Вадим Панов
Ангел мертвеца
– Вот ведь идиоты. – Директор вздохнула. – А вы их поймаете?
– Обязательно.
Да, никаких зацепок для магического поиска Бри не оставила, однако Гранни не сомневалась в том, что в настоящий момент беглянка скрывается в Питере.
«Ты не считаешь своё дело законченным. Ты хочешь продолжить игру и потому не сбежала на другой континент, а осталась рядом. А значит, мы обязательно встретимся…»
– Вы что-то сказали? – встрепенулась директор.
– Пообещала себе обязательно поймать вандалов, – улыбнулась в ответ Гранни. – И как можно быстрее.
///
– Скучаете?
– Разве похоже, что я скучаю?
– Вы не смотрите в телефон, не читаете книгу, не рассматриваете прохожих…
– Предположим, я задумалась.
– Вы разве не знаете, что местные законы Питера это запрещают?
– Думать?
– Скучать.
– И какое наказание предусмотрено за нарушение?
– Почему сразу наказание?
– А что? Простите, я не настолько хорошо знакома с местными правилами.
– В этих случаях полагается избавляться от скуки всеми возможными способами.
– Включая незаконные?
– В этом случае – можно, – рассмеялся мужчина.
Он был хорош собой и знал об этом. За столиком устроился с непринуждённой лёгкостью, разговор вёл приятным, чуть бархатистым голосом.
– А о том, что у нас запрещено скучать, в обязательном порядке предупреждают на границе города… Вы из Прибалтики?
Как ни старалась Гранни, но скрывать акцент у неё получалось только с помощью магии, а использовать её постоянно ради такой мелочи девушка не хотела. Говорила как умела, и потому в её речи иногда проскальзывали очевидные неправильности. Что у неё за акцент, понимали далеко не все, однако тот факт, что русский язык девушке не родной, внимательные собеседники улавливали. А мужчина был внимательным. Он минут пять разглядывал сидящую за столиком девушку – Гранни прекрасно видела его интерес, – после чего решил подсесть. Не «решился», а именно решил – мужчина был уверен в себе. И было видно, что девушка ему понравилась. Впрочем, в этом не было ничего удивительного: пышная грива каштановых волос, большой рот и огромные глаза вкупе с великолепной фигурой, достоинства которой Гранни ди Атура не стеснялась подчёркивать, привлекали к ней внимание и мужчин, и женщин. Но везло далеко не всем.
– Нет, я не из Прибалтики, – качнула головой Гранни, несколько обескураженная тем, что её, оказывается, можно принять за обитательницу прилегающих к Питеру территорий. Хотя, скорее всего, мужчина назвал первое, что пришло в голову, нисколько не желая оскорбить девушку. – Я из Италии.
– Ого.
– Что вас смущает?
– Вы неожиданно хорошо говорите по-русски.
– Недостаточно хорошо, раз вы меня распознали.
– Я просто умею слушать, – очень мягко ответил мужчина, глядя Гранни прямо в глаза. – А откуда именно из Италии?
– Вы там бываете?
– Периодически.
– По делам?
– Давайте говорить о вас.
– Давайте говорить о том, что нам интересно, – предложила ди Атура. – Иначе мне действительно может стать скучно, и я уйду.
– Оставите меня?
– Не сомневаюсь, что с вашими талантами вы недолго пробудете в одиночестве.
– Спасибо за комплимент.
– Это наблюдение.
Мужчина улыбнулся.
Он вёл себя… приемлемо. Именно так в итоге определила девушка: приемлемо. Уверенно, но без самоуверенности записного самца. Напористо, но не нахраписто. Показывал заинтересованность, но не давил ею. Приемлемо… Однако всё равно стал скучен. Может, из-за «приемлемо», а может, потому что Гранни не была в настроении знакомиться и уже трижды обругала себя за выбор заведения: зачем-то отправилась в «Летучий Голландец», пришвартованный на Мытнинской набережной неподалёку от Биржевого моста. Соблазнилась чудесным видом и возможностью посидеть у самой воды, а в итоге нарвалась на местного ловеласа, зачем-то приписавшего ей прибалтийские корни.
«Успокойся: такой приставала мог оказаться в любом заведении. А упоминание происхождения наверняка показалось ему комплиментом: здесь всё заграничное считается безусловно лучшим…»
– Что привело вас в Россию? – почти светским тоном осведомился мужчина.
– А что обычно приводит вас в Италию?
– Я там торгую.
– Газом?
– Как вы догадались?
– Пеньку отсюда вывозили при основании города, – ровным голосом ответила Гранни. – Должно же было хоть что-то поменяться за триста лет.
– Что-то и меняется.
– Приятно слышать.
– Везде меняется, даже в таком консервативном поселении, как Тайный Город.
Девушка вздрогнула. Мужчина приятно улыбнулся. Следовало вскочить и начать драку, но ди Атура понимала, что этого от неё и ждут. И к этому готовы. Поэтому собралась и, старательно скрывая охватившее её бешенство, спокойно продолжила:
– Я не расслышала вашего имени.
– Оно вам ни о чём не скажет.
– Просто человский наёмник?
– Но согласитесь: хороший?
– В качестве жиголо?
– В качестве специалиста, умеющего грамотно отвлечь внимание.
Да, грамотно, потому что ловушка захлопнулась – незаметно захлопнулась! – почти минуту назад. Пока девушка вела ненужную беседу с наёмником, опытные колдуны опутывали её невидимыми магическими нитями, блокируя и способности, и артефакты, и даже обычную связь, чтобы не позволить жертве подать сигнал бедствия. А затем резко, одним стремительным ударом, напитали сотканную паутину силой, и девушка оказалась в их полной власти.
– Вы тоже не представились, однако ваше имя не является секретом. – Мужчина был по-прежнему уверен в себе, однако тон его стал жёстче. – Вы – Гранни ди Атура, собака Консула.
– Обойдёмся без оскорблений? – предложила девушка. – Или ты настолько мелкая шавка, что не можешь не упиваться победой?
– Могу. – Кажется, ему стало чуточку стыдно.
– И остановимся на том, что я – просто служащая.
– Что вы делаете в Питере, просто служащая?
– Не ваше дело, наёмник.
– В общем, меня это не особенно интересует, – признался мужчина. – Вопрос был задан из праздного любопытства.
– А вы один из беженцев?
Наёмник несколько помрачнел, однако ответил с вернувшейся вежливостью – резкое замечание Гранни привело его в чувство и напомнило о необходимости соблюдения приличий в разговоре с дамой.
– Мы ненадолго сюда переехали.
– Понимаю, что ненадолго. – Гранни коротко рассмеялась. – Скоро придётся вернуться.
– Мы с вами по-разному видим причину, которая позволит нам вернуться в Тайный Город.
– С этим не поспоришь. – Девушка помолчала. – Наёмник, вы ведь понимаете, что я сейчас скажу?
– Будете угрожать?
– Мои слова можно воспринять в качестве угрозы, однако я бы рекомендовала вам рассматривать их как деловое предложение. И прозвучит оно так: если вы немедленно меня освободите и в течение пяти минут исчезнете из поля зрения, я даю слово, что не стану преследовать никого из вас и позабуду об этом никому не нужном разговоре.
– Я понимаю, чем вызвано ваше предложение, Гранни, и в свою очередь хочу сделать встречное: никогда сюда больше не приезжайте. Здесь вас не ждут и не хотят видеть. – Он выдержал короткую паузу – мог себе позволить, поскольку девушка находилась в его полной власти. – И не волнуйтесь, пожалуйста, мы не собираемся вас убивать. Мы не настолько кровожадные. Просто устроим небольшое представление, чтобы повеселить скучающую публику. Вы ведь помните: скука в Санкт-Петербурге законодательно запрещена.
На Заячьем острове, стрелке Васильевского и Мытнинской набережной ощутимо прибавилось публики. Как поняла ди Атура, пока одни колдуны опутывали её магической сетью, другие созывали перебравшихся в Питер жителей Тайного Города, которые теперь оживлённо переговаривались в ожидании начала бесплатного шоу. Унизительного для Гранни, но видимого только им – чтобы ничего не объяснять обычным челам, происходящее накрыли плотным мороком.
– Твой выход, красавица. При случае передавай привет Консулу.
Гранни вздохнула и беззвучно выругалась.
А в следующий миг её неспешно подняли в воздух…
«Как же хорошо, что я догадалась надеть джинсы!»
…медленно пронесли вдоль всех набережных, на которых собралась публика, приветствующая девушку улюлюканьем и свистом, после чего подняли над Невой примерно на десять ярдов и швырнули в воду между Заячьим островом и Стрелкой.
И только после этого сняли морок, позволив челам разглядеть барахтающуюся в реке девушку и направить к ней спасательный катер.
* * *
«В Северной столице вновь пострадала туристка из Москвы. Возмутительный случай произошёл сегодня в самом центре Санкт-Петербурга: в холодных водах Невы оказалась прелестная молодая женщина, по нашим данным – туристка из столицы, приехавшая полюбоваться красотами. Мы не знаем, как именно она оказалась в реке, однако достоверно известно, что хвалёная спасательная служба СПб заметила тонущую красавицу, лишь когда течение вынесло её на середину фарватера…» («М24»)
«Забавное происшествие подняло настроение оказавшимся в Санкт-Петербурге жителям Тайного Города. Сегодня, тёплым погожим днём, подручная главаря Альянса долго не могла понять, где в Северной столице разрешено купаться. После долгих мытарств она наткнулась на одного из наших друзей, который не только ответил на вопрос, но и проследил за тем, чтобы девушка исполнила свою мечту и окунулась в приветливые невские воды. На прощанье…» («MG online»)
* * *
Штаб-квартира Внутренней Агемы
Москва, Газетный переулок
Так получилось, что никогда в своей неимоверно длинной истории Тайный Город не знал единоличного правителя. Период, когда в нём укрывались только навы, не в счёт – ведь других Великих Домов тогда попросту не было. Когда же явились люды, возникло шаткое равновесие, а с появлением чудов оно обрело устойчивость. Политический облик Тайного Города закрепился и с тех пор не менялся: три Великих Дома, три центра власти, три центра силы, которые уравновешивали друг друга, не позволяя вознестись на вершину кому-то одному.
И так продолжалось тысячи лет…
До появления Консула.
Который, действуя жёстко, последовательно, очень умно, но при этом осторожно, ухитрился подмять под себя и рыжих рыцарей Ордена, и белокурых ведьм Зелёного Дома, после чего официально возглавил появившийся Альянс Великих Домов. Победа не была окончательной: навы заперлись в Цитадели и терпеливо выжидали, готовясь нанести разительный удар, а Орден и Зелёный Дом формально возглавляли их собственные лидеры, однако слово Консула стало самым весомым в Тайном Городе, а подчиняющаяся ему Внутренняя Агема постепенно превращалась в самое мощное военное формирование магического мира Земли, перетаскивая к себе лучших воинов Ордена и Зелёного Дома. И всё это позволяло рассматривать Консула как единоличного лидера.
Впервые в истории Тайного Города.
И именно в штаб-квартире Внутренней Агемы Консул пожелал встретиться со Схинки, своим ближайшим помощником, самым преданным, самым надёжным. И самым по-дурацки выглядящим, что мешало Консулу назначить его на какую-нибудь официальную должность.
– Тебе не надоело быть таким?
– Раньше мой вид казался вам забавным, заурд, – немедленно ответил Схинки, назвав Консула древним и очень почтительным обращением, созданным специально для него. Заурдом в истории Нави называли только первого князя.
– Раньше ты не появлялся на публике, – объяснил Консул.
– Сейчас тоже.
– А пора бы.
– Не думаю.
– Почему?
– Вы всё ещё новый образ для публики, заурд, поэтому вам следует окружать себя известными в Тайном Городе фигурами, а не другими новыми образами, вроде нового меня. Известные фигуры выглядят привычно и своей привычностью показывают, что вы, безусловно, – свой и вам можно доверять.
– То есть ты не хочешь становиться публичным? – понял Консул.
– Кто-то должен действовать из тени, – выдал подготовленный аргумент Схинки. – Это создаст у населения невредную атмосферу лёгкой неопределённости.
– Страха?
– И его тоже.
– Ты уверен, что это правильная политика? – помолчав, поинтересовался Консул.
– Абсолютно.
– Или ты просто не хочешь выходить из тени?
– Не хочу, – не стал скрывать Схинки. По желанию Консула, он некогда согласился принять облик орангутана и теперь разгуливал по Тайному Городу в цветастых рубашках, ярких шортах и с дорогими часами на левой лапе. И ничуть не смущался. И не собирался менять зверский образ, несмотря на то, что Консулу, судя по всему, игра наскучила и ему надоело видеть в помощнике животное. То ли Схинки привык, то ли хотел позлить хозяина.
Поняв, что в вопросе внешнего вида орангутан будет стоять на своём, Консул вздохнул и сменил тему:
– Твоя оценка ситуации в Городе?
– В целом?
– Начнём с тех, кто его покинул.
Консул получал сведения из разных источников, в том числе – весьма надёжных, которые ни за что и никогда не позволили бы себе обман или слив непроверенной информации, однако самым важным докладчиком считал Схинки, полностью доверяя и его преданности, и его чутью. Что же касается покинувших Тайный Город жителей, эту тему Консул воспринимал весьма болезненно и обязательно поднимал на всех совещаниях.
– Поток беженцев постепенно иссяк, – уверенно доложил орангутан, и его твёрдый голос и полное отсутствие ужимок указывали на то, что он не сомневается в своих словах. – Сейчас уезжают единицы.
– Те, кто не сбежал в самом начале?
– Да, заурд, те, кто не сбежал по тем или иным причинам.
Неожиданная и резкая смена власти – а все понимали, что выход на большую сцену Консула и создание Альянса означает падение Великих Домов, – вызвала у жителей Тайного Города вполне объяснимую панику. Если не у всех, то у многих. Они привыкли к спокойствию, но ухитрились пережить множество катаклизмов и знали, что любой из них сопровождается жёсткими, а порой и жестокими действиями, поэтому предпочли отсидеться в тихих гаванях.
– Возвращаются?
– Возвращаются, но пока в мизерных количествах, – признал Схинки. – Полагаю, сейчас начали приезжать те, кто сбежал, не думая о последствиях, поддавшись общему настроению или поверив слухам. Теперь они поиздержались на чужбине и едут домой.
– Таких не трогать, – распорядился Консул. – Встречать дружелюбно, о бегстве не напоминать, жить, работать или заниматься бизнесом не мешать. Считаем, что они просто ездили в отпуск, а теперь вернулись. Пусть те, кто ещё не вернулся, видят, что Альянс не собирается их преследовать.
– Да, заурд, именно так. – Схинки чуть склонил голову. – Я отдал необходимые распоряжения сотрудникам Внутренней Агемы и тщательно объяснил нашу позицию лидерам Ордена и Зелёного Дома.
– Молодец.
– Спасибо, заурд.
Они разговаривали в небольшом личном кабинете, надёжно защищённом, предназначенном для самых деликатных переговоров. Консул сидел за столом, параллельно проглядывая бумаги, орангутан развалился в кресле напротив, заложив верхние лапы за голову, а нижние забросив на хозяйский стол. Но, несмотря на вольную позу, отвечал он чётко, серьёзно и по существу.
– Как настроение жителей после «ночи MG»?
После бурного, немного взбалмошного, но при этом кровавого выступления недовольной появлением Альянса молодёжи. Аббревиатура «MG» расшифровывалась как «Must Go!» – эта фраза стала девизом Сопротивления, и при этом – модной маркой одежды. И теперь жители Тайного Города поделились на две группы: тех, кто без стеснения носил футболки, джинсы и прочие шмотки с логотипом Сопротивления, и тех, кто пока не вынимал их из шкафа.
Консула не любили. Он же не гнался за любовью, решив выстроить образ жёсткого, но справедливого руководителя.
– В Тайном Городе восприняли наши шаги в точности так, как было рассчитано: мы показали, что будем терпеть враждебные выходки достаточно долго, но когда нас достанут – и тем более, когда против нас попробуют применить силу, – будем действовать предельно жёстко. Жители это поняли. К тому же я доволен тем, как работает пропаганда: о каждом убитом жителе Тайного Города – неважно, был ли он в Сопротивлении или сражался в рядах Альянса, составлен подробный видеоотчёт с указанием где, когда и как он погиб. Я объяснил журналистам, что нам скрывать нечего, но за каждую попытку выставить нас в дурном свете они заплатят головой. Мне нужны честные отчёты, и я их получил. Жители и это поняли.
– А журналисты?
– Среди них крайне мало убеждённых сторонников Альянса…
– Есть скрытое сопротивление?
– Конечно?
– И что ты будешь с этим делать?
– Не «что», а «как», – ответил орангутан. – Будем постепенно менять на лояльных.
– Через некоторое время все станут прикидываться лояльными.
– А я буду прикидываться, что верю им. Но ничего не забуду.
– Заменишь?
– Обязательно.
– Хорошо…
Консул прекрасно понимал важность медиа в современном мире, однако не мог охватить всё и приказал Схинки контролировать не только Агему, но и информационное пространство, и знал, что помощник не подведёт.
– Мы накажем всех сотрудников Внутренней Агемы, которые тем или иным образом нарушили приказ действовать жёстко, но не жестоко. Каждый случай гибели протестующего будет тщательно расследован и если окажется, что жителя Тайного Города убили без причины – мы это признаем. Но при этом я собираюсь примерно наградить тех, кто действовал в точном соответствии с инструкциями, даже если они кого-то убили. Это укрепит дисциплину в Агеме и покажет жителям, что мы соблюдаем правила.
– Согласен… – Консул перебрал пару бумажек, одну подписал, помолчал и продолжил расспросы: – Что говорят в Городе о событиях на Солянке?
– Я делаю всё, чтобы вывести эту историю из медийной повестки.
– Я понимаю, что ты это делаешь. Но что говорят жители?
– Я запустил слухи…
– Схинки!
Орангутан понял, что дальше тянуть с ответом больше нельзя, вздохнул и стал абсолютно серьёзен. Однако позу не изменил.
– Ну, конечно, жаль, что у нас ничего не получилось, заурд, потому что в этом случае мы бы отдали подростков родителям целыми и невредимыми, они рассказали бы, что им несколько часов читали лекции о том, что бунтовать против Альянса нехорошо, что, собственно, в определённом смысле было бы правдой, и все были бы довольны. Теперь же получилось так, что мы готовили в подземелье нечто страшное, чуть ли не варить детей заживо, а Джира и другие члены Сопротивления их отбили. В определённом смысле слова это тоже правда.
Консул кивнул, но промолчал, чертя на чистом листе бумаги кривые линии.
– Мы выглядим жестокими по отношению к детям, и глупыми, потому что проиграли. – Схинки выдал недовольную гримасу. – Я считаю, что в данном случае было бы идеально устроить показательную расправу.
– Над кем? – равнодушно поинтересовался хозяин кабинета.
– Над тем, из-за кого нас выставили дураками.
Консул идеально хранил свои эмоции, сохраняя невозмутимость даже в самых сложных ситуациях. Что же касается Схинки, то он, обладая неменьшим умением скрывать чувства, в некоторых случаях нарочно выставлял их напоказ, изображая себя импульсивным и эмоциональным. И как же ошибались те, кто на это покупался…
Консул к их числу не относился. Однако знал, что помощник очень близко воспринял предательство центура Машара и жаждет его крови. Или же орангутан ревновал, видя, что хозяин хорошо относится к чуду, и потому был не прочь его прикончить.
Что расходилось с мнением Консула.
– Если мы казним Машара, то признаем, что в подземелье готовилось нечто неприятное, хотели нанести вред детям. А учитывая, что мы проиграли…
– Все и так знают, что мы проиграли. – Схинки не часто позволял себе перебивать заурда. Только когда выставлял эмоции напоказ.
– Казнь покажет, что мы расстроены, – терпеливо ответил Консул.
– И что?
– Игра продолжается, Схинки, и Машару ещё предстоит сыграть важную роль.
Несколько мгновений орангутан молчал, после чего почесал подбородок и выдал недовольную ужимку. Он явно обдумывал слова хозяина, прикидывая, чем может быть полезен оказавшийся предателем чуд, поэтому Консул продолжил:
– Ты слишком зол на центура Машара. – Продолжил мягко, давая понять помощнику и другу, что понимает его эмоции.
– Давайте называть его командором, заурд? – попросил орангутан. – Машар предал Внутреннюю Агему и больше не является её центуром.
– Хорошо, в этом ты прав.
– Чем он будет нам полезен?
– Тем, что за него сильно переживают.
– Маленькая шаса?
– Маленькая и очень талантливая шаса, которая обладает большим авторитетом среди молодых жителей Тайного Города.
– И которую следовало бы казнить после того, что она натворила в «ночь MG» и на Солянке.
– Которая близко знакома с Джирой и Бри.
А вместе они составляли троицу молодых девушек, неожиданно бросивших вызов всемогущему Консулу. И бросили настолько успешно, что лидер Альянса стал расценивать их в качестве серьёзной угрозы.
– Хотите их расколоть?
– Хочу их разорвать. И маленькая шаса нам поможет.
– Кто из них вам нужен? – вдруг спросил Схинки.
Он просчитал все возможные варианты и понял, что Консул ни за что не испугался бы просто лидеров Сопротивления, пусть даже талантливых ведьм, которыми, если быть откровенным, должна заниматься Внутренняя Агема, а не лидер Альянса. Могущественный первый князь опасался чего-то более серьёзного. Кто-то из троицы его пугал, и орангутан решил выяснить – кто?
– Бри, – коротко ответил Консул.
– Я могу узнать, почему именно она?
Консул отложил карандаш и посмотрел помощнику в глаза.
– Во-первых, Джира – боец, а в ближайшее время столкновений не будет, поэтому её на какое-то время спрячут, чтобы избавить от нашего преследования и позволить сформировать полноценную боевую группу. Джира достаточно ярко заявила о себе и теперь станет накапливать силы, периодически выступая в Сети для поддержания духа среди сторонников. Во-вторых, я уверен, что именно Бри разорила Преображенское кладбище. Уверен, потому что видел запись нападения на неё рыцарей, из-за которого она не сумела помочь подругам.
– Ага, – сказал Схинки. – А можно и мне посмотреть видео?
– Во Внутренней Агеме должна быть запись.
– Понятно.
– Так вот… – Консул выдержал паузу, из чего Схинки сделал вывод, что он относился к происходящему предельно серьёзно и тщательно подбирает слова. – Я не очень хорошо понял, что во время нападения чудов сотворила Бри, но уверен в одном: она должна была умереть. Но не умерла.
– Ага.
– Я не в состоянии это объяснить.
– Ага.
Консул недовольно посмотрел на орангутана, но делать замечание не стал.
– Поэтому приказал Гранни тщательно расследовать разорение старого кладбища под Санкт-Петербургом.
– А я всё думаю: куда она подевалась? – Схинки мастерски изобразил животное удивление. – А потом хлоп – и сообщение… из города на Неве.
– Я был занят и велел Гранни докладывать о происходящем тебе.
– Как я понял, на кладбище случилось то же, что здесь, на Преображенском, только деликатнее: без разрушений и уничтожения памятников. Бри, если это была Бри, даже попыталась замести следы, но у неё не получилось.
– Она выкопала кости?
– Из шести могил.
Консул поджал губы, но комментировать сообщение не стал. Кивнул, велев продолжать, и Схинки продолжил:
– Затем Гранни решила попить кофе с видом на Зимний дворец, и у неё возникли проблемы с беженцами из Тайного Города.
– На неё напали? – поднял брови Консул.
– Публично искупали в неположенном месте.
– Гранни пострадала?
– Только её самолюбие.
– И наше, – негромко произнёс Консул. – Пусть Гранни накажет обидчиков.
– Каким образом?
– На её усмотрение.
Муниципальный жилой дом
Москва, улица Большая Серпуховская
– Как скажу – так и будет! – отрезал Штыпсель, которому изрядно надоело нытьё подчинённых бойцов. – Никакого грабежа и шума, въехали? Всё делаем культурно и через модные артефакты, которых у меня полные карманы. Заходим – уходим, и чтобы ятаган не затупился, въехали?
В целом бойцы, конечно, въехали, однако неожиданная смена привычной парадигмы привела их несложные мозги в такое замешательство, что даже грубый тон вожака не заставил их заткнуться.
– Слышь, уйбуй, а что, так можно? – немного нервно поинтересовался Коззявый. Тщедушный и потому трусливый боец, который сам себя предпочитал называть осторожным.
– А почему неможно? – вопросом на вопрос ответил Штыпсель.
– Ну, потому что раньше нам Великие Дома внятно запрещали грабить артефактами, потому что мы тогда режим секретности могли нарушить, Службу утилизации подставить и нам стучали по шапкам, и даже по головам тоже.
Высшие маги Тайного Города прекрасно представляли, к чему может привести бесконтрольное применение дикарями разного рода артефактов, и зорко следили за тем, чтобы Шапки пользовались ими с достаточной осторожностью. И, разумеется, строго запрещали применение магии в криминальных делах. То есть в повседневной дикарской жизни.
– И где теперь Великие Дома? – буркнул боец Жбан.
– Тута вокруг сидят, – немедленно отозвался Коззявый. – Никуда не делись.
– Тута сидят, но делами своими занимаются. Не до нас им.
– А кому до нас? Внутренней Агеме?
– Им тоже не до нас, они Великими Домами занимаются – следят, чтобы те сидели тихо и никуда не делись.
Боец Жбан получил прозвище за размер и форму головы. Все говорили, что он мутант, но боец отвечал, что просто умный, и лез в драку. И, наверное, был в чём-то прав, потому что иногда выражался чересчур витиевато, производя на сородичей неизгладимое впечатление сомнительными речевыми оборотами и знанием подозрительно сложных слов.
Несколько секунд дикари осознавали высказанные Жбаном идеи, после чего Штыпсель вернул себе слово:
– В общем, въехал, боец? Не боись, теперь – можно. Стало.
– Да почему можно?
– Потому что теперь – не раньше.
Штыпсель надеялся, что внятный, а главное – вдумчивый и аргументированный ответ заставит Коззявого заткнуться, но просчитался.
– А как же по шапке? – напомнил трусливый боец. – Вдруг настучат? Ведь и Великие Дома тута, да ещё Внутренняя Агема тута, и Служба утилизации никуда на фиг не делась. И все только и ждут, чтобы нам настучать.
Вновь услышав осторожные, то есть трусливые слова Коззявого, воспрянувшие было бойцы напряглись и принялись переглядываться.
– Дерзко мы сейчас заходим, уйбуй, – продолжил ныть боец. – Как бы не обломилось, в натуре, давай лучше как раньше: с пальбой и дракой?
И выгодное дело оказалось под угрозой срыва, потому что Урбек Кумар несколько раз повторил Штыпселю, что всё должно пройти в абсолютной тишине. Дело, до начала которого оставалось минут пять-семь, и только Красные Шапки с их нестабильно мятущимся складом характера могли устроить сомнительный аттракцион перед самым ограблением.
– Козёл, – прошипел Штыпсель.
– Что? – не понял боец Козел.
– Это я не тебе, это я ему.
– Ему это кому?
Догадливость в число дикарских добродетелей не входила примерно никогда. А уж выходцев из клана Дуричей это касалось в первую очередь.
– Да, уйбуй, ты кого из нас козлом назвал? – поинтересовался умный Жбан.
– Тому, кто мешает нам поднять кучу бабла.
– Как бы нас за это поднятое бабло потом не взяли и не подвесили, – попытался продолжить Коззявый, но получил тычок в глаз, пискнул и заткнулся.
– Значит, так, – веско произнёс Штыпсель, оглядывая подчинённых. – Я это бабло подниму точно, въехали? А делить его стану только с теми, кто его со мной поднимет. Вопросы есть? – И демонстративно посмотрел на часы: – Дело, в натуре, верное, даже ятаган не затупится, но если кто хочет усвистать – может усвистывать сейчас и полы мыть в «Средстве от перхоти» за полстакана вискаря дешёвого. Въехали?
– В «Средстве» полы не моют, – заметил боец Жбан. – Там опилки по полу.
– Опять умничаешь?
– Вообще не умею.
И Жбан так вытаращился на уйбуя, что стало абсолютно понятно – не умеет, а если вдруг получилось, то это голова виновата. Одно слово – мутант.
– Короче, бойцы, кому бабло не нужно?
Бабло оказалось нужно всем.
– Вот и хорошо, что въехали, – ощерился Штыпсель. И снова посмотрел на часы: – Короче, вы знаете, что делать.
Эту фразу он услышал в далёком детстве в каком-то боевике и полюбил на всю жизнь. Но в суровой реальности дикарей реакция на её произнесение частенько не совпадала с реакцией целлулоидных героев блокбастеров.
– Что делать? – не понял Козел.
– То, что я прикажу! – рявкнул уйбуй. – Приготовились!
Бойцы отвернулись от Штыпселя и послушно приготовились, то есть уставились на дверь подъезда. Которая как раз распахнулась, и из дома вышел худощавый невысокий мужчина в неброском сером костюме. Во дворе он пробыл недолго: уселся в «Range Rover» и уехал, провожаемый завистливыми взглядами дикарей, которые катались на достаточно пожилом «Tahoe», но, правда, тоже чёрном, что хоть как-то сглаживало их переживания.
– Красивое… – протянул Козел.
– Дорогое, – добавил Коззявый.
– Крутое, – вздохнул Жбан.
– Скоро и у нас такой же будет, – пообещал Штыпсель.
– Точно?
– Если не веришь – оставайся здесь.
– Да верю я, верю, – уныло ответил Коззявый. – Тока боязно чота.
– Когда речь про бабло, ничего не может быть боязно, въехал! – провозгласил уйбуй и решительно направился к подъезду.
Засаду Красные Шапки организовали в самом удобном месте: во внутреннем дворике дома, на детской площадке. Но устроили её по всем магическим правилам – скрыв себя от посторонних глаз артефактом морока, а от расставленных по периметру дома охранных видеокамер – артефактами «накидка пыльных дорог». И потому были уверены, что останутся невидимыми и для заурядных челов, и для хитроумных технических приспособлений. И ещё не сомневались в том, что с лёгкостью окажутся в квартире, несмотря на принятые хозяином меры безопасности. И тоже – благодаря магическим артефактам, которыми дикарей снабдил деловой Урбек Кумар, проведший серьёзную подготовительную работу, включающую тщательную разведку местности.
«Задача настолько простая, что вы справитесь без труда. Захо́дите – забираете – ухо́дите, – сказал он на импровизированном совещании. – Вопросы есть?»
Вопросов у Штыпселя оставалось огромное количество, главный из которых звучал так: «Если всё так просто, что даже ятаган не затупится, почему ты сам бабло не поднимешь, а с нами готов делиться?», однако задавать его и остальные, среди которых были: «Почему арбуз называют ягодой?» и «Когда, в конце концов, челы придумают голосовой мессенджер, а то тексты набивать лень?», уйбуй не стал. Во-первых, очень хотелось денег. Во-вторых, поиздержавшейся десятке деньги были крайне нужны. В-третьих, доверие Урбека дорогого стоило, и если откажешься, кто знает, предложит ли он когда-нибудь ещё выгодное дельце?
А дельце было не просто выгодным, а супервыгодным. И, по словам Урбека, абсолютно безопасным. Впрочем, не только по словам: двери в подъезд и квартиру приветливо распахнулись, едва познакомившись с выданными скупщиком краденого артефактами. В первом случае хватило «Универсальной удалённой отмычки» (№ 93 в каталоге «Что делать, если потерял ключи?», позиция не покидает топ-десять продаж на протяжении ста восемнадцати лет), а чтобы оказаться в квартире, пришлось дополнительно воспользоваться артефактом «Не буди лихо» от независимого производителя, чтобы обойти сигнализацию. «Не буди лихо» был не таким раскрученным, как лидеры продаж этого сегмента, артефакты «Молчание ягнят» и «Спокойствие, только спокойствие», но работал надёжно, в чём неоднократно убеждались контрагенты Урбека Кумара. Вот прагматичный шас и решил сэкономить.
