Ульяненко Елена
По обе стороны солнца

То, что было отточено поколениями вдруг рухнуло. А потом ты обнаружила душу. Обычную человеческую душу, ту самую сущность, которая делает нас теми, кто мы есть. И не просто обнаружила, а научилась считывать код, нашла возможность этот код менять и даже менять местами.

– Я придумала? Одна?

– Нет, не одна. С Левием. В общем с вашего изобретения хаос и начался. Старики не хотели умирать и сначала покупали, потом и вовсе крали молодых людей и даже детей, чтобы сущности обрели новые тела

– Это я так делала?

– Нет, что ты. Ты только показала возможность, а уж люди смогли ее приспособить под себя. Им нечего было бояться, у них не было больше иных желаний, кроме как жить, потому что умереть они теперь попросту боялись. Теперь, когда нет великого Древа, их ждала только пустота. Конечная точка.

Именно тогда я выбрала тебя. Выбрала и ни разу не ошиблась, ни разу не пожалела о своем выборе. Ты и Левий были очень годны для миссии возрождения, и мы решили сначала вернуть Древо, а потом отправить вас создавать новый мир. Но все пошло кувырком. К моменту достройки корабля вокруг воцарился хаос. Люди менялись местами, выкидывая предыдущих хозяев, совершенно не думая о последствиях. Это была первая в истории война плоти и призраков. Война, в которой не будет победителей.

В общем, так мы прибыли сюда. Шли по следу, теряя, путаясь, но однажды прибыли сюда.

– И что?

– Да пока ничего. Древо здесь, оно растет, плодит: все, что ты видишь вокруг – это его часть. К тому моменту, как мы долетели, здесь родилось несколько поколений. И было две расы. Дукеры и люди. Дукеры – хранители Древа, как они считают. И пока мы не смогли к нему приблизиться.

– Почему?

– Потому что прятали не они, а те, кто смог выкрасть Древо и переместить его через половину вселенной.

– Ну а теперь-то что? Я зачем?

– Ни они, ни даже я не знаем истинную силу древа. Но я его чувствую. И оно грозит бедой. Или ему грозят бедой. Одним словом, беда. И еще корабль.

– Корабль на котором мы прилетели?

– Он самый.

– А с ним что?

– Как бы он на подзарядке все это время, можно так назвать. Корабль связан с ядром земли. И если он бахнет, то этой планеты уже не будет.

– И я теперь должна к ядру земли отпутешествовать? – Вэйда открыла глаза и попыталась отсоединиться от вросшей в нее Маты – не получилось.

– Не совсем. Всего лишь на дно океана. Выбора у нас не особенно много.

– Но почему я? Ты сама не можешь?

– Это твой корабль. Он слушается только свою королеву.

Мата отсоединилась от Вэйды, та закрыла глаза и уснула моментально.

Ранним утром, когда солнце только-только окрашивает побережье в розовый цвет, Мата и Вэйда ехали той же дорогой что и сутки назад – только в обратном направлении. Те же две двойняшки молча следили за дорогой.

Вэйда сожалела, что так мало узнала. Ей хотелось заглянуть в каждую пещеру, пройтись по каждому из бесконечных коридоров. Не одной, а с Бо-Ни. Они бы вместе разгадывали эти древние тайны. А не так как получилось: ты с другой планеты, херни какой-то навыдумывала, что теперь всем кабздец и иди исправляй. А как идти куда идти, если ничего не помнишь, ничего об этой инопланетной жизни не знаешь, кроме того, что тебе как в кино показали за десять минут. Неправильно это все, не по-человечески, что ли, хотя какой же ты человек, когда с другого конца галактики сюда за деревом прилетела. Так, стоп. Что за дерево?

– Гесса, что за Дерево? – на нашем острове было много деревьев, но никакое из них не почиталось и не обожествлялось – это точно помню.

– Потерпи немного, и я верну тебе всю твою память, все твои тысячи жизней, если вот эта головка, – она потрепала юную королеву по волосам, – Выдержит столько информации. Для начала – про Древо. Это великое Древо жизни, в каждом древнем мифе можно найти легенды о нем. А легенды, милая, на пустом месте не появляются. Всегда кто-то где-то что-то слышал, видел, чуток своего добавил. Одни считают, что произошли от дерева Иусат, где гроб Осириса стал единым с корнями дерева, другие надеются съесть единственный плод, чтобы обрести бессмертие, третьи считают, что охраняют и заботятся о его вечном цветении, четвертые считают, что дерево Ваг-Ваг соединяет два царства: подземное и небесное – и все они по-своему правы, каждый не ошибся, просто древо несколько больше, даже если соединить все мифы воедино. Древо – суть жизни, матерь всего, что есть на планете, оно создает баланс, оно производит новые виды и убирает отжившее. И как бы мы все не отходили от него, не забывали свои корни, свои ветви, мы все по-прежнему связаны воедино. Когда-то на Летурии каждый помнил свою ветвь, каждый приходил со своими печалями и радостями к священному стволу, и о каждом Древо заботилось, пока эти кошмарные уродцы не похитили его у нас. Теперь Древо здесь, здесь на некогда пустой планете, обескровленной и высосанной пустыне, оно возродило жизнь, но там, в нашем светлом доме, эта жизнь угасла без своей матери. Мы пришли за ним и уже слишком близко подобрались к своей цели – остались последние шаги, чтобы забрать свое.

Европа, какая же ты маленькая. Пара часов на автомобиле, чуть больше часа на небольшом частном самолете. Немного на такси – и перед Вэйдой расстелилась голубизна Атлантики. Где-то далеко впереди океан соединялся с таким же синим небом, и только внимательно приглядевшись, можно заметить тонкую полосу горизонта, именно по этой черте, где вода имеет более насыщенный оттенок, можно определить, где кончается море и начинаются небеса. Вэйда глубоко вдохнула влажный и соленый воздух, она зажмурилась от удовольствия – никогда прежде она не видела всей полноты океана, та синь которая ее окружала в прежних жизнях была похожа на большой пруд, окруженный зеркалами, чтобы казаться бесконечным, сейчас же она действительно видела синь без конца, а начало вот оно, и в этом истоке океана можно уже совсем скоро намочить ноги.

– Это просто восхитительно, – сказала Вэйда раскинула руки, побежав на встречу волнам, – Мата Гесса, где мы? Это похоже на преддверие рая. Как называется это чудное место

– Действительно, прекрасное место. Землей вроде называют, – в голосе Маты послышались нотки сарказма, – А так-то это маленький городок с большим названием- Санлукар-де-Баррамеда – юг Испании. Мне всегда тут нравилось. Даже в самый горячий туристический сезон здесь спокойно, словно сами стены города впитывают шумы и голоса, не давая им распространяться по древним улочкам. Прекрасное место. Можешь немного окунуться – и пора в путь.

– Разве мы еще не добрались? – спросила Вэйда сбрасывая на песок легкие шорты и майку, она совершенно не задумывалась, что идет купаться в обычном нижнем белье, что собираясь в путь к морю, она не взяла с собой купальник – сейчас это было совершенно неважно, важно, что тело ощутит ласковые объятия океана, что под ногами теплый мелкий золотистый песок, что небо обнимает это место бесконечной синевой, что ветер треплет ее льняные локоны, что ласковое майское солнце прикасается к ее бронзовой коже – вот это важно, а то как посмотрят на тебя остальные не имеет абсолютно никакого значения.

А люди смотрели. Вэйда чувствовала на себе цепкие взгляды: одни были полны зависти, другие восхищения, а некоторые вожделения, последние оставляли неприятное липкое ощущение. Это все пройдет, сейчас океан своими волнами смоет все это, заберет усталость, освежит.

Волны пытались сбить с ног молодую красавицу, они стремительно накатывались, обнимали, обволакивали и уходили к берегу, там как будто передавали эстафету, быстро касались прибрежного песка и возвращались обратно. Именно эти обратные волны вымывали песок из-под ног Вэйды, стараясь ее уронить, чтобы следующая волна могла полностью облизать ее тело. Волны шептали: доверься нам, отдайся нам. Побудь с нами еще немного, мы не хотим отпускать тебя из наших объятий.

Совершенно не чувствуя опасности и не ведая усталости, Вэйда плыла навстречу небу – ей хотелось вперёд, в самую синь, где вокруг тишина и только легкий ветер сдувает соленые капли с лица. Вдруг в голове отчетливо послышался голос Маты – быстро назад, это тебе не озеро возле дома.

Вэйда махнула головой, она будто стряхнула с себя это гипнотическое движение волн, оглянулась назад – берег был уже тонкой полоской. Сильными гребками она начала плыть к берегу. Теперь сил требовалось больше, как бы она не старалась, как бы не гребла – берег не приближался, а сил между тем становилось все меньше и меньше. Как будто что-то вспомнив. Вэйда перевернулась на спину, раскинула руки и отдалась волнам – нате, заполучите, вы этого хотели?

Волны ласково накатывали, приподнимая ее тело, перекатывая с гребня на гребень, шурша и завиваясь барашками. Все теперь можно – океан познал и признал тринадцатую дочь великой Летурии, теперь он отпустит ее, покорится ей.

Вэйда сделала несколько размашистых гребков руками, потом перевернулась обратно на живот и увидела берег, который был совершенно близко. Еще пару секунд и можно будет ногами достать до дна.

Вэйда встала на ноги, вода тяжелыми каплями стекала по ее телу, волны белыми барашками бились о ее тело, растекались вокруг, оставляя после себя густой пенный след. Люди на пляже замерли. Рождение Афродиты, прекрасная королева, рожденная из пены морской, покидала царство Посейдона. Вспомнит ли Вэйда, как когда-то точно так же выходила на берег из самых потаенных морских глубин, и выход ее был настолько прекрасен, что она навеки осталась в легендах древнего Пафоса?

Гесса смотрела на дочь великой Летурии – это самый лучший экземпляр ее перерождений, если над прежними старалась сама Мата, то этот был выточен природой, и получился действительно безупречным. Гесса качала головой, наблюдая, как десяти смартфонов пытались запечатлеть второе рождение Афродиты, как, не обращая на них внимания, по-королевски гордо и твердо вышла из воды тринадцатая дочь – истинная королева, рожденная чтобы восхищать.

Прям на мокрое белье Вэйда натянула тонкие светлые шорты и белую трикотажную футболку – те мгновенно намокнув, прилипли к телу, демонстрируя тело для зевак еще раз.

– Ну что же, я готова принести себя в жертву еще раз, раз так требует проведение, хотя конечно, купаться и загорать мне нравится гораздо больше, – Вэйда улыбнулась, ей понравилась своя шутка, но она никак не могла понять, как реагирует Мата, умет ли она смеяться, улыбается ли когда-нибудь.

Небольшая белая яхта мирно покачивалась, как бы кивая желающим прокатиться, что-то вроде: да, я готова, вы можете на мне прокатиться. «Τυρώ» красовалось на правом борту белой яхты, что означало имя любимицы Посейдона. Именно на борт этой яхты взошла юная королева и странная женщина в затертом коричневом балдахине, полностью скрывавшем руки, ноги и лицо – до подбородка. Здесь их ждали, такие же безмолвные и укутанные в длинные темные тоги с капюшонами – три Незримых сестры, невероятно похожие по щуплому телосложению с предыдущими двумя. Эти так же слажено действовали, словно управлял их движениями умелый кукловод.

Пару дней Вэйда наслаждалась солнцем и теплым ветром, синей бескрайней гладью океана и тишиной, ей многое хотелось узнать, о многом расспросить, но ее спутница с первых же минут закрылась в каюте и явно не собиралась общаться. Незримые сестры точно по расписанию четыре раза в день приносили ей, прохладное белое вино, сыры и фрукты – та пища, к которой Вэйда привыкла много столетий назад, то, что так ценили и любили на Летурии.

На третий день ровно в полдень яхта замерла посреди океана. Мата Гесса вышла из каюты и сняла с себя балдахин. Впервые Вэйда увидела Святую мать нагой. Абсолютно прозрачная, словно капля воды, Мата подошла к Вэйде и взяла ее за руку.

– Просто доверься мне и ничего не бойся.

– Чего не бояться? -улыбнувшись ответила королева. Она внимательно смотрела на свою спутницу, была в ней что-то завораживающее и пугающее: прозрачная, бестелесая, плавная, как течение воды. Но самое прекрасное это глаза, большие, бесконечно синие с лёгким налетом перламутра – это единственное что можно было рассмотреть, все остальное расходилось мелкими волнами, и не имело каких-либо точных контуров.

– Вообще ничего, – Мата сделала шаг вперед, прошла сквозь Вэйду, обволокла ее собой, словно легкой вуалью. А затем они вместе шагнули в глубину. Вэйда вскрикнула.

– Я же сказала, чтобы ты ничего не боялась. Неужели тебе мало моего слова? – голос звучал в голове и Вэйда подумала, что теперь необязательно отвечать вслух, достаточно просто подумать, – Правильно мыслишь, некоторое время, пока мы с тобой единое целое мы будем общаться так, – снова раздалось в голове.

– А сколько мы так будем?

– Не очень долго. Сейчас мы будем очень быстро спускаться. Под нами почти шесть километров воды, и, как понимаешь, это не самая сложная часть пути.

Вэйда мысленно кивнула, она представила как тысячи тонн сдавливают ее тело, как вытесняют воздух из ее легких, как стараясь сопротивляться стихии она пытается сделать вдох и открыв рот делает шумный глоток воды, как влага раздирает ее легкие, как они рвутся наружу, требуя новой порции воздуха, но вокруг лишь вода – и Вэйда снова вдыхает океан, и вот он солеными струями разливается по венам и наступает долгожданное успокоение.

– Эй, девочка, от твоих картинок даже у меня мурашки по спине побежали, подумай о чем-нибудь более приятном. И уж точно знай, что я тебе умереть не дам по крайней мере на этом этапе.

У Вэйды кружилась голова, ее тошнило, ей хотелось дышать глубже, то казалось, что воздуха под тонкой оболочкой, отделяющей ее от бездны, совершенно немного, и она старалась его экономить

– А я и не знала, что ты такая трусиха. Я обещала тебе вечную жизнь? Так неужели ты думаешь, что я не справлюсь с этой задачей еще раз? Выше нос, девочка.

Ил разошелся под ногами серой пылью. Вокруг была полная темнота и лишь оболочка тела Маты освещала все вокруг слабым голубым сиянием. Идти было сложно, словно идешь против сильного ветра или плывешь против течения, каждый шаг отдавался тяжестью в ногах и напряжением в спине. Но они продолжали идти. Шаг. Еще. Еще. Таких шагов Вэйда насчитала уже с сотню, ей стало казаться, что они здесь застряли навсегда, в надежде увидеть солнце, как тогда в прошлых жизнях, она задрала голову – но кругом была серо-зеленая тьма, полностью гасившая солнечные лучи.

Ты точно знаешь, куда мы идем? – спросила Вэйда.

– Не переживай, мы всего лишь второй час путешествуем, посмотри вокруг, может ту увидишь что-нибудь интересное, не каждый человек имеет удовольствие побывать на такой глубине

– То еще удовольствие. Мне уже на твердую почвы захотелось.

–Ну так ты и идешь по твердой почве.

Действительно, поднимая мягкие слои ила, босые ноги прикасались к неровному дну: острые осколки раковин, шершавые скальные породы, колючие обломки кораллов и не бог весть что еще скрытое под илом было на дне. Следующий шаг снова поднял донную пыль, и она разлетелась ярким синим сиянием.

– Вот и пришли. Давай-ка в самый центр вот этого синего круга.

– Куда пришла? – в голосе Вэйды считывались нотки испуга и не уверенности, но отбросив всякие сомнения, она сделала шаг вперед, в самый центр ярко-голубого свечения.

Свет наполнил все вокруг, пропала эта сизая полутьма, пропало ощущение тяжести и плотности воды, грудь высоко поднялась, расправив легкие во всю силу, Вэйда сделала глубокий вдох и отключилась.

Глава четвертая

Англия полгода назад

У судьбы всегда есть свои планы не тебя

Джуниор торопился домой. Ему так хотелось поделиться с отцом и дедом невероятной новостью. Сегодня, в день его двадцатипятилетия, Би призналась, что беременна, и уже очень скоро он станет отцом.

К кому первому – к отцу или деду? Кто будет более счастлив и рад за него? Дед, хоть и строгий, всегда смотрел на него с нежностью, всегда, даже если очень занят, готов был выслушать, и самое главное всегда и во все поддерживал. Отец же, наоборот, потакал ему во всем, прощал любые шалости, но при этом никогда не находил времени, чтобы просто поговорить. Была еще мама… Но ей ничего рассказывать Джуниор не спешил, иногда казалось, что она давно все про всех знает, смотрит на все и всех снисходительно, и все что ее интересует, это оранжерея, безумное количество самых пахучих цветов, с которыми она не расставалась даже в собственной спальне.

Подъездная аллея казалась невероятно длинной и извилистой, ноги отяжелели и шаг стал неровным. Первые упавшие листья хрустели и разваливались в мелкую крошку, источая горьковатый запах корицы и чего-то затхлого. Осень только-только набирала силу, и каждый обвалившийся лист давал ей еще больше прав.

Машины отца на маленькой домашней парковке не было – значит выбор отпадает сам собой. Джуниор распахнул тяжелую дверь из старого дуба, и хотел уже рвануть влево по винтовой лестнице в дедовский кабинет, когда вдруг прямо перед собой увидел мать.

От неожиданности от вздрогнул. Как же она прекрасна, кажется время над ней не властно – всегда одинаково хороша, утончена, мила, ухожена и всегда с цветами. Сегодня она была в лёгком брючном костюме очень насыщенного красного цвета, в петлице пиджака красовалась веточка гортензии, в темных волосах были вплетены живые розы, такие же красные, как и цвет костюма, а в руках был маленький букет нежно-розовых гиацинтов. Аромат цветом смешивался и разливался волнами.

–Сынок, с днем рождения, – она подошла ближе и поцеловала его в щеку. Джуниор хотел было ответить, но Элизабет приподняла руку, что означало – не перебивай, я еще не закончила, – Сейчас зайди к деду (да ну как же так, он и сам это только что хотел сделать). Зайди и ничего не говори. Просто слушай. Сегодня самый важный твой день рождения и он принесет тебе много сюрпризов.

– Чего не говорить? – уже растерянно спросил Джуниор, неужели она опять знает, может она мысли читать умеет?

– Ничего не говори, вообще ничего – просто слушай. И да, мысли я читать не умею, просто в этой жизни все так предсказуемо. Ну это потом. Ты скоро все поймешь. Просто слушай, – Бэт наклонилась к розовому букетику, глубоко вдохнула яркий аромат гиацинтов и, сделав шаг в сторону, пропустила сына к винтовой лестнице.

Старые ступени из тяжелого дерева немного постанывали под каждым шагом. Вообще, этот старинный фамильный замок откликался на каждое движение домочадцев. Вот если бы мы были немного побогаче, эту древнюю развалюху можно было привести в очень приличный вид, и ещё было бы возможно заработать на залетных туристах. Но увы, пока здесь все дышало древностью, пахло сыростью, из невидных щелей сквозил холодный втер – но всех это устраивало.

Помнится в детстве дед приходил перед сном к нему в комнату и рассказывал страшные сказки – смесь библейских историй с мифами всех стран и народов, где обязательно был супергерой из рода Готтенголлов. Сколько веков простоял этот замок уже никому не ведомо, но точно известно, что первые камни для его постройки заложили Готтенголлы – вольные люди, никогда не бывшие вассалами, не присягнувшие ни одному королю и не имевшими никаких титулов – ну это если верить дедовым сказкам.

Лестница облегченно вздохнула, когда Джуниор перешагнул последнюю ступень. Паркет на втором этаже левого крыла можно было назвать настоящим произведением искусства – в детстве Джуниор даже боялся на него наступать, ему хотелось взлететь над ним, чтобы не осквернять своими шагами такую красоту. Плотно подогнанные бруски красного и черного дерева образовывали пять сфер, в центре можно было разглядеть огромное дерево, а возле ствола в хороводе теснились самые разные животные: слоны, носороги, даже динозавры, у ног которых ютились более мелкие животные. Именно соразмерно гигантам животного мира дерево казалось невероятно больших размеров. Помнится, дед заставлял его ползать по этому паркету, отыскивать всякое животное и давать ему название. На это занятие уходило несколько дней, потому что все было переплетено, одно исходило из другого, но самое сложное – это ветви. Именно там среди листвы прятались мелкие зверушки и птицы, которых нелегко было найти не то, что с первого, а даже с десятого раза. Черно-красная деревянная мозаика прятала в себе множество тайн и открывала их только самым пытливым. Кто и когда создал этот шедевр вряд ли кто-то знает, может быть прадед мог что рассказать, но он, к сожалению, умер прямо в день рождения Джуниора.

Дверь в кабинет деда была приоткрыта – это означало, что он не занят и ждет. Джуниор просунул голову между двумя створками, чтобы убедиться, что никому не помешает. И тут же услышал, как старший Готтенголл смеется.

– Ну ты прям как ребенок, Скоул, тебе, между прочим, уже 25 – самое время взрослеть, – он сделал паузу, глубоко вздохнул, – И самое время узнать. Иди сынок, садись поудобнее разговор может выйти очень долгим.

Ничего хорошего это не предвещало. Помнится, когда ему было 16 и очень захотелось свою собственную машину, именно такими словами дед и начал получасовую лекцию о семейном бюджете, кризисе, финансовых рисках. Машину правда купили, но нервы потрепали.

Дед сел в свое любимое кресло, которое мягко шикнуло в ответ, принимая форму тела. Готтенголл старший не торопясь набил трубку ароматным табаком с восточными специями, глубоко затянулся, выпустил клуб сероватого дыма – по комнате разливался приятный запах пряностей, сандала и дорогого табака. И только теперь начал говорить, делая паузы, обдумывая каждое слово.

– Скоул, та жизнь, которой ты живешь – это не твоя жизнь, все должно было быть иначе, и мне не пришлось бы теперь тебе читать курс непопулярной истории, которую твои сверстники из нашего круга (нашего он выделил интонацией) знают с детского сада. Но Лиз, Элизабет, твоя мама, сказала, что надо именно так, и спорить с ней не может даже совет Тринадцати.

–Какой совет? Деда, может я маму позову, и мы врача вызовем? Ты себя хорошо чувствуешь?

– Сядь и не перебивай. И чувствовать я себя буду прекрасно до тех пор, пока ты не решишь родить себе наследника, а это, я надеюсь, будет очень нескоро, – эти слова болью отозвались где-то внутри Джуниора – деду про беременность Би говорить не стоит.

– Мне очень нелегко тебе все это рассказывать, и не потому, что это что-то плохое, а просто очень много информации. Поэтому я тебе коротко, тезисами, а ты уже дальше сам пойдешь учиться.

– Деда, я уже выучился, я, между прочим, уже неплохой врач, а для своего возраста даже очень хороший врач.

– Сопляк ты для своего возраста и неуч. Я тебе последний раз говорю, чтобы не перебивал. Ты можешь просто слушать? Вот черт, я сбился. На чем остановился?

– Что информации много, а я сопляк.

– Во правильно. Ты сопляк, ибо 25 для нас (опять выделил «нас») – это можно считать просто первым днем рождения. И теперь кратенько, первое, что тебе надо знать, что мы богаты. Не просто богаты, а невероятно богаты, настолько богаты, что самые богатые семьи из журнала Форбс – это те, кто служат нам. Второе – это то, что мы практически бессмертны. Нет, мы смертны, но очень долго живем, так долго, что некоторые считают это бессмертием. Есть маленькое «но», оно всегда есть – не должно быть более трех поколений. То есть, в день рождения правнука прадед уходит в лучшие миры. Если они есть, конечно, эти миры. Но так мы устроены, наверное, чтобы не засиживались на одном месте и давали дорогу молодым. Пока понятно?

– Мы вампиры?

– Да ну что ж такое?! Ты совсем дурак или притворяешься? Мы – властители этого мира, мы первые дети Древа, мы совершенные творения, хранители тайных знаний и прочее и прочее и прочее.

– Еще вопрос, и я больше не буду. А мы – это кто?

– А мы – это целая раса – дукеры. Внешне мы практически не отличаемся от этого муравейника, но мы сильнее, быстрее, умнее, опять же живем многим дольше, и каждый из нас обладает каким-нибудь даром. Тебе сегодня двадцать пять – именно с этого дня ты почувствуешь многие изменения в себе. Считай, как человеческий пубертат, когда взрослеет вое тело, сегодня взрослеет твой дух, твоя суть. Эта суть откроется тебе сегодня или через месяц, и будет это неожиданно, страшно, но очень интересно. Как только твой дар проявит себя – ты можешь выбрать себе спутницу. Дукеры сочетаются браком только с дукерами. Смешение генов ведет к катастрофическим последствиям

– Каким?

– Ты же врач, ты же неплохой врач, и даже генетик, как я помню, сядь и подумай. Ты хоть раз ради интереса в своей лаборатории смотрел на свою кровь, видел свою ДНК?

– Нет, даже мысль не приходила, я всегда был таким же как все. А вокруг столько материала. Зачем?

– Очень зря. Посмотри, только сильно не удивляйся. А на счет такого же как все, это ты загнул. Лучший ученик в школе, лучший спортсмен, лучший интерн на курсе. Много ли из твоих друзей могут похвастать такими результатами? Сколько языков ты знаешь? Какова тоя скорость чтения? Как быстро ты сможешь перемножить шестизначные числа? Все это и многое другое – это не твоя заслуга, это заложено в тебе природой, такими нас сотворило Древо.

– Древо – это что? Это наша религия?

– В жопу религии. Все что придумано – все бред от незнания истины. Древо – это творец, это мать и отец всего сущего, это величайшая тайна, даже для многих из нас. Но тебе повезло, ты родился не просто одним из дукеров, ты родился в совете Тринадцати, ты родился в семье хранителей. Ты единственный в своем поколении.

– Совет 13 – это типа линия власти?

– Я вот прям жалею, что ты жил среди людей. Тринадцать семей составляют совет, принимают важные решения. Каждая семья занимается своим делом – одни занимаются книгами, пророчествами и образованием, вторые смотрят за безопасностью и сохранением нас в тайне, третьи ищут сторонников, сотрудников и прочий расходный материал, обещая им всякие блага, ну а мы – мы храним великую тайну Древа, только мы знаем где оно, и только мы решаем, что и как лучше. Теперь и ты решать будешь

– Решать что?

– Мысли широко, как только можешь. Иногда приходится решать очень непростые задачи, например, все стереть и начать заново

– В смысле все стереть? Апокалипсис?

– Называй как хочешь. Это слово очень даже подходит. Не мы первые, не мы последние, кто принимал такие решения.

– Уничтожить все вокруг? Как такое возможно? В чью больную голову такое могло прийти? Да вы горстка сумасбродов, возомнивших себя богами, да вас всех лечить надо.

– Ну что ж, господин доктор, лечите, вы же врач. Но это завтра. Сегодня ты можешь попрощаться со своими товарищами, коллегами, а завтра с утра ты предстанешь на совете. И ради всего святого, просто молчи, притворись идиотом. Ну и после совета ты продолжишь обучение в самом закрытом учебном заведении. Очень надеюсь, что тебе хватит пары лет.

– Какое обучение? Без этого никак? Ну рассказал ты мне все это, может я пойду?

– Иди, Джуниор, иди. Это твой вечер, твоя ночь, а утро уже принадлежит твоему народу. Считай, что тебя в армию забирают, расскажи что-то про долг перед родиной. Попрощайся, короче.

– ОК. Но через два года я ж вернусь, я же смогу снова встречаться с друзьями, пить пиво по выходным, смотреть футбол, кадрить красоток?

– Сможешь, конечно, сможешь, только уже никогда не захочешь. Иди, пока у тебя еще есть о чем с ними разговаривать.

Джуниор вышел из кабинета. Хотелось бежать, реветь, размазывать слезы по щекам, прижаться к кому-нибудь доброму, чтобы утешили, чтобы сказали, что все это бред старого деда. Хотя какой он старый, он выглядит на пару лет старше отца, да и отец немногим взрослее самого Джуниора. Вампиры долгожители. К черту все, сегодня напьюсь, завтра никуда не пойду, а потом как кривая выведет.

Джуниор вбежал в свою комнату, по-ребячьи сильно хлопнул дверью, зарылся лицом в подушку и завыл. Чушь полнейшая. Он утер слезы. Это же розыгрыш, этого просто не может быть, дед не предоставил никаких доказательств, просто нес ахинею, а он повелся, как мальчишка повелся, кому рассказать – на смех поднимут.

Дверь в комнату открылась тихо, и Бэт вошла без стука, легкой тенью, и только ароматы цветов выдали ее присутствие

– Мама?

– Не надо никому ничего рассказывать. Все что тебе сказали – правда, и эта только маленькая часть той правды, которую тебе предстоит узнать. И ты узнаешь больше, чем все мы вместе взятые. Прости меня сынок. Это я настояла, чтобы ты ничего не знал до этого времени. Но я видела твой путь, и он должен быть именно таким. У тебя большое будущее, огромная цель и есть еще что-то, чего от меня скрыто, хотя такого просто никогда не было, только если Белоснежки.

–Мама, а вы ту с дедом часом ничего не курнули? У него властители всего, у тебя Белоснежки – грибы, таблетки? – Бэт рассмеялась на его замечание, звонко по-детски.

– Завтра ты едешь в Финляндию, там все расскажут. А сейчас тебя ждет такси. Звони друзьям и отпразднуй как следует свой первый день рождения.

– Мама, а тебе сколько лет?

– Ну папу я постарше немного, лет на пятьдесят, – она улыбнулась, – Мне без малого триста. М-да, и совсем неизвестно сколько еще впереди. Некоторые надеются на долгие-долгие годы, но их дети преподносят нежданные сюрпризы, и получается, что ничего и не успел, другие же, наоборот, жить торопятся, и конца этой жизни не видят и утомленные уходят в небытие портала.

– Куда уходят?

– Все завтра. Беги, такси ждет.

Элизабет вышла. Ожидающее такси совсем не торопило Джуниора, он мог думать только о Бриджид, о своей маленькой Би, с бронзовой кожей и жемчужными глазами. Бросить, оставить ее. Тем более сейчас. Но это никак невозможно. А если кто-нибудь узнает, что Би беременна – мысли Джуниора менялись одна за другой и последняя вдруг показала ясную картину. Если все то что сказал дед правда, то ни он, ни тем более так называемые наши, не примут ребенка зачатого с обычным человеком, более того они сделают все что угодно, дабы этот ребенок на свет не появился, потому что его рождение – это прямая угроза жизни деда. Насколько правдива эта информация Джуниор не знал и утверждать не мог, но обезопасить Би и своего ребенка он был просто обязан.

Хорошо жить, когда ты не знаешь, что сказочно богат. Ты экономишь, откладываешь, снова экономишь и однажды собираешь вполне себе сносную сумму. В шкафу в давно забытом сапоге для верховой езды Джуниор откладывал наличные деньги. Сначала копил на машину, потом на машину получше, потом хотел съехать от родителей и снимать квартиру, а год назад он встретил Бриджид – непредсказуемую, легкую на подъем и такую непохожую ни на кого.

Би родилась в Индии, а в пять лет вместе с матерью перебралась в Британию. Здесь выросла, выучилась, но так до конца и не стала англичанкой. Ее происхождение пробивалось во всем: в манере ходить, покачивая бедрами (а там было чем покачивать), в чрезмерной жестикуляции, эмоциональности и даже тембре голоса. Она все делала слишком – слишком быстро, слишком громко, слишком правильно и слишком искренне.