Вадим Леднев
Отпускник
В коридоре звонко щелкнул замок, заскрипела и хлопнула металлическая дверь, раздались быстрые шаги, и перед моим изумленным взглядом появилась Мира. Она успела переодеться в короткие шорты и легкую тенниску. В темных очках, но уже без блондинистого парика. На ее плечах висело две сумки – одна большая спортивная, которую она сразу сбросила на пол, а другая та, злополучная, из-за которой надо полагать и разгорелся весь сыр-бор.
– Салют! – кивнула она и деловито, не снимая кроссовок, проследовала мимо меня в комнату, – Как устроился?
– Ты… Как ты вошла?! Там же… – я побежал в коридор. Замок и внутренняя щеколда, на металлической двери были открыты. Я закрыл их и вернулся. Мира уже была на кухне с банкой пива в руках.
– Молодец! Время не терял! Реабилитировался?
– Ты как открыла?
– Взяла и открыла, – она потрясла перед моим носом связкой ключей.
– Ты дурочку-то не включай! Там же засов… я закрывал… я же точно помню!
Мира сняла очки, и я поразился произошедшей с ее лицом переменой. Нет, оно не изменилось внешне. Макияж отсутствовал, но не в этом дело… все равно красивое… что же так преобразило его? Глаза! Точно глаза! Вчера они были беззаботно-солнечные, а сегодня, какие-то хищные тигриные…
– Что ты на меня так уставился? – усмехнулась Мира, словно уловив мои мысли.
Я пожал плечами.
– Как так? Нормально уставился.
– Не-ет, ненормально. Недобро… как челюскинцы на мороженое! Что, не такая милая, как вчера? Плохая девочка? Мальчик разочарован? У-ти, мой хороший… щас исправлюсь! – она протянула руку и погладила меня по щеке. – Колючий мальчик, опять не побрился… – на секунду прикрыла ладонью мне глаза, сказала:
– Оп! – и убрала ладонь. – А теперь?
Я только молча помотал головой. Она снова была прежней, вчерашней, любимой. Золотые глаза так и светились обаянием.
– Смена ментального фона, – объяснила она, – прежний был «деловой». Зачем мне нравиться всем? А это фон «внимания», специально для тебя. А вот, наоборот, фон «невнимания». – и она, вдруг, исчезла. Я крутил головой и ничего не мог понять.
– Я тут перед тобой, – и меня легонько щелкнули по носу, – но ты не обращаешь на меня внимания, я для тебя пустое место… – в следующую секунду Мира возникла, действительно, прямо передо мной. Встала на цыпочки и чмокнула в губы, сказала со смешком, – медвежонок, ну, возьми себя в руки! Хочешь знать, как я открыла засов? Ладно, пошли покажу, – она взяла меня за указательный палец, как маленького и повела в коридор, – смотри, вот щеколда, вот моя рука, – она слегка двинула ладонью, и щеколда, до которой было не меньше полуметра, с лязгом открылась. Двинула в другую сторону и засов, с тем же лязгом, вернулся в закрытое положение.
Сказать вам дети, что я охренел – значит ничего не сказать. Как говорил наш институтский сантехник дядя Миша, известный матерщинник и крамольник, наблюдая очередную протечку канализации в подвале: «Я ёбу дался!»
Но, несмотря на это состояние, в моей голове вдруг все сложилось, от её внезапного появления на дорожке возле Дома ученых, до «бразильского джиу-джитсу» и дикого пируэта внедорожника на вокзальной площади. В моем горле провернулись какие-то шестеренки и прорезался голос, который я сам не узнал.
– Ты супергерой? В смысле… героиня… как эти… люди икс?
– Ага… – сказала она, – я – Халк, очень приятно! Ладно, – Мира небрежно махнула рукой в сторону холодильника, – бери какую надо провизию и пошли в комнату, разговор есть! – привстала на носочки, имитируя балетные па, и открывая на ходу банку с пивом, танцующей походкой направилась в зал.
Я взял со стола нож с колбасой, и последовал за ней.
– Сейчас только по ящику в новостях передавали про наши… э-э.. приключения возле вокзала! Ты что… этот BMW угнала?!
– Не угнала, а взяла покататься, ненадолго.
– А то, что он бронированный, ты знала?
– Угу, – девушка, откинувшись на тахте, потягивала пиво из банки, – принеси, пожалуйста, мою сумку… ту, спортивную. Я тебе нормальный ножик дам.
– Так ты, выходит, знала, что на меня нападут, и так вот подставила? Использовала, как крысу… как морскую свинку для опытов? Все сочинила… что не успеваешь, типа, заехать забрать?
– Ну, медвежонок, что еще за бабские истерики? – она сделала досадливую гримаску, – я же тебя вытащила! Сумочку принеси, говорю.
Я уставился на нее во все глаза, все больше вникая в ситуацию:
– Значит все, это знакомство… секс этот вчерашний… все только, для этого? А я-то идиот, вообразил себе… Бли-и-ин!!!
– Ну-ка, прекрати сейчас же, чушь нести! – Мира сердито сверкнула глазами, – хочешь, чтоб я обиделась? – отставив банку, она встала, и сама пошла за сумкой. Проходя мимо меня, больно пихнула острым плечом:
– Распустил нюни! Тащи, давай, водку и садись… Разговор есть!
Я растерянно поплелся на кухню. Когда вернулся, девушка успела достала из спортивной сумки перочинный ножик, пластиковые одноразовые тарелочки и пластиковые же стаканчики.
– Давай сюда, – она отняла у меня колбасу и быстро нарезала ее тонкими ломтиками, острым, как бритва ножом, – ну, чего стоишь, как сосватанный? Разливай.
Я пожал плечами и разлил водку в стаканчики. Отложив ножик, Мира подняла свой стаканчик.
– Ну… давай, что ли! С боевым крещением тебя! – и чуть-чуть отпила водки.
– Каким еще крещением? – удивился я, но последовал ее примеру, поперхнулся и закашлялся. Мира похлопала меня по спине.
– Короче! Я уполномочена сделать тебе предложение…
– Ка… – я закончил, наконец, кашлять, – Какое еще, блин, предложение?! Кто ты, вообще такая? Да в чем дело-то, наконец?
– Пожалуйста, не перебивай. Слушай и все поймешь!
И она рассказала, что в Новосибирске погиб их сотрудник. В крупной аварии, в центре города, при крайне подозрительных обстоятельствах! Сперва они сомневались, но теперь достоверно установили, что это не было случайностью. Его убили. Должность этого сотрудника называется: Наблюдатель. Именно так, с большой буквы. Он у них кем-то вроде шерифа из американского городка – отвечает за все подозрительные дела в городе. Последним его делом были, как раз, серийные убийства подростков. Дальше начинаются странности. Видимо по ходу следствия он выявил какое-то противодействие, выяснил что сам попал в разработку неких враждебных сил. Он собрал самые дорогие для него вещи, и отнес на вокзал, в камеру хранения, которую использовали для оперативного обмена. Видимо за ним следили и на обратном пути организовали покушение. Поскольку лишних сотрудников у них нет, им срочно понадобился новый Наблюдатель. Где его взять в такой короткий срок? Они использовали интернет, сейчас это практикуется.
– Сайт знакомств… – выдохнул я, – вы залезли на сайт знакомств.
– Почему бы и нет, – кивнула Мира, – У вас, кстати, довольно представительный сайт знакомств – тридцать с лишним тысяч мужских анкет, покопаться есть в чем. Кто и на каком основании занимался их отбраковкой, я не знаю. Мне была предоставлена финальная подборка – около сотни анкет. Дальше я взялась за дело сама. Почему я? Потому что мне и работать с новым Наблюдателем. Проанализировав, я составила список из десяти, с которыми решила встретиться лично.
– Ты что, со всеми трахалась?! – поразился я.
– Нет! – выражение её лица было максимально честным, но в глазах скакали чертенята.
– Что нет?
– Не со всеми…
– Какая же ты…
– Какая? – вскинулась она.
Я не отвечал, и она зачастила.
– Никита, прекрати ревновать! Я до вчерашнего дня не знала о твоем существовании. Я что, должна была, дожидаясь встречи с тобой, оставаться девственницей?
– Да ничего ты не должна… просто ты меня сейчас… не знаю, как сказать… опустила до нельзя… я к тебе…
– Я понимаю, что ты ко мне… Я ведь могла соврать, но я хочу, чтоб мы верили друг-другу. Пойми, медвежонок, ко мне не надо относиться, как к обычному человеку. Я не твоя девушка и никогда ей не стану. Все эти «облико морале» не ко мне. Прими это и у нас с тобой будут гармоничные отношения. Между прочим, твоя анкета была шестой по счету и на ней я остановилась, не стала рассматривать оставшиеся.
– Я польщен! И сколько их было?
– Кого?
– Ну, этих… – мне очень хотелось сказать «ёбарей», но я, дети, очень вежливый человек, – …подробно изученных кандидатов?
– А… трое…
– Трое, включая меня?
Она потупила глазки – сама скромность.
– Не включая…
– Твою ж мать… – я быстро подсчитал, – шестьдесят шесть и шесть десятых процентов… нормальная выборка! Репрезентативная…
– Ну, не монахиня я да, сама знаю… бесстыжая тварь…
Тут в моей голове щелкнуло и к общему пазлу приплюсовался негр с блондинкой из порно.
– А тот с большим членом, каким был по счету?
– Третьим, – машинально ответила Мира, – и, сообразив, вскинула на меня глаза, – ты откуда?..
– Лучше бы ты соврала, – вздохнул я, и объяснил.
Я ожидал какой угодно реакции, но не той, что последовала. Она бросилась мне на шею и стала целовать, приговаривая:
– Медвежонок, какой ты у меня умный… как я рада, что в тебе не ошиблась! – правда, в итоге больно укусила за нижнюю губу, сказав: это за негра!
Я подумал, что сумасшедшая девка и меня сведет с ума, если, конечно, доживу до этого момента. Она действительно не понимала сути моих претензий – подумаешь шестьдесят шесть с чем-то процентов, но ведь от общего числа анкет всего четыре. О чем тут, вообще, беспокоиться? Такая наивность суждений о сфере интимного была мне очень неприятна. Однако её близость возбуждала так, что я инстинктивно начал её лапать и даже полез расстегивать шорты. Тут она шлепнула меня по руке и, отстранившись, погрозила пальцем.
– Делу время! Я понимаю, что выяснение отношений, очень увлекательное занятие, но вернемся к моему предложению…
– Подожди секунду, – перебил я, – просто хочу уточнить… – тут я собрал в кучу все свое ехидство, – коль уж ты не моя девушка, то никаких обязательств перед тобой у меня нет. И раз уж мы договорились говорить друг другу только правду, я с удовольствием поделюсь с тобой увлекательными подробностями своих будущих любовных побед!
– Конечно, – кивнула Мира, хищно сузив глаза, – поделись… если хочешь остаться без причинных мест! А ты как думал? Ты-то обычный человек и моральный облик – это твое все! Ну, так вот, – продолжила она, как ни в чем не бывало, – исходя из вышесказанного, я уполномочена предложить тебе вакансию Наблюдателя… и вот это, – она показала на черную сумку.
– Что там? – голос мой от волнения осип. – Что я должен буду делать? И на фиг мне все это надо?
– Делать ты будешь то же, что и предыдущий Наблюдатель, то есть наблюдать! За порядком следить, – она помолчала, наблюдая отражения моих чувств на физиономии. – Помнишь, я спрашивала тебя вчера, играешь ли ты в игры? Так вот – это что-то вроде игры… прокачиваешь навыки, умения, выполняешь задания… Теперь, для чего это тебе нужно? А нужно тебе это, вот для чего: во-первых, ты получишь куда большие финансовые возможности по сравнению с теми, что ты имеешь сейчас. Значительные. Ты попросту не будешь нуждаться в деньгах! Как тебе? Оклад ведь у ученых небольшой, ты сам говорил. Хасбулат удалой, бедна сакля твоя… А, во-вторых, ты получишь возможности, о которых и мечтать не мог в самых смелых мечтах! Ну как, согласен? По глазкам вижу, что согласен!
– А если не справлюсь? – я яростно потер подбородок, – я же не знаю об этом ничего… этому где-то учиться, наверное, надо?
– Есть, конечно, шанс, что не справишься. И учиться надо – да. Но я, почему-то в тебя верю… парень ты умный! Что-то тебе подскажут, в крайнем случае помогут. Да и возможности, которые ты получишь, позволят решить любую задачу. Так как?
– И что? Мне что-то подписать кровью?
– На хрена мне твоя кровь, дурачок? Вот тебе ручка. Не так уж это и важно, скорее дань традиции, но для порядка надо. Вот, этот документик подпиши, – она протянула мне свернутый вдвое лист. Прочитай, конечно, если желаешь…
Я развернул лист на столе. Вверху бумаги в золотом круге стилизованную белую латинскую букву Р (почему-то он сразу понял, что это именно латинская П, а не русская Р) перечеркивали два серпа, один черный, другой красный. По внешней окружности золотого круга шли какие-то мелкие иероглифы. Молотков только со звездочками не хватает. Что за китайский герб? Ниже эмблемы шла крупная надпись на латыни, под ней, помельче, опять же иероглифы и ниже еще мельче, по-русски значилось: "СЛУЖБА КАРАНТИНА".
Че за бред?! Какая еще Служба карантина? Начал читать текст под эмблемой, там оказывается уже было впечатано мое ФИО, и от моего имени написано, что, становясь Наблюдателем (именно так, с большой буквы), я обязуюсь исполнять… не разглашать… и прочая бюрократическая писанина. Довольно малоосмысленной была эта бумажка. В тексте присутствовали лишь общие фразы, а о том, что именно я должен исполнять и чего ни в коем случае нельзя разглашать, не говорилось ни слова. Мое внимание привлек последний абзац, в котором сообщалось, что: "Измена делу организации, либо выдача доверенных указанному выше лицу тайн, повлекут за собой справедливое и неизбежное наказание". О самом наказании, в духе всего документа, ничего не сообщалось.
– А что за наказание такое мне тут предусмотрено? – обернулся я к терпеливо ожидающей Мире.
– Да, собственно, наказание состоит в лишении всего того, что дадут. Но знаешь, на моей памяти никогда такого не было… это скорее так… формальность.
– Странный какой-то договор, – пожал я плечами. – Обязуюсь делать то, не знаю, что… Накажут тем, не знаю чем. А может меня заставят по субботам пить кровь черной собаки? Что вы на это скажете, госпожа японский шпион?
– Я – русская и в Японии никогда не была.
– Русская она, как же… – упрямо бормотал я, – в таком случае, я конголезский премьер-министр…
– Сюда смотри! – ноготь Миры уперся во вторую строчку текста, которую я упустил из внимания, там говорилось, что договор сохраняет силу в течение семи дней с момента подписания.
– Понял? Семь дней! За этот срок ты полностью войдешь в курс дел. Если что-то не будет устраивать, откажешься. Тебя всего лишат, но это будет не страшно, так как привыкнуть не успеешь. Ясно?
– А если не откажусь?
– Тогда договор станет бессрочным.
– Что, до пенсии? – попытался пошутить я.
– До смерти! – ее голос остался серьезным.
Я еще раз пожал плечами.
– Ладно, давай свою ручку. А ничего, что я пьяный? Ладно, подпишу, только все равно ничего не понимаю… Китайский… э-э.. пардон, японский цирк на выезде, какой-то…
Взял протянутую Мирой ручку, задумчиво покрутил ее в руках, потом решился, снял колпачок и поставил подпись.
– Вот и чудненько! – она отобрала у меня листок, – Теперь можешь отдыхать до завтра. Сейчас отвезу тебя домой, а завтра проведем активацию.
– Отвезешь? На машине, что ли?
– Нет, на трамвае! Что за тупые вопросы?
– Постой, но ты ведь выпила… Не боишься гаишников?
– Нет. Не боюсь, – отрезала Мира, – скоро и ты их не будешь бояться! Давай быстренько собирайся.
***
Через город мы ехали в задумчивом молчании. Каждый, очевидно, молчал о своем.
– Знаешь, – сказала Мира, когда мы выбрались на Бердское шоссе и дорога стала посвободней, – я ведь не хотела к тебе выходить, там возле Дома ученых… стояла рядом в фоне «невнимания» и смотрела, как ты мечешься, словно тигр в клетке, – она перехватила мой удивленный взгляд. – Да, медвежонок, я не опоздала. Явилась за час до срока. Надо ж было походить, изучить, так сказать, локацию… составить план действий. Понимаешь, на фото ты мне понравился, а в жизни… оказался какой-то затюканный… я сейчас не про внешность. Глаза потухшие. Я подумала – да он же ничего не хочет! Ты даже со мной встречаться не хотел, я это сразу поняла.
– Ну, почему, – кисло усмехнулся я, огорошенный этим приступом откровенности, – если б фото прислала…
– Если б фото прислала, тем более бы слился!
– Вероятно… – нехотя согласился я, – решил бы, что такая красотка не по моим возможностям…
– Вот-вот… бывают типы… ни денег, ни внешности, зато самомнения вагон и маленькая тележка… а у тебя наоборот. В общем, стояла, смотрела, как ты ждешь, просто так из спортивного интереса, думала: насколько тебя хватит? Некоторые уже через десять минут норовят свалить, а ты все ходишь! Я подумала, что терпение – одна из добродетелей и решила если еще десять минут протянет – выйду! Тебя, правда на девять хватило… ну да ладно, тем более что ты меня чуть не сбил, когда по дорожке ломанулся. Пришлось «выйти из сумрака».
– Ты, наверное, и пиво предложила, потому что поняла, что я больше ничего не потяну?
– Ага, – просто согласилась Мира, – хоть я его сроду не пью. А потом я хотела уйти… помнишь, когда носик попудрить вышла? У меня есть такая манера, выйду, якобы, в туалет и адью…
– Слушай, зачем ты меня унижаешь? – начал злиться я. – Тебе это удовольствие доставляет?
– А какого хрена, ты выёживался передо мной? С ним серьезно, а он шуточки-прибауточки, какой-то дерганный, раздраженный!
– Ну и чё не ушла? Валила бы к этому своему… мегачлену! – уже ляпнув это, сообразил, что хватил лишку. Мира злобно зыркнула.
– Еще раз так скажешь, получишь!
Я подумал: эта может засветить! Но все равно, спросил с мазохистским упрямством:
– И все же, почему?
– Не знаю… наверное из-за того мужика, который кинулся стихи читать. Он что-то там лопочет про «…я как цветочек аленький в твоей ладошке маленькой…» а я думаю: ты упрямый, а я упрямей! Вот и вернулась. Потом еще шанс давала от себя избавиться, но ты к тому времени уже поплыл. Хоть и повыпендривался на пляже, но уже приходилось тебя слегка остужать, чтоб не перегрелся раньше времени… – она на секунду повернув ко мне лицо, подмигнула, а я вспомнил те эмоциональные качели, которыми меня кидало на пустынном пляже.
– Какая ты, оказывается, хорошая актриса! – восхитился я, – так натурально все сыграла! А в секс тоже играла?.. из упрям-с-т-в-а…
И тут эта японская бандитка двинула меня кулачком в солнечное сплетение, так что последние звуки я уже выкашлял. Это было больно, дети… адски больно!
– Предупреждала ведь! – глаза у нее опять стали, как у тигрицы. – Говори, да не заговаривайся! Ври, да знай меру.
Глава 3
22 июля, среда.
Горькая соль на губах. Сил нет плыть, сил нет держаться на воде. Тяжелые волны тянут вниз, толкают в плечи. Толчки, толчки, волны тяжелого сна, глаза не разлепляются, организм ныряет обратно в сон… Опять толчки – просто какой-то шторм… Один глаз с трудом удается приоткрыть:
Мира убрала руки с моего плеча и поморщилась.
– Ну и запашок! Ерш хлебал? Куда отворачиваешься! – она поймала меня за плечо. – Просыпайся, я сказала!
Тон девушки не предвещал ничего хорошего. Я открыл второй глаз и сообщил ей:
– Я был в душевном раздрае… меня избила одна прелестная девушка… я спрашивал у мироздания, почему внешне прекрасные люди, часто отличаются подлыми повадками? В общем, у меня нервный срам… э-э.. срыв.
– Надо было водку у тебя отобрать… пивом бы обошелся… срам, блять, у него!
– Фигу тебе! – я вяло потянулся и сунул руку за диван, где стояла недопитая бутылка.
Ничего там не было. Пошарил рукой, посмотрел – точно нет! Вот блин… обернулся к Мире. Та, ехидно улыбаясь, выставила две фиги:
– А тебе две!
– Ты что ли убрала? Отдай!
Она отрицательно качнула головой.
– Вы молодой человек слишком много пьете, для своего юного возраста.
– Слушай, ты мне, собственно, кто? Жена?! Расхозяйничалась тут! Давай, говорю!
В ответ, насмешливо поднятая бровь:
– Вот жена и будет давать!
– Ну, я сейчас поднимусь и сам найду!
– Лежать! – она сделала движение рукой и меня словно железным рельсом прижало к дивану. – Успокоился, быстренько! Успокоился?
– У-успокоился… – выдавил я с трудом и тяжесть исчезла. Ощупав на всякий случай ребра, кряхтя, приподнялся и сел.
В щель между небрежно задернутыми шторами с трудом пробивалось солнце. Кружащиеся на свету пылинки вызывали странные реакции – безудержно першило в горле, начали слезиться глаза, наверно вчерашний стресс давал о себе знать.
– Слу-ушай, ну будь человеком… – начал я давить на жалость, – ну грамм сто… это антигуманно, в конце концов!
Мира дернула плечиком.
– А гуманность – это не ко мне – я не человек.
– Не человек она!.. А кто, самка человека?
– Я Истинная! Но, это обсудим позже. Сперва мы тебя подлечим!
– Истинная кто? Истинная стерва?
– Помолчи, дуралей! Вот ты – ученый? Ученый чему?
– Это существительное такое есть в русском языке!
– Вот и "Истинная", тоже существительное. Полежи спокойно, сейчас станет полегче.
Она просто присела рядом на диван и замолчала. Через несколько минут, я с удивлением обнаружил, что муть, хаосом заполнявшая похмельный мозг, начинает оседать, мысли проясняются, возвращается логика суждений. Проявления тошноты и головной боли, тоже быстро ослабевали. В какой-то момент я почувствовал, что практически здоров. Сильное похмелье превратилось в легкое недосыпание, а злость на Миру – в сексуальное влечение к ней. Так и тянуло, погладить гладкое, покрытое золотистым загаром, колено, но я взял себя в руки.
– Ну что? – поинтересовалась девушка, – полегчало? Тогда приступаем…
– Мира… хочу тебе официально заявить. Я отказываюсь!
– В смысле?
– Отказываюсь от своего согласия. Не хочу я быть… кем там у вас… Наблюдателем! Вот.
– Ты чё, совсем? – по лицу девушки было видно, что она поражена до глубины души. – Я тебя рекомендовала… ты меня кем выставляешь? Никита, не будь мудаком!
– Вот, я и не хочу им быть.
– Блин, юноша, не испытывай мое терпение! Делай, что сказано!
– А то что? – продолжал дерзить я, – бить будете, тетенька? Сироту обидите, грех на душу возьмете?
Она всплеснула руками.
– Да что на тебя нашло?
– Ничего! Во-первых, извинись за вчерашнее!
– За что? – она растерянно хлопала глазами, – за тех мужиков?
– Мужики не вчерашнее. И пусть они останутся на твоей совести, или что там у тебя вместо нее. За гендерное и моральное насилие!
– Блять, ну ты и сказанул… медвежонок, я и так хотела извиниться… но, ты же сам меня довел… мне неловко…
– Ну, так извиняйся!
– Прости меня, Никитосик, я не хотела…
– Маловато будет! – я уже поймал кураж. – Обещай, что впредь, никогда, этого не повторится.
Она вздохнула.
– Обещаю!
– Маловато!
– Что еще?
– Сделай мне минет.
– Ах ты гад… – вспыхнула она и мгновенно погасла. – Хорошо, как скажешь… – и потянулась к моим трусам.
Я оттолкнул её руки, не ожидал такого продолжения.
– Что? – удивилась она.
– Я же пошутил!
– Нет уж, самоуничижаться, так до конца… быстро в душ!
Надо ли вам рассказывать, дети, что дважды меня упрашивать не пришлось.
Когда я вернулся в зал, она уже голая сидела на диване, поджав под себя ноги. Поманила, я подошел вплотную. Мира деловито закусив губку, взвесила на ладони быстро твердеющий член, её лицо приобрело умильное выражение.
– Сладенький… – она тронула его приоткрытыми губами, причмокнула, – хочу…
Описывать то, что было потом не имеет смысла, но я опишу. Ощущения нарастали, потом спадали… она умело вела игру, знала когда ускорить темп, когда сбросить. Я судорожно гладил ее черный затылок с белой строчкой пробора, подцеплял рукой, качающиеся грудки. В нетерпении ожидая, что вот-вот… Вдруг бедра пронзило сладкой болью. Горячая струя исторглась из меня. Ноги подкосились, я еле устоял. Было стыдно и счастливо. Она на миг замерла, потом продолжила с новой силой, пока я не перестал содрогаться от мучительного наслаждения. Подняла вверх глаза и убедившись, что все как надо, отпустила меня и убежала в ванную.
Когда она вернулась из ванной, умытая, тщательно причесанная и, кажется, почистившая зубы, я сидел за столом и жрал тушенку. Холодную, прямо из холодильника. Без хлеба.
– Прощена? – поинтересовалась она.
– М-м-у, – ответил я, и прожевав, подтвердил, – Все ништяк, и ты меня прости… я пока не могу справиться с ревностью… и мне кажется, я в тебя влюбился… поэтому вот так… веду себя как последний болван.
– Божечки… – Мира обхватила лицо ладонями, – идиотка… что за дурь со мной такая приключается опять?.. Слушай, нам работать вместе. Давай, попробуем не обращать на это внимание? И пожалуйста, Никита… не веди себя, как школьник, который дергает понравившуюся девчонку за косичку. Я не девчонка и психика у меня напрочь подорванная… что проявляется в неконтролируемых вспышках ярости и импульсивной склонности к насилию, так что не провоцируй лишний раз, не создавай ситуации, о которых мы оба можем пожалеть.
***
На журнальном столике передо мной, лежали вещи, которые Мира выложила из злополучной сумки. Вещей было три: ноутбук, тонкий черный браслет и черный же шар, размером с теннисный мяч.
– Ну что, готов? – поинтересовалась Мира.
– Смотря к чему, – отозвался я, – к сексу уже опять готов, к остальному – не знаю.
– Никита, хватит уже твоих шуточек! – девушка взяла со столика браслет и протянула мне:
– Быстренько надел на левую лапку!
– Зачем? Что это? – но браслет взял. Он был легкий, с гладкой поверхностью из какого-то непонятного материала. Во всяком случае, не из металла, так как был теплый на ощупь. – А бусики к нему не прилагаются или сережки? Давай, все сразу надену. Давно мечтал походить на папуаса.
В ответ Мира сверкнула глазами максимально свирепо. Сообразив, что дальнейшее фиглярство чревато её импульсивной склонностью к насилию, я быстренько просунул левую ладонь в черное кольцо. Браслет был явно великоват и свободно болтался на запястье.
– И что мне вот так ходить? Меня за кого примут? За Джо – черную руку?
– Это пока, – успокоила Мира, – скоро он подгонится по размеру и станет практически невидимым! Теперь бери в ту же руку шар и ложись поудобней. Смелее, смелее!
Шар был словно из черного обсидиана. Его поверхность просвечивала на доли миллиметра и там чуть заметно мерцали серебристые искры.
– Так! – продолжала командовать Мира, – Голову клади на подушку. Ну двигайся, двигайся… разлегся… мне сесть надо.
Она устроилась рядом, положила мой кулак, с зажатым в ней шаром, себе на колени и, прикрыв сверху ладонью, замерла. Несколько секунд ничего не происходило, затем пальцы почувствовали исходящее от шара тепло. Послышался треск, похожий на звук разрываемой газеты, и я внезапно очутился в кромешной темноте… перед глазами поплыли круги.
Белая вспышка заставила зажмуриться. Когда, спустя несколько секунд, я осторожно приоткрыл глаза, то обнаружил себя на мягком кресле, в маленькой, едва освещенной комнате – стены в полумраке были почти не видны. Напротив, стояло еще одно кресло – пустое. Я приподнялся, озираясь. Спинка кресла последовала за моей спиной, но обратно уже не пускала. Кроме двух кресел никакой другой мебели в комнате не имелось. Откуда шел свет, тоже непонятно. Босые ноги ощущали что-то, похожее на густой мягкий ковер. Я наклонился, потрогал рукой – действительно напоминает ворс ковра. Кажется, стены тоже им покрыты. Встать и проверить, я не успел: внезапно в стене напротив, вспыхнул белый прямоугольник – открылась дверь извне. Свет уменьшился, в проеме возник темный силуэт. Шагнул в комнату и светлый прямоугольник за ним тут же пропал, как и не было. Человек (а может и не человек вовсе) молча подошел к креслу и сел. Я почувствовал некоторое разочарование – Наставник выглядел совершенно заурядно. Можно даже сказать: серо. Похож на нашего институтского вахтера. На него взглянешь, отвернешься и тут же забудешь, как выглядит.
– Здравствуй Наблюдатель, – таким же бесцветным голосом, без всякого выражения молвил вошедший.
– Здравствуйте э-э…
– Вижу тебя не впечатлила моя внешность. Я мог бы предстать в образе Гендальфа или Дарт Вейдера… Да хоть Огненным шаром. Но это лишь отвлекло бы тебя от сути дела.
Я молчал несколько удивленный проницательностью своего визави
– Постараюсь говорить так, чтобы тебе было понятно, то есть упрощать по максимуму, – продолжал он. – Представь себе окружающее, не как физический мир, а как сложную информационную систему.
– Как матрицу, типа? – сумничал я.
– Матрица… – Наставник на секунду задумался. – Нет, пожалуй, это глуповато – машины поработили людей и погрузили их в виртуальную реальность. Слишком по-человечески. Лучше представь это, как игру. Большую сложную игру с бесчисленным множеством локаций, игроков и других, хм… персонажей. Неважно, кто и зачем ее запустил. Важно лишь, чтоб она продолжалась. За этим присматривают Наблюдатели. Кто такой Наблюдатель? Следящий за своей локацией игрок с функцией администратора.
– Вроде шерифа? – опять не удержался я.
– Уголовные вещами и прочей политикой мы не занимаемся. Нас важно, чтобы игра продолжалась по заданным правилам и только. Как ты знаешь, у любой информационной системы имеются баги и уязвимости. И чем система сложнее, и чаще обновляется, тем их становится больше. Поскольку специальных тестировщиков у нас нет, все проблемы выявляются обычными игроками. Взять, например, баги. Есть те, на которые мы закрываем глаза, вроде секретных персонажей, пропадающих и появляющихся предметов и прочих мелких артефактов. Но когда игроки начинают проходить сквозь стены или летать по воздуху или, скажем, им нельзя нанести урон – наше вмешательство необходимо. Еще хуже дело обстоит с уязвимостями. Уязвимость допускает внешнее воздействие на систему, а это очень опасно!
– А кто к нам может вторгнуться? – удивился я.
– Да уж поверь, желающих хватает. Не то чтобы они намеренно хотят навредить, но взаимодействие паразита с хозяином, редко приносит последнему пользу.
Пожалуй, на этом мою краткую лекцию можно закончить. На данном этапе, тебе все равно большего не усвоить. Если я сейчас начну объяснять, что твоя личность – суть флюктуация мирового эфира, который в свою очередь есть хаотичная смесь информационных потоков, вряд ли это внесет ясность в твою картину мира. Итак, вводная часть закончена, твои вопросы Наблюдатель.
– Почему именно меня?
– По результатам сканирования и тестов твой коэффициент гармонии признан наивысшим среди остальных претендентов. Это поможет тебе лучше делать свою работу. Коэффициент гармонии людей редко достигает пятнадцати процентов, твой же – восемнадцать.
– Какие новые способности я получу?
– Твои способности будут прогрессировать со временем. Возрастет продолжительность жизни, здоровье и устойчивость к любым инфекциям. Усилятся инстинктивные реакции, что позволит избежать почти любой опасности. Из ментальных: способность к внушению, способность к чтению мыслей, способность чувствовать угрозу.
– Кто такие Истинные?
– Истинные – воины, передовой отряд человечества (извини за пафос), хотя сами уже не совсем люди. Они занимаются главным образом физическим устранением носителей паразитов, их ментальные способности развиты специфически. В основном это психокинез и возможность влияния на окружающих, вызывая изменения их психического состояния. Это, вкупе с инверсией, сопровождаемой ускорением психомоторной функции до десяти раз, делает их практически неуязвимыми бойцами.