Вацлав Ян Тале
Спросите у Каспия
– Нет. Совсем нет. Вы разве не знаешь? Вчера похороны была. Утонул в море. Судьба.
– Простите. Мои соболезнования. Вы, наверное, его отец?
– Нет. Я смотрю за дача. Порядок надо. Собака кормить, поливать цветы и дерево.
– Простите ещё раз. Вы разрешите увидеть собаку? Странно, что она не залаяла, когда я звонила. Можно мне войти?
– Он молчит, плохо кушал, только вода пьёт. Хозяин был, прыгал, играл, а теперь как неживой.
– Мне можно будет взглянуть на Каспия? – повторила свой вопрос Вера.
– Жди. Звоню хозяйский жена, спрошу. Как твой имя?
– Ничего. Не надо. Я в другой раз зайду. Спасибо. Извините за беспокойство, – произнеся последнее слово, Вера случайно бросила взгляд через плечо смотрителя во внутренний двор и увидела Каспия, который, не отрываясь, смотрел на неё почти человеческими глазами.
***
– Простите, что не сказал сразу, – услышала Вера за спиной. – Я не хотел вас пугать.
– Мне казалось, вы больше не придёте, – она обернулась: Фархад стоял перед ней такой же красивый, как и в день знакомства, а Каспий по-прежнему крутился рядом с хозяином, бесконечно виляя хвостом.
– Ирония судьбы, не правда ли? Профессиональный пловец гибнет от воды.
– Вас ещё кто-нибудь видит, кроме меня?
– Да, конечно, – зубы Фархада блеснули на солнце. – Мой пёс.
Вера погладила Каспия по бархатной спинке: он завилял хвостом с удвоенным рвением, намекая, что был рад увидеть её в проёме дачных ворот.
– Я имела в виду… кто-нибудь из людей?
– Нет. Только вы.
– Почему я?
– Мне кажется, вам можно доверять. Не хочу уносить с собой тяжёлую ношу: тайны – это непосильный груз. Вы меня понимаете? – чёрные глаза Фархада будто стали ещё чернее.
– Понимаю.
– У вас есть тайна?
– Да.
Вера подумала, что именно сейчас ей предстоит признаться во всех грехах, но Фархад даже не собирался заглядывать в чужие пыльные погреба.
– Я хочу, чтобы вы знали: моя смерть – не случайность, – спокойно произнёс он. – Я утопился. Алкоголь и снотворное сделали своё дело.
Волны, шумно разбиваясь о берег, пытались заглушить его голос, но Вера чётко расслышала это страшное известие. Пока она подбирала слова, Фархад как ни в чём не бывало спросил:
– Хотите знать почему?
Вера неожиданно для самой себя сразу же кивнула.
– Я пытался покончить с собой ещё в подростковом возрасте. Глотал таблетки, вскрывал вены… Спасали. После неудачных попыток я решил, что Аллах неспроста раз за разом даёт мне шанс, и, возможно, я смогу стать счастливым, несмотря на мою особенность.
Вера ничего не понимала, но прерывать не решалась.
– Не слушайте тех, кто говорит, что самоубийство – страшнейший из грехов. Богу всё равно, каким путём к нему приходит душа. У меня такие же шансы попасть в рай, как и у всех остальных. Спросите у Каспия, если мне не верите. – Фархад потрепал пса за чёрное, словно нефть, ухо. – Подтверди, что я говорю правду.
Собака, как обычно, отреагировала хвостом. Фархад продолжал, прерываясь, обдумывая и подбирая каждое слово так тщательно, будто именно сейчас решается его судьба и только Вера в силах ему помочь:
