Эйсид-хаус – Ирвин Уэлш

Это заблуждение, что маньяки постоянно где-то прячутся, ищут уединения со своими греховными мыслями. Им тоже нужны люди и не обязательно в качестве жертвы. «Я – счастливый маньяк», – говорит мой друг Иван. По молчаливому соглашению с ним, мы никогда его маньяческую деятельность не обсуждаем. Как и все, он часто любит повторять: «А кто в наше время нормальный?»

Хотел, значит, заказать я в одной организации какую-то фигню. Мои туда уже позвонили, а организация в соседнем здании находится, дай, думаю, зайду. Зданьице такое довольно низкопошибное, охранничек абстрактный внизу сидит, много там всяких контор понатаскано, в каждой комнате, у них там что-то вроде бизес-центра, но только вроде, раньше там была какая-то советская еще тягучая организация, но потом они ремонтик дешевенький забабахали и сразу цены на аренду вывесили. Мимо охранника я прошел быстро и молча, всегда так делаю, не люблю с холуями пререкаться. Если что-то захочет сказать, то догонит этаже на третьем и скажет. А здесь мне как раз третий этаж и был нужен. Комнатка такая небольшая у этой организации и музыка доносится. Захожу туда и правда, правильно еще издали подозревал, что они крутые. Стены в комнате такие все веселые, аляповатые, на них всякая фигня висит. В углу барная стойка, а за ней уже серьезно пьяная телка, по профилю секретутка, и какой-то толстоватый мужик допевают какую-то веселую песню за караоке. Горланят во всю, но в коридоре их слышно плохо. Хорошее, видать, здание с такой звукоизоляцией. А парочка уже следующую песню заводит, на этот раз грустную. «Березы» Любэ. Я сам эту песню люблю, поэтому начал подпевать потихоньку, так, больше по инерции. А в другом углу стол, за ним монитор и какой-то парнишка из-за него кричит через всю комнату «А чо, те лохи не звонили больше?» Это он обо мне так отзывается, но знать не знает, что вот он я, здесь уже стою.

Хватаю тут я бейсбольную биту и хлоп! ему снизу в челюсть. Вахх, как хорошо пошло. Чувака мгновенно вырубило, а двое поющих как будто и не заметили, да и правда, звук был какой-то тупой и вялый, сравнимый с упавшей стопкой бумаги. Все верно, офисный планктон и упал. А те поют себе «Березы» своими гнусавыми голосами. У телки чуть лучше получается, чем у ее мужика. Может, конечно, и не ее мужик, но правая рука его держится за телкину левую ягодицу, поэтому, определенно, ее мужик, даже если на ближайших часа полтора. Подпеваю я, стало быть, этой парочке неудавшихся певцов, а сам потихоньку сзади подхожу. Вы только не подумайте, что бейсбольную биту я с собой ношу и достаю, когда нужно, из широких штанин. Она там у них среди прочей дребедени как раз на столе лежала. Есть же бог на земле, подкинул мне ее в нужный момент. Элегантная такая бита, гуманная даже. А то начнется всякая поножовщина да кровопролитие без биты. В общем, подкрался я сзади к парочке и хэцц! мужика по башке битой. Сверху. Ох, запомнит он у меня эту песню надолго. Телка отпрянула, бедная, тупо хлопая своими пьяными глазенками. Не бойся, дура, у нас, у пацанов, женщин бить не принято. Эка тебе повезло-то. Взял я ее за шкирку и вытолкал в окно – пущай полетает. По дороге заодно и протрезвеет. Впрочем, может и не успеть, потому как говорил уже, всего-то третий этаж.

Взял потом микрофон и песню допел. Эх, люблю «Березы»! Отчего так в России березы шумят? Когда в итоге за песню поставили мне всего-то 90 балов, то я чуточку обиделся даже. Хотя, все это из-за них, из-за безголосых. Пусть петь теперь учатся. Но я уже уходил, потому что пора было ужинать.

Уэлш так здорово пишет о быте шотландских наркоманов, что волей неволей начинаешь им сочувствовать. А вот этого (сочувствия обдолбанным гражданам) я раньше за собой не замечала. Истории все разные, где-то ироничные, где-то сентиментальные, где-то достаточно жёсткие. Не знаю, почему некоторые мои друзья называют творчество Уэлша чернухой, есть у него драйв в патологических проявлениях характера персонажей."Евротреш", кстати, больше всего запомнился. Действительно, что многие просто хотят пожить как люди.А ещё в книге полным полно ненормативной лексики, что нормально для той публики, о которой пишет автор. У нас на раёне таких героев пруд пруди и даже странно бывает, когда выясняешь, что они говорят на языке Чехова и Достоевского. Это, впрочем, к делу не относится. К делу относится то, что я на полке книжку поставила подальше, а то вдруг ещё несовершеннолетний племянник заинтресуется, а я бы не хотела стать источником знаний подобного рода для него. Пусть даже и опосредованно, через «Эйсид Хаус».В конце концов, сложно что-либу путное по поводу этой вещи сказать, это даже странно. Вот понравилось и всё тут, может, с течением времени отзыв придётся апдейтить, а пока как-то так.

Долго я мучила эту книгу. Несколько раз порывалась бросить и не возвращаться к ней, однако, слегка отдохнув, вновь продолжала чтение. Хотела понять всех, кто так высоко оценил это творение. Прочитала. Потом долго металась, не знала, как оценить. Первое решение – 0, не оценивать, отвергла; поставила 6 – нейтрально, тоже неправильно, меня же зацепило и разбередило; подняла до 8, потому что справный текст, не смотря на подачу, однако, всё во мне протестовало, мне же не понравилось; влепила 4 – успокоилась. Простая арифметика, если за текст и его органичность 10 (с натяжкой), за сквернословие —(-10), за отсутствующий порой смысл – 4. Да, да, за смысл! Во многих рассказах он напрочь отсутствует. Прочтите любую из четырёх историй рассказа «Квартет сексуального бедствия”, да любой скабрёзный анекдот несёт в себе больше смысла.Во всех рассказах книги очень откровенный текст с ненормативной лексикой, причём, изливающейся непрерывным потоком. Ни одного предложения без скверны. Всё излагается от первого лица и появляется стойкое ощущение, что автор – это и есть тот самый Юэн, Брай и прочие рассказчики, и, возникает вопрос: так у кого „…гадкий циничный ум“. Испытываешь ощущение, что тебя силой затащили в канализационный коллектор и угощают обедом, в котором главный ингредиент всех блюд – фекалии; к тому же, герои легко выпивают коктейли, в бокалы с которыми только что срыгнули.Очень грязный: похабный колючий непристойный мрачный (выбери своё) язык. Чувствуется озлобленность и раздражение писателя на всех и вся. Пользуясь оборотом автора, язык книги неискренняя „наигранная цивилизованность с подтекстом антагонизма“. Здесь более всего соответствует фраза: „Мы не материмся, мы так разговариваем…“, обсценная лексика главенствует здесь как нигде, я сказала бы больше – автор так думает, так живёт, а переводчик, тот, вообще, виртуоз и мастер, – был в ударе.

Вот, к примеру, одна ёмкая фраза в отношении охранника на входе, ни к чему и никаким боком не относящегося, что уж говорить о действующих лицах: «Он бросил на этого дрочилу суровый взгляд и бедный урод почти обосрался от страха“. (Хорошая погода, не правда ли?) Можно много цитат привести, эта относительно невинна, но придётся всю книгу сюда вставить, а это – нарушение авторских прав.Известна идиома „позолота дерьма не скроет“, однако в этих рассказах столько сусального золота, в виде крепко сопряжённых слов, которые лежат поверх мата, грубости, грязных диалогов, пошлых непристойных откровенностей, что в моём восприятии эта книга ассоциируется с некоторой картинкой в богатой золотой раме: