Туро
Рассказы великой пустыни
В оковах
Шипение ветра… Похоже, буря начиналась в великой пустыне. Песок летал, возвышаясь в небо, врезаясь в дюны, попадая в глаза единственному во всей песчаной бездне человеку. Весь в пыли, он сидел на квадратной бетонной плите, в оковах; длинные цепи ползли с двух углов и сковывали ему руки. Узник щурился, пытаясь видеть, что происходит вокруг, а происходило нечто ужасное, в преддверии чего замирало сердце, и коварный страх вселялся в его обнажённую смуглую грудь, настолько впалую, что, казалось, воздух туда не проникал. Но несколько дней до заключения в цепи человек вдыхал воздух легко и свободно; грудь поднималась и опускалась, и новые силы появлялись в жилах и мускулах, ещё не совсем старых, но уже и далеко не молодых. А теперь как пыльна его кожа! Так иссушились руки; тёмные и чёрствые, они не раз держали острый нож, не раз вонзали его в чужую грудь и не раз брали, брали, брали и грабили! И ноги служили: покрытые ветошью, они несли человека, когда он убегал от опасности, от мести и от справедливости.
Узник рыдал чуть раньше, но не от стыда и не от угрызений совести, а лишь от жалости к себе. Слёзы текли и испарялись, но было пролито гораздо больше слёз у тех, до кого добрался взор этого вора, было пролито гораздо больше крови у тех, до кого добрался кинжал этого убийцы, этого было больше количества тех красных капель, собравшихся на его запястьях из-за, видимо, слишком тугих оков.
Жестоко отомстили ему кочевники пустынь, попытавшись следовать законам своей справедливости как по правилу «око за око». Узнику всегда давали отпор, но это не останавливало его на пути к убегающей цели, такой как зло, исключительное зло; цель эта отражалась от его глаз, оттого-то она и убегала вперёд, когда он двигался, и была недостижимой.
Кочевники оставили зачем-то у края плиты небольшое квадратной формы зеркальце, которое едва не улетело вместе с потоками песка и пыли. Ветер усиливался; маленькие песчаные бусинки, как бы объединившись, мощно и жёстко засыпали узника, который решил поднять зеркало. Он пополз по бетону, его кидало в стороны от ветра и приносимых им бледно-жёлтых пучин, однако цепи остановили его; ногой дотянулся он до осколка и притянул его к себе. Зеркальная поверхность показала ему лицо с огрубевшей кожей. В глазах своих увидел он не только обиду, скорбь, злость, желание мести, но и огромную тоску. Неожиданный поток ветра свалил его в сторону, но он нашёл, вероятно, последние силы, чтобы подняться и взглянуть на себя ещё раз. Внезапно он ощутил злобу и вместе с ней страх; вдруг он услышал несколько протяжный, мягко и приятно, но в то же время пугающе воющий крик; дунул поток ветра в вихре песка и унёс всю плоть с костей этого несчастного в оковах.
