V. Speys
Синдикат Шивы. Детектив
– Не знаю, сын, я не доктор. И вообще много хлопот с ним. Мне завтра вставать рано.
Он поковылял к своей постели. Улегся и скоро уснул. Ник не сомкнул глаз до утра. Больной метался по постели, несколько раз скатывался, чуть не свалился на пол. И каждый раз парень заботливо укладывал найденыша обратно. Температура держалась высокой. К утру кризис миновал. Лицо превратилось в желтую маску. Горевшие щеки, в ярко-красном румянце, потускнели, взгляд угас, и глаза выглядывали из полуприкрытых ресниц. Больной спал. Отец зашевелился на постели:
– Ну, что он?
– Да вроде спит.
– Ну-ка. – Он подошел к незнакомцу. Осмотрел.
– Развяжи его. Дело пойдет теперь на поправку.
Вскоре Ден ушел к овцам. А Ник принялся готовить больному еду.
– Эй, кто тут?! – Неожиданно резко прозвучал в утренней тишине голос незнакомца. Ник застыл от внезапности. Он не поверил своим ушам и первое, что взбрело на ум:
"Галлюцинация".
– Где я?! – голос незнакомца развеял сомнения. Ник бросился к постели. Осмысленный взгляд серых глаз пытливо уставился Нику в лицо.
– Я нашел тебя в камнях на берегу океана.
– Ты живешь в этом городе? – не понимая, где он, спросил незнакомец.
– Нет тут никакого города. Здесь пастбище.
– Ты обманываешь меня? – проговорил больной.
– Эй, парень, легче на поворотах. Я спас тебя!
– Ты не знаешь, с кем говоришь. – Слабым, но властным голосом перебил незнакомец.
– Ты слаб. Но, клянусь, как только ты сможешь держаться на ногах, я сделаю из тебя бифштекс.
– О, да, конечно! – в голосе больного слышалась ирония, сказав это, он отвернулся к стенке.
Ник обиженно сунул ему брынзу и кружку парного овечьего молока. Незнакомец долго колебался. Вкусный запах щекотал ноздри, изголодавшийся организм требовал пищи. Ник тактично вышел. Через несколько минут он вернулся. Брынзы и молока уже не было. Он убрал пустую кружку, смахнул крошки с постели. Больной делал вид, что спит. Игра в молчанку длилась почти две недели. Даже отцовские угрозы не подействовали. С презрительной гримасой на лице незнакомец упорно не хотел замечать своих спасителей. Из-за пережитых страданий в пути Айна потерял память. Он не знал кто он, откуда пришел, и как его зовут? Он чувствовал и цепко держал в себе только одно – злость. И эта злость была направлена в первую очередь на своих спасителей из-за того, что они изо всех сил пытались вернуть его в этот несчастливый мир страданий и вечной борьбы за существование…
Глава 22
Сквозь прозрачный купол кабины Айна увидел буйно цветущие деревья, среди которых приземлился дискообразный аппарат. Он с восхищением осматривал этот сад и разноцветных птиц, порхающих в ветвях, сравнивая их с теми сказочными, что когда-то рассказывала ему в детстве бабушка. И поддавшись первому наивному впечатлению он с детским любопытством спросил: – Кшатр, виман доставил нас в Райскую Обитель, где живут Боги? Покажи мне хоть одного Бога, который приходит к тебе в медитации, например, твоего Бога Шиву Натараджа? – в глазах Айна, этого крепкого взрослого мужчины, светилось детское любопытство.
– О, дорогой ученик, это невозможно. И невозможно только по одной причине, потому что Боги живут на Божественных Райских планетах, где подобно Земному Раю, где мы сейчас находимся, нет болезней и страхов, где достойные кшатрии (безгрешные души) живут в постоянном блаженстве вечно и услаждают свой взор созерцанием Верховного Бога Кришны. – Как несмышлёному ребенку терпеливо объяснял Кшатр.
– Я не очень-то разбираюсь в том, где живут Боги на каких планетах, и почему их не устраивает жизнь здесь в Земном Райском саду?
– Потому, что наша планета Земля полна греховных поступков и на ней еще много зла и ненависти. Земля не достойна еще, называться Райской планетой, вот почему Верховный Бог Кришна и создал этот защищенный уголок земной тверди для распространения знания добра на всю планету Земля. И когда это произойдет, вот только тогда наша планета Земля станет Райской обителью. И еще, он создал тайное учение боевых искусств, которое поручил своему Богу Шиве Натараджа научить достойных для борьбы против зла, чтобы нейтрализовать на Земле всякое злодеяние и очистить карму Земли от негативного влияния, из-за которого наша прекрасная планета не может вступить в клан планет под названием Райская планета Земля. И мы призваны следовать учению Бога Шивы Натараджа в освоении боевых искусств, противостоять злу. После освоения всего, что тебе предстоит узнать, ты отправишься на остров Эдзо. Но помни, когда я научу тебя всему тому, что ты должен будешь знать и в совершенстве овладеть искусством синоби, и отправишься на остров Эдзо с того мгновения мы станем конкурентами. Возможно, в далеком будущем твой клан синоби может столкнуться с моим кланом синоби, тогда наши последователи могут вступить в единоборство. Помни, что это так будет угодно Богу Шиве Натараджа для воспитания и оттачивания еще более совершенных приемов борьбы со злом, так как совершенство рождается в борьбе, а искусство оттачивается в процессе борьбы и выживший воин передаст свои умения новым поколениям синоби… И Айна стал упорно овладевать древним искусством полного подчинения тела велениям воли и разума. В себе, под неусыпным контролем учителя Кшатра, он создавал новый тип воина, передвигающегося легко, как ветер, неприметного для врагов; воина, умеющего побеждать без боя!
– Ты должен стать воином-тенью, высококлассным профессиональным синоби, чтобы виртуозно исполнять любые заказы от людей, которые хорошо за это платят.
– Да, конечно, я стараюсь познавать искусство воина теней. Но ты говорил мне, что этому искусству обучают с самого младенчества и в течение жизни продолжают совершенствовать свое мастерство воина. Так получается, что я уже стар для обучения?
– Нет, Айна, здесь в этом месте Райской Обители, время течет по-другому и человеческие возможности здесь способны многократно воспринимать науку не так как на поверхности планеты Земля. – Отвечал Кшатр.
– И я стану им. Но ты должен сказать мне, какая польза от этого?
– О, дорогой ученик, твое искусство будет стимулировать других, чтобы победить и искусство выявления исполнителя заказа поможет совершенству не только тех, кто с этим должен бороться, но и консолидации общества в борьбе со злом. Помни наш девиз: “Зло побеждается злом! А выигрывает всегда Добродетель!" Помни об этом. – Говорил Кшатр, усложняя каждый раз задания для Айна. Айну иногда казалось, что его учитель хочет замучить его на смерть, такие порой трудности приходилось испытывать ему, что рабский труд Айна на пиратской галере казался раем. Айну, как никому теперь стало понятно, почему Кшатр смог выдержать нечеловеческие условия целых три года плаванья там, в трюме пиратского корабля. Но каждодневная тренировка показывала, что тело его привыкало и с каждым новым упражнением становилось все легче исполнять сложный трюк. Когда Кшатр продемонстрировал Айну очередное задание, результат, которого должен достичь Айна. Айна увидел, что нет в этом ничего сложного, и что он с легкостью сможет выполнить и это упражнение. А Кшатр подробно комментировал:
– Ты уже можешь садиться на шпагат. Теперь надо научиться перебираться через пропасть, уходя от врага, или преследуя его. Что для этого необходимо? Специальная стрела и лук. К стреле подсоединяется тонкая и прочная двойная нить. На противоположной стороне пропасти выбирается дерево. Далее на задней части стрелы есть небольшое кольцо, в которое продевается один конец нити и теперь стрела получает двойную нить. Затем ты стреляешь из лука в дерево стрелой с двойной нитью. Стрела прочно входит в ствол. Один конец нити привязан к канату с кошкой. Второй конец нити свободен. За свободный конец нити ты протягиваешь нить, привязанную к канату с кошкой. Когда канат попадает на противоположную сторону пропасти, обрываешь свободный конец нити, и канат падает, цепляясь за толстые ветви дерева кошкой. Далее переправа готова. Стаешь на канат со всем снаряжением и пересекаешь пропасть. И теперь вся трудность заключается в твоем равновесии. Смотри, чего ты должен достичь тренировками. – С этими словами Кшатр с мечом луком и стрелами и с мешком полным камней для веса привязанным на спине стал босыми ногами на канат и свободно начал передвигаться по скользкому, специально смазанному жиром канату над пропастью. Канат провисал под ним, но это его не смущало. Он легко ступал по провисшему канату и когда достиг середины пропасти, остановился. Затем стал медленно садиться на шпагат на канате. Когда шпагат протянулся, касаясь его бедер и ног, он медленно стал вставать и вот его босые ступни уже касаются каната. Он делает резкий толчок и переворачивается в воздухе, делая сальто, и снова становится на канат. Перевернувшись, таким образом, идет по канату и возвращается на место, откуда начинал движение. Когда он приблизился к краю пропасти, и ступил на твердую поверхность, сказал Айну:
– Дорогой ученик, что ты должен уметь.
– Но я сразу, же сорвусь, погибну! – возразил Айна.
– Нет. Ты начнешь с тренировки равновесия. И сначала будешь ходить по бревну. Когда у тебя получится все то, что я проделал на канате, но только на бревне. Дальше будет бамбуковая жердь. Когда ты выполнишь это упражнение на бамбуковой жерди. Бамбуковая жердь будет поднята над землей сначала на небольшую высоту. Затем, когда ты достаточно хорошо научишься держать равновесие, бамбук заменят канатом. И финальная часть, все то, что я проделал над пропастью, предстоит выполнить и тебе. Тогда и только тогда ты освоишь этот трюк…
В те далекие времена, когда на острова Японии массово стали прибывать беженцы из охваченных пожарами междоусобных войн Китая и Кореи. Айна, обученный Кшатром всем премудростям старинных боевых искусств, что знал и был научен своим Учителем в Индии, Восточным Шелковым путем, проложенным еще Александром Великим в Индию, возвращался к себе на родину. Перед тем, как покинуть Райскую Обитель, где поселился Кшатр, Айна спросил у него:
– Кшатр, ты мудрый и образованный человек. Тебе нет равных ни в боевых искусствах древности, дошедших до наших дней, ни во врачевании ран и разных болезней и во многом другом, что безвозмездно ты передал и мне. Ты можешь, при желании, убить человека одной мыслью, не только прикосновением, чему научил и меня своего друга. Так зачем же ты подвергаешь меня новым испытаниям, давая добираться до своего родного острова Эдзо своими силами?
– Конечно, я доставил бы тебя в одно мгновение, если сравнить твой предстоящий путь на родину, с перелетом в Страну Восходящего Солнца на вимане. Но я этого не сделаю. Ты должен оттачивать свое мастерство воина-тени на практике. Я научил тебя всему тому, что должен знать искусный воин синоби. Ты не уязвим, и поэтому этот путь ты можешь совершить в образе воина дервиша, путешествуя из города в город, из страны в страну, проходя этот путь через царства, воюющие между собой. В пути ты столкнешься со многими трудностями, способными погубить обычного человека, не обладающего теми умениями, что дал тебе.
– Скажи еще, Кшатр, ты говорил, что живущие в Райской обители люди живут до двух с половиной тысяч лет. Но, человеческое тело не может столько времени жить? Это не реально и не правда. Я не могу в это поверить, скажи мне правду?
– По Земному исчислению проходит две тысячи пятьсот лет, когда в Райской обители человек достигает девяноста лет. Ты пробыл здесь всего один год и два месяца. На поверхности планеты Земля прошло тридцать лет. Здесь время спрессовано, и течение его замедляется в виду воздействия нашего внутреннего солнца, которое влияет на течение времени. Там на поверхности Земли, ты за год и два месяца не смог бы освоить того учения, что ты освоил здесь. На самом деле ты учился тридцать лет, но эти тридцать лет для тебя прошли здесь как один год и два месяца. Я высажу тебя на поверхности Земли, и даже не скажу, где это место находится. Это будет последним экзаменом тебе. Испытание на выживание. Ты должен будешь определить, где ты находишься. Как понимать язык людей, которые встретятся тебе, это не должно тебя пугать, потому что путем телепатического чтения мыслей других людей ты сможешь сразу же говорить на их языке. Ты знаешь, как это происходит. Ты не произносишь слов, ты говоришь с человеком своим языком мысленно, он слышит твои слова на своем языке и говорит тебе своим языком, но ты слышишь его мысли и понимаешь его, отвечая ему мысленно. Так идет ваш диалог. Поэтому подключившись к его волне мыслей, ты не должен думать о постороннем, что недолжны, знать другие, чтобы не навлечь на себя беды.
– Да, Кшатр, я изучил в подробностях этот стиль общения и могу разговаривать с любым человеком и зверем, и дельфинами на их языках. Всем этим я обладаю досконально, так как тогда, не зная наш язык Айнов, ты говорил мне на моем языке. Я только потом, спустя много дней понял, что ты говоришь со мной и не шевелишь губами, а я отвечаю тебе своим голосом.
– Единственное, что я хотел узнать, как ты освоил этот метод общения. Для обычных людей наш метод общения воинов-теней не доступен. Будь внимателен и вовремя уходи с волны того человека мысли, которого ты читаешь, иначе ему будет казаться, что ты выдаешь в слух ему свои намерения.
– Да, учитель Кшатр, я буду внимателен и осторожен в пути.
– Хорошо. Теперь отдыхай. Завтра ты наденешь тунику дервиша.
Сказав это Кшатр, тем самым объявил Айну, что он отправит его в неведомую страну, из которой будет лежать путь Айна полный опасных приключений на родину. На поверхности Земли тем временем шел 42 год до нашей эры…
Глава 23
Дэн вернулся поздно вечером с пастбища. И первым делом спросил у Ника:
– Ну, как он?
– Еще слаб, но аппетит хороший. Правда стесняется, при мне есть. Я выхожу, когда зайду, то еда уже съедена и делает вид, что спит.
– Пусть скорее поправляется.
– Я все думаю, отец, кто он? На китайца не похож, похож на нас Айнов. – Высказывал догадки Ник.
– Я, когда рыбачил, моя шхуна пристала к острову Эдзо. Я вначале подумал, что ошибся землей, так как кроме китайцев везде, никого быть не может. А тут выходят навстречу, такие как мы и разговор у них похож на наш язык. Только отдельные слова непонятны, а так все можно узнать и даже поговорить. Вот тогда их старший сказал, чтобы я не рыбачил у их берегов, а то им самим рыбы маловато тут.
– И, что они дали тебе набрать воды?
– И не только дали. Но я еще выменял у них немного съестных припасов, водки, которую они почему-то называют саке. И она у них слабее нашей.
– Он, что может говорить с нами на нашем языке? – обрадовано сказал Ник.
– И не только говорить, он еще и будет хорошим помощником в хозяйстве. Вон, какая отара овец у нас. Надо пасти, стричь шерсть, сделать запасы сена на зиму, доить овец, и делать сыры с овечьего молока. Работы хватит. Так, что ты хорошего работника нашел. А хороший работник на дороге не валяется, сынок. – Наставительно говорил Ден, и еще добавил, – Я видел на его левой ноге шрам от кандалов. Это беглый раб. И, похоже, из галер. Может, его уже китайцы ищут. Надо бы разведать на базаре в Шанхае, что говорят китайцы. Никакого там у них бунта не было или чего-то другого? Ведь война между ними не прекращается. Вон сколько их перебежало на Эдзо.
– Благо, отец, мы не китайцы, вот нас и не трогают. – Сказал Ник.
– Не трогают, пока не нашли ни одного врага среди Айнов. А кому-то из Айнов, взбредет в голову устроить бойню, то всех пустят под нож, это уж точно. У них такое в самой крови, ни во что не ставят человеческую жизнь.
– Да, конечно, их вон сколько, не чета нам. Нас с каждым годом все меньше становиться, скоро совсем не будет.
– Ты, что, сын, причитаешь, вон целый остров Эдзо весь заселен Айна, китайцы оттуда бегут на Юг Японии.
– Отец, как называть его будем?
– Давай так, и назовем, Айна.
– И просто и понятно. – Согласился Ник.
Айна быстро поправлялся. Ему уже даже хотелось жить. С выздоровлением приходили новые ощущения, и возвращалась сила. И Ден решил взять его с собой на пастбище. Айна был рад этому и энергично помогал собирать пожитки, так как Ден сказал, что на пастбище надо стричь овец, а этот процесс длительный и требует времени. Айна не разговаривал, старался не попадаться на глаза отцу и сыну, и молчал. Иногда только по большой нужде, обходился одним двумя словами, такими, как:
– Где вода? – или, – Я принесу это, – когда надо было что-то вносить в дом. Стрижка овец прошла успешно. Айна, по наблюдениям Дена, никогда не занимался этой работой, проявлял чудеса ловкости и выносливости. Он в считанные минуты научился мастерству обстригать овцу, не причиняя животному никакого вреда. Когда отара была вся стрижена, а шерсть образовала шесть утрамбованных тюков, Ден нагрузил телегу этими тюками и, прихватив с собой Айна, двинулся на китайский базар в Шанхай продавать овечью шерсть. Ник остался на хозяйстве присмотреть за отарой. Базар, как и все торговое места, в Китае отличался большим наплывом торговцев. Продавалось все, от опиума до металлических иголок для шитья. Торговцы шерстью располагались в отведенном для этого месте базара, и Ден поспешил туда. Приценившись, стал в ряды со своей повозкой с тюками шерсти. Вскоре к нему подошел скупщик оптом. Это был купец в нарядном шелковом халате с веером в правой руке с помощником рабом. Он, не обращая внимания на торговавших этим товаром китайских продавцов, выбрал инородца Дена. И это было не случайно, так как китайцы продавали свою шерсть всегда дороже. Сторговавшись с покупателем, Ден перегрузил тюки на повозку китайцу, и тот отсчитал положенную сумму серебром, отдал Дену деньги. Раб впрягся в повозку, и покупатель уехал, а Ден с Айном на своей телеге запряженной лошадкой, пустились в обратный путь домой. Ден, напряженно ожидал, что Айна узнают, как беглеца, но никто из состоятельных богачей не обращал никакого внимания, на его работника и это успокоило чабана. Так довольные они оба двигались в сторону возвышенности, где были пастбища отары. Айна вдруг вспомнил какую-то мелодию и стал напевать гортанный напев. Он так увлекся, что грусть и былая злость на чабанов, спасших его, куда-то улетучилась и исчезла совсем, растаяв в голубизне небесной лазури. Стоял жаркий август. В небе стайками порхали ласточки, готовясь к отлету на зимние квартиры и Айну было хорошо. Он лежал на телеге кверху головой на охапке душистого сена, смотрел на кучевые облака, на ласточек и не заметил, как задремал, под монотонный скрип колес телеги и легкое покачивание от тянущей повозку лошадки лошадиной сбруей. Ден не обращал внимания на Айна, погрузившись в свои думы. Дорога шла полями, затем свернула в бамбуковую рощу. И вдруг телегу остановил китаец с мечом в руке. Он ничего не говорил, а просто подошел и стал обыскивать, шаря свободной рукой по халату Дена в поисках мешочка с серебром. Айна вдруг проснулся, его разбудил прекратившейся скрип колес и толчок остановившейся телеги.
– Ден, что это? – указывая рукой на грабителя, спросил спросонку Айна.
Грабитель, вытащил левую руку из халата Дена, шарившую в поисках денег, и кулаком сделал попытку ударить в грудь лежащего. Айна молниеносно перехватил направленный на его грудь удар автоматически отработанным приемом, который помнило его подсознание. Китаец, не ожидавший сопротивления, выронил из правой руки меч. Оружие в воздухе сделало кульбит и при падении в сторону Айна, отсекло китайцу ухо. Меч упал на сено рядом с Айном. Бандит же с диким воплем от боли в области отсеченного уха и дикой боли в руке, упал в дорожную пыль. Его жуткие крики, разносились по роще бамбука, пугая попугаев, стаей вспорхнувших в воздух. Грабитель корчился в дорожной пыли. Его меч лежал отброшенный, как ненужный больше ни к чему кусок сверкающего металла на возе. А Ден, хлестал изо всех сил лошадь, и быстро пустил телегу наутек. За убегающей от места сражения телегой тянулся шлейф пыли, закрывая собой место, где было совершено нападение грабителя. За телегой не было погони. И они добирались теперь до сторожки без приключений. На Айна, Ден смотрел теперь уже другими глазами. Ему вдруг стало понятным, как сумел этот Айна, освободится от оков и сбежать от своих рабовладельцев…
Глава 24
Айна после того, как поверг грабителя умело и без всяких усилий, не мог найти себе покоя. Он был крайне возбужден и попросил пересесть к Дену на сидение. Ден не возражал. Они еще были в пути, и до пастбищ оставалось километра три. Дорога поднималась вверх по пологому склону, обросшему сочной травой. Айна, смотрел безучастно на круп лошади. Ее длинный хвост вилял из стороны в сторону в такт двигающихся задних ног. Взгляд его скользнул на щиколотку своей левой ноги, там красной отметиной вырисовывался шрам. С тех пор, когда он потерял память, этот шрам был не заметен, так как он забыл вместе со всем о его существовании. Такие шрамы остаются на веки от оков на ногах. Он стал догадываться, что возможно когда-то был рабом. Это привело его к беспокойству, как шторм в океане после ясной тихой погоды и внезапно не весть, откуда налетевший. Он изо всех сил напрягал память и не мог вспомнить ничего. От напряжения и мерно скрипевших колес, он услышал, что Ден сказал ему, не поворачивая головы:
– Конечно, беглый раб.
Айна подумал:
"Откуда ты знаешь?" – и вздрогнул, когда Ден резко повернул голову, услышав его мысленный голос.
– Ты мне что-то сказал, Айна? – озабоченно спросил Ден.
– Да нет, не говорил, это вам, господин чабан, показалось, и только.
– Странно, я отчетливо услышал твой, Айна, голос. Чудеса, да и только?
Айна прекратил думать. Он лишь, как бы отстранился, отошел от телеги и как бы шел рядом с возом. И в то же время попробовал подумать еще раз:
"Эй, чабан, ты меня слышишь?" – Ден не слышал его. И Айна понял, что эту способность читать мысли других людей он может, как включать, так и выключать. Значит, он этому где-то учился, и учился тайному искусству приемов выживания, которые наверняка помогли ему освободиться от оков рабства, о чем свидетельствует этот шрам на ноге. Сделав это открытие, он почувствовал, прилив веры в свои силы. А, что самое главное, он мог теперь узнать о своих навыках постепенно, и осторожно открывая их себе. И это надо сделать подальше от свидетелей, которыми были теперь у него, в облике Дена и Ника.
Итак, прибыв на пастбище, Ден и Айна, принялись за повседневную работу. А выручку от проданной шерсти Ник увез в деревню, где жили чабаны, и вручил своей бабушке, которая аккуратно копила серебро и в редких случаях попадающее к ним золото. Деньги от прибыли с отары шли на необходимые в хозяйстве утварь, одежду и разные мелочи.
Когда на пастбище к ним вернулся Ник, Ден узнал от него, что необходимо подготовить дом к зиме, и нужен он в деревне. Получив такие сведения, отец и сын собрались наведаться домой.
– Айна, ты уже совсем здоров и вполне можешь управиться с отарой. Мы с Ником съездим на неделю, а то и на две, навестим мою мать и сделаем там хозяйственные работы, а тебя оставляю присмотреть за отарой. Спрашивать не буду, что надо делать, ты все видел и тебе я доверяю эту заботу за овцами здесь. Завтра утром мы выезжаем.
– Хорошо, Ден, я пригляжу за всеми, можешь не сомневаться.
Утром следующего дня Ден с Ником уехали в деревню. Айна, предоставленный сам себе, стал сосредоточенно концентрироваться на памяти, что так не давала проникать в свои глубины, скрывая, быть может, что-то важное. И это вызывало у Айна непреодолимое желание выяснить, что же сокрыто там, в закоулках непреступной памяти, какие тайны хранятся в ее глубинах. С иступленным любопытством, напрягая свое сознание, он пытался вспомнить, что было с ним тогда, до возникновения почти не откуда этих чабанов, возродивших его к новой жизни. И это было ему не преступно. Размышляя так, он взял в руки хлыст и собрался идти к загону, где столпились блеющей отарой овцы, затем вернулся в сторожку и стал смотреть на меч, который так бездарно выронил бандит на дороге. Подошел к оружию, стал внимательно смотреть на меч. Ему казалось, что это оружие до боли знакомо, и, что он умеет им владеть. Айна снял меч со стены, прицепил себе на левый бок, засунув под пояс из сыромятной кожи. Пора идти к овцам и выгонять их на пастбище… Среди душистых трав плоскогорья, жужжащих пчел и щебета жаворонка, среди остроконечных вершин горного хребта, укрытых белыми шапками, как свободно и легко дышится на просторе. И вдруг в памяти мелькнул удушливый смог трюма. Как хлыст стеганул Айна по спине, и он почти, как явь, ощутил удар надзирателя. Холодный пот выступил на лопатках, каплями стал ползти к пояснице. Холщовая рубашка прилипла к телу. Он невольно взглянул на шрам от кандалов на щиколотке левой ноги. И понял, что был рабом, приговоренным умереть у весла. Оставалось вспомнить, как удалось бежать, а что самое главное, за что он был угнан в рабство? И возникали вопросы, следуя один за другим, на которые он не мог ответить. Это его сильно выбивало из колеи повседневной жизни у чабанов и, чтобы хоть как-то собрать разбросанные мысли он стал петь свою излюбленную песенку без слов. Конечно, этот мотив он где-то уже слышал и не один раз. Но эта песня завораживала его, спрессовывала как бы пространство вокруг. Особенно это было приятно ему петь здесь на плато среди цветущего царства трав в окружении горных вершин, и он отдавался песне, настраивая ее поддающемуся тембру голос. И от песни, и от ощущения вернувшихся к нему сил, вдруг сильно захотелось жить дальше. Хандра, одолевавшая его несколько месяцев тому назад и не отпускавшая до сего времени, вдруг прошла. С возвращающимися к нему силами, приходило ощущение умения его тела. И, он решил начать пробовать, что оно помнит какие искусства и умения. И, быть может, через умения тела он вернет память, как напомнил о его заключении в рабство шрам на ноге.
С такими мыслями Айна выгнал отару из загона и погнал на пастбище, где отара еще не паслась и там отросла, купаясь в утренних росах, сочная трава. Овцы, приученные пастись рядом, друг с дружкой, не разбредались, и это помогало не отвлекаться погоней за нерадивой овцой, а мирно наблюдать их голые бесшерстые спины, плотной стаей пасущихся на лугу. Неожиданно с диким гиканьем наехало шестеро всадников на малорослых лошадях с мечами на боку. Они быстро приближались к отаре. У одного была перевязана голова. С правого бока на перевязанной белой тряпке виднелось пятно засохшей крови. Когда всадники приблизились ближе, Айна увидел, что это были китайцы, а тот с белой тряпкой на голове похож на того, кто напал на него и Дена. Айна стоял и спокойно наблюдал за всадниками, которые заметив его, все шестеро направились к нему. Айна вдруг стал слышать их голоса и понимать, что они говорят. Вспоминая, свой мысленный диалог с Деном, Айна понял, что это мысли нападавших бандитов. Тот, у которого была повязка на голове, вдруг сказал:
"Ага, вот и мой меч. Ну, голубчик, ты теперь не уйдешь!"
"А, я и не собираюсь убегать, тем более от тебя одноухий осел. Ты, попробуй, забери свой меч". – По вздыбленному коню у перевязанного бандита, Айна понял, что он услышал его мысли. У других бандитов случилось замешательство. Ведь расстояние до Айна было еще метров двадцать и отчетливо слышать голос Айна все всадники никак не могли. Но мысли звучали в их головах, как слова, сказанные Айна, и это испугало суеверных бандитов. Они остановили коней стали совещаться:
"Это колдун, не иначе". – Думал один из них. Слов Айна не слышал, но все мысли он отчетливо читал и понимал чужой язык, потому что мысли не говорят языками народов, мысли говорят на всех языках одинаково только смыслом, а смысл формируется уже после мыслей в слова и фразы языков. Только двое из шестерых нападавших двинулись к Айну. Он стал ожидать их приближения, и в одно мгновение увидел в своих руках меч. Ощутив рукоять меча, он вдруг понял, что его телу привычен эфес и стоит только довериться памяти его тела, как отработанные приемы искусства боя сделают свое дело. Айна вдруг понял, что справиться с десятью всадниками ему под силу, окажись тут их десять. Но перед ним было всего лишь двое. Тот с перевязанной головой первым бросился на него. Он неистово кричал, какой-то дикий боевой клич и мчался в бешеной скачке на своей лошади на него, и метил мечом в голову чабана. Айна выждал, когда всадник подскачет на расстояние боя, вдруг быстрым прыжком подбросил свое тело в воздух и, сделав невероятное сальто, очутился за спиной всадника. Взмахом меча он срубил голову нападавшего, как кочан капусты. Обезглавленное тело помчалось на лошади вперед. Айна приземлился на ноги, ожидая второго всадника, но тот резко развернул лошадь, помчался догонять убегающих прочь сотоварищей. За ним помчалась лошадь с всадником без головы, догонять своих товарок…
