Творческое объединение Поэтов Тарусы
Тарусские тропинки. Альманах 2024

Самый возраст отдыхать.

Мы пока ещё не стары,

Просто стали много знать.

Просто мы уже успели

Впечатлений накопить,

А вообще, на самом деле,

Нам, конечно, жить и жить.

И встречаться, и общаться,

Впечатленьями делясь.

Ах, какое это счастье,

То, что дача есть у нас.

Приглашаем всех опять:

Приходите, будем ждать.

***

На высоких каблуках.

Я вышла на высоких каблуках

И встала в свете рамп у края сцены.

О, как пробить в глазах мне ваших стену?

Откуда столько силы взять в руках?!

Сжимаю кулаки до боли в пальцах,

Вытряхивая душу в пустоту,

Пред вами я стою нагая тут –

Распятая, как вышивка на пяльцах.

Колючие, холодные глаза,

И в них немые, глупые вопросы.

А для меня не глаз, алмазов россыпь,

И мне так много хочется сказать.

И чтоб они увидели меня,

Я здесь пред Вами душу обнажаю,

И пусть я вам по-прежнему чужая,

Пока не в силах это поменять.

Но буду выходить на этот край

И ждать, когда увидят и услышат,

И в этот миг я стану словно выше

И не придётся в микрофон орать.

Я в зал бросаю искренние строчки,

А мне в ответ улыбки от души…

Ещё один такой бы миг прожить,

И кажется, что можно ставить точку.

Но снова на высоких каблуках

Я выхожу, весь мир держа в руках!

***

Мне говорят, что это не стихи

Мне говорят, что это не стихи,

А я не спорю – это просто мысли.

Опутают и манят, как грехи,

Порою в них совсем немного смысла.

За строчками я прячу полумрак

Души моей, как прежде, одинокой.

И с этим мне не справиться никак,

Не вытравить души моей пороки.

Влекут они и манят, и зовут,

И с возрастом в согласье не приходят.

А годы молча копятся и ждут,

И каждым утром часики заводят.

Пока пружинка в них ещё крепка,

И винтики, и стрелочки в порядке,

И молоточек сильный у звонка,

А плачу я не часто и украдкой.

И ангел мой со мной ещё пока,

И времени не кончилась река.

* * *

Анна Люцидарская

Письмо мамонта Проши,

проживающего в г. Новосибирске /ИИФФ/,

к прекрасной Несси, проживающей

в озере Лох-Несс, Шотландия

Я Вам пишу, чего же боле,

Что я могу ещё сказать?

Вы где-то плещетесь на воле –

Я в холле вынужден стоять.

За то, что встал я на подставку,

Мне дали лаборанта ставку.

Свою я исполняю роль –

О ближних проявлять заботу:

Кто опоздает на работу,

В народный доложу контроль,

Но я не сетую об этом,

Я здесь работаю скелетом.

О, Несси! Как ты далека!

Нас сотни миль разъединили,

И всё ж я рад, что не прогнили

Мои ребристые бока.

Мой внешний вид совсем не плох,

И не беда, что шерсти нету,

Ведь преимущество скелета

В отсутствии клещей и блох.

Конечно, мамонт я, не слон, –

Те ходят по последней моде,

Но было время – рабдодон

Резвился тоже на природе.

Несчастий не предугадать!

Глядишь – а время вымирать…

Гадают больше сотни лет

И доктора, и бакалавры:

Куда исчезли динозавры.

Каких не пережили бед?

А может быть, пришли их сроки?

А может, вымерли от склоки?

Ах, Несси! Мне безмерно жаль,

Что время так необратимо.

Какая геосинклиналь

Меж нами пролегла незримо?

Твоя находится квартира

В стране традиций и Шекспира,

В долине сумрачной Глен-Мор.

Ты стала пищей для сенсаций.

В парламенте ведётся спор:

Ты явь иль плод галлюцинаций?

Но мы то знаем, этот шум

Был поднят прессою специально,

Чтоб англичан незримый ум

Отвлечь от темы социальной.

Оставь туманный Альбион,

Там климат, как в лесах карбона,

Он и первичного бульона

Здоровью нанесёт урон.

Езжай в Сибирь! Ей-богу, стоит!

У нас музей, поди, построят,

Его ты будешь сторожить

/ У нас здесь сторожей нехватка /,

И пруд, где б можно было жить.

Приличный выроет Касаткин.

Не хуже этого Лох-Несс,

Куда б вовеки не полез…

Да только у тебя семья,

Друзья, кузены и кузины,

А это веские причины –

Их уважать научен я.

И всё ж, как быть то, дай ответ!

Быть может, погостишь в июле?

Ведь будет время, твой скелет

В каком-то станет вестибюле.

И мы с тобой не вечны, Несси,..

Все под воздействием трансгрессий.

Я – только кости… не по силам

Преодолеть далёкий путь.

Журнал поможет «Знанье-Сила»

На чудный облик твой взглянуть.

Поведал мне один профессор.

Темнит, быть может, как узнать,

Что нынче век проблем и стрессов

И как-то надо их снимать.

Я, всё ж, не дикий трилобит, –

Люблю порассуждать от скуки,

Я, всё же, мамонт от науки.

Не второсортный индивид!

Учёный всё народ кругом,

Их принимая биотоки,

Беру познания уроки,

Здесь обретя свой новый дом.

Всё на места свои встаёт,

За окнами метёт пороша…

Счастливый, Нэсси, Новый Год!

Прощай.

Сибирский мамонт

Проша!

***

Ответ Нэсси

Му dear, Проша, мой ответ

Быть может, запоздал немного,

Но ведь и звёзд далёких свет

В конце концов найдёт дорогу

К тому зрачку, что в небеса

Глядит и верит в чудеса.

Я знаю, Проша, вы джентльмен.

И ваше чувство мне приятно,

Но не воротишь плейстоцен,

Часы не повернуть обратно,

Не стоит углублять конфликт,

И Вы, и я – сплошной реликт.

/ What do you think about it?/

Когда-то снежный человек

Служил приманкой альпинистам.

Но в наш неугомонный век

Всё так надоедает быстро.

Приелась чёрная дыра

И йогов списывать пора.

Сейчас не в моде НЛО,

Забыт Бермудский треугольник,

Вам, darling, всё же повезло –

На Вас смотреть приходит школьник.

А я сижу, зарывшись в ил.

Как самый пошлый крокодил.

Не экстрасенсы мы, на грех,

Хоть их уже не тешит мода,

Но мысли тайная природа

Ещё способна на успех.

Нам славы не хватило метра –

Остановились в стиле «ретро».

Лучи тщеславия померкли,

Теперь, забытая в глуши,

По вечерам читаю Беркли

И для ума, и для души.

Одним вопросом задаюсь –

Я существую или снюсь?

А, впрочем, полно горевать, –

Ещё сумеем отыграться.

И человечество опять

Придёт на нас полюбоваться!

Ведь без загадок скучен мир

И мил развенчанный кумир.

В сей утешительный мотив

Я верю, то есть I believe.

Я тут недавно «Таймс» прочла,

Слежу за прессой, делом грешным,

Что аттестация прошла

У вас бескровно и успешно.

Я в то поверила едва ли,

Но всё же: Вас аттестовали?

И Вам прибавили в зачёт

Ещё, хотя бы, лет пятьсот?

Обидно, право, ей же ей…

Довольно Вам стоять скелетом.

Неужто нет совсем идей?

Так прозябать зимой и летом!

Ведь Вы же прошлого герой,

А не какой-нибудь рlау воу.

Гадать боюсь, но может статься,

Преодолев границ барьер,

Приехать вскоре мне удастся

С Железной Леди в СССР.

Коль это Вам не повредит,

То нанести решусь визит.

Что новый год нам принесёт?

Какие выпадут дороги?

А, впрочем, время подведёт

Свои бесстрастные итоги.

Прощайте, я кончаю letter

И с нетерпеньем жду ответа!

***

Варвара Рыжкова

О-Цуру

¹

(подражание нагауте)

Втуне помощь от чистой руки ни за что

Не прольётся, как струи воды в решето.

Это помнят невиннейших душ журавли,

Что средь сакур под сахаром снега росли.

…Льда холодные губы целуют ветра.

Лишних слов благодарности лучше не трать.

И ажурной походкой, легка, как перо,

Приближайся к добру, чтоб ответить добром.

Не щади своих сил. Шаг без страха упасть -

И по – щиколотку оголённую – в наст.

Ожидает тебя у подножия гор

Теплота, не иссякшая там до сих пор.

Юный трепет сердец, не закрытых для снов,

Окрылённых фантазией ласковых слов.

И объятий заботливых рай неземной:

То, что в грёзах твоих было погребено.

Ты ответишь на ласку стремленьем к труду,

Пропуская меж пальцев часов череду.

Будет первый твой дар, как дыхание птиц,

Соткан нежностью, что не имеет границ.

Твой порыв не затухнет, как краски весны.

Те, кто рядом душой, будут поражены.

Может статься, лишь хладная воля извне

Не сумеет остаться с тобой наравне.

Но коль творчества нашего робкий процесс

Станет ясен чужим, сей же час, прямо здесь,

Наш станок доброты замолчит от стыда.

А затем нам придётся уйти в никуда…

Потревожено и невесомо, как стерх,

Быстрокрылое сердце уносится вверх.

И прощальные крики ушедшей мечты

В наготе небосклона невинно-чисты.

Долго эхо курлыканье носит в горах…

Полотно нашей жизни на совесть и страх

Расстилаем мы тем, кто роднее вдали,

Но расстаться придётся, коль не сберегли…

И на озере чистом, черпая себя,

По ошибкам заплечным невольно скорбя,

Оперяясь душевными силами вспять,

Не устанем попыток места вспоминать.

***

Война за ценности

Душа полна огня и света,

Но как бы ни были вы кротки,

Коль будет щель – ворвётся ветер,

Взметнув угольные ошметки.

Душевный пепел – это странно,

Найдя в себе немного силы,

Поймете, поздно или рано -

Костер душевный погасили.

Знай, что ты подлецам не чета,

Но помни, что в сердце у каждого

Умершая голубая мечта

Пламени синего жаждет.

Многие ходят по головам,

Только рано ли, поздно ли из тени

Выплывут на обозрение нам

Непреложные истины.

Внутри иначе, чем снаружи.

Свои сомненья разрывая,

Ты изумлённо обнаружишь,

Что ветер угли раздувает.

Как тихий шум в глуби ракушки,

Так мощь внутри росла и крепла.

Откройте нараспашку душу:

Душа полна огня и пепла!

Всех нельзя под гребенку одну.

Коль всколышется ложь многоликая,

И счастливый конец невозможно вернуть,

Тем, кто чист, нужно выпустить дикое.

Мы все знаем щемяще-печальный пролог:

Хотите ли вы, не хотите ли,

Есть всегда то, что можно на голову с ног,

Как нам говорят просветители.

Пускай пожар во мне не слышен -

В коловращении зарницы

Прядь пламени зажжётся пышно,

Чтоб ото сна восстать, как птица.

Понять по-сестрински, со смыслом,

Собрать в кулак дыханья зёрна,

Открыть, кто в тень ушёл от искры,

И изничтожить гниль от корня.

Правда в том, что не порвана нить.

Пусть и тянет на ценности ложные,

Как ни пытайся, нельзя отступить

От того, что до века заложено.

Разлив в душе огнегривый закат

Янтарностью жидкотекучею,

До самой сути добраться и внять

Нежнейшим флюидам созвучия.

Удалиться, навек отпустив

Те места и те воспоминания,

Где потерян допетой канцоны мотив,

Оставляя лишь пепел предания.

…И останется после огня,

Душу силам чумным леденя,

Тихо шурша под моим каблуком,

Пепел пустого предания.

***

Колыбельная

Пышной юбкой неслышно шурша,

Вея дымом из старенькой трубочки,

Ночь по миру пошла не спеша,

Улыбаясь сквозь сумрак задумчиво.

Впору бросить, как камень в ручей,

Все случившиеся неурядицы,

Сквозь журчание тихих речей

Добираясь до донышка радости.

Мне бы вспомнить, как в сон занырнуть,

Как под крылышко ночи пристроиться,

Как не думать о беге минут,

Что извечно куда-то торопятся.

Ночь размоет густые штрихи

И, окутав туманом сознание,

Нам подарит покой вопреки

Всем тревогам, отвергнутым ранее.

Всё вокруг погрузив в немоту,

Ночь, задрапировав шпили ратуши,

Растушует свою темноту,

Тихо трогая лунные клавиши.

***

Киноварь

Неправда, что в сказке безвкусно-нехитро

До боли скудна цветовая палитра,

Мы в каждом, порой незаметном движении

Находим нежданно своё отражение…

Путь противоречий прерывисто-нов:

Ни черных, ни белых, ни серых тонов.

Сечение литер осколочно-резких

И витиеватые буквы-спектакли…

Привыкли мы к сказочной глупости фрески

В легенде старинной и странной – но так ли?

Ведь сложная вязь на изнанке сюжета

Оправдана скроенным опытом древних,

И скрытые смыслы, как яркий прожектор,

Едины рельефно и мягко-напевны.

Мне же, сколь не говори, всё будет мало,

От предвкушенья дрожа, открываю

Трепещущие небрежно, как попало,

Страницы истории цвета киновари.

И в книге, как в жизни, способны мы тоже

Посыл разглядеть, как в торжественном гимне,

Будь то эхо сердца: «Храни тебя Боже…»

Иль отзвук надрывного «Эй, помоги мне!»

Закон постоянства, как в жизни, сурово

Вступает в права, величав и негибок.

Извечна канва, потому и не ново

Явление вновь потаённых ошибок.

Не отрицайте другой стороны медали:

Порою нам светят хищно и кроваво

Намёки, штрихи и крупные детали

Страниц истории цвета киновари.

И дланью текуче лаская хор клавиш,

Осколки рассказа слагаем в орнамент.

Пока свою хватку ты сам не ослабишь,

Ход мыслей твоих не отпустит пергамент.

Струну позабытой истории тронув,

Ты вкус ощутишь, на мгновенье опешив,

Рябиновых ягод и крови драконов,

И ртутного блеска надежд прикипевших.

Отчаянно к небу свой взор поднимая,

Глотаем клубы до слёз чадящей гари,

Очаг нашей скорби – истин кладовая,

Страницы истории цвета киновари.

Гравюры, лубок или образ витражный,

Пройдя сквозь века, оставаясь нетленным,

Стоит без сомненья, как прежде, на страже

Воздушных фантазий наивной Вселенной.

Лететь окрылённо, по-детски, с размахом,

Ходы наблюдая истории давней,

Лишь чистые души способны без страха,

До дна погружаясь в пучину преданий.

Как крылья нот церковного органа,

Небесной зеницей иль взглядом нежно-карим,

Нас в тишь окунают лучи многогранных

Страниц истории цвета киновари.

***

Кривое зеркало

(Стихи об экзистенциальном кризисе или шоке от

дереализации)

Что сказать, если мир

Наизнанку сплеча

Извернулся змеёю из кожи вон?

Если ты меж людьми

Должен скально молчать,

Но смятенье крадётся вослед, как вор.

Запустив по-хозяйски

К тебе вовнутрь

Цепких пальцев своих ненасытно горсть,

Всё тасует маски

Житейских бурь,

И того, что тебе увидать довелось.

Заглянуть за навес

Человечьих лиц,

Это в смех или в горе – не нам решать,

Но когда окрест

Лишь алчба глазниц,

Подскажите, куда же ушла душа?

Как на ощупь, в туман, нас бросает жизнь.

А выходят на свет, рассекая мрак,

Те, кто зряч душой, кто не смотрит вниз:

А коль рухнул мир – то давно пора.

И куда идти, если нет дверей,

И в руинах хлипких ступеней лесть.

Хищный зов утих, так что верь – не верь,

Лишнее: на мели в жерло лиха лезть.

Опрокинут навзничь, зеркально-крив

Прошлый путь, которым так долго шёл.

Хоть решать не нам, уличив – не ври

Сам себе, что дурно, что хорошо.

В суматохе чувств затемнён исход.

Снять – не снять очки: разве до того?

Мыслям вопреки, мир из года в год

Выползал змеёю из кожи вон.

***

Целитель

Отмеряет судьба надежду – куска полтора,

И по жилам бежит возбуждения вёрткий литий.

На крыло – из уюта гнезда – приходит пора.

Ты – целитель. А в общем-то… в общем-то, не целитель.

Кто-то там, далеко, загребает с лихвой барыши,

Ну, а перед тобой на пути хлобыстают ставни.

Ты – целитель?! Да, господи! Милая, не смеши!

Что ты можешь коварству и злу противопоставить?

Распахнув объятья, идешь с фонарем для душ,

Заставляя их усмирить ледяное жало.

И пускай все – чушь, но ты всё же взялась за гуж.

Ты – целитель. А в общем-то… в общем-то, да, пожалуй.

***

Космач

Занырнув в переплетный космос,

Между пальцев страницы лья,

Разминает закладку-косу

Пацанёнок Космач Илья.

Закачают, как волны, мысли,

Затрещат струны тросов-жил.

Что маячит там? Риф ли? Мыс ли?

Океанские миражи ль?

И текуче запляшут блики

Вкруг посудины-каблука,

Озаряемой лунным ликом

Из-под облака-клобука.

Ты игрушка в объятьях саги,

Где и песнь, и любовь, и рок,

Где расчертит свои зигзаги

В поднебесье Илья Пророк.

И то врозь, то донéльзя ближе

Моря ласковый душегуб

Старый борт с наслаждением лижет

В окаймленье соленых губ.

Так навстречу ночному своду,

Окрылён, убелён и строг,

Молча пашет шальную воду

Деревянный единорог.

Чал мечты и прочней, и проще

Под баюканье скрипа мачт, -

И в безбрежность простора строчек

Отплывает Илья Космач.

***

Маленькая колдунья

Я – Тротула-ручеёк,

Расточительный и прыткий,

Я – тростник озерных рытвин,

Что ни слово – поперёк.

Вам, наверно, невдомёк,

Как так можно ухитриться,

Повторяя раз по триста:

«Но ведь можно хоть разок».

Я – Тротула-ручеёк,

Многоструйный и сумбурный.

Вам не нравится? Недурно,

Закупорим бутылёк.

Чем поток меня привлёк?

Не отвечу, так уж вышло…

Берег жизни лихо выжмет

Оправдательный предлог.

Я – Тротула-ручеёк

И потомок пивоваров.

Вам нужна большая свара?

Заходите на чаёк!

***

Городская любовь

Пока в свеченье резком или матовом

Идёт моих теней тысячя-сплетение,

В потоке мыслей россыпно-агатовом

Мне голос чей-то подпоёт смятенно, и

Та часть тебя, неуловимо важная,

Молниеносно улизнув из скобочек,

На перехлёстье света и этажности

Найдёт меня из тысячи коробочек.

Как будто запрокинув кверху головы

Навстречу распахнувшемуся космосу,

Зажжёмся изнутри уже не соло мы,

Взмывая к наивысшей точке конуса.

Под нами будут течь огни и темени,

А между – будет вакуум спокойствия,

И будет радость – брызгами – в безвременье,

Покуда не иссякнет мера свойств твоя.

Пускай любовь на астероиде моём

Останется чего-то ради, кратером,

Но чувства, что друг другу отдаём,

Обогревают сердце радиатором.

***

Недопоэт и гражданин

Мало ли с чем ураган в мечтах,

Химию чувств согни,

Жизнью на рельсы другие встав,

Мыслями – на одни.

В ствольное тулово, как исход –

Зубом гвоздя елозь:

Чтоб смоляная слеза из-под

Выплавленных заноз.

А породив несмолкаемы

Крылья красивых фраз,

Их аккуратно ломаем и

Складываем про запас.

Дрожью бежит, повергая в транс,

Пальцем по коже жуть.

Если без права на новый шанс -

Что я себе скажу?

В этой ли жизни найдётся знак

Думам, что дан – не дан?..

Вы, старый мастер хожденья в снах,

Сделайте мне чемодан!

***

Насовсем

В пыльно-кремовых кедах уйду я,

Зябко кутаясь в старый пиджак,

И, на лужи тихонечко дуя,

Ветер рядом пойдет не спеша.

Я уйду в пыльно-кремовых кедах,

А за мною – следов моих цепь.

Под покровом туманного пледа

В тёмно-сизую, снежную степь.

В моём сердце мелькнёт синий сполох,

Ночи грубо расколотой луч.

И звезды заслезится осколок

Из-за шторки задернутых туч.

Я пройду в пыльно-кремовых кедах

Мимо глаз позолоченных львов,

По мостам, и за мною по следу

Стукнет сердцебиенье часов.

Будет тихо – ни звука, ни вздоха.

Я исчезну в кристальной росе.

Я уйду, это вовсе не плохо,

В край Души, по шоссе, насовсем.

***

Баллада о принцессе Шиповничек

От своих ночных кошмаров,

Что придумали когда-то,

Ожидая их снаружи

(А создав, притом, внутри),

Чтоб не раниться повторно,

Ты проклятием притворным

Отстраняйся и проворно

Дверь тихонько затвори.

Посреди невзгод и казней

Этот способ безотказен.

Ткёт черёд моих оказий

Нить судьбы веретена.

Но из моего колодца

Никогда не доведётся

Зачерпнуть, ведь я при солнце

Не для многих взращена.

Пусть нарочно я, наверно,

В жизнь впустила мрак вечерний,

Возведя стену из терний

На недели и года.

В моём личном сонном царстве -

Это мой душевный панцирь,

Из него по доброй воле

Я не выйду никогда.

Сладость мутного покроя

В это время молодое –

Слушать клёкот козодоя,

Слушать песни соловья.

Край укромный так по-детски

Мне не душен и не тесен:

Я сама себе истец и

Беспристрастная судья.

Нас не смелость украшает:

Мол, утрата небольшая.

Без оглядки всё решая,

Оцарапаться легко.

Жизнь нельзя переиначить,

Каждый кончит так, как начал.

Слишком много наудачу

Ставим в жизни мы на кон.

Пусть сменяются светила,

И вода необратимо

Камень точит – я не выпорхну,

Как птица, из гнезда.

Удовольствуйтесь шипами

Вы, и шрамами на память.

Коль не впрок на след напали:

Я не выйду никогда.

За стеной камней замшелых

Я – ликующий отшельник,

И ни шорох, ни пришелец

Не нарушит тишины -

Только пыль да паутина.

(Я надёжно защитилась

От вмешательства небрежного

Извне, со стороны).

Дикий розовый шиповник

Сохранит всё и запомнит,

Душу бережно наполнив

Сном, лишённым страшных саг.

Я запряталась надёжно,

Как моллюск или как ёжик

И совсем не для того, чтоб

Развернуться просто так.

Ляжет снег, и снег растает,

Будет буйствовать густая,

Снова мягко разрастаясь,

Резеда и лебеда.

Вам не взять меня измором -

Здесь надёжные затворы,

Из-за стен по доброй воле

Я не выйду никогда.

Вечный выбор «либо-либо»

Не смутит мне духа, ибо

Я должна сказать спасибо

Мудрым недругам моим;

Но завещано сердцам из

Дней былого праотцами,

Что себе мы в жизни сами

Полотно своё кроим.

Если ты уверен в этом –

Вслед за солнечным рассветом

Пробирайся прямо в чащу,

Где царит густая тень,

Светляков живая россыпь,

Пьяный запах дикой розы,

Хладно-девственные росы, –

В мой мирок безмолвных стен.

Кто сказал: все отгремело;

Слова твердость онемела,

Что из тихого удела

Я не выйду никогда?

Обнажая путь терновый,

Докажи – тебе не новы

Честь и честность: я готова

Терпеливо ожидать.

* * *

Екатерина Сафоненко

***

Куют цикады перстенёк…

То в поле, то по бережку

Смущая кварца фитилёк-

Свет превращают в денежку.

В груди проснулся счастья гул

И слуха обострение:

Вдруг, между сплетен на бегу -

Живой души горение!

Руки привычно реет кисть

Двумя мазками – вздохами,

И – на волнах Оки взвились

В салютах ярой охры дни!

По косогорам и холмам -

Нарядный звон рябиновый,

И глянец жизни вторит нам

Витражными картинами.

Вот с плотью нежной облака

плывут себе неброские,

Вот стёкла бывшего окна

Листают сны тарусские.

И надзирателем сентябрь

В движенье, полном гордости,

Буксирует мечты корабль

По лопуховой поросли

Вдоль кущ садовых и берёз

В огранке хризолитовой,

Мимо собак, гусей и коз,

Без векселей кредитовых.

Сконфужен перстенёк слегка

От яблочного бдения,

От духа страсти уголька,

Вкусившего свечения.

Представ царицей на пиру-

Здесь тишина над городом,

Проводит мастер – класс игру,

Ныряя в звёздность омутов.

И я, участницей игры,

Ловлю за хвост мгновение-

Вдруг в многоликости руды

С улыбкой встречусь гения!

***

* * *

Ночи марта…снежная обуза…

Но однажды – грязной и босой

Мне приснилась дева. Светло- руса.

С длинной золотистою косой.

Постучалась и, взмахнув ладошкой,

Горестно вздыхала и звала…

Откликались ей в домах окошки

Отблеском заботы и тепла.

В лунном свете серебрились травы,

Отражались звёзды над рекой.

Дикий ветер гарцевал лукаво,

Нарушая призрачный покой…

Сон унёс в свои святые дали

Девы той тревожное лицо,

Новый день сверял свои скрижали

С знаками, что явлены Творцом.

Горек взгляд состарившейся силы.

В молчаливой скорби спит село…

Детский голос – колокольчик дивный-

Стал, как чудо, редкостью давно.

Чью-то юность пьют, как мед, закаты,

Юный дух – бальзам для городов,

Поселенья забытьём объяты,

Тех, кто чуждой воле предал дом.

Двадцать первый век несёт упрямо

Динозавра древнего яйцо,

оставляя всюду горы хлама

В память о способностях отцов.

Стала всенародною привычка

Отправлять на свалку дел следы,

Струйкой дыма змейка – невеличка

Стелется предвестницей беды.

С каждым днём нахальней и смелее

Шлаковая выработка дум.

Мусор…Благочестием елея

Горделиво насыщает ум.

Буреломом зарастают пашни,

Велено лишь совесть корчевать.

Люди озабочены вчерашним-

А о завтра – некогда мечтать.

Переделы, межеванья, споры

Коллекционируют сердца.

И печать вселенского укора

Как изгой, сторонится лица.

Лишь мелькает тенью меж рассветов,

Поит взгорки соляной слезой,

От небытия всё ждёт совета

Призрак-дева с чудною косой…

* * *

На утренней заре

Из синих льдов вселенной

Рождается полёт магических снегов,

Несущих для сердец

Кристаллы вдохновенья -

Светящиеся формулы стихов.

Лучится в белизне

Бессмертного истока

Порхающих снежинок мелодия огня.

И снова в дань весне

Всевидящее Око

Под белою парчой творит напевы дня.

Заиндевелый свет

Кружится невесомо…

Щекочет отсвет глаз поющий спектр лучей,

И бережно ветра

Звук воплощают в Слово,

Переплавляя серебро свечей.

Летят к земле, летят,

Объятья раскрывают

Игольчатые звёзды – близняшки хризантем,

А люди не спеша

С ресниц и плеч снимают

Озябший шёпот россыпи поэм.

***

Цветная нежность перевити

Издревле путеводной нитью

 Орнамент вышит у любви:

Сплетенных узелков наитье

 В узор единый – перевить.

 Живут в них Лада и Ярило,

Птиц вещих Фениксов следы,

Нить красная в пути незримо

Предохраняет от беды.

И арфы звук и блики солнца

Не полонят людских сердец,

Как вышитые полотенца -

Творенья добрых мастериц.

Уложенные волны цвета

руками вдумчивых людей…

В одежде – атрибут успеха,

Изысканность на каждый день!

 Как-будто радуга играет

На рукавах и на груди,

И радует, и обольщает,

 Струну надежды бередит.

Цветная нежность перевити -

Мгновенья блеска женских глаз

Цветут своей, особой жизнью,-

Серьёзной, а не напоказ.

Их не сравнить с собольим мехом,-

Предназначение – в другом:

 Быть в доме добрым оберегом,

 А в праздник – благоторжеством!

В память работницам фабрики

художественной вышивки им.М.Гумилевской

г.Таруса

* * *

Белый вечер

Слушает белый вечер

Исповедь старых берез,

В гибкость сугробов пряча

Хрупкой надежды мост.

Льстивой поземкой вьется

Холод колючий вослед,

Гостеприимностью льется

Древней Тарусы свет.

Дремлют под крышей капели,

Блеском сосулек дразня,

Искренность виолончели

В гаснущем пурпуре дня

Чардаш танцует, итожа

Бег златорогой луны,

Тайны души тревожа

Звончатостью струны…

Сквозь невесомость звука

Плещется в отблеске глаз

Смех либеральной скуки

С профилем дум напоказ.

Терпкою дымкой мимо

Мыслей серебряный груз,

Словно сокрытый в иней

Облик  мифических муз.

Дарят смолистую свежесть

Россыпью щедрой добра-

В звонах – живую нежность-

Колокола Рождества.

И в волшебстве небесном

Звезд негасимый огонь

Соприкасается с сердцем

Через мою ладонь!

* * *

Связные важных сфер мобильных

Коломна светлая,

сестру Рязань обняв-

В … Оке босые ноги мочит.

Николай Клюев.

Три буквы в наших именах,

Три знака- родственных и сильных, -

Сплетенье судеб в ярких днях

В просторах вод тысячемильных…

Живой воды к глотку глоток

Я пью в пути незримо долгом,

И вырастаю, как поток,

Из Понырей бегущий в Волгу.

Хранят дремучие леса

Истока пульс в земных глубинах,

И старит сонная овца

След таволги среди малины.

Ныряют в бархатность воды

В окраске солнечной утята,

А лисы, зайцы и бобры

Тропинки торят в гуще мяты.

Удачи жаждут рыбаки

С бессменным талисманом- чаркой,

И смотрит в искренность реки

Из лодки строгая овчарка.

Мечты скользят на гребнях волн,

И тайнами полны стремнины,

А, вслед, грустя, творят поклон

Молчальники и стражи- ивы…

И мчатся вихри перемен

Сквозь вёсны сентябрем иллюзий,

Где солнце огненной Кармен

Витает в белоснежном блюзе.

Бежит река, дарит река

Свою живительную влагу

Тем, чья практичная рука

Жилища строит шаг за шагом.

В века приокский смысл даров

Смещает ракурсы и лобби,

И множит лица городов,

Переводя их в статус- хобби.

О, сколько же твоих сынов:

Бесстрашных, ясноглазых, русых-

Малоархангельск и Белёв,

Орёл, Калугу и Тарусу,

Коломну, Серпухов, Рязань,

Ильиногорск, Касимов, Муром-

В одну страну смогли связать

Вдоль всей Оки и править с миром!

Пусть кто-то, жаждою томим,

К родным истокам возвращаясь,

Увидит вдруг: среди равнин

небесной лентой извиваясь,

Приветствуя семь областей,

Приняв сто тридцать семь притоков,

Проводником людских страстей

Спешит река в объятья рока!

А берега зеркальность вод

Сквозь толщу лет шлифуют ветром,

И росы звездам строят плот

С высоко-проводным эффектом.

Сквозь время Белая Луна

В глубины синие ныряет,

А кванты чуткая волна

Своею меркой отмеряет.

И плещутся в плывучих днях

Связные важных сфер мобильных-

Три буквы вечных в именах!

Три знака – родственных и сильных!

* * *

Полынный венец. Чернобыльское эхо.

1. Душа в плену колючей белизны…

Но жару сердца – не подвластен иней,

Лишь безмятежность лун в мои кочует сны,

Молчание небес врачуя синью.

Уснуло время в памяти людской,

Лишь полнятся негромких перезвонов

Серебряно – заутренний покой

Да неизменный родниковый говор.

Не сторожит рассветы вороной,

Росяных трав копытами касаясь,

Ни пахарь, что веками бороной

Трав сорных корни вырывал, играясь.

Звенит в тоске полуденная марь,

Улыбку неба скрыв в пеленах черных,

Да обесточенный скрипит фонарь,

Являя чудо в бисеринках зернах…

Безлюдная обитель тишины…

Порою ветры с перебранкой грома

Встревожат память матери – весны,

Споткнувшейся у брошенного дома.

Чем заплатить за свет пытливых глаз?

Что жертвовать во имя вечной жизни?

Как прорастить, земля, на этот раз

Зерно любви на поле дикой тризны?

И вторит мне огонь седой луны,

В своей печи сжигая днем и ночью

Обугленных желаний валуны,

Переводя зигзаги в многоточья…

2. Времени вектор, надежд изваяние,

Тихо скользит по холодной росе.

Ищет для новой эпохи сказания?

Иль бесконечной внимает слезе?

Прячет раздумья свои придорожные

Дикой рябинки библейский листок,

Блики огня, золотисто – тревожные,

Греет в объятьях своих мотылёк.

Звери и птицы в бессильном отчаянье

Множат унылую жертвенность мест,

С неба – подателем Благ и Печали

Людям подарен полынный венец.

В зорях былинных нежданные вестники -

Цезий и стронций кадилом кадят,

Кроткие метинки черной агрессии

Ноги мои, не спросясь, полонят…

Альфа и бэта – частицы со смыслом

Гонят нахально из глаз синь – рассвет,

Вновь над людьми неизведанным промыслом

Микрорентгенный встал авторитет.

Кто мы земле – миротворцы и пахари?

Те, кто встречал попрошаек в штыки?

Сеяли жито и в горе не плакали,

С богом сверялись, грозе вопреки?!

Кроны деревьев и травы до пояса

Не пропускают к лугам солнца луч.

Кошки, собаки внимают без голоса

Сумеркам страха, что тьмою могуч.

3. В ториевом поле колючие ночи

Ежатся в ужасе капли воды.

Звездно мерцают могильников кущи-

Аперетивом свинцовой руды.

Также по вёснам здесь аисты селятся,

Сливы и яблоки бредят в снегу,

Только изгнанник прийти не надеется,

Атома слуги его стерегут!

Мирные земли свинцовой испариной

Плотно укрыты в хранилище лет.

Так, без войны, доля мужа – изгнание.

Голым. Таким, как родился на свет.

Только не в жизнь, а на смерть расселение…

Смерть, что была заперта – вознеслась!

Кто мы теперь? В книгах чьих осмысление?

Надо ль спешить в изотопный дом красть?

Красть, чтоб пустить эту смерть рукотворную

Ставить на людях печати свои?

И насыщать легионы тлетворные

Кровью живою. Невинною…

Сколько всего этой крови подарено

Рыжей геенне смиренным слугой?

Прячась за круги молчанья, подавленно,

Что обретал в ситуации той?

Ради какой благодати для мира

Из душ невинных ваялась свеча?

Боль и растерянность ткали порфиру

Шёлком страданий для гамма-луча?

Плавилось время в четвертом реакторе.

Силу копил смертоносный бассейн.

Три человека – спасительным фактором

Для облегченного вздоха властей.

Боря Баранов и Леша Ананенко,

Вместе с Валерой Беспаловым в глубь

Вод полонённых нырнули отчаянно,

Чтобы спасти этот мир … Не забудь!

4. Небо однажды в глазах затуманенных

Вспыхнет забытым цветением льна…

Рябью тропинок исхоженных, маминых,

Смутно в тиши отразится Луна.

Кто мы для неба? – С молитвой и песнею

Дружно крепивших судьбы своей нить?

Звездный огонь цвел во взглядах той истиной,

Благославляющей долгую жизнь.

В криках беззвучных сменяются ночи,

Грани заката – в мозаике слез,

Скорбно ветра детским лепетом ропщут

В зоне, сквозь ветви ракит и берёз…

Кто мы для вас, не рождённые правнуки?

Мы, кто детьми замурован в свинец?

Кто это знает? – Иисус? Аннунаки?

Кришна? Иль Будда? Аллах? Иль скворец?

В ториевом поле огни перестужены,

Импульс пытаются сердцу сменить,

Душам невинных детей очень нужно

Из-под земли в небеса воспарить!

Кустик полыни слезой Богоматери

Молча скорбит в параллельных мирах…

А по следам капли солнца старательно

Зреют для сердца живого в цветах.

5. Мифы с легендами меркнут беспечно

В новой эпохе дразнящих идей.

Ядерный синтез горы рукосечной

Высится в тучах отчаянных дней.

Камни у ног омываются водами,

Радуги в травах, красуясь, блестят,

Судьбы людские кружат хороводами,

звездный пытаясь примерить наряд…

Кто мы воде? Родниковой? Особенной?

Влагой целительной бьющей из недр,