От Сталина до Брежнева. Трудный диалог с кремлевскими вождями – Уинстон Черчилль

Раньше когда я смотрел на демократию я видел нечто идеальное, красивое, то к чему дети тянуться. Позже я понял что централизованная политика направленная на привлекательность культуры. Сейчас разумеется разум продолжает цеплять какие-то штрихи в понимании происходящего. Имея большие территории и армию, Россия и потом СССР имели всегда оттягивающую роль – это было и совсем в дремучие времена Орды, и во времена Наполеона, и в обоих мировых войнах. Смотря на противодействие систем в таких рамках можно часто видеть большие средства, которыми обладает оппонент. В них сейчас может также входить и массовая информация.Хорошо зная стиль Черчилля, можно заметить, что он сильно покусывает СССР, а заверения в искренней дружбе только усиливают эффект. Выбранные фрагменты и сказанное как бы в невзначай, но не с точки зрения средств и ситуации в которой находилась Россия, а с точки зрения стороннего наблюдателя, сравнивающего конкретный момент со своей позицией. Здесь же можно вспомнить, что Англия поработила полмира с помощью веры в свободу и обычных средств ведения войны и неплохо на этом нажилась. Это минусы и современной политика гегемонии демократии, ее огромную патентная система, а также очень дробная структура, способность вмешиваться в дела других стран… также напрямую касается нас как противоборствующей стороны.Приватный диалог Черчилля со Сталиным.<«Скажите мне, – спросил я, – на вас лично так же тяжело сказываются тяготы этой войны, как проведение политики коллективизации?»

Эта тема сейчас же оживила маршала.

«Ну нет, – сказал он, – политика коллективизации была страшной борьбой».

«Я так и думал, что вы считаете ее тяжелой, – сказал я, – ведь вы имели дело не с несколькими десятками тысяч аристократов или крупных помещиков, а с миллионами маленьких людей».

«С десятью миллионами, – сказал он, подняв руки. – Это было что-то страшное, это длилось четыре года, но для того, чтобы избавиться от периодических голодовок, России было абсолютно необходимо пахать землю тракторами. Мы должны механизировать наше сельское хозяйство. Когда мы давали трактора крестьянам, то они приходили в негодность через несколько месяцев. Только колхозы, имеющие мастерские, могут обращаться с тракторами. Мы всеми силами старались объяснить это крестьянам. Но с ними было бесполезно спорить. После того, как вы изложите все крестьянину, он говорит вам, что он должен пойти домой и посоветоваться с женой, посоветоваться со своим подпаском».

Это последнее выражение было новым для меня в этой связи.

«Обсудив с ними это дело, он всегда отвечает, что не хочет колхоза и лучше обойдется без тракторов».

«Это были люди, которых вы называли кулаками?»

«Да, – ответил он, не повторив этого слова. После паузы он заметил: – Все это было очень скверно и трудно, но необходимо».

«Что же произошло?» – спросил я.

«Многие из них согласились пойти с нами, – ответил он. – Некоторым из них дали землю для индивидуальной обработки в Томской области, или в Иркутской, или еще дальше на север, но основная их часть была весьма непопулярна, и они были уничтожены своими батраками».

Наступила довольно длительная пауза. Затем Сталин продолжал:

«Мы не только в огромной степени увеличили снабжение продовольствием, но и неизмеримо улучшили качество зерна. Раньше выращивались всевозможные сорта зерна. Сейчас во всей нашей стране никому не разрешается сеять какие бы то ни было другие сорта, помимо стандартного советского зерна. В противном случае с ними обходятся сурово. Это означает еще большее увеличение снабжения продовольствием».

Я воспроизвожу эти воспоминания по мере того, как они приходят мне на память, и помню, какое сильное впечатление на меня в то время произвело сообщение о том, что миллионы мужчин и женщин уничтожаются или навсегда переселяются. Несомненно, родится поколение, которому будут неведомы их страдания, но оно, конечно, будет иметь больше еды и будет благословлять имя Сталина. Я не повторил афоризм Берка: «Если я не могу провести реформ без несправедливости, то не надо мне реформ». В условиях, когда вокруг нас свирепствовала мировая война, казалось бесполезным морализировать вслух.>Если людей невозможно накормить – они погибнут с голода. Об этом и писал Лев Толстой. Об этом с ответом на вопрос по стихотворению Пушкина, что такое этот голод? – мой друг ответил Царь и получил отлично. Хоть я и не могу найти то на что здесь можно было бы опереться в защите, но пока могу для себя отметить, что на многих принятых решений мы и сейчас живем, ведь каждый последующий взгляд строится на предыдущем. Здесь в конечном итоге мы видим только их позицию. Из-за сокрытия решений (быть может необходимого в тот момент) – мы опять не видим свою позицию и очень плохо ее понимаем, также как и сейчас сложно понять, что именно мы делаем? и насколько эти решения будут поняты в будущем. То что я понял из этой геополитике, так это то что самолетики, ракетки, миллиарды баксов не просто так вбухивают обе стороны – все это влияет на общественные взгляды, а в конечном итоге конфликт может прийти к тому, что погибнут люди с твоей стороны. И сдерживание позиций в этом плане важно.

Например, на современные СМИ смотрят, как на пропаганду, но если эта пропаганда сдерживает от потери позиций, то она может быть необходимой защитой от критики или препятствующей распаду. Со временем она разовьется и станет теми же более адекватными институтами прессы. Вообще современное развитии на мой взгляд тесно связано с институтами взглядов, а не с каким-то отдельным человеком, ведь каждый последующий взгляд строится на предыдущем. Только через них можно передать опыт, как положительный, так и отрицательный. Это касается и политической системы – все во многом двигается в русле, чтобы не повторять предыдущих ошибок.В дополнении можно также обратить внимание на взгляд того самого Киссинджера.<Рейган вел себя потрясающе, а для ученых наблюдателей – уму непостижимо. Рейган почти не знал истории, а то немногое, что он знал, приспосабливал, подгоняя под предвзятые суждения, которых он твердо придерживался. Он рассматривал библейские ссылки на Армагеддон как оперативные инструкции. Множество любимых им исторических анекдотов не базировались на фактах в том смысле, как вообще понимается само слово «факт». Как-то в частной беседе он сравнил Горбачева с Бисмарком, утверждая, что оба преодолели идентичное внутреннее сопротивление, уходя от централизованного планирования экономики в мир свободного рынка. Я посоветовал нашему общему другу предупредить Рейгана, чтобы он никогда не сообщал столь нелепого умозаключения германским собеседникам. Друг, однако, счел неразумным передавать это предупреждение, ибо оно бы лишь еще более глубоко врезало подобное сравнение в сознание Рейгана.>Несмотря на едкий тон, склонный к оскорблениям, можно отметить, что крестовый поход Америки за свои ценности во многом повел именно Рейган, параллельно наращивая собственное вооружение.<На своей первой же пресс-конференции он заклеймил Советский Союз как империю разбоя, готовую «совершить любое преступление, солгать, смошенничать», чтобы добиться своих целей. Это было предтечей заявления 1983 года, в котором Советский Союз именуется «империей зла»><Рейган и его советники сделали еще один шаг и стали трактовать права человека как орудие ниспровержения коммунизма и демократизации Советского Союза, что явилось бы ключом ко всеобщему миру, как подчеркивал Рейган в послании «О положении в стране», от 25 января 1984 года: «Правительства, опирающиеся на согласие управляемых, не затевают войны со своими соседями». В Вестминстере в 1982 году Рейган, приветствуя волну демократии, разливающуюся по всему миру, обратился к свободным нациям с призывом «…укреплять инфраструктуру демократии, систему свободной прессы, профсоюзы, политические партии, университеты, что позволяет людям выбирать свой собственный путь, развивать свою собственную культуру, разрешать свои собственные разногласия мирными средствами».><Наиболее фундаментальным вызовом Рейгана Советскому Союзу явилось наращивание вооружений. Во всех своих избирательных кампаниях Рейган осуждал недостаточность американских оборонных усилий и предупреждал о надвигающемся советском превосходстве. Сегодня мы знаем, что эти опасения отражали чересчур упрощенный подход к характеру военного превосходства в ядерный век. Но независимо от точности проникновения Рейгана в сущность советской военной угрозы, ему удалось мобилизовать и привлечь на свою сторону консервативный круг избирателей в гораздо большей степени, чем Никсону при помощи демонстрации геополитических опасностей.>Есть кое что и про наши любимые ракеты средней дальности.<Развертывание ракет средней дальности совершенствовало стратегию «устрашения»; но когда 23 марта 1983 года Рейган объявил о своем намерении разработать стратегическую оборону от советских ракет, он уже угрожал стратегическим прорывом: «…Я обращаюсь к научному сообществу нашей страны, к тем, кто дал нам ядерное оружие, чтобы они обратили теперь свой великий талант на дело выживания человечества и всеобщего мира: дали нам средства сделать это ядерное оружие бессильным и устаревшим»«.>Зная некоторые опыты демократии можно отметить, что после гражданских войн демократические взгляды действительно пробиваются наружу, но количество жертв косвенно и напрямую затронутых явный выходящий из этого минус. Кроме того она затрагивает и тянет собственные экономические интересы, а имея преимущество она его использует.