Вадим Храппа
Аллея королевы Луизы, 32
16
Он сидел, положив руки на чисто выскобленные дубовые доски столешницы по обе стороны от стакана с водкой, смотрел на блекло-желтые волосы старика, и ему казалось, что какая-то часть его, медленно вращаясь в воздухе, валится в пропасть. Другая, совсем крошечная, цепляясь за сознание, вопила: “Ты где-то прокололся! Очнись!” Третий кусок – большой и уставший, уже ничего не хотел. Ему было все равно – так лежать, падать ли в пропасть – все равно… Все события последних дней рухнули на Валдиса, и он уже не мог в них разобраться. Они придавили его своей тяжестью.
“Вот проснемся, разберемся”– вертелось в голове.
“Вот проснемся, разберемся. Вот проснемся…”
Старик, тот самый, которого Валдис встретил в овраге с собакой, выпил пиво, обтер губы рукавом и запихнул в рот кусок мяса. Водки он не пил, а то пиво, что предложил ему Валдис, только попробовал и, отказавшись, принес из погреба свое, в эмалированном бидончике, темное, густое и горькое, сильно отдающее брагой и мало пенящееся. За весь вечер он не сказал ни слова. Помалкивала и его рыжая дочь, не отстававшая от отца в поглощении бурды, которую они называли пивом.
В доме не было электричества, и по стенам метались дрожащие тени от толстых свечей, потрескивающих на столе в керамических плошках. Хлеба не было, и вся закуска состояла из вареной и жареной козлятины, от сладковатого запаха которой Валдиса уже давно мутило.
Санксти – так она себя называла, и это имя о чем-то смутно напоминало Валдису, но о чем, он не мог вспомнить, что-то странное происходило с его памятью – сосредоточенно обгладывала кость, нисколько не заботясь о том, что по ее запястьям к локтям течет жир и сок с мяса, а на лбу и верхней губе выступили крупные блестящие капли пота. Лицо ее плавилось в неверном свете, меняло очертания. Иногда Валдису казалось, что сидит перед ним не та красивая женщина, которую он подобрал на дороге, а какая-то другая, которую он раньше не видел. Иногда мерещилось, что ее рот вытягивается в подобие звериной морды… Тогда Валдис закрывал глаза или смотрел в черный закопченный потолок, который казался, однако, совсем не черным, а живым, слабо светящимся и пульсирующим слоями тьмы.
Наконец он понял, что уже достаточно пьян, встал со скамьи, прихватил с собой одну из свечей и, придерживаясь за стены, побрел в сени, а оттуда – на чердак, в комнату, которую ему отвели. На площадке перед дверью он остановился. Ему показалось, будто он увидел в слуховом окошке огонь. Он присмотрелся, но ничего не обнаружив, решил, что это был блик от свечи.
Валдис задул свечу и, не раздеваясь, повалился в скрипучую железную кровать.
Ему приснился, мчащийся прямо на него, белый “Патроль”, и широкое лицо, целящегося в него из “калашникова”, коротышки. Валдис вскидывает АКС, нажимает на крючок, но очереди не слышно – перекосило патрон. Он хотел прыгнуть в кювет, и вздрогнул так сильно, что проснулся.
Сел на кровати, пошарил рукой по табуретке у изголовья, нашел банку пива, открыл ее и опрокинул в рот. Напившись, Валдис нашарил сигареты и зажигалку. Закурил… И обнаружил, что сидит в комнате без стен. Над ним, в ночном небе неслись облака, иногда приоткрывая тусклые звезды, перед ним громоздился холм, на котором мерцал огонек, то слабеющий, то вспыхивающий при порывах ветра так, что озарялись животы низко летящих туч и пляшущие вокруг костра огромные фигуры трудно узнаваемых существ.
Валдиса взяла оторопь, но потом он понял, что еще спит, и спокойно допил пиво, вглядываясь в призрачных танцоров на холме. Постепенно он стал различать топот и визгливые звуки, которые вероятно подменяли музыку. Внезапно он понял, что звуки идут вовсе не с холма, а снизу, из дома. Он встал и пошел к лестнице. Была абсолютная темнота, но, тем не менее, он хорошо видел даже такие мелочи, как шов между половыми досками и деревянные гвозди, которыми крепились перила лестницы к дощатой стене.
Шум шел из той комнаты, в которой они ужинали. Валдис открыл дверь и встал на пороге. В лицо шибанул резкий запах хлева. Жарко воняло и псиной, и скотским навозом, и козлом…
Сам козел, черный, косматый, с огромными рогами и гривой, мотал головой, выпучив шарообразные глаза, и взбрыкивал задом, пытаясь скинуть с себя голую дочь хозяина, крепко уцепившуюся в его шерсть и дико хохотавшую. Грудь и огненные волосы ее взлетали при каждом скачке козла и упруго пружинили вниз, когда он опускался на связанные ноги. Хозяин, стоя вполоборота к Валдису, в одной рубахе с торчащими из-под нее тощими кривыми лодыжками, дул в свиной череп, извлекая оттуда омерзительные, рвущие ухо звуки.
Санксти, увидев Валдиса, бросилась к нему и втащила в комнату. Он поразился ее силе, а она, кружась и прыгая вокруг него, улыбалась и заглядывала ему в глаза, и прижималась эластичным горячим телом, и Валдис сам втянулся в ритм, который уловил в, казалось бы, беспорядочных взвизгиваниях свиного черепа, и закружился по комнате вместе с рыжей. Он не заметил, как она начала рвать на нем одежду, а ощутил только, что больше на нем ничего нет, а Санксти приникла к нему скользкой потной плотью, и они повалились на пол, и, превратившись в двух диких животных, смешались друг с другом, и катались, извиваясь и входя друг в друга, и кусались, и облизывали, и кричали… И взорвались одновременно, разбрасывая черные звезды.
Старик длинным узким ножом полоснул козла по горлу. Когда оно открылось, толчками выбрасывая темную густую кровь, поднес к нему чашу и, наполнив, протянул Санксти. Та все еще сидела на Валдисе, обхватив его крепкими бедрами. Она жадно отпила из чаши, а остатки влила в полуоткрытый рот Валдиса, и земля вывернулась из-под него.
17
В тот день, когда Диана проснулась, разбуженная курицей, и не явилась поутру в контору Олега Ремизова трепать ему нервы, он обрадовался. Но когда она не пришла и на другой день, вечером он сам заехал к ней. И не застал. Он отправился домой, почитал книгу, посмотрел фильм со Сталлоне по местному телеканалу, выслушал сенсационное сообщение о диком побоище на Люблинском шоссе, и часам к одиннадцати снова поехал к Диане. На его звонки опять никто не ответил. Это его озадачило. Диана, насколько он ее знал, была домоседкой. Поразмыслив, он связал ее исчезновение с Валдисом и успокоился. Телохранителя надежнее вряд ли можно было представить, а если он увез ее куда-нибудь на косу или в Данциг, тем лучше для нее. Вдов, как известно, утешают в постели.
Но Диана не объявилась ни на третий, ни на четвертый день. От Валдиса тоже не было вестей. Ремизов заволновался. В обеденный перерыв понедельника он опять стоял у двери квартиры Ливенталей и безрезультатно тискал кнопку звонка. Так и не пообедав, он вернулся в контору и позвонил в Каунас. Валдис там не показывался и не звонил. Это было – из ряда вон.
Ремизов черкал в блокноте своим “паркером”, когда его кольнула пренеприятная догадка. Что там говорили про стрельбу и утонувший автомобиль на Люблинском шоссе? Он позвонил приятелю из Центрального райотдела милиции.
– Все опознаны,– сказал тот.– На одного только сегодня пришли материалы из Брянска. Оказался киллером. Давно разыскивается. Еще двое – только что из зоны. Один – авторитет. По остальным тоже тюрьма плакала. Один оказался чистым. Ничего нет ни у нас, ни у соседей, работал программистом в университете, но ищем, что-нибудь найдем. Машины? “Вектра”, “Сенатор” и “Патроль” в озере. Там у них целая война была. Шесть трупов и один в реанимации, но тоже не жилец, не вытянет.
“БМВ” нет”,– подумал Ремизов. Но эта мысль почему-то его не успокоила.
– Бандитские разборки,– сказал милиционер.– Шуму, конечно, много. Шутка ли – у нас не Россия!– впервые такое! По правде говоря, хрен с ними, туда им и дорога. Я бы им даже лицензии выдавал на отстрел друг друга.
Ремизов положил трубку и надел колпачок на авторучку. В дверь, два раза стукнув, вошла секретарша.
– Олег Викторович, там пришли из “Арсенала”. Это по поводу норвежской селедки. Куда их послать, к Вам или…
– В задницу,– сказал Ремизов.
– Так и сказать?
– Так и скажи.
– Хорошо, я пошлю их к Шульгину.
Секретарша вышла и плотно затворила за собой дверь. Ремизов опять открыл авторучку, посмотрел на перо, дунул на него, закрыл колпачком и вышел из кабинета.
Он поехал в Юодкранте. Валдиса там не нашел, домой вернулся поздно, злой, наорал на детей, чуть не швырнул в жену ужин и угомонился в кресле с почти пустой бутылкой грузинского коньяка в руках. Жена выключила шипевший телевизор и не стала его будить.
Во вторник, часам к двенадцати в контору пришла Диана.
– Ну, проходи, рассказывай,– обрадовался ей Ремизов.– Как отдыхали, где?
Диана пожала плечами и спросила, усаживаясь на диван:
– Валдис у тебя не объявлялся?
– Нет. А разве вы не вместе?..
– Не вместе.
– А где же ты тогда была?
– В Светлом, у приятелей.
Ремизов хотел обругать ее, но сдержался.
– Могла бы хоть позвонить,– пробурчал он.
– У его приятелей,– добавила Диана.
– Ничего не понимаю,– сказал Ремизов.– Ты не могла бы объяснить?
– Объясняю: вечером, после того, как отвезли тебя, мы поехали к “Спутнику”. Валдис купил там выпивку и всякую чепуху. Потом в нас кто-то выстрелил. Валдис сначала погнался за ними, но потом раздумал. Мы поехали черт знает куда – я потом узнала, что это Светлый – к его друзьям. Там ему заменили стекло в машине, а со мной была истерика, и мы остались ночевать. Утром он уехал, когда я еще спала. Потом ненадолго вернулся, оставил хозяевам деньги на продукты и сказал, что обязательно приедет, и чтобы они никуда меня не выпускали. Вот и все. Не могут же они меня там держать годами. А Валдиса все нет.
Ремизов полистал календарь и ахнул:
– Так ты его не видела с четверга, или с пятницы! Пять дней!
– Значит, ты его тоже не видел,– ровным голосом, почти безразлично, сказала Диана.
Ремизов не ответил. Он подошел к окну и стал смотреть на голубей, которых покормил перед самым приходом Дианы.
– Ты говоришь, он погнался за тем, кто в него стрелял?– спросил он задумчиво.
– Да, но недалеко, потом остановился.
– Почему?
– Не знаю.
– Я думаю, он понял, кто это был.
– Может быть.
– Или у него не было оружия.
Ремизов обернулся и посмотрел на Диану.
– Ты случайно не помнишь, какая была машина у тех?
– Я в них не разбираюсь. Большая. Джип какой-то, белый.
– “Патроль”,– тихо сказал Ремизов.
– Что?– спросила Диана.
Ремизов смотрел на нее и думал – говорить или нет? А почему, нет? Это же она все затеяла.
– Я сказал, что джип этот – “Патроль”.
– Откуда ты знаешь?
– Я догадливый. В пятницу вечером этот джип кто-то расстрелял из автомата на люблинской дороге.
– У тебя попить ничего нет? – спросила Диана.
Олег достал из холодильника бутылку воды «Кранцвассер», налил в стакан и подал ей. Она выпила весь стакан.
– Не может быть,– сказала она.
– Ну, почему же?
“Ты же сама его в это дело втравила”,– хотел сказать Ремизов, но вовремя спохватился:
– Очень даже может.
– Я пойду домой.
Она встала с дивана.
– Погоди,– сказал Ремизов.– Сядь. Я тебе не все сказал. Там что-то непонятное. Кроме этого джипа там было еще две машины и куча народу. Шесть убитых и один раненый. Кто в кого стрелял – непонятно. Милиция думает, что это “разборки”. Так что, возможно, это вовсе не по нашему делу. Насколько я понял, никого с литовским паспортом там не было.
Ремизов запнулся. Ему показалось, что Диана его не слышит.
– Ты меня слушаешь?– спросил он.
– Это Валдис,– сказала она.– Я знаю.
– Послушай, давай я позвоню кое-кому, попробую выяснить подробности, а вечером заеду к тебе. Договорились?
Диана кивнула и ушла.
“Вот чего мне сейчас больше всего не хватает,– подумал Ремизов,– так это кучи трупов”. Он вздохнул и набрал телефонный номер.
– Алло? Это опять я. Да, Олег Ремизов. У нас тут как-то были неприятности… В общем, я хотел бы посмотреть на тех разбойников с Люблинского шоссе. Да. Может, кого опознаю? Фотографии? Идеальный вариант! А то я, знаешь, не любитель по моргам гулять. Так я подъеду? Хорошо, буду вовремя.
К вечеру Олег Ремизов знал, что, среди оставшихся на дороге, Валдиса не было. На найденном в изобилии у дороги и в озере оружии никаких отпечатков не обнаружено. Судя по результатам баллистической экспертизы, в “разборке” использовались только те стволы, которые и найдены на месте преступления. Вырисовывалась стройная и удобная версия взаимного поголовного уничтожения враждующими группировками. На что косвенно указывало и местожительство преступников, трое из которых имели местную прописку, а остальные – белорусскую и брянскую. Раненый уже отдал Богу душу, и ничего ни добавить к версии, ни опровергнуть не мог.
Ремизов же был уверен, что бойня не обошлась без участия Валдиса, и единственное, чего он не мог понять, это то, каким образом привязать сюда тихого и интеллигентного Сашу Ливенталя? Оставалось только сидеть и ждать, когда объявится Валдис для получения своего гонорара, и попытаться вытянуть из него объяснения. С этим Ремизов и поехал к Диане.
Но у Дианы были другие планы. Она упрямо и тупо твердила, что нужно ехать и искать Валдиса.
– Где?– бесился Ремизов.– В Риге? В Гданьске? В Гамбурге?
– Он здесь,– тихо говорила Диана.– Я чувствую, он где-то рядом. С ним что-то случилось. Надо его найти.
– Это одинокий волк!– кричал Ремизов.– Ты пойми, это человек-призрак, у него несколько паспортов на разные имена!
– Не кричи. У меня хороший слух и я прекрасно тебя слышу.
– Ну, хорошо,– пытался успокоиться Ремизов.– Давай говорить трезво. Какое тебе, в конце концов, дело до этого бандита?
– “Этот бандит” исчез, выполняя наше поручение.
– Это его работа. И, между прочим, очень неплохо оплачиваемая.
– Я больше ничего не хочу. Надо найти его и сказать, что больше ничего не нужно. Пусть все остается, как есть.
– О, Господи!– застонал Ремизов.– Тем же концом, по тому же месту. Ну, где я его найду?
– Не знаю. Подумай.
– Хорошо,– сказал Ремизов, чтобы больше не спорить.– Я подумаю. А сейчас уже поздно, я поеду домой.
– Я завтра зайду к тебе на работу.
Олег покорно кивнул и пошел к двери.
Все то время, пока Олег Ремизов был у Дианы, у его собственного подъезда стоял черный БМВ-325 с литовскими номерами и затемненными стеклами. Когда Ремизов спускался в лифте девятиэтажки, где снимали жилье Ливентали, БМВ отъехал от его дома. Если б улицы в этой части города не были так узки, что власти вынужденно перевели их в режим одностороннего движения, Ремизов обязательно встретил бы БМВ. Но его “Сааб” ехал по аллее королевы Луизы, а БМВ – навстречу, только по параллельной улице.
18
Диана стала варить кофе. Она знала, что все равно в ближайшие пять-шесть часов не сможет уснуть, и чтобы хоть чем-то себя отвлечь, принялась за его приготовление. Долго перемалывала в пыль зерна, потом долго ждала, пока на медленном огне поднимется пена.
В дверь позвонили. Диана пошла отпирать, и вдруг поняла, что ей страшно. Она попыталась успокоить себя тем, что это наверняка Ремизов, который что-нибудь забыл, но страх не проходил. На цыпочках она подошла к двери и накинула цепочку.
– Кто?– спросила она.
– Валдис.
И тут ее взяло зло. Он бросил ее в Пайзе у незнакомых людей, неделю не появлялся… Щелкнув замком, она рывком дернула дверь, и та глухо вякнула, задрожав на натянутой цепочке.
– Что тебе надо?– она хотела сказать еще что-то оскорбительное, но запнулась, встретив его взгляд. Глаза были, как у чучела зайца в антикварной лавке – бессмысленно-стеклянными. Эти глаза смотрели и не видели ее, они были пустыми и прозрачными.
– Открой,– сказал он.
В страхе она стала закрывать дверь, но почувствовала, что та не идет, опустила взгляд вниз и увидела большую рыжую собачью морду, которая, оскалившись, лезла в щель. Диана вскрикнула, схватила с вешалки зонтик, и стала бить им по злобной пасти, но собака извернулась, перехватила зонт, и он захрустел под ее огромными белыми клыками.
В это мгновение сзади Дианы, с кухни, послышалось громкое шипение. Она метнулась туда, схватила турку с кипящим кофе и, подбежав к двери, выплеснула его в морду псине, которая уже просунула в щель голову и одну лапу. Собака рыкнула с подвизгиванием и исчезла. Зато в щели появилась рука Валдиса. Он схватил цепочку и с такой силой стал рвать ее, что Диане показалось, будто шурупы, на которых цепочка крепилась к косяку, стали поддаваться и выползать из древесины. Она несколько раз ударила туркой по его кисти, но только оторвала ручку кофеварки и убедилась, что шурупы действительно вылезли настолько, что уже показалась их резьба. Тогда она догадалась ударить по руке дверью. После четвертого или пятого удара Валдис отдернул кисть, и Диана смогла захлопнуть дверь.
Внезапно наступившая тишина оглушила ее. Она стояла, оцепенев, боясь вздохнуть чуть громче, и прислушивалась к звукам на лестничной клетке. Там было тихо. Потом подошел лифт, открылись его двери, и сквозь шорохи можно было различить цоканье собачьих когтей по кафелю на бетонной площадке. Дверь лифта закрылась, и он загудел вниз. У Дианы подкосились ноги, она села на половик, и, прислонившись щекой к двери, застывшим взглядом уперлась в свои весенние сапоги.
Прошло не меньше часа, пока Диана решилась выйти из дома. До Ремизова было всего несколько кварталов, но она побоялась идти пешком и взяла такси.
У подъезда Олега она встала за куст рододендрона и закурила. Не хотела демонстрировать жене Ремизова эту свою привычку. Покурив, она выбросила сигарету и вдруг увидела черный БМВ, стоявший в ряду других машин и потому не сразу бросившийся в глаза. Тут же она увидела и Олега. Тот вышел из подъезда, покрутил головой и подошел к машине Валдиса. Склонился к двери, открывшейся с другой стороны от Дианы, и сел в машину. БМВ выехал из ряда, выруливая на Красную улицу.
19
– Ты что, с похмелья?– спросил Ремизов, когда садился в машину.
Валдис промолчал.
– Глаза у тебя какие-то странные,– сказал Ремизов.
Они проехали до памятника Карлу Марксу, свернули на проспект и направились к выходу из города, на северное шоссе.
– Это далеко?– забеспокоился Ремизов.
– Нет,– сказал Валдис.
– Я надеюсь,– сказал Ремизов.– У меня в десять важная встреча в администрации города.
Валдис кивнул. За городом, едва они миновали военный аэродром с самолетами, прятавшимися в траве, Олег услышал сзади себя какую-то возню и обернулся. И тут же отпрянул, чуть не ударившись головой в лобовое стекло. На заднем сиденье устроилась большая рыжая собака. Она разглядывала Ремизова и нервно зевала, показывая белые клыки в палец толщиной.
– Черт!– крикнул Ремизов.– Что это такое?
Валдис не ответил.
– Это чей зверь? – спросил Ремизов.
– Мой, – ответил Валдис.
Олег недоверчиво покачал головой.
– И где же ты его взял?
Тот опять промолчал.
– А я никак не могу понять, откуда это псиной воняет?– сказал Ремизов.
Сзади него послышалось рычание.
– Чего это она?– опасливо спросил Олег.
– Она не воняет,– сказал Валдис.
– Да?!– удивился Олег.– Значит, это я так воздух дезодорирую.
Шедшая навстречу, машина мигнула фарами. Валдис поднял руку, давая понять, что понял сигнал.
– Они обычно там, за углом, прячутся,– сказал Олег.
– Я знаю,– ответил Валдис, и коротко ударил Ремизова ребром ладони по горлу.
Тот обмяк в кресле. Встречный “Пассат” тоже включил и выключил свет. Валдис и его приветствовал. Войдя в поворот, он увидел маскирующийся в кустах бузины бело-синий микроавтобус ГАИ. Ефрейтор махнул жезлом, и Валдис, проскочив еще метров десять мимо него, затормозил, прижавшись к обочине.
– Инспектор патрульно-постовой службы областной Госавтоинспекции, – скороговоркой выговорил ефрейтор.– Ваши документы, пожалуйста.
Валдис дал ему права и техпаспорт.
– Превышаете, господин Ауктуммис!– радостно сообщил ефрейтор.– У нас чуть радар не зашкалило! Я понимаю, машина скоростная, трудно удержаться… Так что будем делать?
Валдис поморщился.
– Санксти,– тихо сказал он.
Та подалась вперед с заднего сиденья, и, положив голову подбородком на плечо Валдису, шепотом позвала милиционера:
– Молодой человек.
Ефрейтор удивленно посмотрел на нее, потом замигал, потер глаза, будто в них попал дым, и уставился прямо в острые черные дырочки зрачков, окруженные желтой радужной оболочкой.
Санксти протянула ему обертку от шоколадной конфеты, которую только что съела, и также шепотом спросила:
– Ну что, милый, тяжело тут стоять? Небось, жарко?
– Тяжело,– сказал ефрейтор, как эхо.– Жарко.
– А ты не горюй. Ты возьми деньги-то, возьми. Это хорошие деньги, большие. Видишь, какие большие?
– Большие,– повторил за ней ефрейтор.
– Ты, мой хороший, спрячь их подальше, а то ведь увидит кто, скажет – взятки берешь.
Милиционер, не спуская глаз с ее зрачков, стал совать обертку в карман форменных брюк, никак не попадая в него рукой.
– Что-то писать хочется,– сказала Санксти.
– Хочется,– сказал ефрейтор.
– Ой, как писать хочется!..– сказала Санксти.
Ефрейтор скривился и затоптался на месте, как конь.
– А мы сейчас пойдем и пописаем,– приговаривала рыжая ведьма.
– Только не вместе,– сказал Валдис.– Нам ехать надо.
– Зачем же вместе? Он уже большой, он и один может. Да, мой ласковый?
– Да.
– А как пописаем, так все и забудем. Будто и не было никакой черной машины, будто и не было никакого Ауктуммиса, и тети красивой тоже не было? Правда?
– Правда.
– А бумажки эти дай мне, я выброшу. Нехорошие бумажки, грязные бумажки,– сказала Санксти, забирая у милиционера документы.– Ну, иди, пописай, мой хороший, иди.
Ефрейтор посторонился, пропуская зеленый “Мерседес” – такси, и заторопился в лес.
Когда он вернулся к микроавтобусу, его напарник спросил:
– Ну что там?
– Поссал,– ответил ефрейтор.
– А с БМВ что? Оштрафовал?
– Блядь…– сказал ефрейтор и покачнулся.– Что-то у меня голова болит.
– Эй!– сказал его напарник, увидев, как побелело лицо ефрейтора.– Ты чего, Миша? Тебе плохо, что ли? Эй, эй, ты того, ты только не падай! Погоди, сейчас я тебе помогу к машине добраться, отдохнешь! Ты только держись, Миша!
Он дотащил своего товарища до микроавтобуса и посадил на порог, прислонив к сиденью.
– Ты погоди,– бормотал он,– погоди, сейчас я тебе водички дам. Это жара блядская. Стой тут, как блядь. Сами постояли бы, бляди, узнали бы, что почем!
