Уилки Коллинз
Отель с привидениями
Этими словами заканчивается свидетельство доктора Бруно.
Необходимо отметить, что, отвечая на вопросы, леди Монтбарри не могла сказать ничего положительного по поводу письма, которое отправил доктор по просьбе лорда. Когда его светлость написал его? Что в нем было? Почему он держал его в секрете от леди Монтбарри, от барона? Почему он вообще писал жене курьера? На эти вопросы нам не удалось получить никакого ответа. Бесполезно считать это обстоятельство подозрительным. Чтобы подозревать нечто, необходимо строить догадки. Письмо же под подушкой милорда сбивает с толку окончательно. Возможно, обращение к миссис Феррари могло бы развеять эту тайну. Ее адрес легко узнать в итальянской конторе курьеров на Голден-сквер.
Заканчивая настоящий отчет, мы хотим привлечь ваше внимание к выводам, которые подтверждаются результатами нашего расследования.
Прямой вопрос, вставший перед нами и членами Правления, суть следующий: обнаружились ли в результате следствия чрезвычайные обстоятельства, которые бы проливали подозрительный свет на смерть лорда Монтбарри? В ходе расследования, безусловно, обнаружились чрезвычайные обстоятельства, как то: исчезновение Феррари, необычное отсутствие домашней прислуги, таинственное письмо, которое по просьбе его светлости отослал врач. Но где доказательства, что любое из этих обстоятельств было бы подозрительным образом и непосредственно связано с тем единственным событием, которое нас интересовало, – со смертью лорда Монтбарри? В отсутствие такого доказательства и при наличии заключения двух знаменитых врачей совершенно невозможно оспаривать формулировку свидетельства, а именно: что его светлость умер естественной смертью. Мы вынуждены поэтому доложить, что нет никаких убедительных оснований для отказа в выплате той суммы, на которую была застрахована жизнь покойного лорда Монтбарри. Эту записку мы отсылаем завтрашней почтой, 10 декабря, дабы иметь время получить ваши дальнейшие инструкции (если таковые последуют) в ответ на телеграмму о завершении нашего расследования, которую мы отправляем сегодня вечером».
Глава 5
– Вот что, дорогуша, что у вас там есть – выкладывайте немедленно. Я не хочу без нужды вас торопить, но сейчас рабочее время, и, кроме вас, есть еще люди, которым я нужен.
Обращаясь с обычным для него грубоватым добродушием к жене Феррари, мистер Трой со значением взглянул на настольные часы и приготовился слушать, что ему имела сказать его посетительница.
– Это, сэр, опять к тому письму, с билетом на тысячу фунтов, – начала миссис Феррари. – Я выяснила, кто его послал.
Мистер Трой вздрогнул:
– Вот это новость! Кто же?
– Лорд Монтбарри, сэр.
Мистера Троя нелегко было удивить. Однако сообщение миссис Феррари буквально ошеломило его. Некоторое время он молча смотрел на нее в немом изумлении.
– Чепуха, – сказал он, приходя в себя. – Тут какая-то ошибка. Такого просто не может быть.
– Никакой ошибки нет, – как всегда уверенно возразила миссис Феррари. – Сегодня утром ко мне приходили два страховых агента, просили показать письмо. Так они прямо изумились, особенно, когда услышали про банкноту. Зато они знают, кто отправил письмо. По просьбе его светлости письмо послал из Венеции врач его светлости. Спросите их сами, сэр, если мне не верите. Такие вежливые джентльмены, спросили, как я могу объяснить, что лорд Монтбарри послал мне письмо и эти деньги. Я ответила им, как думаю: сказала, что его светлость проявил ко мне доброту.
– Проявил доброту? – в совершенном изумлении спросил мистер Трой.
– А как же, сэр? Лорд Монтбарри знает всех своих домочадцев и меня помнит еще с Ирландии, когда я ходила в школу в их поместье. Когда бы он смог, он бы защитил моего мужа, а он сам попал в лапы миледи и барона. Единственное, что он мог для меня сделать, это обеспечить вдову, как полагается благородному человеку.
– Прелестное объяснение, – сказал мистер Трой. – Как к нему отнеслись ваши гости из страховой конторы?
– Они спросили, есть ли у меня доказательства, что муж умер.
– И что вы им сказали?
– Я сказала: у меня есть больше, чем доказательства. У меня есть уверенность.
– Это, разумеется, их удовлетворило?
– На словах они этого не сказали, сэр. Они переглянулись друг с другом и потом попрощались.
– Хорошо, миссис Феррари. Если у вас нет какой-нибудь еще необыкновенной новости для меня, я, пожалуй, тоже с вами попрощаюсь. Я принимаю к сведению вашу информацию – поразительную, признаться, информацию – и, не располагая доказательствами, ничего больше сделать не могу.
– Я представлю вам доказательство, сэр, раз оно вам так нужно, – сказала миссис Феррари с достоинством. – Только сначала я хочу знать, как на это посмотрит закон. Вы, может, видели в газетах светскую хронику и знаете, что леди Монтбарри приехала в Лондон и остановились в отеле «Ньюбери». Я хочу к ней сходить.
– Что-что? А зачем, позвольте спросить?
Миссис Феррари перешла на заговорщицкий шепот:
– Чтобы заманить ее в ловушку. Я не назову горничной своего имени, скажу, будто бы по делу. А миледи с порога объявлю: «Я пришла, миледи, подтвердить получение денег, отправленных вдове Феррари». Ага, вот и вы вздрогнули, мистер Трой! Что значит – застать врасплох! Не беспокойтесь, сэр, я увижу доказательство, которое вам всем так нужно, на ее виноватом лице. Уж я замечу, если оно хоть чуть изменится. Мне только одно хочется узнать: как на это посмотрит закон?
– Закон посмотрит на это сквозь пальцы, – сдержанно ответил мистер Трой. – Другое дело, как на это посмотрит ее светлость. У вас в самом деле достанет смелости, миссис Феррари, выполнить свой замечательный план? Мисс Локвуд отзывалась о вас, как о человеке, скорее нервном и боязливом. Если я могу доверять собственным наблюдениям, вы, должен сказать, подтверждаете эту характеристику.
– Если бы вы пожили в деревне, сэр, а не в Лондоне, – ответила миссис Феррари, – вы бы знали, что иногда и овца бросается на собаку. Когда я буду стоять перед этой негодяйкой и думать об убитом муже, то если кому и придется испугаться, то, конечно, не мне. Прямо сейчас и пойду, сэр. Вы услышите, чем это кончится. До свиданья.
Нагнав страху, жена курьера набросила на плечи накидку и вышла из комнаты.
Мистер Трой улыбнулся, скорее сочувственно, нежели ядовито. «Простушка, – подумал он. – Если даже наполовину правда то, что говорят о леди Монтбарри, миссис Феррари с ее западней там нечего делать. Интересно, чем это все кончится?»
При всей своей опытности мистер Трой даже представить себе не мог, чем это все кончилось.
Тем временем миссис Феррари исполняла принятое ею решение. Прямо из конторы мистера Троя она отправилась в отель «Ньюбери». Леди Монтбарри была дома и была одна. Однако администрация отеля не решалась ее беспокоить, коль скоро гостья отказывалась назвать себя. С делом еще разбирались, когда в вестибюле появилась новая горничная ее светлости. Она была француженка и, когда спросили ее, решила вопрос быстро, просто и разумно, как полагается французам. У мадам была такая респектабельная внешность. (У мадам могли быть причины не называть себя, и милади[6] могла принять эти причины. Во всяком случае, распоряжения не принимать незнакомых дам не было, и мадам и милади предстояло разобраться самим.) Не будет ли мадам так любезна подняться за горничной к милади?
Хотя она и была полна решимости, но сердце миссис Феррари было готово выпрыгнуть из груди, когда провожатая ввела ее в приемную и постучала в дальнюю дверь.
Поразительно, как люди с тонкой нервной организацией чрезвычайным напряжением воли могут решиться на самые отчаянные поступки.
Из-за двери послышался низкий, печальный голос:
– Войдите.
Толкнув дверь, горничная доложила:
– К вам по делу, милади! – И тотчас удалилась.
В эти несколько секунд пугливая миссис Феррари справилась с колотящимся сердцем; чувствуя, как у нее холодеют руки, сохнет во рту и огнем пылает голова, она шагнула через порог и стала перед вдовой лорда Монтбарри, внешне держась с таким же отменным хладнокровием, как и сама ее сиятельство.
Несмотря на раннее время, в комнате был полумрак, шторы были опущены. Леди Монтбарри лежала спиной к окнам, словно ей был в тягость даже приглушенный свет. С того памятного дня, когда доктор Уайбрау видел ее у себя в приемной, она удручающе переменилась. Прежней красоты не осталось и следа, лицо усохло – кожа да кости; еще необычайнее стал контраст между мертвенно-бледным цветом лица и холодно сверкавшими темными глазами. Облаченная во все темное, за исключением сверкавшего белизной вдовьего чепца, с кошачьей грацией свернувшаяся на зеленой кушетке, она взглянула на незнакомку, нарушившую ее одиночество, с мимолетным любопытством. И тут же снова опустила глаза на щиток, которым прикрывалась от огня.
– Я вас не знаю, – сказала она. – Что вам нужно?
Миссис Феррари попыталась ответить. Первоначальный прилив смелости схлынул, отважные слова, которые она собиралась сказать, еще стучали в ее голове, но уста ее были мертвы. Повисло молчание. Леди Монтбарри снова взглянула на безгласную незнакомку.
– Вы не слышите меня? – спросила она.
Снова молчание.
Леди Монтбарри бесстрастно перевела глаза на щиток и задала следующий вопрос:
– Вам нужны деньги?
Деньги! Одно это слово подстегнуло угасавшее мужество жены курьера. Она собралась с силами, обрела голос:
– Будьте любезны взглянуть на меня, миледи, – сказала она в дерзком порыве.
Леди Монтбарри в третий раз подняла на нее глаза. С губ миссис Феррари сорвались роковые слова:
– Я пришла, миледи, чтобы подтвердить получение денег, отосланных вдове Феррари.
Блестящие темные глаза леди Монтбарри неотступно смотрели на женщину, обратившую к ней эти слова. Ни тень смущения или тревоги, ни минутный интерес не потревожили мертвенной застылости ее лица. Все так же покойно лежала она на кушетке, так же ровно держала свой щиток. Подвергнутая испытанию, она его выдержала.
Снова повисло молчание. Леди Монтбарри задумалась. На тонких губах обозначилась и тут же изгладилась улыбка, вместе печальная и жестокая. Она повела щитком в дальний угол комнаты.
– Будьте любезны, сядьте в то кресло, – сказала она.
Обескураженная, не зная, что говорить и как поступать, миссис Феррари безотчетно повиновалась. Поднявшись на кушетке, леди Монтбарри с нескрываемым интересом смотрела, как та проходит по комнате, потом снова прилегла.
– Нет, – сказала она вполголоса, – походка у нее твердая. Она не пьяна. Остается только предположить, что она сумасшедшая.
Больно уязвленная этими словами, миссис Феррари бросила в ответ:
– Я не больше, чем вы, пьяна или сумасшедшая.
– Вот как? – сказала леди Монтбарри. – Тогда вы просто нахалка. Я заметила, что в условиях своей ничем не сдерживаемой свободы невежественные англичане легко становятся нахалами. Нам, иностранцам, это особенно бросается в глаза на улице. Соответствовать вам я, разумеется, не собираюсь. Я вообще не представляю, что вам сказать. Моя горничная опрометчиво допустила вас ко мне. Видимо, ваша приличная внешность ввела ее в заблуждение. Кто вы, собственно говоря? Вы упомянули фамилию курьера, который очень странным образом нас покинул. Так он что, был женат? И вы его жена? А вы не знаете, где он находится?
Возмущение миссис Феррари прорвалось сквозь все препоны. Она двинулась к кушетке; отвечая гневно, с жаром, она уже ничего не страшилась.
– Я его вдова, и вы это знаете, злодейка! Ах, в недобрый час мисс Локвуд рекомендовала моего мужа его светлости!
Она едва успела договорить, как с кошачьей прытью леди Монтбарри метнулась с кушетки, схватила ее за плечи и стала неистово трясти.
– Лжете! Вы лжете! Вы лжете! – Трижды выкрикнув это обвинение, она отпустила ее и в отчаянии воздела руки к небу: – О Святая Мария! Неужели курьер попал ко мне через эту женщину? – Она стремительно кинулась за миссис Феррари, пытавшейся улизнуть из комнаты. – Останьтесь, глупая! И отвечайте. Если вздумаете возражать, то, Небо свидетель, я задушу вас вот этими руками. Садитесь и ничего не бойтесь. Несчастная, это я боюсь! Боюсь до потери рассудка. Признайтесь, что вы лгали, когда только что упомянули имя мисс Локвуд. Хотя нет, я не поверю вашей клятве. Я никому не поверю, кроме самой мисс Локвуд. Где она живет? Говорите адрес, ехидна, и можете убираться!
Объятая ужасом, миссис Феррари колебалась. Леди Монтбарри угрожающе вскинула руки и наставила на нее длинные худые восковые пальцы. При виде их миссис Феррари дрогнула и сказала адрес. Леди Монтбарри презрительно кивнула ей на дверь, но тут же передумала.
– Нет, стойте! Вы расскажете о случившемся мисс Локвуд, и она откажется меня принимать. Я пойду туда сейчас же, вместе с вами, но только до порога, в дом я вас не возьму. А сейчас сядьте, я звоню своей горничной. Отвернитесь. Ей незачем видеть ваше испуганное лицо.
Она позвонила, появилась горничная.
– Немедленно плащ и шляпу.
Горничная вынесла из спальни плащ и шляпу.
– Кэб к подъезду – и чтобы мигом!
Горничная исчезла.
Леди Монтбарри посмотрелась в зеркало и с той же кошачьей прытью обернулась к миссис Феррари.
– Я уже наполовину труп, правда? – сказала она с прорвавшейся невеселой иронией. – Дайте мне вашу руку.
Она взяла миссис Феррари за руку и вышла из комнаты.
– Пока вы меня слушаетесь, вам нечего бояться, – сказала она, спускаясь с ней по лестнице. – У дома мисс Локвуд мы расстанемся, и больше вы меня никогда не увидите.
В вестибюле их встретила хозяйка отеля. Леди Монтбарри с любезной улыбкой представила ей свою спутницу:
– Это мой добрый друг, миссис Феррари. Я так рада, что она зашла ко мне.
Хозяйка проводила их до двери. У подъезда их ждал кэб.
– После вас, миссис Феррари, – сказала ее сиятельство. – Скажите человеку, куда ехать.
Кэб тронулся. Настроение леди Монтбарри снова переменилось. С глухим страдальческим стоном она откинулась на подушки. Погруженная в свои мрачные мысли, она и думать забыла о спутнице, которую подчинила своей железной воле, и хранила зловещее молчание до самого дома мисс Локвуд. Там она воспрянула. Она вышла прежде, чем кучер спустился с козел, и захлопнула дверцу перед самым носом миссис Феррари.
– Отвезите даму еще на милю по пути к ее дому, – сказала она, расплачиваясь с кучером. Уже в следующую минуту она стучала в дверь. – Мисс Локвуд у себя?
– Да, мэм.
Она переступила через порог, и дверь закрылась за нею.
– Куда ехать, мэм? – спросил кучер.
Миссис Феррари поднесла руку ко лбу, собираясь с мыслями. Могла ли она покинуть друга и благодетельницу на милость леди Монтбарри? Она еще старательно и безуспешно соображала, как поступить, когда остановившийся у подъезда джентльмен бросил взгляд на оконце кэба и увидел ее.
– Вы тоже хотите зайти к мисс Агнес? – спросил он.
Это был Генри Уэствик. Узнав его, миссис Феррари благодарственно сложила руки.
– Входите же, сэр! – вскричала она. – Входите немедля! Эта страшная женщина у мисс Агнес. Идите и защитите ее!
– Какая женщина? – спросил Генри.
Ответ лишил его дара речи. Изумление и гнев отразились на его лице, когда он услышал ненавистное имя.
– Я позабочусь, – только и сказал он.
Он постучал и, в свою очередь, был впущен.
Глава 6
– Леди Монтбарри, мисс.
Агнес писала письмо, когда слуга поверг ее в изумление, назвав имя гостьи. Ее первым побуждением было не принимать непрошеную посетительницу. Но леди Монтбарри предусмотрительно шла следом за слугой. Агнес не успела открыть рот, как та уже входила в комнату.
– Прошу извинить, что я без приглашения, мисс Локвуд. Я должна задать вам один вопрос, ответ на который мне чрезвычайно важен. Кроме вас, никто мне не ответит. – Опустив долу сверкающие темные глаза, леди Монтбарри открыла встречу, выговорив эти слова низким, запинающимся голосом.
Агнес молча указала ей на кресло. На это у нее хватило сил – ни на что больше. Все, что она читала о тайной и зловещей жизни в венецианском палаццо, все, что слышала о печальной кончине Монтбарри, погребенного на чужбине, все, что знала о таинственном исчезновении Феррари, – все это разом ударило ей в голову, когда на пороге предстала закутанная в черное фигура.
Странное поведение леди Монтбарри добавило новых загадок к сомнениям и дурным предчувствиям, что мучили ее. Авантюристка, оставившая по себе память в обществах всей Европы, фурия, терзавшая в отеле миссис Феррари, она непостижимо преобразилась в робкую, трепетную женщину. Прорвавшись в комнату Агнес, леди Монтбарри, однако, так и не отважилась поднять на нее глаза. Она едва добрела до кресла, которое ей указали, и, опершись на спинку, пережидала.
– Дайте мне немного собраться с силами, – слабо сказала она.
Понурив голову, она стояла перед Агнес, словно сознающий свою вину преступник перед суровым судьей. Повисшая тишина была буквально напитана страхом с обеих сторон. Тут отворилась дверь, и вошел Генри Уэствик.
Метнув на леди Монтбарри пристальный взгляд, он с холодной вежливостью поклонился и молча прошел в комнату. При виде деверя женщина воспрянула духом. Распрямилась поникшая фигура. Она открыто, с вызовом взглянула в глаза Уэствику и с холодной, презрительной улыбкой вернула ему поклон.
Генри подошел к Агнес.
– Ты приглашала леди Монтбарри? – ровным голосом спросил он.
– Нет.
– Тебе желательно ее присутствие?
– Мне очень тяжело ее видеть.
Обернувшись, он взглянул на невестку.
– Вы слышите? – холодно спросил он.
– Слышу, – ответила она еще холоднее.
– Ваш визит, мягко выражаясь, некстати.
– Ваше вмешательство, мягко выражаясь, неуместно.
Уколов его ответом, она приблизилась к Агнес. Присутствие Генри Уэствика взбодрило ее, придало смелости.
– Позвольте спросить у вас одну вещь, мисс Локвуд, – сказала она с изысканной вежливостью. – Вам не доставит затруднений ответить. Когда курьер Феррари обращался к моему покойному мужу с просьбой о месте, разрешили ли вы…
Решимость покинула ее, она смолкла. Ее била дрожь, она упала в кресло и после минутной борьбы взяла себя в руки.
– Разрешили ли вы Феррари, – продолжала она, – действуя вашим именем, определиться к нам курьером?
Вопреки своему обычаю, Агнес не дала прямого ответа. То, что именно эта женщина упомянула, хотя бы мимоходом, имя Монтбарри, смутило и взволновало ее.
– Я много лет знаю жену Феррари, – начала она, – и заинтересована в том, чтобы…
Леди Монтбарри моляще вскинула руки.
– Ах, мисс Локвуд, не отвлекайтесь вы на эту жену! Дайте мне ясный ответ на ясный вопрос!
– Позволь, я ей отвечу, – шепнул Генри. – Я внесу полную ясность.
Агнес отрицательно повела рукой. Прервавшая ее реплика леди Монтбарри напомнила ей о чувстве долга перед собой.
– Когда Феррари писал покойному лорду Монтбарри, – сказала она, – он, безусловно, упомянул мое имя.
И все равно она искренне не понимала, какую цель преследует ее гостья. В своем нетерпении леди Монтбарри уже не владела собой. Она вскочила с кресла и двинулась к Агнес.
– С вашего ли ведома и позволения использовал Феррари ваше имя? – спросила она. – К этому сводится мой вопрос. Ради бога, ответьте: да или нет?
– Да.
Одно это слово подкосило леди Монтбарри. Ее пылавшее жизнью лицо враз увяло, она стояла истуканом перед Агнес, и таким глубоким был ее столбняк, что те двое не могли различить ее дыхания.
– Очнитесь, – нелюбезно окликнул ее Генри. – Вы получили ответ на свой вопрос.
Она повернулась к нему.
– Я получила свой приговор, – ответила она и сделала движение уходить.
К изумлению Генри, Агнес задержала ее:
– Погодите, леди Монтбарри. Я в свою очередь хочу вас спросить. Вы говорили о Феррари. О нем я тоже хочу поговорить.
Леди Монтбарри молча склонила голову. Она достала платок и дрожащей рукой поднесла его ко лбу. Увидев это, Агнес отшатнулась.
– Вам неприятен этот разговор? – осторожно спросила она.
Все так же молча леди Монтбарри жестом просила ее продолжать.
– О Феррари ничего не слышно в Англии, – сказала она. – Вы что-нибудь знаете? Если вы что-то слышали, может, вы скажете мне из сострадания к его жене?
Тонкие губы леди Монтбарри распустились в улыбку – печальную и жестокую одновременно.
– Почему вы меня спрашиваете об этом пропавшем курьере? – сказала она. – Когда приспеет время, мисс Локвуд, вы узнаете, что с ним сталось.
Агнес вздрогнула.
– Не понимаю, – сказала она. – Каким образом я узнаю? Мне кто-нибудь скажет?
– Кто-нибудь вам скажет.
Генри не мог дальше отмалчиваться.
– Этот «кто-нибудь» не вы ли, ваша светлость? – с издевательской вежливостью спросил он.
– Вы правы, мистер Уэствик, – ответила та с презрительным равнодушием. – В один прекрасный день я могу оказаться тем человеком, который расскажет мисс Локвуд, что сталось с Феррари, если… – Она смолкла, не сводя глаз с Агнес.
– Если что? – спросил Генри.
– Если мисс Локвуд вынудит меня к этому.
Агнес слушала, теряясь от изумления.
– «Вынудит»? – повторила она. – Как я могу вас вынудить? Вы хотите сказать, что моя воля сильнее вашей?
– А вы хотите сказать, что свеча не сжигает бабочку, когда та летит на ее огонь? – ответила леди Монтбарри. – Вы слышали когда-нибудь о такой вещи, как упоение ужасом? Оно-то и влечет меня к вам. Я не имею права приходить к вам, я не желаю приходить к вам: вы мой враг. Впервые в жизни вопреки моей воле я покоряюсь врагу. Судите сами: я жду, потому что вы велели ждать, и, пока я стою здесь перед вами, меня разбирает страх – клянусь вам! Не допускайте, чтобы я возбуждала в вас любопытство или жалость. Следуйте примеру мистера Уэствика. Будьте со мной жестки, грубы и неумолимы, как он. Отпустите меня. Велите мне уйти.
В этой странной речи честная и прямодушная Агнес уяснила для себя только одну вещь.
– Вы ошибаетесь, считая меня своим врагом, – сказала она. – Зло, что вы мне причинили, отдав руку лорду Монтбарри, было неумышленным. Я уже при его жизни простила вам свои страдания. Тем более я прощаю вам теперь, когда его нет.
Генри слушал ее со смешанным чувством восторга и раздражения.
– Не говори более! – воскликнул он. – Слишком много чести для нее. Она не стоит этого.
Его слова прошли не замеченными леди Монтбарри. Казалось, вниманием этой странно переменчивой женщины целиком завладели простые слова, в которые Агнес облекла свой ответ. Покуда она слушала, ее лицо принимало выражение тяжелой, безысходной печали. И разительно переменился голос, когда она заговорила. В нем звучало смирение, утратившее последнюю надежду.
– Добрая, невинная душа, – сказала она. – Что значит ваше участливое прощение? Что значат ваши прегрешения рядом с моими великими грехами, за которые с меня спросится? Я не хочу вас пугать. Просто я себя оплакиваю. Знаете ли вы, что такое – чувствовать надвигающуюся беду и при этом надеяться, что ваша уверенность не подтвердится? Когда я впервые встретила вас еще до замужества и впервые ощутила ваше влияние, у меня была эта надежда. Эта жалкая надежда теплилась во мне вплоть до сегодняшнего дня. Ответив на мой вопрос относительно Феррари, вы ее убили.
– Как я могла погубить вашу надежду? – спросила Агнес. – Если я разрешила Феррари упомянуть мое имя в письме лорду Монтбарри, то как это может быть связано со странными и страшными вещами, которые вы мне рассказываете?
– Близится время, мисс Локвуд, когда вы сами все раскроете. Пока же я постараюсь подобрать внятные слова, чтобы вы поняли, в чем состоит мой страх перед вами. В тот самый день, когда я похитила вашего героя и погубила вашу жизнь – я твердо уверена, что в тот самый день! – вас сделали орудием возмездия за все мои многие прошлые грехи. Такое и прежде случалось, когда один человек, сам того не ведая, способствовал тому, что в другом вызревало зло. И вы этому уже способствовали – и поспособствуете впредь. Вы подведете меня к тому дню, который все выявит и назначит мне наказание. Мы еще встретимся – в Англии или в Венеции, где умер мой муж, – и встретимся в последний раз.
При всем своем здравомыслии или неприязни к предрассудкам Агнес была под сильным впечатлением от той серьезности, с которой это все было высказано. Она побледнела и взглянула на Генри.
– Ты понимаешь ее? – спросила она.
– Нет ничего легче, – пренебрежительно отозвался он. – Она знает, что стало с Феррари, но признаться не смеет и городит всякую чепуху. Вели ей уйти.
Даже окажись здесь и залай собака, леди Монтбарри и тогда бы договорила все, что ей надо было сказать Агнес.
– Посоветуйте вашей забавной миссис Феррари еще немного подождать, – сказала она. – Что случилось с ее мужем, вы узнаете, а потом расскажете ей. Беспокоиться вам не о чем. Какой-нибудь пустяковый случай сведет нас в следующий раз – такой же пустяковый, как появление в нашем доме Феррари. Чепуха, говорите вы, мистер Уэствик? Будьте снисходительны к женщинам. Мы все городим чепуху. До свиданья, мисс Локвуд.
Она поспешно, словно боясь, что ее остановят во второй раз, открыла дверь и покинула их.
