Ульяна Гринь
Гарем для попаданки
И всё случается само собой.
Всё же Тиля чему-то научили, или это у него сработал природный инстинкт, потому что парень долго не выдержал. Он перевернулся на спину и жадно припал ко мне, как припадают после жаркого дня к бутылке холодной воды. Губы пили мой рот, руки ласкали тело, медленно, но верно проникая под рубашку, нога раздвинула мои колени… Дрожа от возбуждения и вообще всей этой запретной ситуации, я подчинилась, отдаваясь на милость мужчины. Тиль потёрся о моё бедро пахом, где набухал член, оторвался от губ и спросил почти жалобно:
– Драгоценная ари, вы позволите овладеть вами?
Чуть всё не испортил, так мне стало смешно. Но зверёк внутри ждал удовлетворения, терзая мой живот, и я сказала, задыхаясь:
– Позволяю!
Его пальцы скользнули в глубину моего влажного лона, словно проверяя – готова ли? Я была уже давно готова! И давно перестала быть скромной и тихой, поэтому пробралась рукой под его набедренную повязку, нащупав восхитительную твёрдость и не менее восхитительную длину, а потом направила его член прямо в себя. Тиль перестал наконец стесняться и вошёл осторожно, на полшишечки.
Мало, как мало!
Остаток пути проделала я сама. Выгнулась, вжалась в его бёдра, ловя каждый миллиметр горячего и твёрдого, как камень члена. Он наполнил меня целиком, возвращая забытое ощущение слияния с мужчиной, и неважно, что я была в другом мире, что это чужой мужчина, что не муж… Тиль застонал, накрыв меня своим телом, подался назад, покидая лоно, но я не позволила. И наш первый с ним раз вышел похожим на борьбу…
Я билась под ним в исступлении, забыв о том, где я и как сюда попала. Ничего уже не было важно, особенно то, что я оставила дома! Такой секс, такой член! Ради этого я останусь тут навсегда, навсегда-а-а!
Глава 3. О дивный новый мир!
Откинувшись на подушку, я расслабленно, с улыбкой наблюдала, как Тиль соскользнул с кровати и отправился в угол, где стояла бадья с чуть тёплой водой. Обмывшись, он зачерпнул плошкой воды и принёс мне.
– Драгоценная ари, я оботру вас?
– Боже, Тиль, я бы и сама помылась, – ответила тихонько, но парень мотнул головой:
– Это обязанность наложника, ари.
– Тогда валяй.
Мне было так мляво, так хорошо… Двигаться не хотелось, а хотелось… Чего мне хотелось? Ощущать аккуратные прикосновения мягкой влажной ткани к животу, где ещё всё сжималось отголосками волнующего прибоя, к внутренней стороне бёдер, к лону, где каждый миллиметр кожи был чувствительным, будто нервы наружу. Тиль обтирал меня так нежно, что я умилилась. Всё же это так приятно, когда о тебе заботятся… Я даже застонала легонько от неземного блаженства.
– Драгоценная ари, вы желаете покушать? Вас томит жажда? – обеспокоенно спросил Тиль, подняв взгляд на меня.
– Жажда, да… И покушать, – согласилась покладисто.
– Я мигом, ари, – вскинулся он и, убрав плошку с водой, накрыл меня соболями.
И тут у меня случился второй оргазм. Мягкий пушистый мех щекотал кожу, ластился, будто ласковая кошка. А в душе расцвела орхидея – элитный цветок для богачей, как и эти соболя. И они мои. Пока что.
Чёрт, я богатая женщина!
Только сейчас осознала и, приподнявшись на локте, спросила:
– Тиль, а это всё моё?
– Конечно, – удивлённо ответил он. – Всё в доме, все люди, земли на несколько теоров вокруг – всё принадлежит вам, драгоценная ари.
– Теор – это много?
Тиль замялся, задумался. Потом махнул рукой:
– Тысяча шагов на тысячу шагов.
– Понятно, – сказала я, хотя вычислять среднюю длину шага не собиралась. Короче, много. Я чертовски богата, да…
– Какое блюдо доставит вам удовольствие, драгоценная ари?
Я улыбнулась Тилю, и он тоже растянул губы в улыбке, показав ямочки на щеках. Какой милый парень! Но на дворе ночь…
– Может, не стоит? Будить людей в такое время…
– Ари, наш повар сочтёт за честь приготовить вам еду в любой момент, поверьте.
Тиль распахнул дверку, спрятанную за гобеленом с изображением конной охоты, и крикнул в гулкую пустоту:
– Милостивая ари желает подкрепиться! – потом вернулся к кровати, поклонившись, сказал мне: – Сейчас вам всё принесут.
– Иди ко мне, Тиль, – позвала, похлопав по постели. Потом до меня дошло, что так обычно подзывают собаку, и стало стыдно. Злясь на себя, села и кивнула: – В общем, давай, устраивайся. И извини, если я как-то не так выражусь.
– Ари, мне положено вернуться в гарем, – смиренно ответил Тиль, склонив голову. Но я фыркнула и возразила:
– Нет уж, насколько я поняла, парадом командую я. Ты не вернёшься в гарем и будешь спать со мной.
Потом посмотрела на его выбившиеся из причёски волосы и пригладила их, добавила:
– Если, конечно, ты этого хочешь.
– Ничто не доставит мне большего удовольствия, драгоценная ари.
Тиль схватил мою руку и прижал её к своей щеке. Нежность затопила меня целиком. Надо признать – я давно уже превратилась в бесплатное приложение по готовке, уборке и мытью посуды для собственного мужа. А здесь просто рай для таких женщин, как я: любят, обожают, каждое слово воспринимают приказом и спешат этот приказ исполнять. Пожалуй, я не стану торопиться с возвращением домой. Поживу в этом чудесном мире, понежусь в заботе и ласке мужчин…
– Ари…
– Зови меня Анна или Аня, – ответила я рассеянно, обнимая Тиля, который устроился рядом со мной на кровати.
– Едва ли я посмею.
– А ты возьми и посмей, – тихонько рассмеялась я.
– Ари Анна, могу я спросить?
– Спроси. И вообще, не спрашивай разрешения, это меня напрягает.
– Простите великодушно, если я обидел вас.
– Это не вопрос, Тиль.
– Простите…
– А будешь постоянно извиняться – стукну! – весело пообещала. Тиль сделал свои круглые глаза ещё круглее и замолчал. Какие у него красивые и мягкие губы, так и манят поцеловать… Я потянулась к нему, приласкала губами рот, и Тиль ответил на поцелуй с готовностью. Он, похоже, был не против второго раунда, да и я, признаться, тоже. Но нас прервали.
В поклонах, не разгибаясь, в спальню вошли двое с подносами, уставленными плошками, плошечками и кубками. Первый, постарше, объявил:
– Ужин для милостивой ари.
– Поставьте здесь, – ответила, неловкая за то, что нас застали целующимися и почти голыми, добавила: – Пожалуйста.
– Если что ещё понадобится, вы только позовите, ари.
И с поклонами задом удалились из спальни. Я оглядела доставшийся нам ужин и вдохнула запах мяса – нежный, чуть сладкий, травами отдающий, спросила:
– Что это?
– Захо, – ответил Тиль, отломив кусок хлеба и протянув мне: – Новорождённый ягнёнок в соусе из белых грибов.
– Кошмар какой… Есть младенцев… Пусть даже и животных!
– Попробуйте, драгоценная ари, это очень вкусно! – с воодушевлением он зачерпнул кусочек мяса хлебом и обмакнул в соус, а потом поднёс к моим губам. Я улыбнулась, принимая еду из его руки, облизнула и его пальцы, глядя Тилю в глаза. Вспомнила каменный стояк большого члена, и в животе родился долгий спазм предвкушения. А во рту – гастрономический оргазм. Мясо с грибами – почти несолёное, почти без специй, только травы. По-моему, эстрагон…
– А что в кубке?
– Пряный эль из вашего погреба.
Эль – это пиво? Пиво я не очень люблю, предпочитаю вино, но отчего бы не попробовать. Я сделала глоток, зажмурилась. Тёплое, тёмное, совсем не похожее на то, которое всегда пил Дима, расцвеченное пряностями… Наверное, ещё и афродизиак!
– Боже, это нечто, – протянула, не определившись сразу – нравится мне или не очень. Зато мне нравился парень, сидевший рядом со мной и кормивший меня с руки.
– Ари, я хотел спросить…
– Я всё ещё жду, – фыркнула. – Чего ты мнёшься?
– Я действительно не сделал вам больно?
– Откуда такие идеи? – удивилась я. – У тебя же не арматура десять сантиметров в поперечнике и сорок в длину!
– Мне незнакомо слово арматура, и меры длины не слышал никогда, – глаза Тиля загорелись любопытством.
– Арматура… Это такой железный прут, который вставляют в бетонный фундамент, – с запинкой объяснила я. – А меры длины…
Я раздвинула овалом большой и указательный пальцы, показав примерно десять сантиметров, и Тиль фыркнул:
– Таких удов не бывает! Разве что у драконов, но их никто не видел уже давно.
– А такие бывают? – я со смехом растянула ладони на четыре раза по десять сантиметров. Тиль убеждённо помотал головой:
– Вы, драгоценная ари, показываете монстра какого-то! Таким только юных ноари пугать…
– Да я сама понимаю! – отпив ещё эля, откинула голову на спинку кровати. – А ведь у тебя нормальный стандартный размер, Тиль.
– Что вы, драгоценная. Размер у меня слишком велик, – пригорюнился он. – Потому и к ари Виллар никогда не водили.
Я отодвинула поднос, чувствуя приятную тяжесть в желудке, и прилегла на подушку:
– А как у вас это принято? Есть какая-то очередь? Или кого женщина захочет?
Тиль блеснул глазами, поправил свечу в подсвечнике рядом с кроватью и ответил охотно:
– Драгоценная ари может выбрать любого наложника на свой вкус. Может выбрать также двоих или троих. А если выбирать не хочется, то Девлин сам назначит того, кто разделит постель с ари.
– Как мило… А Девлин – он кто?
– Старший кяри.
– Это я уже поняла. Какие у него обязанности?
– О, Девлин главный по дому! Он всегда был рядом с ари Виллар. Все распоряжения в гарем передаются через него.
– А ты тут родился? В смысле, ты из этого города?
По лицу Тиля пробежала тень, и мне стало неловко. Может быть, с этим связана трагедия? Или семейная тайна? Но парень кротко улыбнулся, завладел моей рукой и поцеловал пальцы – один за другим, потом сказал:
– Меня купили на рынке, когда мне было восемь лет. Мой родной город на севере отсюда в семидесяти теорах.
– И ты никогда туда не возвращался? – с грустью спросила я.
– Нет. Мне нечего там делать! – усмехнулся Тиль. – Моя судьба здесь – питать силой эр Кристаллы Жизни.
– А вот с этого момента поподробнее, пожалуйста! – потребовала, садясь. – Какие такие кристаллы? Какой такой жизни?
– Реддана! – пробормотал Тиль и тоже выпрямился. – Девлин не объяснил вам, драгоценная, что есть Кристаллы Жизни?
– Нет! Он меня сразу потащил в гарем, цигель-цигель, выбирать и в койку.
Свои возмущённые слова я сопроводила весьма ярким жестом, на что парень фыркнул, смеясь, а потом соскочил с кровати:
– Я покажу вам, драгоценная ари Анна. Соизвольте пройти со мной к окну.
Ари Анна соизволила. Маленькое узкое окошко обнаружилось опять-таки за гобеленом. Снаружи на нём расцвели ледяные узоры, а, когда я приблизилась и коснулась стекла, от него пошёл пар. Как холодно на улице! В моём мире, в моём городе давно не бывает таких морозов…
Тиль обеспокоенно приобнял меня за плечи, и контраст обледенелого окна и его горячей кожи заставил вздрогнуть. Шёпот в ухо заставил млеть:
– Вы заболеете, драгоценная ари, я принесу вам плащ.
– Не надо, согрей меня ты, – отказалась я. – Где же эти ваши кристаллы?
– Видите верхушки елей, ари Анна?
Я видела. Они высились справа, будто пики, вонзившиеся в тёмно-серое небо. Сквозь клочкастые облака проглядывало чёрное небо, усеянное крохотными точками звёзд.
– Чуть выше и чуть правее елей мерцает огонёк. Это и есть Кристалл Жизни города Фегра.
– Фегр? Так называется город?
– Фегра, драгоценная ари. Так звали первую ари, которая основала город.
Я плотнее прижалась к Тилю, рассматривая слабенький свет от кристалла, и спросила в шутку:
– Значит, если я основаю… основю… стану основательницей города, его назовут Анна?
– Да, драгоценная.
– Ка-айф, – протянула я с замирающим сердцем. А что? Аннаград это действительно здорово! Но, наверное, невыполнимо.
Ладно, вернёмся к этому позже. Пока меня больше волнуют Кристаллы Жизни и тёплые руки, сомкнувшиеся на моём животе.
– Тиль, а теперь объясни мне, для чего эти кристаллы служат, и как вы их питаете этой вашей силой, как её…
– Силой эр, драгоценная ари.
Руки скользнули по животу, огладили мои бёдра, вернулись вверх, к груди. Отодвинув кружева, пальцы Тиля, нежные и гладкие, провели по соску, обозначив ореолу, прижали выступающую пуговку плоти, рождая в глубине лона призывные всплески возбуждения.
– Сила эр – мужское начало, – продолжил наложник таинственным шёпотом, лаская мои груди. – Совокупляясь с женским началом – силой ар, она даёт жизнь. В женщине расцветает новый цветок – ребёнок, а в кристалле – свет. Без детей мы умрём, и без света Кристаллов Жизни погрузимся во мрак, а во мраке не может жить ничто и никто.
– Значит… – задыхаясь от охватившего меня томления, продолжила я, – каждую ночь необходимо совокуплять эти две силы?
– Каждую ночь. И каждое утро кяэрри должен отдать полученную силу Кристаллу, чтобы он освещал наш мир.
– И как ты думаешь, у тебя достаточно силы от первого раза? – спросила я шёпотом не без задней мысли. Тиль довольно быстро понял намёк:
– Чтобы Кристалл светил весь день, нужно хорошенько постараться, а я всё сделал на скорую руку, драгоценная ари! Позвольте мне взять вас ещё раз – и теперь это продлится намного дольше.
– О да-а, – простонала я. Вожделение нарастало – от его умелых пальцев, от близости крепкого и жаркого тела, от картинок, что рисовались в моей голове. Тиль поднял меня на руки и донёс до кровати:
– Позвольте мне показать вам всё, чему я научился, ари Анна.
– О, Тиль… Покажи мне всё!
Мастер-класс, показанный Тилем, оказался премьерой не только для него, но и для меня. С Димочкой у меня такое было лишь пару раз за восемь лет семейной жизни. В ход пошли и пальцы, и губы, и язык, а потом и восхитительный, всё такой же твёрдый, как арматура, член. Мой новый любовник старался изо всех сил, то и дело поглядывая на меня – посмотреть на реакцию. А я стонала, временами вскрикивая на самом пике, цеплялась руками за подушку, за плечи Тиля, оставляя на них красные полосы от ногтей, я плыла на облаке страсти, которое иногда потряхивало, вскидывая меня до седьмого неба…
Я будто воочию видела наши две силы, соединившиеся на перепутье лона и члена! И радовалась – за себя, за Кристалл, за весь этот чудной мир.
А потом мы уснули, обнявшись, и последним, что я почувствовала в этот вечер, было тяжёлое соболиное покрывало, которое Тиль натянул на меня.
И снился мне странный сон – будто я лечу. Высоко-высоко, над облаками, раскинув руки… А мама всегда говорила, что мы растём, когда летаем. Но расти мне уже некуда, разве только вширь. К чему сон – не понять.
Зато пробуждение в этом адском мире оказалось поистине королевским. Помнится, я читала про то, что у несчастных французских королей не было ни одной свободной минутки, ни минутки интимности, что они даже в туалет на горшок ходили в присутствии всех своих придворных. Вот и я подумала, что теперь мне придётся так же страдать…
Полог балдахина был откинут самым нещадным образом, и голос Девлина заставил вздрогнуть:
– Возрадуемся, ибо новый день! Возрадуемся, ибо жизнь вернётся в Фегру! Возрадуемся, ибо…
– Девлин! – рявкнула я и запустила в кяари подушкой. А подушки тут были, как у бабушки в деревне – тяжёлые, плотные, хотя и круглые. – Напугали!
– Прошу простить меня со всем великодушием, на которое вы способны, милостивая ари! – Девлин поклонился низко-низко и махнул рукой кяри, которые томились позади него. – Если вы не выкажете несогласия, ваш наложник должен отправиться к Кристаллу немедленно, чтобы напитать его полученной от вас силой.
Я не успела даже подумать, согласна или нет, чтобы у меня украли Тиля, как кяри уже вытащили его из-под соболей и потянули вдвоём к выходу. А я ляпнула, глядя, как оглянулся на меня:
– До вечера, Тиль!
Девлин кашлянул, подождал, пока за кяри не закрылись двери, и тихонько сказал:
– По правде говоря, я не надеялся, что вы выдержите сегодняшнюю ночь, милостивая ари.
– Чего бы мне её не выдержать? – проворчала я, глядя, как оставшиеся слуги выкладывают на постель платье и нижнюю рубашку, пояс, украшения, какой-то платок, больше похожий на простыню.
– Я боялся за вас, дежурил под дверью…
– Боже, вы ненормальный, Девлин. Я не стану с вами обсуждать наши… игры в постели!
– Но вы вполне можете, милостивая ари. Если вам неловко – помните, что я не мужчина, а кяари.
– В смысле? – я резко обернулась и смерила Девлина подозрительным взглядом. Евнух, что ли? Всё отчекрыжено? – Вы вообще не мужчина? Ничего не можете?
И тут случилось самое удивительное – кяари смутился. Он даже покраснел и пятнами пошёл, вспотел под беличьим париком. Капельки пота поползли по пятнистому лицу, и я рассмеялась:
– Ну, вы же вполне можете!
– Ари, не в том дело… Я, конечно, мужчина, – он замялся. – Но моя миссия иная. Я старший кяари, на мне весь ваш дом, милостивая, и слуги. Вся организация…
– Ладно, не майтесь. Я поняла. Вы можете, но не хотите.
– Совершенно верно. Точнее, не должен. Простите, милостивая ари.
Меня одели в совершенно роскошное платье. По меркам этого Средневековья, конечно. Ярко-синее, такого абсолютно ненатурального цвета, которым обычно рисуют море дети, длинное в пол и украшенное серебряной вышивкой – на груди и животе вился, расцветая, невиданный цветок. Его лепестки были вышиты и по подолу, и по вороту. Кяри крутились, оборачивая вокруг моей талии бисерный пояс – трёхметровый, не меньше, с няшными кисточками и колокольчиками.
Зачем колокольчики-то? Я что, кошка?
– Милостивая ари соизволит выйти во двор, чтобы лицезреть Кристалл Жизни? – любезно спросил Девлин, который уже пришёл в себя и принял своё обычное выражение отстранённого дворецкого.
– Я соизволю. Слушайте, Девлин, можно нам поговорить наедине?
Он посмотрел на меня, как не понимающая собака, потом кивнул. По мановению его руки кяри испарились из спальни. Я плюхнулась обратно на кровать и выдохнула:
– Ладно. Девлин! Я так долго не протяну!
– Что случилось, милостивая ари? Тиль был неласков с вами? Он причинил вам боль?
– Да ну вас! С Тилем всё… здорово, – смутилась. – Но кяри! Знаете, я не привыкла ко всему вот этому вот!
– Вам не нравятся слуги? Ари, одно только слово, и мы заменим их!
– Нет-нет! Я не про это. Они симпатичные, милые и всё такое… Но я не привыкла, когда меня… вертят в разные стороны и раздевают, и одевают. К тому же, мужчины!
– Кяри не мужчины.
– Что, и они тоже?! – поддела, и Девлин завис. Отвиснув, улыбнулся:
– Вы привыкнете, ари. Я обещаю вам, вскоре вы перестанете думать о них, как о мужчинах. Кяри никогда не прикоснутся к вам так же, как кяэрри.
– Интересно, как вы их различаете, – пробормотала я. – С виду все покемоны.
– Я обязательно покажу вам, милостивая. Быть может, мы даже отправимся на ярмарку – ведь вам необходимо обновить гарем, не так ли? И там вы увидите всё.
Я встала. Ярмарка – это интересно! Но ведь он не собирается покупать рабов или продавать наших?
Наших!
Для меня они уже наши!
Вот как я тут прижилась за один день… Уже гарем своим считаю. Докати-илась…
Девлин заметил моё замешательство и отмахнул низкий поклон:
– Желаете ли вы посмотреть на Кристалл Жизни?
– Желаю, – вздохнула я. – На улице холодно?
– Подморозило, ари. Ваш плащ.
Он накинул мне на плечи подбитый мехом плащ с капюшоном, тщательно заправив под него платок, похожий на длинную фату, которым мне обернули волосы. Интересно, а прогрессорством тут можно заниматься? Я бы в первую очередь уничтожила этот пережиток прошлого в виде платка. А ещё бы трусы изобрела.
На улице было действительно морозно. Снег поскрипывал под сапожками, лицо покусывало острым хрустящим воздухом, а вокруг вяло копошился город. Укутанные в меха и платки люди кланялись при моём появлении, а когда мы с Девлином проходили мимо, возвращались к своим занятиям. В сумерках их было плохо видно, и я спросила у своего сопровождающего:
– А сколько сейчас времени?
– Десять часов утра, милостивая ари.
– А чего так темно?
Девлин указал на высящийся над городом кристалл и сказал напряжённо:
– Если ваш наложник хорошо постарался ночью, то сейчас рассветёт.
Я тоже уставилась на едва мерцающий «ночник» и пожала плечами:
– Ага, посмотрим.
Вы когда-нибудь наблюдали за рассветом? Когда солнце ме-едленно показывается из-за горизонта, так медленно, что не замечаешь его движения? И проверяешь себя – вот был краешек, а теперь уже больше, а теперь ещё больше! Я думала, тут будет так же. Думала – сейчас начнёт потихоньку светлеть.
Но Кристалл Жизни вспыхнул в один момент. Вспыхнул ярко, словно второе светило, и радостно озарил город, дома, пышные серые ели, которые заискрились мириадами бликов… Боже, как красиво! Снег, сияние кристалла, природа – всё было так, как доктор прописал!
И мужики.
Они чуть ли не хором возопили: «Слава ари!», некоторые попадали на колени. Те, кто был поближе ко мне, попытались облобызать подол платья. Я со страху ломанулась к Девлину, ещё бы немного и на руки ему запрыгнула. Но только проблеяла жалобно:
– Чего это они?
– Спасительница вы наша, ари Анна! – с чувством ответил кяари. – Наверное, вы плохо представляете себе, но вы действительно спасли наш город!
– Да? Значит, мне можно покапризничать? – буркнула, вырывая подол у ближайшего кяри. – Мне кофе положено за спасение?
