Томмазо Кампанелла
Государство Солнца. Новая Атлантида
Об одежде и воспитании, а также о системе выборов
Генуэзец. Ты не поймешь его, если я предварительно не познакомлю тебя с их образом воспитания и жизни. Прежде всего, тебе надо знать, что одежда мужчин и женщин почти не отличается одна от другой и приспособлена для ведения войны; только тога женщин ниспадает ниже колен, у мужчин же она не достигает их.
Все граждане без исключения обучаются всем искусствам. По истечении первого и, во всяком случае, раньше третьего года жизни они начинают усваивать на стенах алфавит и учатся говорить, гуляя вдоль стен взад и вперед; дети разделены на четыре группы, и четыре старца водят их и обучают.
Некоторое время спустя молодежь упражняют в гимнастике, беге наперегонки, в метании диска и других играх, благодаря чему равномерно укрепляются все их органы. До седьмого года голова и ноги всегда остаются непокрытыми. Их водят в различные мастерские, к портным, поварам, кузнецам, столярам, художникам и т. д., чтобы дать возможность природным дарованиям каждого проявиться в желательном направлении.
После седьмого года, когда дети успеют приобрести первые сведения по математике, их научают, при помощи картин на стенах, всему естествознанию[6].
Для этих четырех отделов имеется четыре учителя, и таким образом в четыре часа проходится всего понемногу: пока одни занимаются физическими упражнениями, другие работают на пользу общества, а третьи занимаются умственной работой. К последней относятся занятия математикой, медициной и другими науками. Постоянно устраиваются диспуты и научные прения, и те, кто особенно отличится в какой-либо науке или обнаружит особую склонность к механике, избираются в начальники, и каждый смотрит на них как на людей образцовых и признает в них судей.
Земледелию и скотоводству обучают наглядным способом; солярии считают того отличным и благородным, кто изучил большое число ремесел и умело с ними управляется.
Потому они и смеются над нашим предрассудком, в силу которого ремесла считаются у нас чем-то низменным и как раз те и признаются за «благородных», которые не знают ни одного ремесла, а живут в праздности и держат много рабов, предназначенных специально для того, чтобы способствовать праздности и страстям господ[7]; таким образом, на гибель государству выращиваются целые толпы безнравственных субъектов и негодяев (tot nebulones ac maletici), которые как бы воспитываются в школах порока.
Другие начальствующие лица избираются четырьмя высшими – Метафизиком, Поном, Сином и Мором – и учителями той отрасли искусств, которой они должны руководить, так как последние лучше других знают, способно ли данное лицо научить ремеслу или какой-либо добродетели, для которой требуется учитель.
Они не выставляют сами своей кандидатуры, а предлагаются в совете правительствующих лиц, и всякий, кто может сказать что-либо в пользу избрания или против него, получает слово.
«Я плохо умею вести диспуты, но могу заявить, что любовь их к отечеству столь горяча и пламенна, что вряд ли даже ты сумеешь составить себе о ней представление»
Однако никому не удается добиться звания Метафизика, если он не изучит предварительно самым основательным образом истории всех народов, их религиозные обряды и жертвоприношения и законы не только республик, но и монархий. Равным образом ему приходится знать имена законодателей и изобретателей ремесел и художеств и причины, а также и историю всего того, что происходит на небе и на земле. Точно так же он должен быть знакомым со всеми ремеслами (каждое из них он в состоянии усвоить в два дня, и если он не проявит, конечно, при таком способе изучения большой ловкости, то может приобрести ее путем практических занятий, при этом ему может много помочь и живопись по стенам). Затем он должен быть знаком с физикой, математикой и астрологией. Знание языков не ставится ему непременным условием, так как у них есть много переводчиков, которые называются в их государстве грамматиками.
Избрание Метафизика
Особенно же силен должен быть кандидат на эту должность в метафизике и в богословии; он насквозь должен знать происхождение, основы и доказательства всех наук, свойство и различие вещей, необходимость, судьбу и гармонию мира; могущество, мудрость и любовь в творениях божьих, последовательность существ (gradus entium) и их связь с явлениями на небе, на земле и в воде и с идеалами Бога, посколько, конечно, человеческий разум в состоянии их постичь. Им приходится изучать также пророков и астрологию.
Того, кому удастся со временем стать метафизиком, жители знают за много лет вперед, однако этой должности нельзя получить ранее тридцати пяти лет. Должность эта пожизненна, если только не найдется другого, кто окажется более мудрым и более приспособленным к управлению.
Гроссмейстер. Да кто же может столько знать? Мне сдается, что человек столь долго и много учившийся, окажется мало пригодным для управления.
Годятся ли мудрецы в правители?
Генуэзец. Я сам им также уже говорил об этом. А они на это отвечают: «Мы вполне убеждены, что столь ученый человек окажется и хорошим правителем. Ведь вы делаете начальниками невежественных людей, думая, что они только потому и способны управлять, что родились в знатной среде или принадлежат к господствующей партии. Кроме того, наш Метафизик, обладающий такими колоссальными знаниями, будь он даже плохим правителем, никогда не будет ни жесток, ни развратен и не станет стремиться к тирании. Конечно, такое заключение могло бы и не иметь места у вас, так как вы считаете наиболее ученым того, кто лучше других знает грамматику или логику Аристотеля или другого автора, так что у вас наука – дело памяти или усидчивости. И вот у вас получается человек нежизненный (iners), который из-за книжных слов не видит дела и копается в мертвой букве. Потому-то он и не в состоянии понять, как Бог управляет миром: он не знает ни природы, ни законов и обычаев людей; этого с нашим Метафизиком случиться не может. Ведь для того, чтобы изучить такое количество наук и искусств, нужно обладать обширным, разносторонним умом и потому особенно подходить к делу управления. Мы отлично знаем, что тот, кто основательно изучит только одну науку, не сумеет как следует разобраться ни в ней, ни в других и что тот, кто в состоянии заниматься лишь одною отраслью знания, почерпнув ее из книг, не образован и не быстр духом.
Как раз обратное наблюдается у решительных умов, искушенных во всех науках, которые обладают природным талантом проникать в сущность вещей – а таким-то именно и должен быть наш Метафизик. К тому же науки усваиваются в нашем государстве с такою легкостью, что ученики приобретают у нас за год больше познаний, чем у вас за десять или даже за пятнадцать лет. Сделай только сам опыт с этими мальчиками».
Если я уже раньше удивлялся этим правдоподобным рассказам, то я был изумлен еще в гораздо большей степени, когда сделал опыт с их мальчиками, прекрасно говорившими на моем родном языке. Дело в том, что его должны были изучить трое, трое других – арабский язык, еще трое – польский и т. д., каждым трем мальчикам предлагаются разные языки. Им не дают покоя, кроме разве необходимого для того, чтобы они могли опять-таки воспользоваться им для своей пользы и знаний. Дело в том, что в виде отдыха их водят в поле, где они упражняются в беге, в стрельбе из лука, в метании копья и стрельбе из аркебузы (archibugiis). Они гоняются за дичью, собирают растения и минералы и тому подобное и усваивают земледелие и скотоводство, причем изучают то одну породу скота, то другую.
Три главных должностных лица, которые непосредственно стоят за Солнцем (Метафизиком), обязаны только основательно изучить те искусства и ремесла, которые прямо относятся к их отрасли управления; о других, общих всем, им необходимо иметь лишь теоретическое (historice) представление, зато в тех, которые составляют их непосредственную специальность, они знают всякую деталь. Так, например, «Сила» знает все, относящееся к верховой езде, управлению войском, искусству разбивать лагерь[8], умению изготовлять оружие и осадные машины, стратегии и тактике, – одним словом, все военное дело в самом широком масштабе. Кроме того, впрочем, названные три высших должностных лица должны были быть знакомы с философией, историей, политикой и физикой.
«Люди одного возраста все называют друг друга братьями; те, кому более двадцати двух лет, называются более молодыми людьми отцами, а первые именуются сыновьями, и правительство следит за тем, чтобы никто не обидел брата-товарища»
Гроссмейстер. Пожалуйста, познакомь меня с отправлением общественных обязанностей и сообщи мне подробности о воспитании.
Общность жизни и искусств; распределение мужчин и женщин
Генуэзец. Дома, спальни, постели и другие необходимые вещи составляют общее достояние. Каждые шесть месяцев начальство определяет, кому где спать, что записывается на поперечных балках выше дверей (superliminio). Преподавание всех механических искусств, а равно и спекулятивных наук достается на долю мужчинам и женщинам в одинаковой мере, с тем лишь различием, что те работы, которые требуют больше силы и труда или производятся за городом, предоставляются мужчинам, которые, например, пашут, сеют, жнут, молотят, собирают виноград, обрабатывают металлы. А доить овец и приготовлять сыр приходится женщинам. Они же ухаживают за огородами и плодовыми садами в окрестностях города, собирают плоды и кухонные растения. Женщинам же приходится исполнять те работы, которые производятся сидя или стоя: например, они ткут, прядут, шьют, стригут волосы и бороды, готовят лекарство и изготовляют платье. Зато им не приходится столярничать и заниматься кузнечным делом и изготовлением оружия. Если которая-нибудь из них обнаружит способности к живописи, то ей не мешают заниматься и этим делом.
Музыка же относится исключительно к их сфере деятельности, и разве только мальчики занимаются еще ею, так как голоса их более звонки. Впрочем, женщины обыкновенно не играют на трубах и не бьют в барабаны.
Они же готовят обед и накрывают на стол, за которым прислуживают мальчики и девочки, не достигшие еще двадцатого года от роду. Каждый округ имеет свои собственные кухни, свои кладовые для зерна и запасы пищевых продуктов и напитков. Старец и пожилая женщина, пользующиеся почетом, распоряжаются слугами и наблюдают за приготовлением кушаний; они имеют право лично наказывать ленивых и непослушных или же поручать это другим. Они отмечают, в каких отраслях отличаются те или другие мальчики или девушки.
Вся молодежь прислуживает всем, кому больше сорока лет. Надсмотрщик и надсмотрщица посылают вечером мальчиков спать поодиночке или по двое, а утром распределяют их на работу поочередно. Молодежь прислуживает себе сама, и горе ослушникам!
О еде
Существуют первые и вторые столы, с рядами сидений по обе стороны; по одну сторону сидят мужчины, по другую – женщины[9].
За столом сидят молча, как в монастырях. Во время еды молодой человек, сидящий на возвышении, ясным и громким голосом читает книгу, причем начальники нередко прерывают чтение своими замечаниями в наиболее важных местах. Интересно видеть, как красивые молодые люди в подобранных повыше платьях любезно прислуживают за столом, и приятно отметить, как столько друзей, братьев, сыновей, отцов и матерей относятся друг к другу с таким почтением, предупредительностью и нежностью. Каждому дают салфетку, чашку, порцию пищи и прибор. Врачи указывают поварам, какие кушанья следует каждый день готовить, и притом специально старцам, молодежи и больным. Начальствующие лица получают большие и лучшие (pinguiorem) порции и часть их отдают детям, особенно отличившимся утром в учении или на диспутах. Такое проявление расположения принимается как высшая, почетная награда.
По праздникам за столом раздается пение, но редко хоровое, чаще поет один под аккомпанемент цитры и т. п. (cythara). Так как все исполняют свои обязанности с одинаковым рвением, то все идет чинно и ни в чем не бывает недостатка. Почтенные старцы следят за приготовлением пищи и наблюдают за всеми лицами, работающими в кухне. Особое внимание обращают на чистоту постелей, домов, сосудов, платья, мастерских и дворов[10].
Об одежде
Непосредственно на теле жители носят белую рубаху и на ней платье, которое в одно и то же время представляет собою и куртку, и штаны (thorax ac caligae); оно не имеет складок и сбоку имеет разрез от груди до конца ляжек, а также от пупа и до зада. Этот передний разрез закрывается пуговицами, прилаженными изнутри, а боковой затягивается шнурами. Обувь соединяется со штанами, спадающими до щиколоток, и представляет собою штиблеты на шнурках, вроде котурнов, под которыми имеются чулки. На все это, как уже было сказано, накидывается тога. Одежда так ловко скраивается, что она превосходно прилегает к телу, и если снять тогу, то прекрасно можно видеть формы тела и их пропорции.
Они носят четыре различных одежды, смотря по временам года, когда солнце вступает в знак Овна, созвездия Рака, Весов и Козерога. Врач определяет условия, при которых приходится надевать то или другое платье, и указывает на необходимость переменить костюм. Особый гардеробщик каждого округа раздает людям одежды. Запас одежд у них удивительный: и грубых, и легких, смотря по времени года. Полотняное белье белого цвета носят все, и стирается оно каждый месяц[11] щелоком или мылом.
В нижнем этаже или в подвалах домов помещаются мастерские, кухни, кладовые, столовые и прачечные, хотя стирают также и около столбов колоннад. Помои отводятся в клоаки посредством каналов.
На свободной передней площадке каждого круга устроены фонтаны, выбрасывающие воду с силою, посредством остроумного механизма, накачивающего воду из глубины горы. Кроме ключевой воды, существуют еще и цистерны, куда собирается дождевая вода, которая фильтруется через каналы, наполненные песком и находящиеся в сообщении с водосточными трубами домов. Они часто купаются, по распоряжению врача или начальства.
Ремесла исполняются под колоннадами; умственным же трудом занимаются выше, на портиках и выступах, где имеются картины высокого содержания, а в храме преподается богословие. В сенях домов и на зубцах стен вывешиваются флаги, указывающие часы и направление ветра.
Гроссмейстер. Теперь расскажи мне, как они рождают детей (Die de generatione).
«Земледелию и скотоводству обучают наглядным способом; солярии считают того отличным и благородным, кто изучил большое число ремесел и умело с ними управляется»
О деторождении и воспитании
Генуэзец. Никто не смеет иметь сношение с женщиной, не достигшей девятнадцати лет от роду. Мужчина же не должен приступать к детотворению раньше двадцати одного года. Начиная с этого времени, некоторым разрешается совокупление, но лишь с неплодовитыми или беременными, для того, чтобы они не искали удовлетворения своих страстей неестественным путем[12]. Почтенным матронам и более старым начальникам приходится сдерживать любовное влечение (Venerius usum) более чувственных натур, кающихся им втайне в своем вожделении. Впрочем, они об этом могут судить даже по играм – борьбе (in palaestra). Тем не менее эти лица испрашивают разрешения высшего чиновника (Magistrato primo), заведующего делом деторождения, – высшего врача, подчиненного, в свою очередь, триумвиру «Любовь».
Те, кого уличают в содомии, получают выговор и в наказание должны два дня нести башмаки на шее, чем хотят показать, что они извратили естественный порядок и как бы поставили ноги на место головы. Однако в случае рецидива наказание усиливается и может, наконец, дойти до смертной казни.
Напротив того, те, кто воздерживается от совокупления до двадцать первого, и особенно те, кто выдержит до двадцать седьмого года, заслуживают общего почета и воспеваются в гимнах на общественных собраниях.
При гимнастических упражнениях и играх на палестре, арене для состязаний мужчины и женщины, по примеру лакедемонян, являются совершенно голыми, и наблюдающие за ними чиновники могут узнать, кто способен к деторождению и кто нет и какие мужчины и женщины по строению своего тела наилучше подходят друг другу.
Совокупление может иметь место лишь после того, как супруги вымоются и лишь через ночь. Высокие и красивые женщины случаются лишь со стройными, хорошо сложенными мужчинами; полные женщины сводятся с худощавыми мужчинами; наоборот, худощавых женщин припасают для полных мужчин для того, чтобы от смешения темпераментов получилась хорошая раса.
По вечерам мальчики приготовляют постели и затем сами с разрешения надсмотрщика или надсмотрщицы ложатся спать. Половое сношение может совершиться лишь после того, как переварится пища, и после молитвы. В спальнях поставлены красивые статуи замечательных мужей, которых женщины и созерцают[13].
Обращая свой взор сквозь окна к небу, они молят Бога, чтобы он сподобил их хорошим потомством. До часа совокупления они спят в различных комнатах; в известный час надсмотрщица (magistra) открывает обе двери снаружи. Этот час определяется врачами и астрологом, который стремился угадать при этом тот момент, когда Венера и Меркурий располагаются к востоку от солнца в благоприятном доме (domo benigna) под благосклонным взором Юпитера, а также Сатурна и Марса, или же совершенно вне сферы влияния этих последних. Солнце и Луна, чаще всего являющиеся Афетами, любят Деву в гороскопе. Но солярии следят за тем, чтобы в углу не было признаков несчастия, которые легко могут иметь там место благодаря квадрату и оппозиции, ведь в них-то и кроется корень жизненной силы и заключается счастье и гармония всего мира. Они обращают внимание не столько на прикрытие, сколько на хорошее сочетание. Защиту они видят в основании государства и закона, а ведь их-то Марс и Сатурн поощряют лишь тогда, когда они прекрасно расположены. Другими созвездиями и неподвижными звездами они также не пренебрегают.
Считается весьма важным проступком, если родители за три дня до совокупления не оставались во всех отношениях незапятнанными, не воздерживались от какого бы то ни было злого дела и не принесли покаяния Господу.
Остальные, которые вступают в сношение с бесплодными или отверженными (презренными) женщинами либо для удовольствия, либо по предписанию врача или для возбуждения, не исполняют этих обычаев.
Должностные же лица, которые все принадлежат к сословию жрецов, и ученые, занимающиеся наукою и мудростью, не должны приступать к деторождению, не пройдя значительно дольшего предварительного искуса воздержания. Дело в том, что продолжительные умственные занятия ослабляют у них жизненную силу, мозг их, постоянно занятый размышлением, не может участвовать в акте с полной энергией, и потому потомство их часто отличается слабой организацией. Для того чтобы избежать этого, им дают живых, красивых, полных жизни женщин. Наоборот, по тем же соображениям подвижным, энергичным, вспыльчивым мужчинам дают жирных флегматичных женщин.
Солярии думают, что красивое тело, отличающееся к тому же добродетелями, не может быть приобретено впоследствии благодаря искусственным стараниям; конечно, плохой человек может хорошо вести себя под влиянием страха Божия или боясь законов, но лишь только этого страха больше не будет, он, не задумываясь, тайно или явно нанесет государству вред. Потому необходимо особенно тщательно следить за потомством и его воспитанием и следует самым серьезным образом взвешивать прирожденные естественные качества. Приданое и привилегии дворянства, по их мнению, совершенно ненадежные отличия.
«Преподавание всех механических искусств, а равно и спекулятивных наук достается на долю мужчинам и женщинам в одинаковой мере, с тем лишь различием, что те работы, которые требуют больше силы и труда или производятся за городом, предоставляются мужчинам…»
Если женщина в определенном брачном союзе окажется бездетною, то ее сочетают с другим мужчиной; если она и в этом случае остается неплодовитою, то становится достоянием всех мужчин; зато ей в этом случае отказывают в тех почестях, которыми пользуются матроны в совете о делах продолжения рода, в храмах и за столом.
Это правило введено было для того, чтобы женщины сами не делали себя бесплодными излишествами половой жизни. Забеременевшие две недели воздерживаются от какого бы то ни было движения, затем понемногу начинают приниматься за легкие физические упражнения для того, чтобы лучше напитать и усилить плод, и постепенно увеличивают количество работы. Выполняют они только то, что по предписанию врача им наиболее полезно. После родов они сами кормят детей грудью и воспитывают их в общественных зданиях, предназначенных специально для этой цели. Они кормят детей два года, а если врач того потребует, то и больше.
Отученное от груди дитя поступает затем на попечение надзирательниц, если это девочка, и надзирателей, если мальчик. Затем их, как бы шутя, учат алфавиту вместе с другими детьми и показывают им стенную живопись, водят их гулять, заставляют их бегать наперегонки, бороться, учат языку и истории, события которой нарисованы на стенах; тогда же их снабжают хорошей одеждой и украшениями.
По шестому году детей знакомят с естествоведением и затем приучают к тому, что, по мнению начальствующих лиц, наиболее отвечает естественным склонностям ребенка. После этого его научают и ремеслам. Менее способные дети отправляются в деревню, и если они после обнаружат достаточные дарования, то могут возвратиться в город.
Почти все, родившиеся при известном расположении светил, отличаются одинаковыми способностями[14] – это касается как нравственного отпечатка, так равно и физического облика. Результатом является единодушное сотрудничество в государстве, так как ровесники охотно поддерживают друг друга.
Об именах
Имена их выбираются не случайно и произвольно, а даются Метафизиком на основании их видимых свойств, как это делалось еще у древних римлян; поэтому один носит название Красивый (Pulchaer), другой – Носарь (Naso, прозвище Овидия!), третий именуется Толстоногий (Crassipes), четвертый Свирепый (Torvus), еще иной – Худощавый (Macer). Если кто-нибудь отличится в своей специальности или прославится подвигами в военное или мирное время, то получает сообразно своему искусству или ремеслу прозвище Художник (Victor), Великий (Magnus), Золотой (Aureus), Отличный (Excellens), Проворный (Strenuus); иногда же оба имени комбинируются: Носарь Храбрый, Хитрый, Победоносный, Могущественный. Или же кличка дается по врагу, которого данному лицу удалось победить: Африканец, Азиат, Этруск, а если кому удалось одолеть Манфреда, Торпелия и т. п., то может получить, например, имя Macer Manfredius, Torpelius и т. д. Эти прозвища раздаются высшими начальствующими лицами и обыкновенно сопровождаются короною гражданина, которую вручают с большой помпой, с музыкою, в присутствии массы сочувствующих лиц. Дело в том, что золото и серебро у них не в почете и идет на сосуды и на самые обыкновенные украшения, являющиеся общественным достоянием[15].
Каким образом освобождаются они от честолюбия и зависти
Гроссмейстер. Скажи, пожалуйста, а у них не существует зависти со стороны тех, кто хотел бы быть избранным на ту или иную должность, но не получится?
Генуэзец. Ни в каком случае: ведь никто у них не нуждается ни в чем, даже если бы он был и очень прихотлив и избалован. Все, что касается потомства, исполняется добросовестно, причем стараются не упускать из виду ни общего блага, ни благополучия каждого отдельного лица. Начальству нужно, конечно, повиноваться. Мы считаем необходимым для того, чтобы знать и воспитывать потомство, иметь определенную супругу, особую квартиру и своих собственных детей; они же все это отрицают, так как, по их мнению, деторождение, как выразился и св. Фома (Аквинский), служит для продолжения рода человеческого, а не данной личности. Потому потомство должно составлять предмет попечения государства, а не личности, не частного лица, поскольку, конечно, оно не является вместе с тем и членом общества-государства.
В чем заключается красота женщин
И вот если условия деторождения и воспитания у частных лиц оказываются плохи и потомство вырастает на погибель государству, то забота и священнейшая обязанность государства должна сводиться к тому, чтобы эти интересы были вверены правительству. За эти вещи должно взяться тогда уже все общество, а не отдельная личность. Потому родители сочетаются друг с другом на основании философских принципов[16].
Платон того мнения, что спаривание должно совершаться по жребию для того, чтобы те, кому не достанется красивой жены, в гневе на это не вздумали бы ополчиться на правительство. Он полагал также, что при этой лотерее начальство имеет право пуститься на хитрости, для того чтобы красивые жены доставались бы не тем, кто очень сильно этого желает, а тем, которые наиболее заслуживают этого и по разным соображениям более всего в этом нуждаются. Между тем у соляриев к таким хитростям прибегать не приходится, так как у них не может случиться, чтобы некрасивые женщины доставались некрасивым мужчинам по той простой причине, что у них вообще нет некрасивых. Дело в том, что благодаря физическим упражнениям они получают здоровый цвет кожи, сильно развитое, упругое телосложение, высокий рост, и красота, по их представлениям, заключается в живости и стройности. Они казнили бы того, кто вздумал бы у них пудриться и белиться, или носить высокие красивые сандалии, или длинный шлейф, чтобы скрыть под ними уродливые (ligneas) ноги. Да если бы они даже и вздумали это делать, то у них не хватило бы на это средств.
Такие злоупотребления, говорят они, наши женщины позволяют себе благодаря праздности и лени, которые истощают их, делают их бледными и заставляют их тело сморщиваться. Потому они нуждаются в белилах, румянах и в высоких сандалиях, ценится теперь в них уже не крепкое сложение, а, напротив того, рыхлое, и вообще они разрушают этим всю свою природу и здоровье своих детей.
Если кто-нибудь из них воспылает сильною любовью к женщине, то им разрешается разговаривать и шутить друг с другом, дарить друг другу цветы и венки и посвящать стихи. Но если можно ожидать, что их потомство не будет благоприятным, то половое общение им ни в коем случае не разрешается, разве только женщина эта уже беременна (в таком случае для этого требуется согласие ее мужа) или же бесплодна. Впрочем, они признают в любви лишь дружественные чувства, чувственная же сторона редко захватывает их.
«Вся молодежь прислуживает всем, кому больше сорока лет. Надсмотрщик и надсмотрщица посылают вечером мальчиков спать поодиночке или по двое, а утром распределяют их на работу поочередно. Молодежь прислуживает себе сама, и горе ослушникам!»
О пище и других домашних делах они заботятся мало, так как им ведь все потребное отпускается в нужном количестве, за исключением лишь парадных случаев, при празднествах в честь героя или героини, когда им дается почетный подарок, будь то в виде красивого венка, исключительно вкусного блюда или особенно изящной одежды.
Цвет одежды
Днем в городе они вообще носят белую одежду, за городом же или ночью одеваются в красное; одежда у них шерстяная или шелковая. Черный цвет кажется им прямо-таки отвратительным, почему они и ненавидят японцев, которые предпочитают именно этот цвет.
