Уилл Эллиотт
Цирк семьи Пайло
Глава 3. Навязчивая явь
Выйдя из такси, он почувствовал что-то неладное. Было двадцать минут первого. Улица погрузилась в тишину, и он не видел ничего, что бы подкрепило это чувство, но оно не отступало. Что-то тут происходит… Что-то не так…
Он заметил, как занавеска в спальне Стива слегка шевельнулась, словно кто-то только что отошел от окна. Свет погас.
У двери своей спальни Джейми на мгновение замер, приложив палец к выключателю и прислушиваясь сам не зная к чему. Внезапно показалось, что вокруг стало как-то слишком тихо.
Он щелкнул выключателем и тут же уронил на пол сумку, издав хрип, словно поперхнулся. По комнате как будто ураган прошел. Телевизор разбит, в экране зияла дыра, очертаниями напоминавшая подошву ботинка. Монитор компьютера изуродовали похожим образом, и он валялся на полу, словно отрубленная голова. Окно разбито, и сквозь дырку с острыми зазубренными краями он увидел свое нижнее белье, болтавшееся на соседском заборе. В аквариуме брюхом кверху плавала рыбка, на нем цветным карандашом было написано: «Покойтесь с миром», а рядом пририсован пенис. Синтезатор, обошедшийся ему в тысячу четыреста долларов, валялся по всему полу, разбитый на мелкие кусочки. На подушке лежала огромная куча дерьма, свернувшаяся, словно жирная змея. Ящик прикроватного столика лежал на полу, а его содержимое было рассыпано по всей комнате. Маленького бархатного кисета он нигде не обнаружил.
Но что все это значило? Кто-то ведь все это сделал. В тот момент смятения именно это казалось верхом абсурда, как будто землетрясение стало бы более логичным объяснением. Господи, зачем? Кто бы все это натворил?
Пятясь из комнаты в коридор, он надеялся, что зайдет в нее снова, и вся эта жуткая сцена исчезнет, как мираж. Сгорбив плечи и качая головой, он проковылял по задней лестнице на кухню. Включил чайник, и тут ему в нос ударил запах рвоты. Ярко-красная блевотина напрочь забила раковину и расплескалась по полу. Он стоял в подсыхающей лужице рвоты. Он, словно в трансе, смотрел на нее, пока свист закипевшего чайника не вывел его из оцепенения.
Гоши. Эта мысль пронеслась у него в голове фоновым шумом. Словно в тумане, он налил в чашку воды, достал из холодильника молоко и заметил, что на среднюю полку кто-то подложил дохлую летучую мышь, рядом с упаковкой картофельного салата. Ее белые клыки застыли в злобном оскале. Джейми равнодушно поглядел на нее, отхлебнул кофе и позволил двери холодильника захлопнуться.
Из кухни он прошел в гостиную. Там обнаружился еще больший разгром, на стене кто-то написал шоколадным мороженым: «ПОЛИТИЧЕСКИЕ СВИНЬИ». Эти слова что-то смутно ему напоминали, и через пару секунд он вспомнил, что такое послание оставили члены семьи Мэнсона кровью жертв после устроенной ими резни. С вентилятора под потолком свисала тонкая веревка с петлей, в которой болтался подвешенный за шею плюшевый мишка. Из зиявшей в его вспоротом заду дырки торчал листок бумаги. Джейми вытащил его и прочел написанные цветным карандашом огромные буквы: «ПРАЩАЙ ЖЫСТОКИЙ МИР». На полу валялись куски пластмассы и провода, сложенные в буквы, и в обломках он узнал останки телефона. Буквы образовывали слова: «ЕВО НЕТ ДОМА». Джейми несколько отстраненно отметил, что эту часть разгрома совершали с продуманным расчетом, словно на контрасте с неуправляемым буйным разгулом вокруг. В каждом действии был даже какой-то артистизм.
Джейми отхлебнул кофе, медленно поднеся чашку ко рту недрогнувшей рукой. Взгляд его упал на небольшой красный предмет рядом с развороченным телевизором. Он наклонился, чтобы его поднять, решив сперва, что это резиновый мячик. К предмету крепился белый пластиковый шнурок – это оказался накладной нос. Он пару секунд покачал его на указательном пальце, потом снова бросил в кучу мусора.
Тут он услышал всхлипывание, доносившееся из какой-то спальни. Он медленно пошел на звук, под ногами у него хрустели и трещали какие-то обломки. Он прошел мимо двери Маршалла, водившего дружбу с наркоманами. Мимо двери Натаниэля, тратившего деньги, собранные на оплату счетов. В обеих спальнях было тихо – плач доносился из комнаты Стива. Дверь была открыта, свет выключен. Джейми выжидающе стоял на пороге, потягивая кофе. Всхлипывание прекратилось. Он слышал, как Стив дышал шумно и прерывисто, то и дело хлюпая носом, и, наконец, прошептал:
– Джейми?
– Стив, – придушенно отозвался Джейми, – что происходит? Почему дом?.. Почему в доме, блин, такой разгром, Стив?
Где-то на улице завыла полицейская сирена и затихла вдали. Джейми разглядел темный силуэт ворочавшегося на кровати Стива.
– Не знаю, – в конце концов, ответил Стив. – Пришли эти парни… точно не помню… что-то такое… я тоже что-то сделал из этого, потому что если бы отказался…
Джейми моргнул.
– Приходили какие-то парни, так, Стив? Ты сейчас в этом уверен? И что именно за парни?
В глубине души Джейми понимал, что клоунский нос – не тонкий намек. Он специально затеял эту игру, стараясь ухватиться за более логичное объяснение – что все это дело рук Стива.
Стив снова расплакался. Джейми предполагал, что тот чувствовал, как у его порога быстро нарастает какая-то угроза… Политические свиньи – это, мать его, правильно, только такие слова не пишут мороженым. Джейми шагнул в темную спальню. Стив заворочался на кровати, заскрипели пружины. Джейми потянулся к выключателю.
– Не надо… – начал было Стив.
Вспыхнул свет. Круглое лицо Стива было перемазано жирными красками всех цветов радуги. Вокруг рта алой помадой была намалевана широченная улыбка. Голова и волосы полностью окрашены в белый. По этой омерзительной маске текли слезы, образуя темные бороздки. На шее у него болтался пластиковый красный клоунский нос, а одет он был в цветную рубаху с манжетами из белых рюшей. В спальне царил такой же разгром, как и по всему дому. Стереосистему вывернули наизнанку. На половине пола черные выжженные отметины, словно следы от ударов кнутом.
Джейми выронил чашку. Она разбилась, облив его ботинки остатками кофе.
– Стив? – прошептал он.
– Те парни… – заговорил Стив, продолжая всхлипывать. – Они вошли и просто… схватили меня, нарядили… в эту дрянь. Это, наверняка, приятели Маршалла, наркоманы. Может, он им денег должен или что еще, и они явились разбираться. Они были одеты как… клоуны.
Конечно же, как клоуны. Джейми присел на корточки от внезапного приступа головной боли.
– Сколько их было? – спросил он.
– По-моему, трое. Они начали снизу. Я слышал удары и звон стекла… Я решил, что это ты разошелся, и спустился сказать, чтобы ты утих, понимаешь? Тощий схватил меня, и… – Стив помахал дрожащей рукой перед лицом. – Там еще двое других было. Один все повторял: «Это не смешно, это не смешно». А второй издавал какой-то совершенно жуткий звук… вроде…
– Кипящего чайника, – пробормотал Джейми.
Стив, похоже, не расслышал его.
– У тощего был нож. Он сказал, что если я им не помогу тут все разгромить, он меня на куски изрежет. Так что пришлось.
– И ты им подсобил, – эхом отозвался Джейми.
Стив с укором посмотрел на него.
– А что мне оставалось делать. Трое на одного. Тот тощий наверняка бы меня искромсал, ты бы его видел. Ему очень хотелось это сделать, очень. А мне пришлось делать, что велели. Телик они разбили…
– А надпись мороженым на стене, кто ее сделал?
– Тощий клоун, – ответил Стив. – Почему – сам не знаю. Я даже не знаю, что она означает.
– А рвота на кухне?
– Моя, – прошептал Стив, вытирая нос рукавом. – Но это случилось до их прихода. Я пил, а у меня все обратно выходило. И так целый день.
Пил. Джейми уперся взглядом в полупустую чашку с остывшим кофе на прикроватном столике Стива. Потом поглядел на осколки у себя под ногами, где холодный кофе растекался по полу. Всплыло неприятное воспоминание: он увидел себя, подсыпающего щепотку загадочного порошка в молоко, чтобы отомстить Стиву за хамство в душе и за то, что тот ворует еду. Джейми хватило времени лишь на то, чтобы невесело улыбнуться, прежде чем его накрыл приступ тошноты. Живот скрутило так, словно ему хорошенько врезали. Рвота подступила к горлу, щеки его вспыхнули. Он ринулся по коридору, спотыкаясь об обломки, и едва успел добежать до раковины на кухне.
Когда все кончилось, он подставил под бежавшую из крана воду сложенные ладони и прополоскал рот, стараясь смыть отвратительную кислятину. Перед глазами у него плясали белые мушки. Он глядел на свое отражение в кухонном окошке. «И что теперь?» – мелькнула мысль.
А теперь придут клоуны. Полный бред, конечно же, но он почему-то знал, что они на подходе.
Что, как оказалось, было не совсем так. Они уже были здесь.
* * *
Джейми был в ванной, полоскал рот зубной пастой, когда услышал слабый шум, доносившийся из спальни внизу. Он замер, надеясь, что ему показалось. Последовало с полминуты тишины, после чего клоуны возвестили о себе. Бум, скрёб, бур-бур-бур, кипящий чайник, БА-БАХ.
Все эти звуки раздавались из его спальни. Он простонал и ринулся из ванной на кухню, поскользнулся на рвоте и грохнулся на пол. Больно и громко. Звуки разгрома вдруг стихли, повисла настороженная тишина, вскоре нарушенная приглушенным выкриком «Гонко, это не смешно!», после чего раздался треск ломаемого дерева.
Джейми поднялся и стал шарить в ящике в поисках ножа побольше, но самое подходящее, что он нашел, – это скалка. Схватив ее, он вылетел через заднюю дверь, чувствуя себя идиотом: это было явно не то оружие, которым пользовался Чингисхан. Спустившись по лестнице, он замер и прислушался.
– Гонко, пожалуйста! – с чувством произнес плаксивый клоун.
После чего раздался жуткий грохот, затем последовало более тихое и страшное шипение – что-то загорелось.
Джейми испуганно взвизгнул и бросился к своей спальне. Из-под двери пробивались оранжевые сполохи. Три клоуна стояли к нему спиной. Плаксивый с черными щетинистыми волосами аккуратно поднимал подушку с кровати Джейми. Похоже, он спасал кучу дерьма от бежавших по одеялу язычков пламени, словно держал на руках спящего младенца. Рядом стоял Гоши, повернувшийся к Джейми в профиль. Лицо его по-прежнему выражало удивление, будто он видел все это в первый раз. Он чуть повернулся, заметил Джейми, глаза его сузились, словно он проводил сложные математические расчеты. Он беззвучно раскрыл и закрыл рот.
Тощий клоун тоже обернулся, глядя на Джейми прищуренными глазами. Испещренное морщинами лицо выглядело демонически в пляшущих языках пламени.
– А-а, привет, дружище, – произнес он с деланной веселостью. – А мы тут как раз о тебе говорили.
Все трое бросились к нему. Гоши раскинул руки, как трехлетний ребенок в ожидании объятий, тощий – как футбольный хулиган, а плаксивый – все время за что-то цепляясь и спотыкаясь. За их спинами горела ярким пламенем постель Джейми, чтобы лучше разгоралось, они отодрали со стен доски и бросили на кровать.
Джейми сделал шаг назад и поднял руки, готовясь к драке, хотя уже понимал, что ему конец. Он раньше никогда ни с кем не дрался, максимум – угрозы в адрес других водителей в пробках. От страха у него подогнулись колени, и он изо всех сил швырнул скалку. Как это ни удивительно, но его бросок попал в цель – вращавшаяся скалка одним концом угодила прямо в Гоши. Она ударилась об его отвислый живот, отскочила и полетела прямиком на Джейми – деревяшка нацелилась ему прямо в глаз. Он повернулся, чтобы защитить лицо, и скалка угодила ему в боковую часть головы. Он рухнул на пол и отключился, полностью сдавшись на милость клоунов.
* * *
Придя в сознание, Джейми помнил лишь о том, что реальный мир – место очень неприятное, и ему захотелось снова оказаться в отключке. Минуту-другую это получалось, но было все труднее оставаться в полусне, когда кто-то вбивает в голову палаточный колышек с четким четырехдольным ритмом. Он обхватил голову руками и жалобно застонал, потом осознал, что ниже пояса тоже что-то неладно. Ему что-то вставили в анус. Господи, там точно что-то есть. Дрожащей рукой он похлопал себя по заду и нащупал что-то торчащее наружу. Он вытащил это что-то, захрипев от жуткой скребущей боли. Это оказался свернутый листок бумаги.
Бам, бам, бам. Колышек стали вбивать чаще, как только он сел. Затем на него обрушился запах – совершенно жуткая вонь прокисшего пива и мусора. Он с трудом открыл глаза и увидел свою комнату в новом декоре. В стене зияли дыры от оторванных досок: похоже, клоуны пытались изобразить ими какую-то картинку – нечто вроде смайлика, но работа, наверное, оказалась им не под силу. Кто-то притащил с улицы мусорный бак и рассыпал по полу его содержимое – хлам и пустые бутылки.
Он встал, качнулся и снова опустился на корточки. Взгляд его упал на выключатель: вокруг него с другой стороны вбили гвозди, так, что они бы впились остриями в руку, пытающуюся нащупать выключатель в темноте. Джейми едва не восхитился тем, какую же кропотливую работу проделали клоуны.
На его столе красовалось нечто совершенно бессмысленное: ваза с маргаритками, целехонькая и представляющая дивный натюрморт посреди всеобщего разгрома. А чуть дальше, на обугленном пепелище, некогда бывшем его кроватью, лежало что-то похожее на поздравительную открытку. Он доковылял туда, хрустя по битому стеклу, и взял ее в руки. Открытка была в форме красного сердечка с надписью «Самому любимому». И женские губы, намалеванные помадой.
Мозги у Джейми скрипели и визжали, словно глохнущий двигатель. Зачем все эти любезности посреди развалин?
Он поглядел на шкаф, теперь опустевший. На верхней полке лежала его одежда для работы, выглаженная и аккуратно свернутая, подготовленная для его очередной смены в клубе. К задней стенке шкафа кто-то приколотил мертвого опоссума в дикой пародии на распятие.
С потолка что-то капнуло и растеклось у него по голове. Он провел рукой по влажному пятну, головная боль билась в такт с пульсом. На полу из битого стекла и мусора был выложен силуэт человека. Рядом валялась бумажка, которую он вытащил из задницы. Он развернул ее и прочитал строчки, написанные аккуратным почерком золотистыми чернилами:
«Я оценил номер со скалкой. Мы его используем. Мы используем еще и ТЕБЯ. У тебя два дня, чтобы пройти пробу. И лучше тебе ее пройти, парень. Ты поступаешь в цирк. Разве это не самое лучшее известие за всю твою жизнь? Самое охренительное. Тебе повезло, что новый ученик не справляется. Я убью этого сукиного сына, вот сам увидишь.
Гонко от имени Дупи, Гоши, Уинстона и Рафшода
Труппа клоунов. Цирк семьи Пайло.
P. S. Еще раз у меня украдешь – я тебе яйца отрежу».
Джейми смял записку в кулаке и бросил на пол, гадая, какой же в ней может крыться смысл.
Согласно часам, которые каким-то чудом еще работали, до его смены оставался час. Проходя мимо туалета на первом этаже, он заметил, что всю его остальную одежду запихали в унитаз. Еще одна капля шлепнулась ему на голову. Он снова машинально смахнул ее, но пахла она так, что ему пришлось обратить на нее внимание. По тыльной стороне ладони текли бурые струйки. Сбитый с толку, он уставился на потолок. Сквозь щели между половицами, словно тающий снег, текли нечистоты из канализации.
Джейми удалось спокойно выйти и вымыть голову под краном в умывальнике, прежде чем его закачало и тихо вырвало.
Второй этаж дома представлял собой сплошной кошмар. Похоже, клоунам как-то удалось запустить канализацию в обратном направлении и выплеснуть наружу все, что успело скопиться в трубах в обозримом прошлом. Вонючая жижа разлилась по полу в кухне, в ванной и в коридоре, медленно подбираясь к спальням, словно медленно прибывающий прилив.
Со стойкостью и невозмутимостью почтальона, он смог добраться до работы. Когда он вошел в клуб, кое-кто из коллег и гостей спросил, все ли с ним в порядке. Он отмахнулся, что все прекрасно, уставившись куда-то вдаль. После шестичасового наплыва он ответил на два звонка. Первый был от Маршалла, звонившего из автомата, с требованиями объяснений. Джейми повесил трубку. Второй был также от Маршалла, на сей раз истерично визжавшего на грани паники. Он умолял рассказать, что же произошло. Джейми снова повесил трубку и вытащил телефонный провод из розетки.
Он едва мог реагировать на внешние раздражители. Бухающая головная боль стала постепенно утихать, сделавшись хотя бы терпимой. Когда часы пробили два, обозначив конец его смены, он схватил универсальные ключи, отправился в свободные апартаменты, повесил на дверь табличку «Не беспокоить» и рухнул на кровать.
В окно лился лунный свет. Джейми наслаждался покоем, ведь толстые гранитные стены глушили городской шум. Всего в нескольких метрах от него улицы кишели последними посетителями ночных клубов, ищущими выпивки и спутниц, – обычная летняя субботняя ночь в Брисбене. Женщины, легкомысленно одетые и блестевшие от жары, пытались выглядеть так, словно вышли со съемочной площадки сериала «Секс в большом городе». Если приглядеться поближе, то можно было заметить манерность американских старлеток, которым они поклонялись: те же жесты, те же томные интонации, те же потуги выглядеть сексуа-а-альными. Тем временем мужчины, не обращавшие на это никакого внимания, похотливыми стаями кружились рядом, затянутые в джинсы и в мокрые от пота рубашки. Проклятие рабочего класса в самом разгаре. Лежа на кровати, Джейми утешался мыслью, что все как обычно идет своим чередом. Бывают времена, когда даже самая скучная обстановка оказывается комфортной, и понимание того, что она не изменится, означает, что хоть на что-то в мире можно положиться.
Он и не надеялся уснуть той ночью, но понял, что постепенно засыпает, и с радостью закрыл глаза, чтобы воспользоваться выпавшей ему передышкой в часок-другой.
* * *
Что-то упиралось ему в шею. В комнате было по-прежнему темно. Он проснулся, словно вынырнул из-под воды, ловя ртом воздух и цепляясь за одеяло. Сны ему опять снились ужасные – снова клоуны, на этот раз допрашивавшие его о местопребывании. «До скорой встречи», – пообещал ему тощий.
На часах была половина пятого. Джейми ощупал затылок и нашел какой-то пластиковый предмет. Он пошарил в поисках выключателя прикроватной лампы. Как он и предполагал, в руке у него оказался красный клоунский нос. Ему пришлось собрать в кулак всю волю, чтобы не расплакаться, – это показалось ему последней каплей. Но он знал, что это не так. Они еще не закончили. «Сам знаешь, клоуны могут быть где-то здесь», – подумал он.
Он резко вскочил на ноги, внезапно окончательно проснувшись от того, что его осенило: клоунский нос – не просто продолжение его кошмарного сна. Они были здесь. Они почти наверняка еще в здании. Может, даже в этой спальне.
Он принялся лихорадочно озираться, заглянул под кровать, в шкаф, в туалет. Все чисто. Он заправил постель, разгладил покрывало и, уже собравшись уходить, заметил что-то на внутренней стороне двери. Конечно же, еще одна дохлая летучая мышь – что же еще? Ее прибили к двери гвоздем, прошедшим через череп, и ее жуткая мордочка застыла в оскале. Из пасти торчал листок бумаги, свернутый как сигарета. Джейми с содроганием вытащил бумажку, развернул ее и прочел:
«Крепко спал? У тебя тридцать часов до пробы. Рассмеши нас, парень. Это тебе задание. Нам плевать, как ты это сделаешь. Нам плевать, если кто-то покалечится или погибнет. Будет улыбка – ты прошел. То же относится к твоему приятелю. У него до пробы двадцать два часа.
Гонко от имени Цирка семьи Пайло».
Джейми сунул записку в карман и открыл дверь, скривившись при виде трупика летучей мыши, которая скалилась в ответ. В холле все было тихо, откуда-то сверху пробивались первые слабые лучи рассветного солнца. В полумраке ничто не двигалось. Из одной из спален до него донесся слабый шум пылесоса. Он подбежал к лифту, нажал кнопку и, как только двери открылись, услышал голос, крикнувший издалека:
– Это не смешно!
Он замер и сдавленно захрипел, но после пары секунд последовавшей тишины решил, что голос ему послышался, хотя мысль о галлюцинации тоже была не утешительной. Лифт привез его в вестибюль, входные двери были прочно заперты, как он их и оставил. В сводчатой галерее снаружи также не наблюдалось признаков жизни, ворота были заперты с обеих сторон. Как же клоуны попали сюда, если не через парадные двери? Он подумал о двери рядом с кухней, выходившей в небольшой проулок, где ездили мусоровозы. Они могли перемахнуть через забор и взломать дверь, но на многолюдной улице их должны были заметить. Единственный способ, который он мог себе представить, – это взобраться по стене здания как Человек-паук и залезть в окно на верхнем этаже.
Он сел за стойку ресепшна и прислушался. Доносились лишь мирные звуки уличного движения – целая флотилия такси развозила по домам подвыпивших посетителей ночных клубов. Он включил два монитора системы безопасности, и экраны осветили темный вестибюль слабым сероватым сиянием. Камера показывала черно-белую картинку из кухни – там было пусто. Через несколько секунд камера переключилась на один из коридоров, тоже пустой. Потом на задний двор и ряды черных мусорных баков. Там все тихо. Затем в подвал.
Вот где они.
Понадобилось несколько секунд, чтобы увиденная сцена его по-настоящему напугала. Клоун Гоши пялился прямо в камеру, и казалось, что он смотрит Джейми в глаза. Рука у Гоши была вытянута, в ладони он сжимал зажигалку, ее крохотный огонек плясал, словно продолжение его большого пальца, искажая изображение вокруг себя. За спиной у Гоши стояли… один, два, три других клоуна – они еще и приятеля своего прихватили. Те трое были чем-то очень заняты на заднем плане. Джейми увидел, как тощий клоун взмахнул топором, прежде чем монитор переключился на другой пустой коридор, а потом снова на кухню.
«Почему в подвале? – подумал Джейми. – Зажигалка. Огонь. Зачем? Что они…»
Тут он похолодел. В стену подвала были замурованы три огромных деревянных бочки, присоединенные к трубам, расходившимся в стенах клуба, словно вены, на кухню, в бар и в подсобные помещения. В бочках содержалось огромное количество моющих веществ, изопропилового спирта, скипидара и эфира. Все очень огнеопасное, и все может в любой момент рвануть.
С губ Джейми сорвался стон, и он обеими руками вцепился в стойку ресепшна. Огонь ринется вверх по трубам, зажигая стены изнутри на каждом этаже. Прежде чем сюда доберется пожарная команда, клуб превратится в объятую пламенем ловушку. Пожарные не успеют спасти брисбенских знаменитостей, превратившихся у себя в кроватях в обугленные трупы.
Джейми схватил телефон. Руки у него тряслись. Монитор переключался по кругу, других людей нигде не было. Джейми набрал код города и позвонил в службу по чрезвычайным ситуациям. Прошло три-четыре гудка. Монитор переключился на кухню. Наконец, женский голос ответил:
– Полицию, пожарную охрану или скорую помощь?
Монитор переключился на коридор.
– Полицию, – хрипло прошептал Джейми.
– Полиция, – произнес другой женский голос.
– Здрасьте. У меня проблема с какими-то клоу… с парнями. По-моему, они собираются…
Он умолк, когда монитор снова переключился на подвал. Никаких клоунов там не было. Деревянные бочки на заднем плане стояли, как и прежде, целые и невредимые.
– Да-да? – отозвался голос в трубке.
Джейми глядел на монитор, пока тот не переключился на кухню, где один из поваров, позевывая, направлялся включить плиты.
– Да? Где вы находитесь?
Он повесил трубку. Сидел, таращась на мониторы, переключившиеся еще два круга: никаких клоунов в подвале. Может, их там никогда и не было.
Он вышел за дверь, миновал сводчатую галерею, открыл ворота и быстро сбежал вниз по ступенькам. В ушах у него звенел вопрос: «Где вы были ночью в субботу, десятого февраля?» Он дважды оглянулся через плечо, чтобы убедиться, что клуб стоит на прежнем месте, затем потрусил к стоянке такси на Эдвард-стрит, ища глазами цветастые рубахи, полосатые штаны и раскрашенные лица.
* * *
Джейми ждал такси в очереди вместе с последней волной пьяниц, отправлявшихся по домам навстречу тяжкому пробуждению и похмелью. Он заметил нескольких гуляк, упрямо ковылявших к казино, единственному месту в Брисбене, где на завтрак подавали коктейли. Джейми чувствовал себя таким же осоловелым, как самый набравшихся из них.
Прошло не так уж много времени с тех пор, как он сам был частью племени выпивох, ожидая такси в лучах восходящего солнца, с работавшей на износ печенью. Теперь, в окружении тех же звуков и запахов, он гадал, что же тогда было в этом приятного. Так уж в этом городе повелось… С двадцати до тридцати обычно пьют – или сидят на наркоте, если туда дорожка заведет. Год назад он выпивал десять бутылок пива по будням, а по выходным – уж сам не помнил сколько. Никто не видел в этом проблемы, люди одобрительно гудели, даже превозносили его, прости господи. Оглядываясь назад, он почти отказывался в это верить. В какой бы дом он ни приходил, везде его встречали батареи пустых бутылок, плакаты вроде «Текила – ты сегодня обнимал унитаз?», кабацкий юмор, кабацкая обстановка, приклеенные к стенам пробки от бутылок, прямо целые «храмы» алкоголизма. Это происходило повсюду, так что никто ничего не замечал.
На стоянке такси пьяные толпились вокруг него, опасные для себя и для окружающих, заплетающимися языками несшие мелодраматическую чушь. Никаких цветастых рубах, полосатых штанов и красных пластиковых носов. Здесь клоуны казались чем-то невероятным и невозможным.
Перед ним остановилась машина. Подвыпившая парочка попыталась залезть вместе с ним. Джейми отпихнул их, проявив редкую для него твердость характера, и захлопнул дверь, прежде чем парень успел попытаться применить силу. Он велел водителю ехать в Нью-Фарм, полез в карман за деньгами и обнаружил записку, которую вытащил из пасти летучей мыши, – материальное доказательство того, что клоуны существуют.
У тебя тридцать часов до пробы. Рассмеши нас, парень…
Такси ехало по Брансвик-стрит, поток был небольшим и целиком состоял из других такси. Наступавший рассвет стягивал с города ночь, словно одеяло с незаправленной постели, высвечивая последних гуляк и медленно бредущих домой уличных девиц.
Они остановились у дома, большого деревянного здания на вершине холма. Джейми расплатился с таксистом и постарался найти достаточно сил, чтобы проявить любопытство. На ступеньках задней лестницы стоял Маршалл со шлангом в руках. Это было впервые: парни прибирались. На лице у Маршалла застыло недоумение, как у контуженного, но кто бы его винил? По ступенькам бежала вода, оставляя подтеки дерьма на боковой стене дома.
Джейми с отвращением покачал головой и направился к главной двери. Мимо него в сточную канаву медленно стекала вода. В воздухе стояла жуткая вонь. С порога он заметил соседей, таращившихся из окон и качавших головами. Сказать ему было особо нечего. Он виновато махнул рукой, пожал плечами и вошел в дом.
Гостиная и коридор были почти очищены от последствий погрома. Кто-то вскрыл освежитель воздуха в тщетном стремлении хоть как-то заглушить мерзкий запах. Надпись «ПОЛИТИЧЕСКИЕ СВИНЬИ» со стены смыли. Из комнаты Стива раздался встревоженный крик, когда Джейми проходил мимо. Дверь открылась, оттуда высунулась голова Стива с выпученными от страха глазами.
– Джейми? Слава богу.
На мгновение ему показалось, что Стив собирается его обнять – глаза соседа светились каким-то странным огоньком.
– Джейми, они возвращались.
Джейми устало посмотрел на него в ожидании продолжения.
– Клоуны возвращались, – отчетливо проговорил Стив. – Понимаешь?
– Я так и подумал, что не Свидетели Иеговы. Что случилось?
Стив схватил его за руку и втащил к себе в спальню. Он сел на кровать, а Джейми на стул – единственные предметы, уцелевшие в этой комнате. Круглое румяное лицо Стива выглядело тщательно отмытым, но еле заметные следы клоунской раскраски все еще оставались.
– Они вернулись, когда я спал, – начал Стив, подавшись вперед и переходя на шепот. – Они хотят, чтобы я и ты прошли какой-то тест. Если мы его не пройдем, они станут возвращаться снова и снова. Не знаю, кто они и что, но намерения у них серьезные. По-моему, они из какой-нибудь… как там они называются? Религиозной…
– Секты.
– Да. Знаешь, вроде того вредителя [2], который вылезает на поле во время финальных матчей, а? Может, таких ребят сотня, и все они организованы, понимаешь?
Джейми пожал плечами.
– Я так не считаю, но ничего лучше я тоже придумать не могу. Так что произошло-то?
– Я проснулся, а этот тощий сидел у меня на груди, скрестив ноги. Остальные стояли позади него и просто на меня таращились. Я охренеть как перепугался. Я заорал, а этот тощий вынимает баллончик и весь рот мне забивает пеной для бритья. Я чуть не задохнулся. Он сказал что-то типа: «У тебя двадцать два часа, чтобы пройти тест». Я их спросил, что, черт подери, мне надо делать, а он ответил: «Рассмеши нас». Вот и все. Потом они ушли.
Джейми кивнул.
– Они и в клуб тоже приходили. Грозили там все взорвать.
Стив подался вперед и вцепился Джейми в ногу.
– Кто они, что они? Откуда они взялись?
Джейми пожал плечами.
– Можем только гадать. А остальным ты что сказал? Ну, в смысле про разгром.
– То же, что и тебе. Что заявились какие-то парни. Но я им сказал, что это были байкеры, искавшие одного из дружков-наркоманов Маршалла, который им денег должен. Маршалл, похоже, перепугался.
– Неплохая история. И он поверил, а?
– Ну да. Маршалл чуть не обделался. Натаниэль тоже поверил. Быстро куда-то уехал. Сказал, что не вернется, пока тут все не утихнет.
Джейми встал, собравшись уходить. Канализационная вонь понемногу улетучивалась, но по-прежнему висела в воздухе, и он знать не желал, как Стив умудрился заснуть при таких ароматах.
– А больше тебе клоуны ничего не говорили? – спросил он уже с порога.
– Не знаю, они всякие странные вещи говорили. Этот тощий – конченый псих, я тебе говорю. По-моему, его зовут Гонка.
– Гонко.
– Точно. Слушай, Джейми…
«Сейчас он мне скажет, что ему страшно, – подумал Джейми. – Вот это класс, теперь мы товарищи по оружию. Он и я против всего мира. Просто восхитительно».
– Мне страшно, Джейми.
Стив, кажется, собрался его обнять, но Джейми быстро вышел. В коридоре трясущийся Маршалл отскребал, отмывал и разгребал все с каким-то сверхчеловеческим усердием. Похоже, перед работой он закинулся метамфетамином, который предпочитал кофе. Когда Джейми проходил мимо, он затараторил:
– Слушай, Джейми, ты уж извини за весь этот бардак. Ты не волнуйся, байкеры не вернутся, гарантирую тебе. Я тут звоночки сделал, все утряс, кажется, кто-то кого-то не так понял, ты уж изви…
Джейми хлопнул задней дверью у него перед лицом, сделав вид, что очень зол. В его комнате пол по-прежнему был усеян битым стеклом. Единственным дополнением было разбрызганное поверх разгрома дерьмо, просочившееся сверху сквозь половицы. Ваза с маргаритками и открытка – на прежнем месте. Он сделал несколько неуверенных движений, приступая к уборке своего гнезда. Ему понадобилась пара часов, чтобы убрать все до последней капли фекалий и тщательно обработать комнату дезинфицирующим составом. Он вымел пепел и проволоку, некогда бывшую его кроватью, и накрыл это место диванными подушками.