Вацлав Воровский
Французская борьба и государственная дума

Бесстрастный, но увлекающийся пошехонец рад, что, наконец, обрел душевный покой во французской борьбе после всех треволнений «бездумных» лет, требовавших не простой легкомысленной увлеченности, а длительной пламенной страсти. Он весь ушел в «брарулэ», в «мосты», в «передние» и «задние» пояса, – и вдруг оказывается, что его морочат самым издевательским образом.

Именно про этого бесстрастного пошехонца сказано было: mundus vult decipi ergo decipiatur, т. е. мир хочет быть обманываем, пусть же его обманывают. Всегда найдется какой-нибудь благодетель «Дядя Ваня», который так ловко подделает «чемпионат», что только сиди и увлекайся. И действительность ли это или фальсификация – не все ли равно в конце концов, раз она дает увлекающемуся те же эмоции, что и действительность? Тем более, что увлечения его хватит ненадолго, а стоит ли из-за этого «ненадолго» затевать нечто прочное, основательное, подлинное?

При увлекающемся субъекте всегда имеется такой благодетельный Дядя Ваня. Он ему и чемпионат борьбы наиболее интересно обставит, он ему и политический чемпионат в случае надобности инсценирует.

Положим, что наш бесстрастный субъект упорно хочет увлекаться политикой, но такой политикой, которая была бы и политикой и в то же время не требовала бы доподлинной «пламенной страсти», давала бы все увлечения, всю «видимость» настоящей политики, но вместе с тем не требовала бы порывов, лишений, жертв, вообще не требовала бы, чтобы, «полюбив» ее, пришлось «умереть».

Можно-с, – ответит Дядя Ваня, – и – глядишь – уже сорганизовал всероссийский чемпионат в Таврическом саду^[3]. И все по той же программе, разоблаченной «Утром России». Выступают борцы всех фракций и всех национальностей – чемпионы Москвы и Петербурга, Варшавы и Одессы, Кавказа и Прибалтийского края и т. д. и т. д.