Умберто Эко
Заклятие сатаны. Хроники текучего общества
Зачем нужен учитель?
В потоке статей о хамстве в школе я прочитал об одном случае, который бы не отнес к хамству (скорее к проявлению дерзости), тем не менее эта дерзость о многом говорит. В статье рассказывалось об ученике, который, провоцируя учителя, спросил: «Простите, а вы-то зачем нужны в эпоху интернета?»
Ученик сказал полуправду, которую, между прочим, уже лет двадцать повторяют сами учителя, то есть то, что раньше задачей школы было обучать, а главное – передавать знания: от всяких таблиц, которые заучивают в начальной школе, до сведений о столице Мадагаскара в средней школе и дате начала Тридцатилетней войны в лицее. С приходом даже не интернета, а телевидения и радио, а возможно, еще раньше – с приходом кино большинство этих знаний ребята стали получать за пределами школы.
Когда мой отец был маленьким, он не знал, что Хиросима находится в Японии и что существует Гуадалканал[127], у него были весьма смутные представления о Дрездене, а Индию он знал по книжкам Сальгари[128]. Я с военных времен узнавал все это по радио и по картам, которые печатали в газетах. Мои дети видели по телевизору норвежские фьорды, пустыню Гоби, видели, как пчелы опыляют цветы и каким был тираннозавр рекс. Сегодняшние ребята знают всё про озон, коал, Ирак и Афганистан. Возможно, они не сумеют ясно объяснить, что такое стволовые клетки, но они о них слышали, а в мое время нам о них не рассказывала даже учительница естествознания. Ну и зачем же сегодня учителя?
Как я говорил, ученик сказал полуправду: прежде всего учитель должен не только информировать ученика, но и формировать его личность. Хороший класс является таковым не потому, что в нем заучивают кучу дат, а потому, что в нем ведется постоянный диалог, сопоставляются мнения, обсуждается то, что ученики узнают в школе и что происходит за ее стенами. Конечно, о событиях в Ираке нам расскажут по телевидению, но почему со времен Месопотамии подобные события происходят в Ираке, а не в Гренландии, объяснят только в школе. А если кто-нибудь возразит, что иногда нам это растолковывают умные люди в вечернем ток-шоу Бруно Веспы[129], стоит обсудить в школе это ток-шоу.
Средства массовой информации нам много чего рассказывают, они даже навязывают нам определенные системы ценностей, но нужно уметь обсуждать в школе, как их нам навязывают, оценивать тон беседы, силу аргументации в печати и на телевидении. Кроме того, сведения, которые мы получаем из средств массовой информации, неплохо бы проверять: кто, как не учитель, исправит неправильное произношение английских слов, которому каждый может научиться, смотря телевизор?
Ученик, заявивший учителю, что тот ему больше не нужен, потому что теперь радио и телевидение объяснят ему, где находится Томбукту[130] и что известно о холодном ядерном синтезе, не имел в виду, что в наши дни учителя могут подменить, скажем так, непринужденные беседы, которые каждый день без какого-либо порядка ведут в разных средствах массовой информации, – то, что мы много знаем об Ираке и мало о Сирии, зависит от доброй или злой воли Буша. Ученик имел в виду, что сегодня есть интернет, Великая мать всех энциклопедий, где можно прочитать о Сирии, о холодном ядерном синтезе, о Тридцатилетней войне и о бесконечной дискуссии о наибольшем нечетном числе. Он имел в виду, что сведения, которые предоставляет ему интернет, куда обширнее и порой глубже того, чем располагает учитель. При этом он забыл об одной важной вещи: интернет расскажет ему почти все, кроме одного – как искать, отфильтровывать, отбирать, принимать или отбрасывать эти сведения.
Накапливать новую информацию способен каждый: для этого достаточно иметь хорошую память. А вот решить, что стоит запоминать, а что нет, – тонкое искусство. В этом разница между тем, кто получил полное образование (пусть даже учился плохо), и самоучкой (даже самым гениальным).
Беда в том, что и преподаватель оказывается неспособен научить искусству отбора, по крайней мере не во всех отраслях знания. Но он хотя бы знает, что должен это уметь. Если он неспособен дать точные указания, как отбирать информацию, он может дать пример, как всякий раз сравнивать и оценивать то, что подбрасывает интернет. Наконец, он может каждый день показывать, как систематизировать то, что интернет выдает в виде списка: интернет сообщает, что есть Тамерлан и однодольные растения, но не объясняет, как связаны эти понятия.
Объяснить это могут только в школе, а если не умеют – пора научиться. Иначе три I, с которых начинаются слова Internet, Inglese, Impresa[131], так и будут ассоциироваться с «И-а» – ослиным ревом, которому не долететь до небес[132].
2007
Пятая власть
Мы привыкли к двум принципам: первый сформулирован в колоритной сицилийской поговорке megghiu cumannari c’a fottiri, что в переводе на приличный язык означает «лучше властвовать, чем прелюбодействовать»; второй состоит в том, что власть имущие, задумываясь о сексе, обращают взор на графиню Кастильоне[133], Мату Хари, Сару Бернар или Мэрилин Монро.
Поразительно, что многие политики и бизнесмены уступили не столько соблазну заработать на афере с Панамским каналом, сколько соблазну воспользоваться услугами профессионалок – способных, но берущих не более тысячи евро с клиента, что для человека без постоянной работы немало, но куда меньше того, во что обходилась в свое время маркиза де Помпадур. А если у них иные предпочтения, они добиваются не утонченного Алкивиада[134], а много чего повидавшего транссексуала в темных закоулках Пирея.
Более того: похоже, многие стремятся занять командную позу не потому, что для них это важнее сексуальных поз, а, наоборот, с твердой целью опробовать новые сексуальные позы. Разумеется, и прежде властители не чурались телесных утех. Конечно, Де Гаспери и Берлингуэр приучили нас к невиданной строгости нравов[135], Тольятти осмелился самое большее на развод, а если несовершеннолетняя звала его «папи», так это была его приемная дочь. Зато Юлий Цезарь сношался без разбору с центурионами, римскими патрицианками и египетскими царицами, у короля-солнца была целая вереница фавориток, Виктор Эммануил II ухаживал за своей прекрасной Розочкой[136], о Кеннеди нечего и говорить. Тем не менее создается впечатление, что все эти выдающиеся люди рассматривали женщину (или эфеба) как отдых воина: сперва нужно завоевать Бактрию, унизить Верцингеторига, триумфально пройти от Альп до пирамид[137], создать единую Италию, а секс – приятное дополнение, как мартини straight up[138] после трудного дня.
Сегодня же власть имущие прежде всего мечтают о вечеринке с моделями, и к черту великие предприятия и даже Великое Предприятие.
Дело в том, что герои прошлого возбуждались, читая Плутарха, в то время как герои наших дней после полуночи переключаются с центральных телеканалов на те, по которым крутят порно, или в возбуждении плавают в интернете. Я зашел в Сеть и набрал «падре Пио»[139]: 1 400 000 сайтов. Неплохо. Набрал «Иисус»: 4 830 000 сайтов – уроженец Назареи пока еще обгоняет уроженца Пьетрельчины. Затем я набрал «порно» и получил 130 000 000 (я не шучу – сто тридцать миллионов) сайтов. Решив, что слово «порно» имеет куда более широкое значение, чем «Иисус», я решил сравнить «порно» и «религию»: «религия» выдала чуть более девяти миллионов сайтов, в два раза больше, чем «Иисус», – на мой взгляд, это политически корректно, но по сравнению с порно очень мало.
Что же выложено на ста тридцати миллионах порносайтов? Среди различных опций – Anal, Asiatic, Latino, Feticism, Orgy, Bisexual, Cunnilingus, German (sic!), Lesbian, Masturbation, Voyeur (подглядываешь за тем, кто подглядывает за праздником плоти), за ними следуют разнообразные формы инцеста – отец с дочкой, брат с сестрой, мать с сыном, отец, мать, сын и дочка вместе, мачеха и приемный сын и даже внук с бабушкой (granny), а также MILF, что означает (см. Википедию) «mother I’d like to fuck», то бишь мамашу, с которой вам бы хотелось иметь сексуальный контакт, – как правило, приятные дамы между тридцатью и сорока пятью годами (подумать только, Бальзак назвал «Тридцатилетняя женщина» рассказ о женском закате).
Согласен, порнография помогает разрядиться тем, кто по какой-либо причине не может заняться сексом, а также спасает заскучавшие пары, позволяя им оживить отношения (в этом смысле она играет положительную роль), однако она способна возбудить фантазию тех, кто подавляет инстинкты, и подтолкнуть их к насилию, навязчивому ухаживанию и разным неприглядным поступкам. Кроме того, порнография убеждает, что девушка-эскорт за тысячу евро умеет такое, о чем не мечтала даже гетера Фрина[140].
Но мы не должны ограничиваться тридцатью процентами итальянцев, которые заходят в интернет, остальные семьдесят процентов могут разглядывать на телеэкране куда более заманчивые картинки, чем то, что за немалые деньги позволяли себе в сороковые годы миланские шишки, да и то раз в год, когда ходили смотреть на Ванду Осирис[141]. Сегодня обычный человек куда чаще сталкивается с сексуальными провокациями, чем его дед. Подумайте, наконец, о бедном приходском священнике: раньше он лицезрел свою немолодую служанку да читал L’Osservatore Romano, а теперь каждый вечер наблюдает, как покачивают обнаженными бедрами юные девы. А потом говорят, что вокруг полно педофилов.
Отчего бы не допустить, что постоянно разжигаемое желание влияет и на тех, кто стоит на защите общественных интересов, – вызывает мутацию и изменяет цели их работы на общественном поприще?
2010
Дополнение
Кто-то сказал, что социолог – человек, который в стрип-клубе глядит не на сцену, а в зал. Я не могу увидеть зал, в котором сидят зрители порносайтов, и даже всю сцену. Если верить исследователям интернета, число порносайтов не поддается оценке. Я прочитал в Сети, что по данным на 2003 год порносайтов 260 миллионов – по-моему, цифра завышена, разве что посчитали сайты, где можно увидеть полуголую Кэрролл Бейкер[142]. Выбрав наугад сайт – вероятно, самый посещаемый, – я увидел, что его материалы поделены на 71 категорию, в каждой в среднем несколько тысяч видео. Учитывая, что сайт обновляется ежедневно (но старые материалы остаются доступны), мы можем насчитать 170 000 фильмов. Поскольку с этого сайта можно перейти еще на двадцать один сайт, даже учитывая повторы и то, что некоторые сайты по размерам скромнее, в сумме у меня получается порядка 3 570 000 видео. Это не 260 миллионов, может, это чуть больше трех миллионов, но таковы вероятные масштабы явления.
Не в силах посетить три миллиона сайтов, ибо ars longa, vita brevis[143], я стал заходить на некоторые, почти наугад, и сделал наблюдение, которое не претендует на научную ценность, но которое лично меня убедило. Останавливаясь только на женских лицах (мужские не настолько важны – снимая мужчин, камера, как правило, замирает на репродуктивных органах), я обнаружил, что, когда большинство вовлеченных в эротические игры дев открывает рот (а они делают это нередко – не только улыбаясь или вопя от наслаждения), оказывается, что зубы у них совсем не ахти. Как правило, резцы в порядке, зато клыки кривые и маленькие, не говоря уже о неровных молярах и заметных невооруженному глазу крупных пломбах.
Первое, что делают в Голливуде, продвигая новую актрису, – приводят ей зубы в порядок. Это стоит бешеных денег, как известно даже тому, кто ходит к зубному в Бухаресте. Значит, большинство девиц, снимающихся в порнофильмах, а среди них немало красавиц или по крайней мере хорошеньких, принадлежит к бедноте, денег на зубного у них нет. Полагаю, они и не надеются заработать нужную сумму своими услугами, поскольку, как говорит статистика, предложений на этом рынке в избытке, а значит, гонорары отнюдь не астрономические (из того же интернета я узнал, что самые популярные актрисы зарабатывают до десяти тысяч долларов в месяц, однако работают они недолго, а настоящих звезд по пальцам пересчитать). Наверное, они мечтают, что, когда появятся на экране компьютера, какой-нибудь голливудский магнат их заметит и решит отреставрировать им зубки. А может, и нет, может, они понимают, что с такими зубами в Голливуд не берут, и смиряются, что их удел – участвовать в низкопробных эротических играх?
Все это говорит об одном: бессчетная армия людей, сношающихся полный рабочий день, – пролетариат секса, а значит, вся порнопродукция – форма торговли живым товаром, эксплуатация тех, кто отчаялся найти постоянную работу.
Об этом важно помнить, потому что нередко посетители сайтов возбуждаются, думая, что героини порнофильмов занимаются тем, чем они занимаются, от бесстыдства, неосторожности, потому что им это нравится, потому что они ведут себя с вызывающей наглостью, что делает их еще желаннее. На самом деле они занимаются этим от отчаяния, понимая, что с такими зубами у них нет будущего, а есть только настоящее и жалкие заработки.
2015
Между догматизмом и фаллибилизмом
В прошлое воскресенье в Corriere della Sera Анджело Панебьянко написал о проявлениях догматизма в науке[144]. Я полностью с ним согласен и хочу лишь привлечь внимание к другой стороне проблемы.
Если кратко, Панебьянко утверждает, что наука по определению антидогматична: ученые осознают, что идут вперед, предпринимая очередные попытки и совершая ошибки. Значит (добавлю я вместе с Пирсом, который вдохновил Поппера[145]), в науке негласно действует принцип «фаллибилизма», в силу которого ученые всегда готовы исправить свои ошибки. Наука становится догматичной в неизбежно упрощенном журналистском изложении, которое выдает за чудесным образом сделанные открытия и окончательно установленную истину то, что на самом деле представляет собой робкие научные гипотезы. Впрочем, наука подвергается опасности догматизма, принимая один неизбежный критерий – то, что культура определенной эпохи подчинена некоей «парадигме» (не только парадигме, связанной с именем Дарвина или Эйнштейна, но также и Коперника, которой до сих пор преданы все ученые и которая позволяет разоблачить безумные идеи, проповедуемые теми, кто эту парадигму не признает, включая сумасшедших, которые до сих пор утверждают, будто Солнце движется вокруг Земли). Как же тогда быть с тем, что обновление происходит как раз тогда, когда кому-то удается поставить под сомнение доминирующую парадигму? Если наука цепляется за одну парадигму, хотя бы ради защиты завоеванной власти, изгоняя как безумца или еретика всякого, кто бросает ей вызов, разве она не становится догматичной?
Вопрос болезненный. Парадигмы нужно непременно отстаивать или непременно оспаривать? Культура (понимаемая как система знаний, мнений, верований, обычаев и исторического наследия, принадлежащих особой группе людей) – не только накопление данных, но и результат их отбора. Культура – это еще и возможность выбросить бесполезное и ненужное. История культуры и цивилизации складывается из тонн информации, которая давно похоронена. О культуре можно сказать то же, что говорят о человеческой жизни. Борхес написал рассказ «Фунес памятливый», герой которого помнит все – каждый лист, который он видел на каждом дереве, каждое слово, которое он услышал за свою жизнь, каждый порыв ветра, который он ощутил, каждый вкус, который он почувствовал, каждую прочитанную фразу. Тем не менее (вернее, как раз из-за этого) Фунес – полный идиот, он не может сделать ни шагу, поскольку неспособен отбирать и выбрасывать ненужное. Наше бессознательное работает, потому что умеет выбрасывать ненужное. А когда механизм заедает, идут к психоаналитику – восстановить то немногое, что нам действительно нужно и что мы по ошибке выбросили. Но все остальное, к счастью, уничтожено, наша душа – продукт постоянно отбираемых воспоминаний. Будь у нас душа, как у Фунеса, у нас бы ее и вовсе не было.
Так поступает культура, совокупность ее парадигм – результат всеобщей энциклопедии, складывающейся не только из того, что в ней хранится, но и, если можно так сказать, из табу на то, что уничтожено. Опираясь на эту всеобщую энциклопедию, люди дискутируют. Но чтобы дискуссия была понятна всем, нужно отталкиваться от существующих парадигм – прежде всего чтобы доказать, что их уже недостаточно. Без отрицания парадигмы Птолемея, которая служила фоном, никто бы не понял рассуждения Коперника.
Зато интернет подобен Фунесу. Представляя собой массу доступных сведений – неупорядоченных, неотфильтрованных и неорганизованных, – он позволяет каждому выстраивать собственную энциклопедию, то есть свободную систему верований, понятий и ценностей, в которой могут сосуществовать, как и в головах многих людей, представление о том, что вода – это H2O, и представление о том, что Солнце вращается вокруг Земли. Значит, теоретически одновременно могли бы существовать шесть миллиардов разных энциклопедий, а человеческое общество свелось бы к нарушенному диалогу шести миллиардов людей, каждый из которых говорит на языке, понятном ему одному.
К счастью, это только теоретическая гипотеза, но она остается таковой как раз потому, что научное сообщество дорожит существованием общих языков, понимая, что для смены парадигмы требуется наличие свергаемой парадигмы. Безусловно, защита парадигм порождает опасность догматизма, но именно на этом противоречии и основано развитие знания. Чтобы не делать поспешных выводов, соглашусь с тем, что говорил безымянный ученый, которого цитирует в завершение своей статьи Панебьянко: «Не знаю, это сложное явление, надо его изучить».
2010
Марина, Марина, Марина…[146]
По электронной почте мне пришло следующее письмо (обратите внимание не только на грамматику, но и на орфографию): «Ты тот, кого я хочу знать хорошо. Привет. Мое прозвание Марина, тридцать лет я. Я увидел твой профиль и решила вам представляться. Какой ты поживаешь? У меня великолепный настрой души. Я ищу человека для серьезное отношение, а ты какой тип связи ищешь? Я очень заинтересован с тобой знакомиться, но лучше если ты и я переписываться по e-mail. Если у вас есть стимул достигать со мной понимание, вот мой адрес: abhojiku@nokiamail.com. Или e-mail мне ваш e-mail, а я напишу тебе циркуляр. Надеюсь, нельзя покидать без внимания и послание ты мне пишешь. Я был бы очень рад заполучить ваше мнение. Я ждать и не дождаться послание через mail. Твое Марина».
На прилагаемой фотографии – Мисс Вселенная, готовая принять приглашение на изысканный ужин в Аркоре[147]: возникает вопрос, отчего такая девушка, как прекрасная Марина, опускается до попыток завязать «серьезные» отношения в интернете. Возможно, фотографию взяли с какого-то сайта (как фотографии безымянных актеров в кроссворде на обложке журнала Settimana enigmistica) и за Мариной скрывается персонаж, способный заинтересовать Роберто Савьяно[148], как знать? Однако, поскольку глупцов пруд пруди, я привожу ее адрес на случай, если кто-нибудь поспешит завязать с ней нежную дружбу, и снимаю с себя ответственность за последствия. Число клиентов незабвенной Ванны Марки[149], любителей гороскопов и участников прошлых выборов говорит о том, что Марина может рассчитывать на неплохой процент приверженцев виртуального мира.
Что касается виртуального мира, многим известно (интернет – отличный резонатор), что недавно в своем фальшивом Твиттере я якобы объявил о смерти Дэна Брауна, в то время как в другом Твиттере объявили о моей смерти. Поскольку все органы информации удостоверились, что это липа, многие решили (всем известно – я тот еще прохиндей), что я отправил «ложное» сообщение с «настоящего» адреса. В общем, боги ослепляют тех, кто жаждет затеряться в Сети[150], надеюсь, что Казаледжо[151] (похоже, он всерьез принимает все, что появляется в интернете) свяжется с Мариной и из них выйдет прекрасная пара.
Учителя, стремящиеся научить ребят не доверять виртуальному миру, могут зайти на страницу http://piazzadigitale.corriere.it/2013/05/07/storyful-il-social-checking-anti-bufala, где перечислены разные доступные сервисы, помогающие разоблачить липу и обман (знак того, что, к счастью, Всемирная сеть не только порождает фальшивки, но и предусматривает средства их разоблачения – главное, научиться хорошо плавать в интернете).
Однако культ виртуального мира требует все новых жертв. Вот что, к примеру, случилось на прошлой неделе. В Риме двадцатитрехлетний юноша вскарабкался на подоконник на десятом этаже и, приставив к животу нож, стал угрожать покончить с собой. Родным, полиции, стоящим внизу спасателям с надувным матрасом не удавалось его отговорить. Наконец юноша выкрикнул, что мечтает попасть на реалити-шоу, и пусть его туда доставят на лимузине. Полицейские вспомнили, что неподалеку стоит лимузин, который накануне использовали для рекламы чего-то. Машина подъехала, юноша слез с подоконника.
Мораль: единственная «реальная» вещь, способная убедить отказаться от намерения совершить самоубийство, – обещание виртуальной реальности. Разумеется, у юноши не все дома, но это не слишком утешает: разумно предположить, что все, кто верит реалити-шоу (а также все, кто ответил бы Марине или отнесся бы серьезно к сайтам, на которых написано, что атака на башни Всемирного торгового центра – дело рук Буша и евреев), легко бы прошли психиатрическую экспертизу. Значит, проблема виртуального мира касается (если не рассматривать исключительные случаи) не больных, а здоровых.
2013
