Уна Харт
Дикая Охота

© Харт У., 2020

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2020

⁂

Глава I

КРИС

Служащий аэропорта сверил номера бирок на чемодане и в билете. Причем досмотру подвергли только меня, а другие немногочисленные пассажиры нашего рейса беспрепятственно прошли мимо. Даже неприятный парень, который весь полет заливал глаза виски, не вызвал никаких вопросов.

Я не стал возражать и покорно позволил служащему делать свою работу, хотя еще год или два назад полез бы в бутылку и душу из него вынул бы, допытываясь, с чего вдруг такое внимание. Ах да, разумеется, я же иммигрант, несмотря на то что родился в этой стране, и наверняка собираюсь обчистить кого-нибудь в аэропорту. Вон тот саквояж возраста моей бабушки присмотрел еще до вылета. Люблю винтаж, знаете ли!

Все это я вывалил бы на сотрудника аэропорта раньше – но не сегодня. Мама сказала бы, что я поумнел. Я бы ответил, что стал трусливее.

Я вообще не планировал брать чемодан, но родители передали столько подарков для Грейс, что в рюкзак они бы не влезли. Сам я даже не был уверен, что Грейс будет рада меня видеть, с багажом или без. Последний месяц выдался паршивым, мы почти не переписывались. В конце концов я решил, что в крайнем случае просто передам ей гостинцы и ближайшим рейсом вернусь домой.

Аэропорт Фьёльби оказался крошечным, но спасибо и на том, что до этой дыры вообще можно добраться прямым рейсом. Я огляделся в поисках таксистов, но не заметил ни одного. Пассажиры почти все разошлись, лишь рядом с расписанием стояла девушка в теплом пальто – наверное, ждала кого-то.

Я достал из кармана телефон: заряда осталось совсем мало, батарея в последнее время садилась очень быстро. Мобильные данные посадят ее еще быстрее, но мне срочно нужно было вызвать такси. На Uber тут не стоило рассчитывать, придется искать номер местной компании. Но едва я открыл браузер, как телефон отрубился.

– Черт! Серьезно?!

Я спохватился, что сказал это слишком громко.

– Эй, парень, нужна помощь?

Я поднял взгляд. Тот самый пьяный тип из самолета! Покачивается, но на ногах еще держится, да и говорит разборчиво.

– До города подбросить? Пошли, моя девушка тебя отвезет, она приехала меня встречать. Она всегда меня встречает. А знаешь, почему? Потому что ску-ча-ет… Телочки должны скучать, понимаешь?

От него так разило спиртным, что я отодвинулся, стараясь сделать это незаметно.

– Стен, – парень протянул мне руку, которую я неохотно пожал.

– Крис.

– Ну так что, поехали? Тебе куда вообще?

Я написал Грейс перед вылетом, но, кажется, сообщение не дошло. В любом случае я узнаю, ответила она мне или нет, только когда смогу включить смартфон. Нужно найти место, где можно зарядить батарею и по возможности выпить горячего чаю. Если бы только не сомнительное удовольствие ехать с этим типом в одной машине…

«Телочкой» оказалась та самая девушка в пальто. У нее были тонкие обесцвеченные волосы и короткая стрижка, которая делала лицо острым, как у птицы. Стен одной рукой довольно грубо притянул ее к себе. Девушка не дернулась и не отодвинулась, будто такое обращение было ей не в новинку.

– Привет, я Салли. Вы друг Стена?

Вот уж нет!

– Крис – нормальный парень, – ухмыльнулся новый знакомый. – Ему нужно в город, так что он поедет с нами. Найдем же еще место в машине, правда?

– Это совсем не обязательно, – возразил я, глядя только на Салли, но, как ни пытался поймать ее взгляд, она все время смотрела куда-то в другую сторону. Стен ее так запугал или это просто привычка?

– Нет-нет, без машины вам не добраться, а мне совсем не сложно, – сказала наконец девушка без всякого выражения.

Другого выхода, похоже, и вправду не было. Либо ехать с ними, либо задержаться в аэропорту и искать, где можно зарядить телефон. Но на табло не значилось больше ни одного рейса на сегодня и в зале ожидания не осталось ни души, кроме нас и уборщика, катившего поломоечную машину. Что, если они в этом Фьёльби просто закрывают здание на ночь, а припозднившихся пассажиров выгоняют на улицу?

Пришлось согласиться.

⁂

Меньше всего я люблю находиться в замкнутом помещении с незнакомыми людьми и поддерживать вежливый разговор. Если вообще можно поддерживать разговор с пьяным кретином, который все время то щелкает радиоканалами, то наглаживает коленку своей девушки, пока она пытается управлять машиной.

Салли и без того водила неосторожно: слишком быстро для таких извилистых дорог. Когда крупными хлопьями повалил снег, закрывая обзор, она и не подумала сбросить скорость. Наверное, хорошо, что я поехал с ними, – хотя бы смогу занять Стена, чтобы он не отвлекал Салли. Должно быть, она тоже об этом подумала, потому что мне даже не пришлось подыскивать тему для беседы.

– Крис, ты здесь впервые? – спросила Салли. – Прилетел на лыжах покататься?

– Нет, приехал к своей девушке.

Салли мельком улыбнулась. Стен оживился и обернулся ко мне, натянув ремень безопасности.

– Девушке? Я тебе вот что скажу, приятель. Слушай меня. Короче, – он выдохнул, наполняя салон алкогольными парами. – Если она тебя не ждет, значит, шлюха. Вот Салли меня всегда ждет. Я всегда знаю, где она, понимаешь? Главное, не оставлять девушку надолго одну, потому что… Ну, ты и сам знаешь!

Одни люди под градусом становятся добряками, а из других вылезает все дерьмо, которое трезвыми они держат в узде. Зачастую первые быстро переходят в разряд вторых.

Наверное, Стен заметил выражение на моем лице, потому что насупился.

– Ты что, не согласен?!

– А она знает, что ты прилетел? – быстро перебила его Салли.

Боже, ей ведь наверняка еще и стыдно за этого козла!

– Пока не знает, – честно ответил я. – Мы некоторое время не общались.

– Поссорились?

– Да нет, просто…

Просто я идиот и чуть было не загремел в тюрьму. Поэтому вместо того, чтобы поддерживать свою девушку, когда ее мать пропала, разгребал кучу неприятностей. Молодец, Крис, так держать!

– Было много дел, – обтекаемо ответил я. – Так что это будет сюрприз.

– Лучше купи букет, – посоветовал Стен глухим голосом. Должно быть, его тошнило, или клонило в сон, или и то и другое сразу. – Телочки любят цветы, особенно если ты напортачил.

Когда промзона закончилась, открылся вид на Фьёльби. Дома дремали под белыми шапками – я никогда раньше не видел столько снега. Там, где мы с Грейс выросли, он выпадал редко. Здесь же сугробы были хозяевами положения.

Городок трогательно жался к горному кряжу, покрытому лесом и нависающему над Фьёльби, как темный стражник, оберегающий жителей от напастей. Вдали виднелись опоры канатной дороги: маленькие рогатые жуки на белоснежном поле.

Из этого городка можно было варить глинтвейн, таким он казался апельсиново‐винным, наполненным духом Рождества. Гирлянды разноцветных фонариков украшали кирпичные дома с пестрыми ступенчатыми фасадами и черепичными крышами, разгоняя густые синие сумерки. Сугробы походили на шапочки зефира, а подсвеченные витрины магазинов выглядели сделанными из леденцов.

– Где тебя высадить? – спросила Салли.

Хороший вопрос! Хотел бы я сам знать… Благодаря геотегам в инстаграме Грейс я примерно представлял, в каком районе они с теткой живут, но точного адреса у меня не было. Не мог же я просто выйти из машины и спрашивать всех подряд, не знакомы ли они с Грейс Берг, у которой пропала мама.

– Где-нибудь в центре города, если можно. Я бы хотел зайти в кафе и зарядить телефон, а то у меня батарея на нуле.

Салли так резко крутанула руль, что я ударился плечом о боковую дверцу. Судя по глухому звуку с переднего сиденья, Стен тоже приложился.

– Салли покажет тебе лучшее кафе в городе, – пробормотал он. – Ей ли не знать – сама там работает!

«Лучшее кафе» пряталось между двух темных домов и выделялось только благодаря светящимся окнам. Наверное, летом здесь выносят наружу столики и посетители греются на солнце, попивая лимонад. Название на вывеске стерлось, зато остался год открытия: 1955. Ничего себе, долгожитель! Повезло этому заведению, что оно не разорилось и не уступило место какой-нибудь сетевой забегаловке, которые все на одно лицо.

– Тебе сюда, – подсказал Стен. За время поездки он слегка протрезвел, и стоило машине притормозить, как принялся опять наглаживать колено Салли, которая осталась к этому совершенно равнодушна. Хотел бы я поговорить с ней с глазу на глаз, спросить, не нужна ли помощь… Но, скорее всего, она ответит, что это не моего ума дело.

Поблагодарив, я выбрался из машины. Контраст между салоном и улицей оказался ошеломительным. Не помню, когда в последний раз мне было так холодно! Снег, выглядевший через окно мягким и пушистым, мгновенно залепил глаза и рот. Колесики чемодана тут же увязли. Пришлось схватить его в охапку и брести к дверям кафе, проваливаясь в сугробы по щиколотку. Кроссовки немедленно промокли насквозь. Да уж, не рассчитал я с одеждой…

Когда я вошел внутрь, в глаза тут же ударил яркий свет. Кафе было забито до отказа – должно быть, во Фьёльби не так много мест, куда можно пойти повеселиться. За круглыми столиками сидели компании из трех-четырех человек, тесно прижимаясь друг к другу плечами. На стенах висели фотографии посетителей: ни одной знаменитости, хотя обычно владельцы не против прихвастнуть тем, что у них побывала Мадонна или у Red Hot Chili Peppers сломалась машина как раз напротив. Но здесь со снимков смотрели обычные люди. Они сидели за такими же столиками, смеялись, болтали и наверняка очень удивились, что кто-то их сфотографировал.

У барной стойки собрались парни и девушки помоложе. Одни разговаривали, другие молча пили пиво, сдувая плотную пушистую пену. Поодаль я заметил группу громко спорящих людей в неоново‐оранжевых жилетах.

Свободных мест почти не осталось, но мне удалось отыскать незанятый стул в углу у стойки, да еще прямо рядом с розеткой. Вот это удача! Я кое-как пробрался туда, поставил чемодан к стене, чтобы не мешался, и вскарабкался на сиденье. Поискав в кармане переходник, подключил к нему телефон, сунул вилку в розетку…

Ничего не произошло. На всякий случай я пошевелил разъем, но впустую. Если тут и было напряжение, исходило оно только от меня.

– Послушай, ты всерьез думал, что в такой вечер единственное свободное место окажется возле работающей розетки? Да ты мечтатель!

Я обернулся и увидел парня, похожего на молодого лиса. Странная внешность: кожа тонкая и белая, как молоко, россыпь веснушек разбежалась по переносице и щекам, а взъерошенные волосы – такого густого медного оттенка, который встречается только у по-настоящему рыжих людей. Возраст определить было сложно. Мне показалось, что если парень и старше меня, то лишь на пару лет. Уже не школьник, но еще и не тот, кому продают алкоголь без удостоверения личности.

На незнакомце красовалось черное пальто с золотыми пуговицами и эполетами в стимпанковском стиле. Эффектно, но тоже явно не по погоде. На стойке перед ним стояла кружка пива. Ага, значит, ему все же больше двадцати…

– Я просто всегда надеюсь на лучшее, – ответил я, и внезапно телефон ожил. На черном экране замигал значок заряжающейся батарейки.

– Или ты тот еще везунчик, – уголки губ веснушчатого приподнялись. Было в его поведении что-то слишком развязное, чтобы сойти за обычную болтовню с незнакомцем. Могло показаться, что он заигрывает, но обычно парни со мной не флиртуют.

– Не думай, что я навязываюсь, – внезапно добавил он. – Я просто очень дружелюбный и люблю знакомиться с новыми людьми. Тем более что ты не местный… Тебе кто-нибудь говорил, что ты похож на Тимоти Шаламе?

Подобное я слышал впервые. То, как сосед по стойке произнес «очень дружелюбный» и «люблю знакомиться», вовсе не звучало так уж невинно.

– С чего ты взял, что я издалека? – задал я самый дурацкий из всех возможных вопросов. Ну, конечно, с чего бы ему так думать? Единственный смуглый человек в кафе, где все посетители выглядят так, будто лет сто не видели солнца!

– У тебя чемодан с собой. К тому же был бы отсюда, не надел бы кожаную куртку, – усмехнулся парень. – Я тоже понятия не имел, что тут можно околеть от холода… Кстати, меня зовут Финн.

Рука у него оказалась тонкая и прохладная, и смотрел он так, будто нырял в мои зрачки и плавал там, как в пещерном озере.

Телефон у меня на коленях уже начал нагреваться, и я положил его на стойку. Еще немного, и можно будет включить. Тем временем я и сам согрелся. Хорошо бы еще заказать что-нибудь горячего, но денег было впритык…

Перед Финном стояла тарелка обглоданных бараньих ребрышек. Официантка, заметив это, быстро заменила их новой порцией, ничего не спросив, – видимо, он сразу заказал добавку. От блюда исходил аромат специй, на мясе блестели капли жира. Желудок у меня тут же стянуло тугим узлом.

– Хочешь ребрышек? – спросил Финн, указывая на тарелку. Этот вопрос прозвучал так, что у меня от стыда вспыхнуло лицо. – Я поторопился с заказом. Все равно один так много не съем.

– Он врет, – рядом с плечом Финна возникла девушка, такая же рыжая, как он, и с тем же лисьим выражением лица. Не настороженным, как у настоящего дикого животного, а насмешливым, как на картинке из детской книжки. Но сама незнакомка явилась скорее уж со старой пин-ап открытки: волосы были заплетены в две свободные косы, ярко накрашенные веки подчеркивали необычный зеленый цвет глаз, а помада на губах слегка смазалась. К здешней зиме девушка подготовилась лучше, чем ее спутник: на ней были теплый свитер со штанами и высокие сапоги, похожие на обувь для верховой езды.

– На самом деле Финн может проглотить ведро таких ребрышек, да еще запить их бочкой пива.

– Моя сестра Айрмед предпочитает виски.

– От виски голова не тяжелеет и не раскисаешь, – пояснила девушка.

Я вдруг поймал себя на том, что не могу отвести взгляда от ее губ с размазанной помадой. Алкоголем от Айрмед не пахло, только духами с ароматом тыквенного пирога.

– Я бы на твоем месте согласилась на ребрышки, они тут ничего. А мы просто терпеть не можем, когда люди голодны.

– Чистая правда. – Финн подвинул ко мне тарелку. – Угощайся.

В такие ситуации я раньше не попадал. Только что познакомился с людьми, и первым делом они предложили мне еду из своей тарелки… Но я не выдержал. Скомканно поблагодарив, схватил ближайший кусок, окунул его в острый соус и съел за пару секунд. Слизывал жирный сок с пальцев, высасывал мозг из костей, снова и снова обмакивал мясо в соус, пока блюдо совсем не опустело.

Финн подвинул мне кружку. Пиво оказалось таким холодным, что зубы сводило. Оно пахло хлебными корочками и немного – темным шоколадом. От первого же глотка по телу разлилось спокойствие. Я покосился на бармена – не спросит, сколько мне лет? – но тому, похоже, было все равно.

Когда я наконец сумел остановиться, на тарелке возвышалась горка костей, а пива осталось на донышке. Новые знакомые деликатно не смотрели на меня: Финн фотографировал сестру и уговаривал ее выложить снимок в сториз в инстаграме.

Над стойкой бубнил телевизор, начались новости. Часы на экране показывали восемь вечера.

– Извините меня, – буркнул я, и Финн с Айрмед синхронно обернулись. Глаза у них были одинакового цвета, и теперь, когда они сидели рядом, стало заметно, как они похожи. Только у брата веснушек оказалось больше.

– За что? – удивилась девушка.

– Я уничтожил всю вашу еду.

– Ничего, нам это только на пользу, – улыбнулся Финн, и впервые в его интонации я не заметил ничего, похожего на заигрывание. – В качестве ответной услуги можешь рассказать, что тут делаешь. Решил навестить любимую тетушку?

– Девушку вообще-то. Она недавно сюда перебралась. Ей досталось за последнее время…

Я замолк. Вспомнил, каким было лицо Грейс, когда я приехал к ней тем самым вечером. В доме хозяйничала полиция, и меня пустили всего на несколько минут. Грейс не плакала, не кричала и выглядела совершенно спокойной. Сидела, уставившись на экран телефона, безучастная, отстраненная. Когда увидела меня, то сказала только: «Мама пропала, никто не знает, где она», и больше не проронила ни слова.

С тех пор мы почти не встречались: у меня как раз начались проблемы. А моя девушка тем временем отправилась на край света к тетке, о которой никогда раньше не слышала. И теперь я нежданно-негаданно свалюсь ей на голову. Выбрал момент, ничего не скажешь!

На прощание мама всучила мне образок со святым апостолом Иудой, покровителем безнадежных дел. Я зачем-то взял, хотя понимал, как это глупо: Грейс никогда не была религиозной. Да и способен ли святой отыскать людей, которые исчезли из летящего самолета?

– Я вел себя, как сволочь, – неожиданно сказал я вслух. Кажется, ни Финна, ни Айрмед это признание ничуть не удивило. – На нее свалилось столько проблем, а я почти не писал ей. Был занят тем, что жалел себя.

– Нелады с законом? – поинтересовался Финн.

Я хотел вскинуться – какого черта?! Но вместо этого почему-то ответил:

– Да.

Прозвучало, будто я какой-то наркодилер! Не объяснишь же чужим людям, что я ничего особенного не натворил. Сделай то же самое любой другой парень, и в полиции бы просто побеседовали с его родителями и велели лучше присматривать за сыном. Но если ты из семьи иммигрантов, все по-другому. Бесполезно говорить об этом, да и я не обязан оправдываться перед незнакомцами.

– Напоминаем, что полиция все еще разыскивает семнадцатилетнюю Грейс Берг, – раздался голос телеведущей у меня над головой.

⁂

Ребрышки подпрыгнули в желудке, будто его резко сжал кулачищем великан. Слух внезапно так обострился, что я мог бы в переполненном баре услышать писк комара.

На весь экран теперь показывали Грейс. Не самая удачная фотография – должно быть, взяли из удостоверения личности. Вряд ли есть на свете люди, которые хорошо получаются при съемке анфас. Тут у нее слишком широкие скулы и маленькие глаза. Вживую она выглядит совсем не так… Боже, о чем я думаю?!

– Сделайте погромче! – требовательно крикнул Финн, но это было лишнее. Бармен и без его просьбы схватил пульт и прибавил звук, чтобы перекрыть разговоры. Спорщики в оранжевых жилетах повернулись к телевизору все как один, словно сурикаты, которым явилось их сурикатье божество.

– …которая предположительно пропала в районе горы Троллий пик. Всех, кто знает о местонахождении Грейс Берг, просим звонить по телефону… Также, если вам известно, где сейчас Вивиан Берг, чью фотографию вы видите на экране, просьба обратиться к сотрудникам полиции.

Я уставился на худое лицо женщины, вместо одного глаза которой как будто проковыряли дыру… Грейс выкладывала в инстаграме только снимки дома. По чудовищно размытому изображению судить, как выглядит ее тетка, было сложно.

– Ничего нового, – разочарованно пробормотал кто-то.

Я сглотнул. В ушах звенело, словно рядом стаями летали пищащие комары. Из оцепенения меня вывел Финн, хлопнувший ладонью по барной стойке. Краем глаза я заметил, как Айрмед прикладывает карточку к терминалу, пока ее брат достает из карманов россыпь монет, маленький фонарик, брелок, ореховую скорлупу и другой мелкий мусор… Девушка махнула рукой и сама положила несколько купюр наличными на чай.

Остальные посетители бара тоже вдруг пришли в движение, начали собираться. Казалось, все только и ждали этого выпуска новостей, а теперь спешили по своим делам.

– Куда вы? – растерянно спросил я, глядя, как Финн запахивает пальто, а Айрмед обматывает вокруг шеи зеленый вязаный шарф.

– Сперва в полицию, – отозвалась Айрмед. Она уже достала ключи от автомобиля и крутила их на пальце, пока ее брат застегивал позолоченные пуговицы.

– Зачем?

– Здесь девушка пропала, ты же слышал, – Финн явно спешил. Люди в неоновых жилетах тоже потянулись к выходу. – Я журналист, приехал делать об этом репортаж. Заехали вот только перекусить после дороги, а то потом всю ночь придется работать. А ты лучше отправляйся к своей… Постой-ка!

Айрмед резко спрятала ключи в кулаке и окинула мое лицо пристальным взглядом. Правая бровь дернулась, а вслед за ней и уголок губ.

– Только не говори, что Грейс Берг и есть твоя девушка, – медленно сказал Финн.

– Бывшая, – зачем-то ляпнул я и сам поморщился от того, как отвратительно это прозвучало.

Глава II

ВИВИАН

Когда находишься в замкнутом пространстве без окон, сложно определить, сколько времени прошло. Сначала Вивиан казалось, что она просидела взаперти уже сутки. Потом мерещилось, что не больше получаса.

Она уже бывала в этой комнате, но никогда – под замком. Огромная кровать с покрывалом, вышитым золотыми нитями; полки, заставленные безделушками из яшмы; бронзовые статуэтки птиц с глазами-топазами… Тролли знали цену камню и металлу, но определяли ее иначе, чем люди, предпочитая укреплять хрупкое и гнуть прочное. Интересно, подумала Вивиан, каково ее место в подобной системе ценностей?

Она уже успела обшарить каждый уголок темницы: заглянула за гобелены и под кровать, свернула ковер в рулон, чтобы убедиться, что под ним нет люка. Конечно, ничего не нашла. Если тролли хотят, чтобы ты оставался в комнате, ты не сможешь из нее выйти до самой смерти.

По крайней мере, здесь была дверь. Тролли часто обходятся без таких излишеств, поскольку им подвластны горные породы и стены сами расступаются перед ними. Двери используются исключительно для красоты. Но эта створка оказалась заперта и за ней дежурил охранник: Вивиан слышала его шумное дыхание даже через толстое дерево.

Лазеек не существовало. Она давно это поняла, но упорно искала возможность ускользнуть. Когда ты останавливаешься, ты умираешь. Уж этот гребаный урок она успела выучить.

От недосыпа и стресса голова раскалывалась, живот сводило, будто вот-вот должны были начаться месячные. Только этого не хватало! Тело требовало передышки, мозг горел от мыслей, а картинка перед глазами расплывалась. Из-за свечей в комнате было очень душно, и шея под волосами вспотела. Лепестки огня едва вздрагивали – это означало, что в помещении почти отсутствует движение воздуха.

Наконец Вивиан выдохлась, села на пол и оттянула ворот, чтобы немного остыть. Сегодня она в считаные часы лишилась всего, что было для нее ценно: отца, жилища и свободы. Ее жизнь рушилась, как карточный домик. Что ж, придется строить ее заново.

Когда в спальню вошел король троллей, Вивиан не удивилась. Она ждала его появления раньше. Значит, решил заставить ее понервничать… На толстых запястьях Сурта, поросших густой шерстью, гремели золотые браслеты. Красные бархатные одежды открывали треугольник мохнатой груди, украшенной многослойным ожерельем, а с мочки острого вытянутого уха свисали три крупные серьги.

Сурт выглядел грузным, но эта неуклюжесть была обманчивой. Казалось, стоит нырнуть под его локоть и выбежать из комнаты, как он завертится волчком, нелепо замашет руками… Но Вивиан знала троллей не первый год, и ее было не провести показной неповоротливостью.

Вставать и кланяться было не обязательно. У троллей был сложный запутанный этикет, но ее никогда не заставляли придерживаться этих обычаев – все-таки гостья. Тем не менее при виде короля Вивиан поднялась. Их лица все равно не окажутся вровень, но так хотя бы не будет ощущения, что она сидит у его ног.

Речь тролля звучала низко и гулко, будто в ней собралось больше звуков, чем слышно:

– Скажи мне, Вивиан, каков был наш уговор?

Она облизнула губы.

– Каждую третью ночь я по своей воле являюсь в Сорию-Морию. – Голос прозвучал хрипло. Наверное, застудила горло, пока торчала на морозе. – До тех пор, пока не сношу три сотни пар красных башмаков.

Она отошла на несколько шагов, чтобы заглянуть королю в лицо, но не сумела прочесть его выражение. Сурт даже бровью не повел. Неудивительно – тролли могут сутками оставаться неподвижными.

– Заметь, Вивиан, – наконец заговорил он, – я ничего не обещал тебе, кроме того, что ты останешься в живых. Но оставаться в живых можно очень по-разному, ты и сама это знаешь. Не я пришел в твой дом без приглашения, это ты явилась к нам когда-то незваной. И все же я никогда тебя не обижал. Ты ела мою еду, пила мое вино… Никто из нашего народа не причинил тебе вреда.

Вивиан слышала от троллей достаточно кровавых историй, чтобы признать: король поступил с ней очень гуманно. Превыше всего этот народ ценил гостеприимство. Обидеть гостя считалось хуже, чем убить родителей, и каралось это куда строже. Проблема состояла в том, что только тролли решали, кто является гостем, а кто – вторженцем или пленником.

– Ты нарушила условие, – мягко напомнил Сурт.

От злости у нее запылали щеки.

– Я думала, ваше величество, что мы с вами друзья. А друзья приходят и уходят, когда им вздумается.

– Мы не друзья, Вивиан… Я ведь просил так немного. Мне тоже бывает скучно, а ты меня развлекала. Разве это трудно? Но раз ты сама не хозяйка своему слову, значит, хозяином стану я.

Таковы были правила игры. Вивиан знала это задолго до того, как ей их разъяснили. Так всегда случается в сказках: если ты даешь кому-то обещание и нарушаешь его, ты достаешься этому существу. В восемь лет, когда она впервые попала в королевство троллей, это казалось ей вполне справедливым.

Прямо сквозь стену в комнату вошел слуга с несколькими горшочками и кувшинами. Комната наполнилась сочным запахом мяса, и живот Вивиан жалобно заскулил. Короля это рассмешило.

– Ты всегда любила поесть, – с умилением заметил он. – Мне жаль, что наш договор оказался расторгнут. Но об одном ты можешь не беспокоиться. Я не стану относиться к тебе хуже, а Сория-Мория по-прежнему будет твоим домом.

– Мне приятно это слышать, – соврала она.

Собственный голос выдал бы ее с потрохами, если бы тролли хоть немного разбирались в человеческих интонациях. Больше всего ей сейчас хотелось закончить беседу и поесть, а потом подумать, что делать дальше.

– После того как ты насытишься, отдохнешь и выспишься, состоится свадьба.

– Чья? – без особого интереса спросила Вивиан.

– Наша.

Казалось, ей в лицо плеснули ледяной воды. На мгновение все ощущения пропали: жар от свечей, звук чужого дыхания, запах мяса, аромат тролльей кожи, напоминающий сырой мох… В горле стоял ком, ладони вспотели, но она усилием воли запретила себе паниковать раньше времени. В конце концов, слова о свадьбе вполне могли быть шуткой старого короля, хотя среди троллей водилось не слишком много шутников.

Вивиан переспросила, осторожно подбирая слова:

– Я думала, ваше величество не собирается снова жениться?

Первая супруга короля была человеком и умерла сотни лет назад. Что поделаешь, срок жизни людей намного короче, чем у троллей. С тех пор Сурт так и не вступил в новый брак. Вивиан до того привыкла видеть его в одиночестве, что даже не предполагала, будто это может измениться.

Тролль вздохнул и подошел ближе, хотя именно сейчас ей хотелось этого меньше всего. От его тела шел жар.

– Ты не станешь королевой, – заверил Сурт. – Может быть, «жена» – не совсем верное слово, но я не знаю, как сказать иначе на вашем языке. Я буду заботиться о тебе, кормить, присматривать, чтобы ты не натворила глупостей, а ты взамен обещаешь слушаться меня и делать, что я велю. Есть этому название в человеческом наречии?

– Рабыня.

Король покачал головой:

– Нет. Ты станешь мне хорошей новой женой. Не такой, как Эйра, но от тебя этого и не требуется. Мне нужно, чтобы ты была доброй и послушной, а я позабочусь, чтобы тебе было хорошо.

Он направился к двери. Невероятно, как плавно может двигаться существо таких габаритов.

– А сейчас отдохни и поешь.

⁂

Оставшись одна, Вивиан опустилась на кровать и несколько минут сидела неподвижно. Казалось, если замереть на месте, можно убедить себя, что этого разговора не было. Нет, не получилось.

Тогда она вскочила, схватила бронзовую статуэтку с полки и с размаху швырнула ее об пол. Фигурка отлетела в угол с противным звоном. В скудном освещении Вивиан не сумела разглядеть, погнулась она или нет. Зато каменным плитам под ногами ничего не сделалось – не так-то просто повредить троллий интерьер, если ты не тролль.

Но облегчения это не принесло. Наоборот, теперь она только сильнее чувствовала всю безнадежность своего положения. К счастью, голод не давал впасть в панику. Не знаешь, что делать, – ешь. Силы еще пригодятся.

В горшочках, которые принес слуга, томилось рагу из крольчатины. Мясо оказалось таким мягким, что волокна можно было отделять губами. Кувшин был полон слабого ягодного вина. Вивиан сама не заметила, как прикончила ужин, хватая куски рагу прямо руками и подбирая капли подливы теплым хлебом.

Стоило ей завершить трапезу, как дверь снова открылась, и в комнату шагнула высокая троллиха с очень белой и гладкой, как мрамор, кожей, длинными черными волосами и в зеленом платье. Глаза у вошедшей не имели радужки, как у остальных жителей Сории-Мории, но ростом она была ниже соплеменников, а черты лица выглядели тоньше и мягче. Что и неудивительно: Ингрид была наполовину человеком. А еще – единственной дочерью Сурта и Эйры. Вивиан часто замечала ее, тихую и угрюмую, рядом с королем, но поговорить им так ни разу и не удалось. Интересно, знает ли принцесса человеческий язык?

Ингрид внесла что-то высокое, сложной формы, прикрытое белой тканью, осторожно поставила свою ношу на пол и вышла. В темнице стало тихо.

– Можешь открыть меня, – прозвучал надменный голос из-под покрывала.

Вивиан сдернула ткань. Струны арфы затрепетали сами собой, хотя никто их не касался.

– Я в ярости, – предупредила Эйра, и воздух в комнате задрожал, подтверждая ее слова.

⁂

Вивиан отстраненно разглядывала мягкие изгибы инструмента. Когда королева умерла, Сурт так горевал, что велел превратить ее в арфу. В обычной реальности человеческие кости нельзя согнуть в виде деки, а волосы – натянуть в качестве струн, но в Сории-Мории действовали иные законы.

Когда Вивиан была еще маленькой и впервые попала к троллям, Эйра играла ей и пела чудесные песни. Еще она рассказывала сказки – не слащавые поучительные истории из детских книг, а мрачные повести о викингах и их кораблях, о зловещих духах и спрятанных сокровищах. Но когда Вивиан выросла и превратилась из девочки в девушку, а Сурт стал проводить с ней много времени, сказки закончились. Теперь всякий раз, как Эйра обращалась к гостье, слова живой арфы сочились ядом.

– Как мог Сурт променять меня на какую-то… Он бы еще прачку в жены взял! – От высокой ноты, что взяла королева, у Вивиан заболели уши. – Да как он посмел ничего мне не сказать?!

«Ага, – подумала пленница, – значит, тролль ни словом не обмолвился с бывшей женой о намерении взять новую. Что ж, разумно с его стороны – нетрудно догадаться, что на это ответила бы Эйра».

– Если вы думаете, что я в восторге от этой идеи…

– Замолчи! Мне плевать на твое мнение! Меня интересует только, как он мог допустить мысль, будто ты, ничтожная побирушка, можешь заменить меня!