В. М. Павлов
По развилкам русской истории
«Мечты, мечты. Где ваша сладость?» Мы же с Вами, уважаемый читатель, не пойдем вслед за ними, а остановимся на версии призыва Рюрика на службу Новгородом. Эта версия хорошо вписывается как в события, предшествовавшие появлению варягов, так и в последующие. Именно она выводит нас на ту, четвёртую дорогу образования русской государственности, о которой мы говорили ранее. Она началась в Новгороде, и по ней пошёл сформированный в дальнейшем русский экспресс.
Братья Рюрика княжили недолго. Они умерли через два года и, вполне возможно, не без помощи старшего брата, поскольку на их места он послал своих подручных, и все нажитое братьями перешло к нему. Двоих своих «мужей» – Аскольда и Дира он отправил вниз по Днепру, и они добрались до Киева.
Согласно летописи, Киев был основан тремя братьями: Кием, Щеком, Хоривом и их сестрой Лыбедью, и назван в честь Кия, старшего брата. Точная дата основания города не установлена. Первое славянское поселение, по некоторым предположениям, существовало на территории современного города ещё в VI веке. В хронике XVI века польского историка и первого историографа Великого княжества Литовского М. Стрыйковского утверждается, что город Киев был основан в 430 году. Эта концепция, подкреплённая празднованием в 1982 году 1500-летия Киева, рассматривалась как общепринятая. Однако, значительная часть историков и археологов, ссылаясь на данные археологии, считает, что образование Киева как города проходило на рубеже IX и X веков. Наиболее ранняя обнаруженная киевская деревянная постройка относится к 887 году. Только в X веке отдельные поселения слились в единое поселение городского тина. Один из первых документов, где упоминается название Киева, написан в X веке, он является рекомендательным письмом, выданным Яакову бен Ханукке иудейской общиной Киева для предъявления в других иудейских общинах. В арабских сочинениях того же периода Киев (Куйаба) фигурирует как центр одной из групп русое, наряду с Новгородом. На протяжении большей части IX века Киев находился в нестабильной зоне венгро-хазарского конфликта, что не могло отрицательно сказаться на его экономическом положении. Согласно «Повести временных лет» во второй половине IX века в Киеве стали княжить дружинники варяга Рюрика Аскольд и Дир, освободившие полян от хазарской зависимости.
Ко времени прибытия варягов к Киеву его основателей – трёх братьев, Кия, Щека и Хорива, уже не было в живых, а киевляне платили дань хазарам. Пришельцы пообещали освободить киевлян от этой дани и остались в городе. В этом случае уже не возникает споров в целях появления варягов – они действительно пришли владеть Киевом и прилежащей к нему Полянской землёй. Рюрик оставался княжить в Новгороде.
Вот мы и подходим к первоначальному формированию русского экспресса. Остается непонятно, какой же город должен был стать в нем локомотивом? По нашей логике эту роль надо отдать Новгороду, пригласившему варяжского князя Рюрика из племени «русь». К тому же Новгород стоял на более высоком уровне развития по сравнению с другими городами восточнославянского мира. Это можно объяснить его граничным расположением между славянскими и западноевропейскими племенами, благодаря чему он являлся как бы посредником в общении между ними. Его изначальный этнический корень был, безусловно, славянский, но как мы ранее предположили, в состав его населения входили и представители племён южного берега Балтики. Важно и то, что основным источником дохода Новгорода была торговля, а она подразумевает наличие свободных денег, дорог и связей с различными регионами Европы. В «Повести временных лет» летописец косвенно подтверждает это легендой о посещении апостолом Андреем Киева и Новгорода. В ней говорится, что апостол Андрей из черноморской Корсуни (нынешний Херсонес) поднялся по Днепру до гор, на которых установил крест и предрек, что «здесь град велик бытии». Его пророчество сбылось. Именно там, но значительно позднее, появился Киев. Далее апостол Андрей поднялся выше по реке в «Словению, где сейчас Новгород» и оттуда добрался до Рима через варягов /51, с. 5/. В «Словении» он видел, как люди парятся в банях, чему очень удивлялся и рассказывал об этом в Риме. Этот рассказ относится еще к библейским временам и свидетельствует о славянском происхождении Новгорода и его месторасположении на дорогах, связывавших север и юг Европы.
Всё перечисленное давало Новгороду право стать лидером в объединенной славянской структуре, однако локомотивом нового состава оказался всё-таки не Новгород, а Киев. Чем это можно объяснить? В 879 году Рюрик умирает, оставив малолетнего сына Игоря. Новгородским князем становится Олег, родственник Рюрика, который, согласно нашим предположениям, должен был перезаключить договор с Новгородом о княжении. По-видимому, его не устроили условия договора, и в 882 году он вместе с малолетним Игорем уходит из Новгорода в Киев, где свергает его правителя Дира и становится киевским князем. К тому времени варяги укрепились в ряде славянских городов, особенно в Киеве, который был им обязан за защиту от хазар. За это он, как говорят сейчас, заплатил «натурой». Получив полную власть над Киевом и Полянскими землями, Олег сказал сакраментальную фразу – «се буди мати градам русским», и образовал в Киеве великокняжеский престол государства, в название которого вошло имя родного для варягов племени «русь».
Как считают отечественные историки /15, с. 67–69/, Нестор является лишь одним из продолжателей летописи, начало которой было положено в первой половине XI века при великом киевском князе Ярославе Мудром. Именно тогда в летопись могли быть занесены сведения о князьях Олеге и Игоре. Тогда же были живы и свидетели крещения Руси киевским князем Владимиром. Вполне возможно, что эта информация существовала в отдельных записях, сведенных позже в единое произведение и переработанное за сто лет различными авторами. Нестор был одним из них и окончательно завершил летописный труд. К тому времени «Повесть временных лет» несла еще и политическую нагрузку для предоставления истории Руси зарубежным странам. В ней Русь показана как самостоятельное славянское христианское государство, руководимое варяжской (читай – европейской) монархией, призванной на княжение в IX веке и ведущей свою родословную от известного в Европе княжеского рода Рюриков. Насколько всё это соответствовало первоначальным (до Нестора) записям сейчас понять трудно, отсутствует альтернативная информация, но именно такое представление создавало Киевской Руси должный авторитет среди европейских стран и показывало её политическую независимость от Константинополя. Если же внимательно изучить летопись, представленную Нестором, то в ней видны временные и логические нестыковки. В первую очередь это касается родства между Рюриком, Олегом и Игорем. В летописи Игорь представлен малолетним сыном Рюрика, опекаемым его родственником Олегом. Однако в некоторых новгородских источниках Олег упоминается как воевода на службе у князя. Вероятно, что Игорь на самом деле был сыном не Рюрика, а Олега, и тогда рушится вся красивая легенда происхождения русской монархической власти от варяжского князя. Этого не могла допустить ни правящая династия Киевской Руси, ни позднее Московского государства. Примем на веру и мы с Вами, уважаемый читатель, версию Киево-Печерского монаха Нестора.
Итак, в 882 году Киев стал столицей нового государства и под управлением варяжского князя Олега русский экспресс со скрипом тронулся со станции «Киевская Русь». Под влиянием Новгорода или в самостоятельном правлении остались племена словен, радимичей, вятичей, кривичей, мурома и финно-угорские племена: мери, весь, мари, карела. В состав Киевской Руси вошли южные славянские племена полян, древлян, северян, полочан и дреговичей. Находясь в подчинении Руси, они стали называться «русскими». Не от этой ли подчинённости пошло название нашей национальности не как отвечающее на вопрос «ты кто?», например, «болгарин», «поляк», «немец» и так далее, а как прилагательное, отвечающее на вопрос «ты чей?» – «русский».
По какому пути мог тронуться вновь образованный русский экспресс? В его составе находились оседлые племена, и казалось, что теперь под защитой воинственных варягов можно было спокойно заниматься земледелием и торговлей. Но Киев был не так богат, как Новгород, а власть любит деньги. Где же их можно быстро взять? Путь известен с давних времен – разбой. Но что можно было получить с соседних славянских племён? Особо ничего. На радость варяжским пришельцам не так далеко от них была самая богатая империя того времени – Византия, или, как ее тогда называли славяне – Греция. Поэтому пришельцы обратили свой взор туда, и то, что место их вожделения находится за морем, их не испугало; ведь они пришли из краев, где море страшнее и холоднее, а опыт построения морских судов у них имелся. До варягов славяне плавали по своим рекам на плоскодонках, в которых не выйдешь на морскую волну. И что самое важное, был у пришельцев и опыт грабежа. Этим они занимались всю свою историю, на берегах Балтики того времени другим путем богатства особо не сыщешь.
Но с кем идти на грабительский промысел? С полянами и древлянами, которые всю жизнь работали на земле, а меч в руки брали только для защиты от таких же разбойников, какими были пришельцы? Вот здесь впервые и столкнулись две силы, которые мы дальше будем называть Святая Русь и Русь Окаянная.
Впервые название «Святая Русь» мы встречаем в устном народном творчестве – былинах. В них представителями «Святой Руси» являются волхвы и народные герои: Святогор, Волх Всеславович, Михайло Потык, Волъга, Микула Селянинович, Илья Муромец, Добрыня Никитич, Алеша Попович и более пятидесяти других имен. Некоторые из них появились еще тогда, когда не было ни Руси как таковой, ни святости в понимании православного христианства. Но сказания передавались из уст в уста, и постепенно древнебылинные, дохристианские и народные герои христианского периода стали святыми для той страны, в которой жили народные сказители – для православной России. Их всех объединило название «Святая Русь».
Для героев все дела святы: битвы с иноземными захватчиками, защита рубежей страны, наведение в ней порядка; для их противников же – окаянные. А противниками их Родины были: Калин-царь, король Чубодей, Батыга и прочие лица иноземного происхождения. Кроме них в былинах появлялись и местные враги, принимавшие вид чудищ: Соловей-разбойник, Змей Горыныч, Идолище, Кощей Бессмертный и другие страшилища, которых мы сейчас встречаем в детских ужастиках. Вполне возможно, что эти нечисти представляли Русь Окаянную, в которой были разбой, жадность и унижение слабых. В противоположность ей, Святая Русь гордилась своим воинским братством, добродушием, бескорыстной помощью и свободой души. Так, на предложение черниговского князя о наградах за победу над вражеской «силой могучей» былинный богатырь Святогор Романович отвечает: “Мне не надобно, князь, да золотой казны, мне не надобно, князь, славы-почести, мне не надобно, князь, села с приселками; только дозволь мне-ка князь ехать во чисто поле, да в то же раздольице широкое мне себя показать и людей посмотреть”. /6, с.39/.
Былинные события тех времен малодостоверны, но в делах народных героев уже ясно просматривается то, что составляло в те далекие времена Святую Русь и Русь Окаянную. Это заметно даже в самых простых житейских ситуациях. Вот одна из них /6, с. 60/. Остановился «старый казак» Илья Муромец на распутье трех дорог перед Вещим камнем (помните картину В.М. Васнецова «Витязь на распутье»?) и читает: «Налево пойдешь – будешь богатым. Направо пойдешь – будешь женатым. Прямо пойдешь – будешь убитым». Ситуация ясна – прямо ходить нельзя, как сейчас бы написали «Вход воспрещен. Частная собственность. (или: Злая собака)». А вот идти по другому пути не только можно, но даже желательно, к чему и призывают рекламные сообщения на камне о возможности заработать денег или устроить свою личную жизнь, как мы поняли бы это в двадцать первом веке. Теперь послушаем сказителя, как эту ситуацию обдумывает богатырь Илья Муромец. Идти налево за богатством? А зачем оно ему? Нет у Ильи молодой жены, на которую можно было бы потратить это богатство, значит, и не нужно оно ему. Идти направо за молодой женой тоже нет смысла, поскольку для неё у Ильи нет того самого богатства, которое предлагается в левой стороне. Но компромиссный вариант: вначале сходить налево за богатством, а потом вернуться и пойти направо за молодой женой, Илья вообще не рассматривает. В этом с былинных времен прослеживается черта русского человека не любить компромиссы. Или так, или нет, и ничего другого. У Ильи остался только один вариант – идти вперед (отступить для былинного богатыря считалось совсем неприлично, поэтому такое действие не предлагалось). Делать нечего, тронул Илья Муромец своего коня и поехал туда, где можно голову сложить. Едет да посматривает по сторонам, нет ли чего злодейского? Нет ничего, всё красиво и спокойно. Обманул Вещий камень что ли? Вот и городок чистенький виднеется, а на крылечке девушка-чернавушка к себе в дом зовет, отдохнуть да развлечься предлагает: «Тебе пить или есть хочется? Опочинуться со мной хочется?”» То есть все радости жизни предлагает. Как тут не согласиться? Соглашается и Илья, да глаз и ухо востро держит. Не понравилась ему предлагаемая кровать, схватил он черна-вушку, да и бросил на нее. И полетела тесовая кровать во погреба глубокие! А в них уже маются десятка три молодцев, не совладавших с собой перед чарами девушки-чернавушки. Выгонял их Илья оттуда плетью, поучая «не сдаваться на речи бабьи, да прелести их мягкие». Вроде не столь богатырское дело совершил, ан поучительное, а значит, святое.
Пришедшим варягам нужно было подавить в славянском народе то, что считалось у него святым, в первую очередь добродушие и бессребреничество. И вот Олег собирает войско не на защиту страны, а для грабительского набега на Константинополь. В него он включает полян, древлян и других представителей славянских племён, а также приглашенных друзей-варягов и разных иноземцев. Разношерстная эта армия поплыла на 2000 кораблях, на которых разместилось около восьмидесяти тысяч воинов. Перешли море, вот и Константинополь, за его мощными стенами блестят золотые маковки христианских церквей. И здесь летописец, с трудом сдерживая ужас и негодование, начинает описывать действия Олега. «И вышел Олег на берег, и воевать начал, и много убийств сотворил около града греков, и разбил много полат, и пожёг церкви, и также взял пленников: одних посекли, других замучили, иных расстреляли, а других в море кинули; и много иного зла сделала русь грекам, которое могут ратники сотворить” /51, с. 8/. Вот оно, действо Руси Окаянной! Испугался Константинополь такой варварской дикости, беспощадной злобы и презрения к жизни при отсутствии всего святого, запросил пощады, откупаясь данью. Согласился и Олег, понимая трудности штурма высоких стен города, и в честь победы прибил свой щит на ворота Царьграда. Этим щитом Россия гордится до сих пор. А надо ли?
За окаянные дела последовала окаянная награда: на каждого ратника по 12 гривен да дань Киеву-городу и «тем городам, где сидят князья, под Олегом сущие (находящиеся)». В перечислении этих городов нет ни Новгорода, ни других, с ним связанных. Это свидетельствует о том, что сформированный в Киевской Руси экспресс миновал эту проходную станцию без них.
Вот на какую дорогу перешёл русский экспресс после создания своей государственности! Лиха беда начало. Начало разбоям положено, и Киевской Руси они понравились. Разбойные походы Русь Окаянная стала совершать систематически как на Константинополь, так и на соседние славянские города. Третий князь киевский, сын Игоря – Святослав в одном походе разграбил болгарский город Переяславец на Дунае, разбил армию византийской Греции, пригрозил прийти под стены Константинополя и получил с испуганной Византии дань. Возможно, Русь осталась бы в мировой истории как средневековое разбойничье государство, если бы в 970 году не произошло объединение Новгорода с Киевом. На этой станции к русскому экспрессу, кроме Новгорода, присоединились и другие восточнославянские земли. В русском народе окрепли позиции Святой Руси, он учился сам себя защищать. Нередко, уводя воинов в разбойные походы, князья оставляли без защиты русские города и селения, и к ним подступали иноземные разбойные орды. И тогда простой народ во главе со своими героями вставал на свою защиту. В сражениях русских людей с иноземцами родились святые слова, приведенные летописцем: «да не посрамим земли Русской, но ляжем костьми тут, ибо мертвые сраму не имут». Как часто они будут нужны потом русскому народу в годы борьбы с иноземными захватчиками! Быть может и наше поколение обязано им жизнью.
Итак, на первых двух промежуточных остановках по ходу движения экспресса русский народ научился воевать, что дало ему силы отражать атаки иноземных захватчиков (святое дело!) и добывать богатство в разбойных набегах на соседей (а это уже окаянное). После объединения Новгорода с Киевом русское государство стало мощной политической силой в Восточной Европе, заняв промежуточное положение между Западом и Востоком. Все формы общения между европейскими и восточными государствами стали немыслимы без учета интересов России. Кроме того, она взяла на себя великую миссию по предотвращению экспансии кочевников в Европу, а затем окончательного умиротворения восточных земель евразийского континента. На многие века это великое деяние стало заслугой Святой Руси, оно дало возможность Западной Европе совершить научно-культурное Возрождение, плодами которого воспользовалось потом всё мировое сообщество.
Но у Киевской Руси, помимо внешних забот, имелись и внутренние. Основной из них было поддержание единства страны за счет сильной централизованной власти. Само понятие «власть» предполагает элемент насилия, и может быть оправдано, скажем, в том случае, если исходит от власти Божьей или власти, полученной от Него. В те далекие языческие времена было много богов, у каждого из них была своя власть, а значит, у людей были разные понятия о правильности тех или иных действий. Это ярко и страшно показано летописцем в сказании о княжении сына Рюрика Игоря и его жены Ольги. Игорь и Ольга происходили из варяжского рода, и их бог требовал наказания смертью за смерть, причиненную их соплеменнику. У славян же смертью мог наказываться тот, кто нарушил свои обязательства. Поэтому, когда Игорь, собрав дань с древлян в договорном объеме, вернулся обратно и потребовал дать еще столько же, древляне расценили это как нарушение договоренности. Осудив его действия, они пришли к выводу, что «как повадится волк к овце, то выносить все стадо надо, пока не убьют его». Вот его и убили. Месть Ольги последовала быстро и страшно, мы помним её по книгам и фильмам, в которых рассказывают и показывают, как людей закапывали живыми в их ладье, сжигали в бане, а голуби разносили огонь под крыши древлян. Насладившись местью, Ольга все-таки понимала, что только за счет жестокости не построишь единое государство. Поэтому она женила своего единственного сына Святослава на Малуше, дочери князя древлян, по сути, организатора убийства её мужа, а в помощь Святославу назначила воеводой Добрыню, дядю Малуши. Вот так, в третьем поколении после Рюрика варяжская кровь киевских князей разбавилась славянской, и в дальнейшем ее разбавляла кровь господствующих европейских родов. (Интересный факт приводит летописец. Когда Владимир, сын Святослава и Малуши, решил жениться на варяжской княжне Рогнеде, она отказала ему, сказав: «Не хочу идти за сына рабыни». Если уж славянская княжна Малуша была для варягов «рабыней», то что уж тогда говорить об отношении пришедших варягов к простым славянам!)
Ольга первая из княжеского рода приняла христианство. Отмолив все свои языческие грехи, она стала святой в Русской Православной Церкви. Другой былинный персонаж того времени – Добрыня Никитич. Олицетворяя собой Святую Русь, он своими подвигами и характером заслужил память в народных сказаниях.
Упоминание князя Владимира говорит уважаемому читателю, что русский экспресс уже близок к узловой станции под названием «Выбор религии». Но перед этим он приостановился на малозаметном полустанке, имя которому «Братоубийство». Можно было бы и не обращать на него внимания, если бы колея потом не привела к большой узловой станции «Междоусобица», на которой русский экспресс потерпит свою первую большую аварию. После себя киевский князь Святослав оставил троих сыновей-наследников: Ярополка, Владимира и Олега. Ярополк, как старший сын, был оставлен на Киевском великокняжеском троне, а Владимира посадили “столоваться” в Новгороде. Владимиру это не понравилось. Одно дело быть полным властителем в Киеве, и совсем другое – делить свою власть с посадником (выборное лицо) в Новгороде. Владимир затеял интригу против брата, формальной причиной которой стало убийство Ярополком своего брата Олега. Владимир собрал войско и пошел на Полоцк, где княжил преданный Ярополку варяжский «муж» Рогволод. Владимир убил Рогволода и двоих его сыновей, забрал его дочь Рогнеду (ту самую, которая отказалась выходить за него замуж), осадил Киев и предложил брату освободить великокняжеский престол. Ярополк отказался, его поддержали киевляне. Тогда Владимир подкупил воеводу Ярополка с одиозным именем Блуд, с его помощью выманил Ярополка из Киева и убил его.
Киев открыл перед Владимиром свои ворота и, въехав в них, Владимир занял место машиниста русского экспресса. Шел 980 год, до следующей узловой станции оставалось еще восемь лет. За эти годы нужно было много сделать, но, начав с окаянных дел, Владимиру было трудно перейти к делам святым. Побежденный похотью женской, он завел, как утверждает летописец, семьсот наложниц по разным городам и, следуя языческим обычаям, имел несколько жен из различных племен. Они родили ему девятнадцать детей, шесть из которых будут княжить потом на земле русской и бороться за великокняжеский престол. А пока детки подрастали, Владимир еще раз сходил на окаянное дело – пограбил хорватов, а на обратном пути совершил дело святое – разгромил печенегов, шедших грабить его родной Киев. В ратных делах и обильных застольях время пролетело быстро. Впереди замаячила узловая станция, пора было готовиться к переходу на другие рельсы. Владимир задумался…
А пока великий князь киевский думает о возможном пути русского экспресса, мы с Вами, уважаемый читатель, поразмыслим о том, была ли альтернатива созданию Киевской Руси у славянских племен, территориально расположившихся подковой от северо-востока до юго-востока Западной Европы?
После поражения славянских племён в борьбе с германскими племенами, их историческая участь была незавидна. Их отстранили от возможности пользоваться плодами греко-римской цивилизации и вытеснили на восток с лучших по климатическим условиям и более плодородных западных земель. Дальнейшему движению на восток препятствовали тюркские народы, населявшие Приволжские земли. В южных регионах хозяйничали степные кочевники, своими набегами не дававшие спокойно заниматься сельскохозяйственным трудом. С запада продолжалось территориальное давление германских народов. С северо-запада периодически приходили варяги для пополнения своих финансов в промежутках между рейдами на более богатые западноевропейские города. В довершение ко всему славяне оказались отрезаны от морских коммуникаций. Между славянскими племенами не было согласия, среди них отсутствовал тот, кому можно было отдать власть так, чтобы это удовлетворило всех. По всему, славян просто ожидало растворение в среде этнически близких западных народов, либо гибель от тюрско-восточных племён.
Земли, заселенные славянами, рассматривались соседними к ним народами как пространство для своей территориальной экспансии. Первый, западный вариант, оказался исторически отложенным из-за распада Священной Римской империи в начале IX века. Образовавшиеся на ее месте государства выясняли отношения между собой, им не было дела до восточных племён. Для реализации второго, восточного варианта, у тюркских племён в то время еще не хватало достаточной силы, она у них появится в XIII веке с приходом татаро-монгольских орд. Таким образом, для славян образовался интервал между IX и XIII веками, который давала им Госпожа История для своего государственного устройства с целью этнического выживания. Из выше сказанного можно сделать вывод о том, что созданию Киевской Руси была только одна альтернатива – исчезновение славянского этноса. Но Госпожа История не проявила себя столь расточительно, и в результате образовалось государство Киевская Русь, которое отправилось в путь по своим рельсам. Насколько этот путь станет успешным, зависело от того, сможет ли в рамках государства родиться новая русская нация из конгломерата славянских племён.
Теперь еще один важный вопрос. Были ли, кроме самих славян, те, кто нуждались в то время в порядке на славянской земле? При наличии таковых изменчивая Фортуна могла повернуться лицом к славянам и дать им выжить. И такие влиятельные силы нашлись. Через славянские земли проходили две главные торговые дороги, одна из них соединяла Восток и Запад, иначе – Азию и Европу («Волжский путь»), а другая Юг и Север («Путь из Варяг в Греки»). Волжский или волго-балтийский торговый путь – самый первый из речных путей, соединивших Европу с восточным Халифатом в раннем средневековье. В период своего расцвета во второй половине IX века Волжский торговый путь обеспечивал экономическое благосостояние трёх государственных образований – Новгорода в верховьях Волги, Волжской Булгарин в средней ее части и Хазарского каганата в низовьях. Сам Новгород стал крупнейшим международным торговым городом. Об этом говорят многочисленные клады, содержащие европейские и восточные монеты, золото, цветные металлы, драгоценные ткани, сосуды для вина и оливкового масла. На раскопках Рюрикова городища были найдены арабские и византийские монеты, датированные серединой IX века. Самый ранний из этих кладов был найден близ Старой Ладоги и по младшей монете датирован 786 годом.
Торговый путь «из Варяг в Греки» являлся самым коротким и дешёвым маршрутом по рекам и Чёрному морю от Скандинавии и Прибалтики до Константинополя, и торговым людям очень хотелось, чтобы он был ещё и безопасным. Значение этого пути пропадёт только к XIV веку, когда скандинавские и прибалтийские народы окончательно интегрируются с народами Западной Европы, а византийская империя одряхлеет и будет ожидать, когда её сиятельную голову снесут турки-османы. Но до этих событий оставалось ещё целых пять веков, а пока вдоль этих торговых путей располагались русские города, богатевшие на торговле. Поэтому История и Фортуна отнеслись благосклонно к инициативе объединения славянских племён в единое государство, дающее возможность всему славянскому этносу сохраниться на непредсказуемых зигзагах истории. Дело, безусловно, святое, большинство славянских народов благодарят за него Русь до нынешних времён. Большинство, но не все, и в этом вина уже Руси Окаянной, которая стремилась обогатиться за счёт славянских народов или силой взять власть над ними. И такая борьба на «славянском фронте» между Святой Русью и Русью Окаянной продолжалась всю дальнейшую историю вначале Русского, а затем Российского государства. Святая Русь освобождала своих славянских «братушек» от иноземного ига, а Русь Окаянная ходила на них с военными походами. Здесь наглядно подтверждаются слова русского философа И.А. Ильина[2], что «рядом с окаянной Русью (и даже в той же самой душе!) всегда стояла святая Русь. И Россия жила потому, что святая Русь вела несвятую Русь, обуздывала и учила окаянную Русь». Святая Русь защищала свои границы, а Русь Окаянная ходила в разбойничьи походы на соседние государства; Святая Русь радела за безопасность торговых путей и поддерживала торговлю, а Русь Окаянная богатела на грабеже стран, участвующих в этой торговле; Святая Русь помогала братским славянским народам и тут же Русь Окаянная начинала их душить; Святая Русь собирала восточные славянские племена в единое государство, чтобы выжить в окружении иноземных захватчиков, Русь Окаянная загоняла их силой под своё владычество. Русское государство с начала своего образования стало жить, пользуясь плодами окаянных и святых деяний.
Помимо грабительских походов, силовых поглощений и войн с другими странами Киевская Русь вела активную мирную внешнюю политику. Так за время своего правления князь Владимир подписал договоры с королем Венгрии, королем Польши, королем Чехии, императором Византии и даже с Папой Римским. Киевская Русь была признана европейскими государствами, она стала их щитом от набегов азиатских орд и ожидала помощи в своём дальнейшем развитии. Но для этого нужно было сделать соответствующие шаги, о которых размышлял великий киевский князь Владимир. К чему он пришёл, мы с Вами, уважаемый читатель, узнаем на следующей узловой станции.
