Данил Антонович Савельев
Мистер Кошелёк. Мир Кулониума
Точка Прилунения
Они наконец-то вскарабкались и, тяжело гоняя воздух, плюхнулись на, как выяснилось, очень жёсткий снег – иного, впрочем, от вершины Маттерхорна ожидать не стоило – оба это понимали, но плюхнулись всё равно. Очень устали с дороги.
– Мы поздновато, – заметила Рижа и потёрла затылок.
Это была среднего возрасту дивонка, учительница родного и английского языков, решившая потратить заслуженный отпуск в скитаниях с человеком, которого сама приписала в друзья.
– Я не виноват, что в Швейцарии (К) ни нашего, ни русского не знают. В ином-то случае, мы конечно же сразу бы свернули севернее… Но мы же не опоздали, верно? О чём же переживать? – с иронией заметил господин Уендэс Модекайбер, тот самый всемирно известный “Фокусник”.
Рижа шоркнула плечами в ответ.
В это путешествие Модекайбер отправился с самой гадкой целью…
“Волшебные бусины” всегда указывали ему путь к тому, что было бы для него полезным – следуя за ними, он нашёл примочки, что и сделали его для всех “Фокусником”. Эти вещицы давали ему возможность весьма эффективно использовать присущие его родной планете необычные свойства пространства-времени – он мог предугадать, например, когда и где появится очередной пробой – так он сокращал время в пути и мог глянуть, если везло, другие, более глубокие уровни реальности. Ещё у него был, тоже к примеру, интересный предмет, что позволял сделать что-то невозможное возможным. Что-то одно, и на один же день. Он часто показывал фокус – выворачивал шар наизнанку.
К тому же, эти предметы имели весьма специфический внешний вид – такое не могла сотворить природа, такое не мог выдумать ни человек прошлого, ни современный – примочки походили на музыку, что вдруг стала осязаемой… На плазму из музыки. Модекайбер привык думать, что их создали люди будущего.
И всё-таки он обладал далеко не всеми примочками – он собрал лишь те, что находились в зоне его досягаемости – на поиск остальных просто не хватало ресурсов. А прекращать поиск он не собирался, ведь некогда серьёзно чокнулся головой и определил цель своей жизни – получить, ни много ни мало, сердце планеты…
И вот, месяц назад подвернулась ему удивительная удача – его дорогой начальник наконец-то скончался, и все те груды денег, что тот скупой осёл собирал НАЛИЧКОЙ на своей “лунной даче” десятками лет, вдруг оказались ничьи…
– Надеюсь, ненадолго, – потёр руки Модекайбер.
– Так скоро мы пойдём дальше? – засуетилась Рижа.
– Куда дальше?
– Ну… На дачу? Верно понимаю – это… Какой-то умело спрятанный особняк? Замаскированный, может…
Модекайбер посмеялся, поднялся на ноги и развёл руками:
– Размечталась, особняк! Вслушайся – лун-ная дача! … Не в переносном смысле.
– Она что, серьёзно находится прямо на Пилониуме?
– Да. Это самая настоящая, полностью автономная лунная станция. Ты ожидала иного?
– Нет. Я догадывалась с самого начала… Но надеялась, что опасения не оправдаются.
– … Тем не менее, нам теперь остаётся просто дождаться, когда Пилониум “подъедет” сюда.
– И… Мы просто прыгнем на него что-ли? – свистя термокостюмом, перевернулась Рижа.
– Да даже проще… – жестом подозвал её Уэндес.
С вершины они глянули на юго-восток Альп – там, среди возвышенностей из векового зальдевшего камня, красовалось аккуратное круглое плато.
Из глубин пальто Уэндес вытащил бинокль, дал Риже и указал примерно, куда смотреть: прямо посередине плато она увидела массивную усечённую пирамиду из металлических блоков, на вершине которой находилось нечто, похожее на "отцовский" разъём от USB, только в сотню раз больше. На конструкции были высечены и подсвечены неоновыми лампами слова на немецком, английском, русском, китайском и дивонском:
“Точка прилунения”
– Каждую ночь Пилониум прилетает сюда на подзарядку! – гордо объяснил Уэндес, – Не зря же он светится ночью.
– Он отражает свет от Кулона, поэтому и светится… – по-учительски вставила Рижа.
– А вот и нет. Объясняю – в 2074 году, когда НАСА (К) построили Матрицу и сделали наше светило жёлтым, Пилониум вдруг стал очень тусклым, поэтому они за ночь придумали такой вот костыль.
– Мамочки… – цокнула Рижа, – Ты в это веришь?
– Есть причины…
Пилониум вышел из-за горизонта и стал приближаться к горе. Он полз и полз… Полз и полз… Притом, всё медленне и медленнее… Тут к нему притянулись облака, посталкивались друг с другом, произвели десятки молний и огласили весь свет разъяренным грохотом. Кое-где молнии отбили камни с гор – и те тоже полетели к луне.
В один момент Пилониум начал барахлить – свет, то и дело, отключался, и когда такое происходило, спутник стремительно снижался, искажая траекторию.
– Видишь, ему уже сил не хватает! – нервно нагнулся Уэндес над дрожащей от ужаса Рижей.
Но… Хватило – луна на секунду зависла над разъёмом, и рухнула.
Рижа и Уэндес были теперь в шаге от спутника.
– То есть, нам каждую неделю грозит Армагеддон?! – выдохнула Рижа.
– …У нас есть где-то три часа, – скомандовал Модекайбер и ловким прыжком покинул родную планету. За ним, посомневавшись, проследовала и Рижа, правда, случайно толкнула его – Уэндес долго катился кубарем по какому-то склону.
Скоро Рижа нагнала его, серого от пыли. Она походила вокруг, ткнула носком ботинка – проверила, живой ли.
– Мы… Где-то… В… На… Море Понимания, – прокашлял Модекайбер, – Отсюда нам шагать пять километров к Центральному Заливу.
Шагали. Уэндес ещё с пять минут чихал – пыль попала в нос.
– Почему мы здесь дышим? – вдруг осознала Рижа.
– Интересно, что этот вопрос не посетил тебя на Кулониуме.
– … Пожалуй, мы просто слишком доверяем друг другу…
– Мы-ы дышим воздухом с планеты, – перебил её Модекайбер.
– То есть, если мы не успеем за три часа, и Пилониум улетит…
– Переждём на даче.
Рижа улыбнулась, Уэндес тяжело вздохнул и сверился с картой спутника.
Рижа, бедная, не могла видеть этого человека хмурым – что-то внутри неё начинало связываться и давить. Когда так происходило, она обязательно начинала какой-нибудь, пускай даже самый никчёмный разговор – лишь бы он улыбнулся, и показал, что всё в порядке:
– Вот интересно – “Точка прилунения”… Неправильно как-то… Если бы мы падали на луну – вот тогда… А тут…
– Это писали люди выше нас. Им можно.
Интересно ему было, что содержала поглощенная пыль – голова его покруживалась.
Шагали дальше.
– О! Прям “Одиссеядветыщиодин” получается! – воскликнула Рижа, когда заметила вдалеке вбитый в лунную твердь тёмный ржавый цилиндр.
– Хэ… – прищурился Уэндес – Мы близко. Это часть от аппарата, на котором Новачек прилетел сюда впервые.
– Один что ли?!
– Деньги ещё и не так башку снесут. Мы уж тогда обрадовались, думали, сгинет здесь гад, да нет – приходит нам через месяц: “Лечу. Заказывайте суши”!
– Что приходит? WhatsApp-ина?
– Письмо! По почте, Карл!
Они подошли к цилиндру. Уэндес обежал его, окинул взглядом, прошелестел губами и почесал голову.
– Что такое? – взволновалась Рижа.
– Новачек предупредил меня, что оставил ключ под ковриком… Но я не дурак, разумеется, и прекрасно понимаю… – отсчитал он короткую паузу указательным пальцем – Что за пять лет его давно унесло и закопало в пыли… И всё же! – вознёс он этот же палец к небу – Для великолепного господина Модекайбера и это не станет проблемой!
Сценически броскими движениями он вытряхнул из пальто… Одну примочку.
– Эта ерундовина – ключ от всего! Я называю её “всеотмычка”!
– Как она пролезет в скважину? Она же не… Ну…
– Она примет нужную форму, – подмигнул Модекайбер.
Он нащупал на цилиндре вырез, и всеотмычка, занимавшая целую ладонь, многим сбавила в объёме.
Фокус сработал. Двое нырнули в потёмки. Светодиодная ленточка, что обрамляла ветровую линзу на лице Модекайбера, выдавала позорно мало света.
Благо он скоро врезался лбом в до идиотизма огромный выключатель, и запустил станцию. Главное освещение, как оказалось, всё повыгорело, но электроника кое-что подсвечивала – тусклый розовый свет наметил стены, увешанные самым разным оборудованием.
А потом оба попали в коридор пошире, где освещение всё-таки работало. Оформлено это место было куда приятнее – как типичнейший офис 2070-х: пневмодвери, ажурная ковка, свисающие на голых проводах лампы в замысловатых плафонах.
Стены по обеим сторонам содержали множество дверей – они уходили куда-то туда, за поле зрения.
– Зачем здесь столько комнат?! – ахнула Рижа.
– Такой уж он человек. Неряха, короче. У него было три кабинета в конторе, идентичных.
– Зачем?
– Ну как… Один загадит – перелезет в другой, пока в первом капитальный ремонт производится. Если второй будет загажен, пока в первом не закончат ремонт – пойдёт в третий.
– Мамочки…
– Да уж… Вот затем и столько комнат – кому же здесь делать ремонт?
Помолчали… А потом Уэндес предложил:
– Давай-ка, чисто ради интереса, глянем, сколько он их изничтожил – смотри открытые двери по правой стороне, я посмотрю по левой.
– У нас же три часа? – прикусила Рижа язык.
– Я же говорю, переждём… – намекающе пробормотал Модекайбер – Знаешь, судьба обошлась с ним, как палач… – говорил он, считая комнаты – Отрубила голову, взяла за волосы и показала толпе, мол “смотрите, какой урод, жил неправедно” .... Только нам больше повезло – состояние жилья… Оно характеризует человека куда лучше, чем какая-то жуткая рожица.
– Учитывая, что иной она после казни быть и не может! – добавила Рижа.
Уэндес отдал ей абсолютный респект двумя пистолетами из пальцев.
– С моей стороны 6! – крикнула Рижа.
– С моей 8, – усмехнулся Модекайбер – 14 из примерно 1256… Что-то здесь не так… – насторожился он – То есть, когда он посетил это место в последний раз… Он не пробыл здесь и месяца… На Кулониуме его тогда не было полгода.
– Я не понимаю.
– Он был здесь три раза за всю жизнь. Первый – это первый. Второй – он устраивал здесь вечеринку. Уже тогда двенадцать комнат, как минимум, были превращены в пепелище… А третий раз он был здесь пять лет назад… И за полгода испортил всего две комнаты?
– Может, он стал аккуратнее?
– Не смешите меня, Амартебъянке… Странно… – откашлялся Уэндес – Пойдём-ка отсюда…
Хаб пересекли минут за десять.
– Что будет с этой станцией, когда мы унесём все деньги?
– Она, полагаю, когда-нибудь перейдёт либо НАСА (К), либо Роскосмосу (К), как поделят, а делить тут, полагаю, есть что… Ну-у, либо её купит Маниш.
Они подошли к одинокой двери, помеченной “Алтарь ;)”.
– Не проводил же он здесь ритуалов, а? – с безнадёгой в голосе обратился Уэндес к спутнице.
За дверью оказался обширнейший зал с хромированными стенами. Всё, что здесь было – небольшой, но изящный постамент. На нём стоял резервуар, похожий на вазу, только, очевидно, состоявший из металла. Он, как и вся станция, был увешан всякими лампочками, кнопочками, заклёпочками и проводочками. Что ещё было в этой вазе примечательно – три устройства, весьма похожих на насосы, что окружали горлышко.
– Понятия не имею, что это, – всплеснул руками Уэндес – Не могу даже предположить.
Рижа похлопала его по плечу и ткнула пальцем на потолок. Там, висело круглое табло, по которому бежал следующий текст:
“Венди, если ты запустишь эту штуку, и оттуда вылезу немного помятый я – значит я настоящий ушёл в мир иной. Если так – не забудь предупредить меня об этом. Если ты запустишь эту штуку, и ничего не произойдёт – значит, я жив и подам на тебя в суд за проникновение… Шучу. Ты мне живой нужен. Ну а вообще – я мог просто не закончить эту машину… вполне себе мог, ведь даже на момент написания, она ещё не работает. Надеюсь, ты догадался посмотреть наверх. Извини, что не повесил записку поудобнее, мне было жалко хром.
ВЗЫВАЮ К СОВЕСТИ! Понимаешь, полагаю, о чём я :)
Целуньки, твой дорогой начальник.”
Чтобы это прочитать, Уэндесу пришлось обойти зал по кругу пять раз.
По окончании он сморщился, прошипел, и подошёл к аппарату. Недолго пришлось думать над тем, как он включается – соответствующая кнопка была услужливо помечена.
Уэндес с ещё большей безнадёгой гланул на Рижу, и та, не изменяя себе, пожала плечами.
Аппарат всё-таки был запущен – металлическая ваза затряслась, от неё пошёл прерывистый гул; те три устройства, что окружали горлышко, начали перекачивать невесть какое вещество. Чёрные полосы, что сходили от них по всему корпусу, моргнули красным, показали куцую анимацию загрузки, и прорисовали сверху-вниз значки высокого напряжения.