздумывать не стал – сразу бросился к нему, скользя по мокрой траве и мечтая не упасть носом вниз.
Оказалось не заперто. Юркнув внутрь, впустил пахнущую чем-то пёсьим спутницу, и принялся осматриваться. Дом был откровенно старый. Об его солидном возрасте свидетельствовала кладка из довоенного, если ещё не царского кирпича, там и сям выглядывающая из-под отвалившейся штукатурки. Дополняли это впечатление и балки потолка из чёрного от времени и печного дыма дерева, и рассохшийся, слоноподобный шкаф с резными завитушками. Бешенных денег раньше стоил такой среди ценителей антиквариата.
Присутствовали тут и огромная деревянная, сделанная из бруса, кровать, и стул, и стол – вот только хозяев не было. Мне это показалось очень странным. Весь домик путевого обходчика (вспомнил, как назывались раньше такие строения, понатыканные вдоль всех железных дорог Российской империи) выглядел довольно ухоженным. Внутри присутствовала относительная чистота и пахло кисловатым запахом редко проветриваемого помещения.
Нет, здесь явно не жили – отсутствовали традиционные для обустроенного жилья мелочи вроде вёдер у входа, обуви, небрежно расставленных безделушек и всякого другого. Но люди тут бывали – и это факт. Сам по себе порядок не поддерживается. Что же, приму к сведению…
Раздевшись и развесив вещи на просушку, от нечего делать стал осматриваться, суя нос во все углы и щели. К глубокому сожалению ничего, полезного для себя, не нашёл. Не то чтобы расстроился, однако от вынужденного безделья нестерпимо начинало хотеться есть, а у меня кроме круп другой еды не было. Их же я планировал использовать в самом крайнем случае.
– Что ты искать? – глядя на мою грустную физиономию, поинтересовалась четвероногая подруга.
– Еду. Только нет тут ничего. Везде уже посмотрел.
– А в нора?
– Какая нора, ты о чём?
Вместо ответа она подошла к кровати и нырнула под неё. Раздались царапающие звуки когтей по деревянному полу. Не заставив себя ждать, быстро выпроводил Зюзю оттуда и с натугой отодвинул мебельного монстра. Под ним оказалась крышка подпола. Теперь понятно, что за нора. Всё правильно обозвала со своей точки зрения, ей откуда тонкости знать. Радостно уцепился за прикрученную ручку, дёрнул на себя и… ничего.
Крышка даже не сдвинулась с места. Заперто! Ой, как интересно… Присмотревшись, увидел небольшую прорезь для ключа. Взял нож, попробовал просунуть его в щель между досками, и сразу уткнулся в железо. На совесть подпол оборудовали, с защитой от посторонних любопытных, ничего не скажешь. А если так… Я начал понемногу под углом проталкивать лезвие ножа в щель между крышкой и остальным полом, причём уклон острия делал в сторону от замка; туда, где по моим расчётам был паз для задвижки. Получилось! Паз явно сделали в деревянной балке, на которую лежали доски чистового пола, поэтому если выламывать не крышку, а раздолбать ляду вокруг, то должен открыться этот орешек.
Я так воодушевился этой идеей, что, не смотря на непрекращающийся ливень, выскочил на улицу и принялся искать местный сарай, надеясь найти там что-либо подходящее для моей задумки. Нашёл и то, и другое. Как по заказу, обнаружился хороший лом с приваренным на конце топором – из тех, которыми наледь зимой обкалывают – для моих целей инструмент лучше не придумаешь.
Сразу оговорюсь, что мысль не лезть в чужие секреты мне даже в голову не пришла. Дом не жилой, других людей нет, предупредительные надписи отсутствуют. Тайник, каждый знает, всегда принадлежит не прячущему, а нашедшему. Так что с моей точки зрения всё нормально.
Энтузиазма было хоть отбавляй, потому работа спорилась. Довольно быстро я, сильно изуродовав пол с балкой, пробился к задвижке замка и в несколько ударов выбил её из паза. Крышка открылась, повеяло сыростью и лёгкой затхлостью. Достав коробок спичек, спустился по приставленной лестнице вниз и обалдел. Сегодня определённо мой день! Наверное, судьба решила реабилитироваться за все свои неприятные выкрутасы! Я попал в пещеру Али-бабы!
На стеллажах, занимавших практически всё свободное пространство этого маленького подземелья, лежали любовно завёрнутые в толстый полиэтилен свёртки ткани; стояли трёхлитровые, герметично закрытые банки с крупами; тушёнка обычная, тушёнка с разными кашами, тушёнка новодельная – в стеклянных банках (её было больше всего), консервированные ананасы, чай в жестяных банках манили доступностью и количеством. Пока рассматривал – два раза обжёг догорающим огоньком пальцы, но на такую мелочь даже не обратил внимания.
Схватив в обе руки жестянки с едой, уже хотел было выбираться, как вдруг заметил небольшой, криво запаянный пакет с бумагами. Даже не задумываясь, прихватил с собой, потом посмотрю.
И мы устроили с Зюзей пир. В найденную миску я вывалил ей сразу две банки тушёнки с гречкой и, пожелав приятного аппетита, принялся за свою порцию. Затем откушал ананасов, сладко при этом жмурясь и наслаждаясь каждой долькой лакомства, и только потом, сыто развалившись на кровати, приступил к изучению найденных тут бумаг.
Это оказались чистые накладные со штампом города Фоминска. Теперь понятно, куда я попал – в схрон купцов. Катаются люди туда и обратно, всякие полезности возят – поэтому к их рукам обязательно что-то прилипнуть должно, в этом вся суть торговли. А раз они, на сколько мне известно, не сами по себе, а на службе у Андрея Петровича состоят, то излишки с иными гешефтами вот так запросто легализовать не могут – сразу во имя общего блага власти отберут и хорошо, если в трудовые отряды за излишнюю пронырливость не отправят. Ай, молодцы, мужички! Ай, молодцы… И тайник свой гениально оборудовали! Отдельно стоящий домик – ни мародёрам, ни иным охотникам за наживой не интересен. Даже двери не заперли – заходи, смотри – пусто. Решит Фролов на чистоту с преданностью проверить – да, останавливаются здесь они иногда, ноги размять или перекусить чем Бог послал, не больше. Вот прямо уважаю их и благодарю.
За окном пелена дождя стала спадать, наступало время задуматься о ночлеге. Оставаться тут было опасно – вдруг приедут истинные хозяева всего этого добра, тогда объяснений не избежать, а мне разговоров с купцами вести очень не хотелось. Потому что не будут они диспуты устраивать – схватят за гриву и обратно повезут. Потому, посовещавшись, мы решили двигаться дальше. Да, я совещаюсь с доберманом. Она же разумная собака, а не отпетая идиотка, и идёт со мной исключительно по своей воле – стало быть, имеет полное право на собственное мнение.
Естественно, перед уходом я ещё раз навестил подпол. Взял несколько банок с тушёнкой, банку ананасов, подумав, прихватил два небольших отреза белой, в синий василёк, ткани – модницы должны с руками оторвать. Затем вернул кровать на место, прикрыл дверь и вышел на сырую после дождя насыпь.
Примерно через час, в тишине влажного воздуха, почудились негромкие звуки катящихся колёс. На всякий случай положил ладонь на рельс – ага, присутствует легчайшая вибрация; не ошибся, значит. Естественно, пришлось срочно прятаться. Так и есть, с юга в сторону Фоминска шла та самая крупная блиндированная дрезина, на которой я изначально должен был ехать, как белый человек, в своё светлое будущее. Видимо, преследователи вчера решили меня по темноте не ловить, а поступили хитрее – зацепили на буксир мою ехалку, добрались до конечной станции и наверняка оставили что-то вроде ориентировки на мою персону.
В том, что нас с Зюзей будут искать – даже сомнений не было. И наследил я среди убиенных своих сапожищ знатно, и письмо под перроном забрал – с кого про случившееся в том злополучном доме спрашивать? Вот только мне не интересно такое повышенное внимание. Хватит, пусть без меня разбираются.
Это ребятки на броне ещё свой схрон в подполе не осматривали – вот потеха будет…
К сожалению, данную часть моего железнодорожного путешествия придётся заканчивать. Как ни крути, но теперь эти, на дрезине, долго не успокоятся. Будут взад-вперёд гонять и по своей воле, чтобы с вором посчитаться, и Фоменко спуску не даст – заставит. Поэтому я без сожалений позвал Зюзю, сообщил ей об изменениях плана и стал проламываться в сторону от насыпи, очень надеясь скоро оказаться на дороге. Как поступить с письмом – пока не решил. С одной стороны – к Коробову мне теперь хода нет, больше чем уверен – расписали меня там как гибрид Чикатило с Менсоном. С другой стороны – выбросить всегда успею. Мало ли как жизнь сложится – может, и сгодится эта писулька на что. В последнее время моя судьба такие фортели выкидывает – что куда там сценаристам мексиканских мыльных опер! Уже ничему не удивляюсь.
Глава десятая
Традиции советской планировки автомобильных дорог не подвели. Через каких-то двести метров по кустам, колючкам и остролистой, высокой траве я оказался на старой, весьма побитой временем двухполосной транспортной артерии из неизвестно откуда в неизвестно куда. Обилие ям, выбоин, всевозможных кустов, в изобилии прораставших сквозь трещины в асфальте, не пугало. Для пешеходов существуют обочины, и они, как правило, сохраняются лучше всего.
За то, что меня будет видно бронеездунам с насыпи, я совершенно не боялся. Сильно разросшиеся деревья с густым подлеском стояли глухой, абсолютно непрозрачной стеной, надёжно защищающей от любопытных глаз.
Вопрос «Куда идти?» передо мной не стоял – ясно дело, домой, на родину. Вопрос стоял «Как идти?». На юг, к полковнику – нельзя, без письма проживёт, ничего с ним не случится. Как бы выразился Фролов: «Вступили в действия обстоятельства непреодолимой силы». На север – там не лучше. Восток или запад – полная неизвестность, тоже ничего хорошего. Прямо хоть монетку подбрасывай, вверяя себя воле случая.
Про денежку, за меня все проблемы решающую – это, конечно, шутка. Не хватало ещё во всякие провидения с предначертаниями начать верить. Проще всё, головой думать нужно. Пойду на юг по дороге до первого населённого пункта, а там сверюсь со своим ненаглядным атласом и пойму, в какие края меня мой беспокойный характер завёл. Ну а потом видно будет, куда дальше направлять свои стопы.
Через полчаса ко мне подбежала Зюзя и обрадовала тем, что впереди есть дом. Попросил объяснить подробнее – и получил в голове картинку из ветхого, практически повсеместно поваленного забора и длинного, с рядом больших ворот, здания с покатой крышей. То ли боксы для тракторов в прошлом, то ли склад какой. Ложка дёгтя так же присутствовала, куда же без неё – там были люди. Доберман, мудро не приближаясь, воочию их не видела, зато слышала голоса и чуяла запах дыма от костра. Встречаться в нашем сегодняшнем положении с кем-либо было глупо, потому решили обойти вероятные неприятности по дуге. Сильно виражи не закладывали, вышли почти сразу за зданием, точнее за невидимым оттуда изгибом дороги.
Традиционно моя ушастая подруга снова убежала вперёд, по своему обыкновению разведывая путь. Я не придал этому вообще никакого значения, давно привык, а потому совершенно неожиданно пулей вылетевшая из кустов собака ввела меня в ступор от удивления такому несвойственному ей поведению.
– Бежать!!! Волки!
Соображалось медленно, но верно. Руки цепко сжали ложе ружья, глаза отметили молнией мелькнувшую в обратную сторону Зюзю, ноги сами совершили разворот на сто восемьдесят градусов и понеслись в вдогонку.
– Какие волки! Ты о чём?!
Пока я проделывал все эти манёвры, доберман был уже метрах в двадцати от меня. Поняв, что её друг отстал, она остановилась, развернулась в мою сторону и нервно, поджав уши, начала осматриваться.
– Волки!!! Бежать! Бежать!!!
И тут в голову прилетел очередной мыслеобраз, подстегнувший скорость моего бега сильнее самой искусной казацкой плётки. Я увидел трёх волков, недобро смотрящих в …в данном случае в мою сторону, причём каждый из тварей… Правильно! Был в том самом злополучном нагруднике!
До строения, вынырнувшего из-за поворота, оставалось метров тридцать от силы, прямо рукой подать. Вот только их нужно ещё прожить, эти метры. Кроя матом себя за жадность, прямо на ходу без сожалений сбросил вещмешок, глухо стукнувший тушёнкой об асфальт. Вроде стало немного легче. Потом найду, не до припасов сейчас. Четырёхлапая подруга уже откровенно скалила зубы кому-то за моей спиной.
Раньше мне никогда не доводилось видеть добермана в свирепой ярости, готового к бою. Жуткое зрелище. Из точёной, благородной и стройной собаки, блистающей грацией в каждом движении, она реально превращается в Тварь, именно с большой буквы. Сузившиеся антрацитовые глаза; оскаленные, словно у черепа адской гончей, мощные зубы; поджатые, подрагивающие от переизбытка адреналина уши; широко расставленные, перекатывающиеся канатами мышц, лапы, да ещё в этакой, готовой к внезапному рывку, полуприсяди. Плюсом идёт стоящая дыбом шерсть на загривке, визуально увеличивающая её раза в полтора. «Собака Дьявола» – некстати вспомнилось мне одно из неофициальных названий этой породы, и что-то в этом было.
– Беги, Зюзя! Беги! – я для убедительности размахивал рукой, свободной от «мурки». – Не стой!!!
– Я защищать друг. – она даже не подумала сдвинуться с места.
– Тогда я тоже никуда не побегу, с тобой останусь! – решительно выкрикнул я и обернулся. Метрах в двухстах позади были волки. Похоже, что та самая, ранее виденная мною стая. Остановился, вскинул ружьё, прицелился – в ответ они рассыпались в разные стороны и стали двигаться рваными, асимметричными движениями, словно понимали, что так труднее в них попасть.
Стрелять с такого расстояния даже не пытался, у меня же не автомат и не снайперская винтовка. Так, пугал больше, и это сработало.
– Хорошо. Вместе бежать к дом, ты прятаться там, я бежать дальше. Потом видеться.
Ответить ничего ей не смог – дышал, как загнанная лошадь. Поэтому просто кивнул и продолжил бег, изо всех сил надеясь, что нас не догонят.
На хозяйственный двор я влетел словно птица, не чувствуя земли под собой. Первое, что там увидел –пятерых мужчин, навьюченных огромными, выше голов, рюкзаками и уже собирающихся выходить на дорогу. Купцы, значит, тут привал устраивали, кроме них никто в здравом уме такой груз не понесёт… И ружья пирамидой до сих стоят…
– Бегите! Волки!!!
Мои вопли явно привели их в замешательство.
– Мужик, ты кто? Какие, к чёрту, волки! – раздалось с их стороны.
– Тва-а-а-рь!!! – это уже про Зюзю, которая, не сбавляя скорости, промчалась мимо них и исчезла в зарослях.
– Да не стойте вы! Они сейчас тут будут! – снова попытался спасти этих недоумевающих бедолаг я.
Не сработало. Ну что же, каждый сам за себя. Сделал всё, что мог, так что без обид.
Плохо соображая после этой безумной гонки на выживание, лихорадочно осмотрелся. Ага, вижу! В нескольких метрах от строения стоял на ободьях ржавый, древний ГАЗ-51. Бросился к нему, махнул в кузов, мечтая не застрять ногой в прогнившем полу, быстро перебрался на кабину, и замер…
До края крыши было метра два с половиной в длину и два в высоту. Закинул оружие за спину, а затем, проклиная неведомого мне водителя, так неудобно бросившего на последней своей стоянке бедный грузовик, с силой оттолкнулся ногами, и каким-то чудом уцепился пальцами за крышу. Слава всему сущему, удержался, не шлёпнулся вниз, на верную смерть! Подтянулся, перехватился поудобнее, закинул локоть, ногу, всего себя. Есть!
Вот только расслабляться не стал. Снова схватил «мурку» в руки и отбежал повыше, готовясь прийти купцам на помощь.
А помогать было уже некому. Во дворе началась резня. Никто из этих вьючных людей так и не успел как следует приготовиться к драке, когда твари ворвались на подворье. Волки их просто смели, мощными ударами грудью в прыжке сбивая с ног и вырывая гортань. Всё закончилось за несколько секунд, ну, может, десяток. Восемь матёрых волков на шестерых даже не успевших выстрелить – это равносильно библейскому избиению младенцев. Как танк против трёхколёсного велосипедика.
Один из тварей неожиданно поднял голову и наши глаза встретились. Мне показалось, или он улыбнулся? Издевается?! Ярость затуманила разум, я приложил к плечу ружьё и открыл огонь.
Выстрел… серый клубок с визгом стал кататься по напитывающейся людской кровью земле. Ещё выстрел… ещё один завизжал, падая. Картечь – это хорошо! Та-а-а-к… Какой? Какой из них?.. Мельтешат, сволочи… Выстрел… мимо. Я до крови закусил губу от злости на самого себя. Спокойно, выдох… Выстрел… ага, получил, урод?! Снова прицелился… Ух ты мой хвостатый… вот тебе пряничек свинцовый от дяди Вити! Попал!
Снова выстрел – вместо него ничего, тишина. Понятно, патроны кончились. Не отрывая взгляда от разбегающихся в разные стороны хвостатых мишеней, отработанным движением сунул руку в поясной патронташ. Вот только рука не нашла ничего, в пустоту провалилась. Твою же мать… На поясе ничего не было! И сразу до меня дошло, почему так случилось.
Я же свой ремень с подсумками передал вместе со всей одеждой тому самому молчуну Диме, когда из Фоминска делал ноги! В спешке тогда переодевался, вот и упустил, а потом позабылось… Похлопал по всем карманам – пусто. Весь мой боезапас в сидоре остался, между весёленькой тканью и тушёнкой с кашей сейчас лежит на дороге. Что называется, приплыл…
Осмотр поля боя дал неутешительные результаты. Двух тварей убил наповал; один тяжело, надсадно дышал, лёжа на боку и демонстрируя наполовину снесённую, омерзительно белеющую осколками костей среди кровавого месива, морду; последнего, к сожалению, зацепил по касательной – так, слегка лапу повредил, что не мешало ему весьма бодро на оставшихся трёх удирать под защиту деревьев. Итого, подытожим – четыре с половиной вполне боеспособных волка против моего пустого ружья. Печально. Оставалось последнее дело сделать, и можно предаваться самобичеванию и панике. Обошёл крышу по периметру, убедился, что других способов попасть, кроме как повторить мой безумный прыжок с кабины, нет. А затем прокричал, для усиления эффекта приложив ладони рупором к губам:
– Зюзя!!! Со мной всё в порядке! Встречаемся завтра там, где кушали в последний раз.
Очень надеялся, что она послушается и вернётся к тому самому домику обходчика, подальше отсюда. За то, что нарвётся на людей не переживал, больше боялся, чтобы не бросилась меня спасать. Помочь она мне ничем не сможет, зато голову сложить – запросто.
Вроде бы всё. Я в изнеможении сел на нагретую солнцем крышу, выбрав место повыше у края, и положил рядом теперь уже бесполезное ружьё. И что делать? Патронов нет, твари вниз не пустят, вода во фляжке еле-еле на дне булькает. Наказание от судьбы мне такое вышло. И из Фоминска ушёл, и из схрона ушёл… и лимит удачи, видимо, закончился. Накатила апатия. Сам не заметил, как лёг на живот, подложил ладони под подбородок и уставился невидящими глазами на эту жуткую площадку с покойниками.
Из отрешённого состояния меня вывела тень, мелькнувшая на грани восприятия. Сконцентрировался – и точно, твари проверяли обстановку, короткими перебежками двигаясь вокруг здания, постоянно скрываясь в зарослях от возможного выстрела. Мне оставалось лишь горько усмехнуться. Зря прячетесь, нечем мне вас к вашим дохлым родственникам отправлять. Поняли это и волки. С каждой минутой они всё смелее и смелее в своих маневрах приближались к трупам, а потом вообще подошли в открытую. Догадались о моей беспомощности, разумники чёртовы.
Против ожидания, твари не стали сразу набивать желудки такой доступной человечиной, а пошли к своему тяжело раненому собрату. Постояли, словно совещаясь, потыкались мордами в шерсть изуродованной, находящейся на последнем издыхании твари. Дальнейшее меня поразило – один из волков с хрустом вцепился в подставленное самим подранком горло и вырвал его, тут же выплюнув на землю ошмётки шкуры, гортани и крови. Такое вот последнее милосердие…
Двое других, зубами прихватив уже покойного серого за холку и спину, оттянули труп куда-то в кусты. Затем вернулись и так же поступили с остальными своими двумя мертвецами. На подворье остались лежать только люди. Что же, молодцы, своих не бросают даже после смерти, в отличие от нас, двуногих.
А затем начался пир. Я не стал на это смотреть и перевернулся на спину, рассматривая лёгкие белые облачка, медленно проползающие по голубому, летнему небу. Не слышал и чавкающих звуков разрываемой плоти, хруста обгладываемых хрящей ушных раковин и носовых перегородок. Отключился я от этого мира, такая вот защитная реакция психики сработала.
Не знаю, сколько так пролежал. Вернул меня в реальность вой. Не дикий, первобытный, с таким удовольствием смакуемый авторами мистических книжках прошлого, а самый обычный, нудный, с каким-то подтявкиванием.
Повернул голову и неожиданно встретился взглядом с одним из тварей, без сомнения ожидавшего именно такой моей реакции на свой призыв.
– Ты тоже умрёшь. Мы подождём здесь, а потом… – в голове проявилась образ чего-то обезображенного, рыхлого, синего с гнойными пузырями, покрытого там и сям копошащимися белыми, склизкими червями. – Месть. Месть! – раздалось у меня в голове.
Словно в поддержку негромко завыли остальные, так же пристально вглядываясь в моё лицо, словно запоминая его.
Я не отвёл взгляд.
– Для начала доберись до меня, урод! Лапы коротки!
Тут же один из волков метнулся к остаткам ГАЗона, в два прыжка повторил мой путь и замер в нерешительности. Для него трюк, совершённый совсем недавно человеком, был практически невозможен. Вдобавок и человек уже не лежал, а стоял, взяв ружьё за ствол и готовясь такой импровизированной дубиной встретить самого прыткого.
– Ну что, давай! Испытай удачу! – как-то даже мажорно проорал я. – Чего мнёшься, как девочка в солдатской бане?!
Хищник не стал испытывать судьбу. Он ещё с минут постоял, грозно скаля окровавленную после пиршества пасть, а затем нарочито медленно спрыгнул на землю и, гордо подняв голову, пошёл к своим.
Неожиданностей больше не хотелось, поэтому пришлось начать наблюдение за тварями. Они, словно в насмешку, прогуливались мимо разодранных тел, изредка подбирая и подбрасывая вверх куски кожи с жёлтым, блёклым жиром или обрывки сизых, даже сюда дурно пахнущих, кишок; то начинали напоказ, с причмокиванием, обгрызать покойникам пальцы.
Не отставал от здоровой четвёрки хищников и последний подранок. Прыгая на трёх лапах, совершенно не обращая внимания на свою, довольно серьёзную рану, он особенно старался досадить мне. Сначала, непрерывно скалясь, выцарапывал своими когтями глаза у мертвецов, а затем, когда развлечение стало казаться ему слишком пресным, принялся методично, ни на что не отвлекаясь, отгрызать голову у ближайшего ко мне человека. Через полчаса его настырность увенчалась успехом. Зажав свой трофей в зубах, тварь отнёс его подальше от тела, к дороге, и долго устанавливал между двух булыжников. Не сразу, но у него получилось. На меня уставилось безглазое, изуродованное до полного неузнавания человеческое лицо с вывалившимся языком. Тварь отбежал, с явным удовольствием осмотрел результат своих трудов и направился к следующему трупу.
Вдруг в кроне одинокого дерева, растущего неподалёку от ставшей моим пристанищем крыши, мелькнула тень. Пока я пытался разглядеть её владельца в зелёной, густой листве, произошло совсем уж невероятное. Красивым, мягким прыжком неподалёку от меня приземлилась некрупная, трёхцветная кошка. Мне сразу вспомнился мёртвый кот там, среди изуродованных женщин и девушек. Ещё одна помощница… Рука быстро достала из-за голенища нож, и я приготовился встретить врага.
Однако события стали развиваться совсем не так, как виделось ранее. Не обращая на меня ровным счётом никакого внимания, новая тварь зашипела на волков, агрессивно выгнув спину подковой и распушив хвост. Долго шипела, словно высказывала им всякие гадости, какие грозная жена обычно рассказывает подвыпившему мужу.
Волки смотрели в сторону новой участницы происходящих на подворье событий с сильным неодобрением, время от времени скаля зубы и утробно рыча. Они явно общались между собой, вот только о чём? Шкуру мою делят или спорят, кому печёнка достанется?
Между тем подтянулись ещё твари. Со стороны дороги подошли два… кабана в расцвете сил. Не самые крупные особи, но и далеко не маленькие – вполне достойные представители своего вида. Как положено – с маленькими, злыми глазками, серой от пыли шерстью-щетиной и внушительным набором клыков. Они не прятались, наоборот, пофыркивая, сразу направились к мгновенно прекратившим свои издевательства над умершими тварям, которые при виде столь грозной силы сбились в кучу.
Драки не случилось. Серая стая нехотя, не спуская глаз с кабанов, развернулась и покинула злополучное подворье. Уже на самом его краю они, как по команде обернулись и каждый, скалясь, посмотрел мне в глаза. Наверное, должен был пробежать мороз по коже или пробрать до костей огонь ненависти в их глазах, но ничего из упомянутого со мной не случилось. Я просто устал, мне было плевать на их ненависть, злобу, угрозы. Кабаны скрылись среди деревьев вслед за волками. Кошка тоже куда-то делась с крыши.
Поняв, что весь этот зверинец исчез из моего поля зрения и сейчас тут только я и трупы, немного успокоился и стал обдумывать свои дальнейшие действия. Спускаться – не вариант. Кто знает, может в кустах сейчас твари дружно лежат и облизываются? С другой стороны – не вечность же тут сидеть?
Ещё раз осмотрелся, стараясь не задерживаться взглядом на покойниках. Ага! Вон след от костра, вон ещё один, а вот кучка золы, отгребли в стороны, чтобы огонь на старом месте развести. Значит, место использовалось для привала неоднократно, это хорошо… Теперь купцы – явно не с севера, те по железке передвигаются. Эти вот ребята точно из пешеходных, сам с такими ходил. А где охрана? Они, что странно, поголовно с грузом; потому и умерли, что некому сходу начать стрельбу было. Почему? Ответ напрашивался простой. Потому что не боялись нападения, шли явно не в первый раз по маршруту и точно знали, где люди их встретят. Блокпост там на дороге какой, или фортик, или даже я сейчас между двух поселений нахожусь, что ещё вернее. И совершенно точно неподалёку, иначе не были бы они так беспечны.
Что получается в сухом остатке? Где-то рядом есть жильё, дорога исхоженная, купцов однозначно завтра – послезавтра хватятся и пойдут искать, либо раньше кто другой по своим делам тут пройдёт. Значит, нет смысла рисковать. Посижу на крыше, подожду развития событий, а там видно будет. С водой вот только беда, ну да ничего, терпеть умею. Неожиданно подумалось: «Хорошо, что Зюзя геройствовать не стала, дёру дала, иначе добавилось бы у меня седых волос».
Наступил вечер, плавно превратившийся в звёздную, очаровательную в своей красоте, ночь. Но на любование прекрасным меня хватило от силы минут на пятнадцать. Потом понял, что сейчас усну и принялся бродить по крыше, размахивая руками, приседая и вообще, всячески подбадривая себя. Нельзя спать, нельзя! Придут злые котики – могу уснуть навечно!
Так вот незатейливо и провёл время до самого рассвета. Едва забрезжили первые лучи солнца, я снова начал осмотр прилегающей местности. И первое, что увидел, была Зюзя! Она совершенно спокойно лежала на пригорке и беззастенчиво дрыхла! Ушастая что, вообще с ума сошла?
Словно прочитав мои мысли, доберман проснулась, и я услышал:
– Ты зачем ходить и сопеть ночь? Спать мешать! – и громко, как это умеют только представители собачьего племени, зевнула.
Проигнорировав её недовольное заявление, я начал упрекать спутницу.
– Ты что, не видишь, что тут произошло? А если бы волки в засаду сели?! Что бы ты делала? Я тут, наверху, в безопасности, а ты? Как можно быть такой беспечной?!
– Волки вчера уходить, я следила. Их сопровождать, – я увидел картинку, в которой два недобро хрюкающих свина целенаправленно шли куда-то через лес, не разбирая дороги. – Я бежала за все они. Далеко. Так что прыгай на земля, не бойся.
Ага, прыгай, легко сказать. Сверху поверхность казалась достаточно далёкой для того, чтобы без особых усилий переломать себе ноги. Посмотрел, не использовать ли для спуска в качестве транзитной площадки ту самую ржавую кабину грузовика? Нет, не получится, далеко и соскользнуть легче лёгкого. Как я вообще вчера с неё до крыши допрыгнул, а-ля Джеки Чан в молодые годы? Загадка. Хотя жить захочешь – и не такое исполнишь. Ничего не придумав, лёг на живот в самом низу ската, свесил ноги, и медленно, нелепо подёргиваясь в воздухе, принялся спускать своё тело вниз.
Задуманное почти удалось. Почти – потому что я при приземлении ухитрился отбить себе пятки и минут пять потом, выпучив глаза и хватая ртом воздух, успокаивал себя и боль. Когда полегчало, сразу направился к Зюзе. Необходимо было доскандалить, хотя бы и в педагогических целях.
– Я тебя просил убежать отсюда как можно дальше. Кричал тебе об этом. Ты слышала?
Ответа не последовало, только лёгкое подёргивание ушами – не знаю, что оно обозначает в переводе на человеческий.
– А если бы волки не ушли и обнаружили тебя? Или эти, новые?..
– Я убежать. Они не догнать.
– Так почему сразу не убежала?! – не сдержавшись, я повысил голос. Не до крика, но весьма серьёзно, а затем резко успокоился и продолжил уже мягко, без напора. – Ты понимаешь, что я за тебя переживал?
Доберман виновато отвернула голову. Не думаю, что ей было вот прямо так сильно стыдно; скорее смущение от того, что нарушила договор и не прислушалась к моей просьбе.
– Я думала, если волки до ночь не уйти, то я нападать на они. Не на все сразу, по один. Напасть – ранить – убежать. Напасть – ранить – убежать. А потом приходить другие, ругать волки и говорить – уходите в свой, – отобразились по очереди поле, деревья, небольшая речушка, – дом-земля…
– Территория. Место, где живут Разумные и всё, что вокруг принадлежит им для охоты – называется территория.
Спутница согласно кивнула, запоминая новое для себя слово и, совершенно удовлетворённая моими аляповатыми разъяснениями, продолжила:
