Тюнин Николаевич Григорий
«Щит Дажьбога» и «Слуги Чернобога» освобождение заложников

– Что у вас тут? – нахмурился Бронислав, командир панцирной пехоты.

Полковник поднял на него усталые красные глаза. Взглянул на внушительную фигуру, закованную в глухую броню, на решительный и прямой, как меч, взгляд льдистых глаз, поколебался немного, затем махнул рукой и встал из-за складного стола, заваленного картами, планами и чертежным инструментом.

Слава о панцирной пехоте гремела далеко. Никто не знал, откуда они приходят и куда уходят. Они появлялись в критический момент, решали задачу и исчезали. Несокрушимые, несгибаемые – стальные люди. Полковник слишком устал, чтоб удивляться или спорить: « Что ж, если есть помощь, почему бы ее не принять?»

– Вон в том корпусе засели радикалы. Взяли в заложники персонал и ученых. Требуют проход через ущелье своих подельников – бармалеев в 200 рыл с техникой. А у нас просто нет техники, чтоб их потом нейтрализовать. Расползутся по горам и лови их потом годами. Не дай Бог, еще какой аул в заложники возьмут, хлопот не оберёшься. Ген штаб приказывает любыми способами сохранить ученых. А корпус из новых – настоящая твердыня. Простой пехотой, пусть даже и спецами, ее никак не взять. Вот эти аллах-бабахи и почуяли слабину. На уступки не идут, переговорщиков расстреляли. Несколько младших научных сотрудников уже казнили, – злобно, сквозь зубы сплюнул на землю полковник

–Понятно, – тяжело уронил панцирник.

Глухо клацнули магнитные защелки шлема, словно затвор автомата. Зловеще сверкнули красноватые линзы, и плотоядный солнечный зайчик тускло скользнул по решетке воздухозаборника, точно по влажным клыкам зверя. Пехотинец тяжело затопал по направлению к корпусу, оставляя глубокие следы в размоченной глинистой земле.

Полковник, было, заспешил за ним, но его, не особо церемонясь, оттеснили такие же рослые бойцы, с ног до головы закованные в потертые глухие латы, на ходу выстраивающиеся в клин, достающие и раскладывающие свои щиты. В конце концов полковник отстал, махнул рукой и устало закурил, глядя, как отряд входит в «мертвую» зону вокруг здания.

Щелкнули первые пули по шлему и наплечникам и, завизжав, ушли в небо. Фигура бойца мотнулась от принятой бешеной энергии пули, но не сбилась, продолжая мерно рубить шаги. Отряд плотнее сомкнулся, спрятавшись за щитами, и сделал еще пару десятков шагов, прежде чем остановиться.

Из окна высунулся дюжий боевик с укороченным АК и, потрясая внушительной бородой, принялся что-то кричать не то на арабском, не то на аварском.