Вадим Иванович Кучеренко
Тупик
– Хочешь, я напишу для тебя пьесу? – спросил он ее однажды. – И ты будешь в ней играть главную роль. Я добьюсь этого.
– Выдумщик, – смеялась она, закрывая ему рот рукой, а он целовал ее ладонь. – Ты знаешь, сколько мне лет? В таком возрасте уже не играют.
– Я напишу роль для твоего возраста, – упорствовал он. – И не обманывай – тебе всегда будет шестнадцать лет.
– К сожалению, мне уже намного больше, – погрустнела она. – И мне пора домой. Отпусти меня.
– К мужу? – Ревность кольнула его в сердце, и он помрачнел.
– И к ребенку, которого я совсем из-за тебя забросила, – поцеловав его, ответила она. Встала. – Проводи меня.
Женщина позвонила. За дверью послышался радостный детский крик. Открыл муж и сразу же ушел в глубину квартиры, в свой кабинет. Уже много дней жили они так, не разговаривая и хмуро.
Девочка пяти лет бросилась со всего разбега к матери на шею.
– Мама пришла, – лепетала она. – А мы с папой играли. Пойдем поиграем с нами, ну же, мамочка!
И все тянула ее за руку за собой, не понимая, почему мама не хочет участвовать, как это было раньше и всегда, в их игре.
– Ах, оставь же меня наконец! – внезапно вспылила женщина.
Ребенок испугался и заплакал.
Взяв девочку на руки, женщина спрятала лицо на ее груди. Их слезы смешались воедино. И кто знает, чьи были горше – матери или дочери. Одна оплакивала свою детскую обиду, другая – свою жизнь, начинать сначала которую она уже опоздала.
Мужчина шел по городу, по привычке, от которой не мог избавиться, заглядывая в лица прохожих, но собственные мысли отвлекали, не давая рассмотреть их черты. Он шел бесцельно, не выбирая дороги, сворачивая в первые попадавшиеся ему переулки, которые выводили его на незнакомые улицы. Машинально читал их названия, не запоминая. Вдруг будто споткнулся. Ноги шли по инерции, а безотчетная мысль требовала вернуться. И лишь через какое-то время понял, что привлекло его внимание.
– Тупик Шевченко, – прочитал он.
И в замешательстве оглянулся – куда зашел? Здесь улица кончалась, и пройти дальше можно было лишь проскользнув в щель между домами. Он так и сделал, но долго еще не мог отвязаться от назойливо бьющейся в голове, словно злая муха, мысли.
– Надо же, тупик… Попал в тупик… Нет, я обязательно расскажу ей об этом, то-то посмеемся…
Он все убыстрял шаг, внезапно заторопившись домой. Приближался час, когда она звонила ему по домашнему телефону, и они договаривались о встрече. Почему-то она не любила звонить ему на мобильный. Это была одна из ее причуд, против которых он не протестовал, и даже восхищался ими, не пытаясь понять и тем более объяснить, возможно, страшась снять покров с некой неведомой тайны, связывавшей их. Что это была за тайна, он и сам не знал. По этой самой причине он никогда не допытывался у нее, почему она решительно отказывается от его предложения написать ее портрет.
