Тира Видаль
Русалочка
Олег Иванович считал это место идеальным для своих смертельных игр, и не мог дождаться начала действа. Он еще раз пробежался глазами по экранам, проверяя жертв и сверяясь с часами, набрал закрытый секретный номер.
– Выводи зайцев в стартовую! – приказал он главному своему помощнику и распорядителю Алексею, крепкому парню атлетического сложения, такому же смекалистому, как и сильному, но невероятно жесткому и беспринципному. Олег Иванович иногда сам побаивался его, но вида не подавал. Такому только покажи слабину, сожрет с потрохами. За несколько месяцев знакомства, на лице Алексея ни разу не промелькнуло ни одной эмоции, ни жалости, ни сочувствия к жертвам. Он одинаково беспристрастно гладил свою верную овчарку Бертси, и пытал пленников, вырезая на их телах замысловатые знаки своим фирменным ножом. – Пора начинать!
Громила молча поднялся и вышел за дверь. Колдунов мог видеть на мониторах, перебегая глазами от одного к другому, как он степенно шествует по длинному темному коридору в отделение с камерами.. За ним выдвинулся его отряд из шести человек. Все как на подбор крупные, мускулистые, не новички в своем деле. Алексей подбирал себе группу неспешно, отрабатывая каждого новичка проверяя его биографию.
Первой была камера златокудрой сибирячки Алисы, девушки с выдающимися внешними данными, двадцати двух лет отраду, студентки исторического факультета областного института и участницы всевозможных конкурсов красоты. «Как взбудоражит почтенную публику ее изуродованное личико и выпущенные кишки» – подумал Олег Иванович, и в предвкушении забавного зрелища, потер руки. Публика будет довольна эксклюзивным материалом. Надо помучить красавицу подольше на потеху толстосумам.
Девушку привезли недели две назад, и он наблюдал за ней все то время, что она пребывала здесь, любуясь ее точеной фигуркой и утонченными чертами лица, на котором особо выделялись ярко-синие глаза, в обрамлении длинных пушистых ресниц. Все его тело содрогалось в конвульсиях, когда она стыдливо прикрываясь мочилась в ржавое ведро у входа, обнажая загорелые упругие ягодицы. Он потел, пыхтел и остервенело бил себя по щекам, чтобы не дать волю разбушевавшейся плоти.
Алиса очнулась не сразу, видимо дуболомы переборщили с дозой. Придя в себя и не понимая где находится, красавица бросилась бить кулаками в стены, призывая на помощь. Потом ее яростные вопли поутихли, и она забилась в угол, где и проводила все время, обнимая себя за плечи… Так проходили дни и ночи.
Сначала казалось, что сна у нее не будет ни в одном глазу, но девушка слишком утомилась от ожидания и неведения, измотала себя, чуть не доведя до нервного срыва, наконец, приткнулась в дальнем углу, навалившись на обшарпанную стену и задремала. Теперь она, разбуженная лязгом замка и топотом ног, широко распахнула глаза, в которых застыл ужас. Она пискнула и сжалась в комок, но один из «волков» подхватил ее как пушинку и закинул себе на плечо. Девушка даже не сопротивлялась. Ее тело словно парализовало. Она лишь как заведенная повторяла: «Пожалуйста, пожалуйста».
Колдунов перевел взгляд на соседний монитор где разыгрывалась картина не менее интересная и забавная.
Здесь содержали парня, сынка местного фермера Валерия Стебунова, восемнадцатилетнего Никиту. С его похищением вообще не возникло проблем, даже не пришлось делать усыпляющего укола. После обильных возлияний с дружками, он едва стоял на ногах и своих похитителей воспринял как родных, спокойно дав себя усадить в машину. Теперь он с выпученными от гнева или ужаса глазами метался по периметру камеры, словно зверь в клетке, ругаясь и сыпя угрозы в адрес невидимого врага. Он скреб ногтями каменные стены, пинал двери, а как только увидел на потолке камеру, стал выделывать такие пассы, что в пору поучиться клоунам. Он плевался, пытаясь достать до черного глазка, показывал кулаки, проделывал невероятные кульбиты. Но его усилия были тщетны, а у Колдунова вызывали неконтролируемые приступы хохота. Ему доставляли удовольствие крики и стенания парня.
– Ничего, красава, – с какой-то затаенной ненавистью прошипел Олег Иванович – Бог терпел и нам велел! Это еще цветочки! Надеюсь, ты поймешь, что не все можно купить за деньги!».
На какой-то миг, в голове Колдунова возникло яркое воспоминание, заставившее мужчину перекоситься от пережитого. Вот он в лаборатории экспериментальной психологии. Операционное кресло. В его вене торчит огромная игла, доставляя неудобство и дискомфорт. Профессор вводит ему новую, только что разработанную им сыворотку, от которой его постоянно мутит. Невыносимая боль разливается по всему телу, делая его непослушным. Пальцы скрючиваются в судороге, в ноги словно вонзаются тысячи игл. Но кричать он не может, голос деревенеет. В это время над его головой постоянно звучит механический голос, но вот слов разобрать подопытный не может… видимо и на слух действует этот яд, а быть может просто боль не дает ему сосредоточиться. Гаснет свет и на белой экране противоположной стены возникают картинки насильственного содержания. Это и тяжелые ранения военных, и сцены избиения людей, и кровавые разборки, и самые изощренные пытки.
Что хотел доказать профессор этими экспериментами, неизвестно, какого он ждал результата, ведомо ему одному, но с тех пор вкусы и предпочтения Олега Ивановича сильно изменились. Изменилось и его поведение, вместо стеснительного и забитого мещанина, он превратился в жестокого извращенца. Мужчина понял, что провалил эксперимент, выдав не ожидаемую профессором реакцию, а прямо противоположную. Его с треском выгнали из лаборатории, как не нужную отработанную вещь, не объяснив, что ему теперь делать, с поломанной психикой и жаждой отыграться за свои страдания на целом мире. Однако за ним продолжали следить, даже тогда, когда он покинул ненавистные стены. Вначале, любящий муж и отец, вернулся к нормальной жизни. Но случился момент, когда все пошло кувырком. Детский каприз семилетней дочери, вывел его из себя, и преданный папочка схватился за топор. Он с нескрываемым наслаждением отрубил девочке руки… потом ноги. Вбежавшая, на истошные крики малышки жена, застала мужа всего перепачканного в крови, с наслаждением наблюдавшего, как в нечеловеческих муках корчится тело, истекающего кровью его единственного ребенка. Страх сковавший женщину, не позволил ей сделать ни одного движения, она словно застыла как восковая кукла, глядя в холодные серые глаза главы семейства.
Охранники и по совместительству соглядатаи бывшего подопечного лаборатории, прибывшие всего через полчаса после происшествия, нашли бывшего пациента в слезах, ползающего по полу и пытающегося обнять и собрать в кучу расчленные тела двух любимых женщин. На его лице застыло безумное выражение непонимания и скорби. Мужчине быстро вкололи успокоительное и пока он приходил в себя, уничтожили все следы совершенного им преступления. Самого его отмыли от крови, переодели в чистый костюм и доставили обратно в лабораторию. Профессор осмотрел беднягу, и велел запереть его в камере, подальше от греха, а заодно приказал всем забыть о происшествии, чтобы не навести тень на его исследования.
Так бы Олег Иванович и продолжил свое жалкое существование в «одиночке», если бы не случай. Двое других пациентов, таких же как он, подвергнувшихся опытным тестам, взбунтовались и помогли ему бежать.
Даже сейчас, спустя год с того самого дня, Олег Иванович не мог припомнить детали. Да и не особо хотел. К своим собратьям по несчастью не лез с вопросами, не строил догадки на их счет. Иногда ему приходили в голову крамольные мысли, что Ярослав Циколов и Алефтина Меняйло все еще служат у профессора на побегушках, а буйного и никому не нужного пациента, им выдали на поруки, чтобы избавиться от балласта, но доказательств этому не было. Хотя это ничего не меняло. Они, такие же неудачные эксперименты, должны были помочь друг другу адаптироваться в новом мире. И когда все трое покинули стены лаборатории – Аля, как живой свидетель невозможности науки трансформировать человека под любые условия, и Ярик, шизофреник, с нечеловеческой тягой к поеданию живой плоти, они и подкинули Колдунову идею создания этого развлекательного бизнеса на крови для богатых и зажравшихся тварей.
В начале мужчина воспринял все в штыки, но немного поразмыслив, пришел в восторг от новых перспектив. Богатые, пресыщенные всеми благами жизни чиновники, меценаты, воротилы бизнеса, хотели ярких запоминающихся зрелищ. Их извращенные умы приходили в неописуемых экстаз при виде страданий жертв. Имея такие деньги и власть, эти люди не могли позволить себе проявлять животные инстинкты открыто, в обществе и властвовать безраздельно над беззащитным человеком. Всегда на виду, под прицелом камер и печати, они, вынужденные скрывать свои вкусы и наклонности, вести безупречный, напряженный и стрессовый образ жизни, расслаблялись таким вот диким образом. Колдунов их хорошо понимал. И теперь имел возможность совместить приятное с полезным.
Его клиенты мечтали упиваться кровавыми мерзостями пыток. И готовы были платить любые деньги, чтобы созерцать то, что более никому не дозволено. Но, не будь они дельцами, сумевшими любыми путями, честными и нечестными сколотить себе несметные богатства, если бы не попытались еще и заработать на этом. Без ставок дело не обошлось. Для них это была игра. Игра на выживание! Зайцы против волков! Они желали видеть действо ярким, неординарным и непредсказуемым. На кону были такие суммы, нули которых трудно было сосчитать.
Заработать можно было и продажей записей событий, свидетелями которых созерцатели только что были. Проведя не меньше суток за мониторами, и следя за событиями, зрители тем не менее охотно покупали диски всего квеста, чтобы потом насладиться бойней еще раз, в ожидании следующего поединка, и высматривая все новые и новые детали кровавой драмы.
А Хозяин этой затеи был доволен в двойне. Несмотря на тщательную подготовку и дрессуру персонала, он сам не знал, чем закончится игра, и не менее именитых инкогнито, ждал этого события, в нетерпении, или от избытка адреналина в крови кусал себе губы, не забывая однако координировать действия своих подчиненных.
Его люди – волки – были хорошо вооружены, имели защитные костюмы и рации, по которым велись разговоры, доступные для слуха только между собой и Хозяином. На лбу каждого была прикреплена видеокамера, что давало возможность зрителям наблюдать за игрой от первого лица.
Воспоминания Хозяина переключились на действительность. Он вновь вперил взгляд на парня, с которого теперь сошла вся спесь. Когда дверь в его комнату распахнулась от удара сапога одного из «волков», он завопил так пронзительно, будто его уже резали на куски, сдирая кожу постепенно, мелкими кусочками. Один из конвоиров резко, без предупреждения выкинул руку вперед, саданув его, словно кувалдой, в челюсть, намереваясь унять истошные крики. Раздался хруст, ломаемой кости, и парень обмяк, потеряв сознание от боли.
– Придурок… – послышался злое шипение напарника. – На себе потащишь этакого бугая?
– Прости! – в тон ему ответил первый. – Завизжал как баба, уши заломило, вот и не сдержался! Сейчас, мы его оживим! – он достал из кармана старую алюминиевую фляжку с коньяком и влил несколько капель в рот потерпевшему, с силой сжав его щеки.
– Вот это новость! – первый наклонился над обоими и с интересом принюхался к пахучей жидкости. – И давно ты так расслабляешься?
– Я хоть и не новичок в этом деле, – начал оправдываться виновный, но такие пытки и убийства без причины невинных жертв сводят меня с ума. На войне все понятно, враг – убей. Или он убьет тебя. А здесь…
– Что здесь? – с издевкой приподнял бровь старший.
– Они же невинные… Девушки… Женщины… Вот он, совсем пацан еще…
– Мой тебе совет, – наклонившись почти к самому его уху, прошептал первый. – Расслабься и получай удовольствие! А главное – бабло! Не хилое! А если кто тебя услышит, смотри… как бы самому на их месте не оказался!
– Да я что… я ж это…
– Я тебя предупредил. А сейчас приводи его в чувства и поперли дальше. Кстати, визги и крики – это как раз то, что особенно нравится клиентам. Учти это на будущее. Больше эмоций – больше бабок!
Никита застонал, открывая глаза. Несколько секунд он собирался с мыслями, а потом его глаза наполнились слезами. Он хотел что-то сказать, но смог лишь промычать, схватившись рукой за выбитую челюсть. Его мучители не дали парню и секунды времени, пинками и окриками заставив того подняться. Он медленно перевалился на живот, потом встав на колени снова замычал, пошатываясь из стороны в сторону. Его подхватили под руки, резко заставив выпрямится, но парень не смог устоять на ногах. От боли и шока он начал заваливаться на спину. Пришлось тащить его в коридор волоком, поддерживая за подмышки. Привалив обессиленное тело к стене, и убедившись, что парень не способен на дальнейшее передвижение, конвоиры оставили его в покое и двинулись дальше по коридору.
– Пусть отдохнет! – бросил первый, переступая через его неподвижное тело. – Пошли за другими. Подберем на обратном пути.
Никита перевел затуманенные болью глаза в след своим мучителям, затем с трудом повернул голову в противоположном направлении, и увидел молодую девушку, смотревшую на него необыкновенно ясными голубыми глазами, в которых плескалось безумие вперемешку с надеждой, что все это нелепая случайность и скоро все благополучно разрешится.
«Может это розыгрыш? – допустил Никита, но резкая боль в голове давала отрицательный ответ. – Это взаправду! И никакой не розыгрыш! И прежде чем умереть, неизвестно сколько еще придется помучиться!»
Девушка опустилась на корточки, и переваливаясь как утка, упираясь руками в бетонный пол, поползла к нему. Никита отрицательно помотал ей головой и отвернулся. Сейчас он не в состоянии был ни ясно мыслить, ни дать обнадеживающее пояснение, ни вообще хоть как-то действовать. Девушка замерла на половине пути и осталась сидеть в такой позе, неподвижно глядя перед собой.
Хозяин мероприятия наблюдая эту сцену у себя в кабинете ликовал в душе. Представление начинает набирать обороты. Сейчас заказчики прильнули к своим компьютерам, замерев в ожидании. Сидя в своих уютных креслах, с выпивкой и закуской, словно в кинотеатре, они мысленно подготовили себя к празднику души. Дай-то бог, чтобы все получилось!
Олег Иванович следил за передвижением своих наемников-палачей, которые уже приближались к третьей камере.
На пожилую интеллигентную парочку, что находилась взаперти, он возлагал особые надежды. Какой интересный материал! Муж и жена. Пенсионеры. Бывшие преподаватели столичного ВУЗа. Он, профессор физики и математики, она – гуманитарий. Оба такие славные, любящие и уважающие друг друга одуванчики. Как интересно будет наблюдать за их муками, когда на глазах друг у друга начнутся пытки их «дрожайшей половинки». Изверг даже прослезился, почувствовав их боль, и продолжал умиляться такой заботе, какую проявляли супруги друг к другу, находясь по ту сторону камеры.
Мужчина, все время обнимавший свою супругу, и прижимавший ее слегка сгорбленные плечи к себе, поморщившись покачал головой, разгоняя неприятные ощущения от долгого неподвижного сидения в одной позе, и сняв с плечи жены руку, с трудом встал при виде ввалившихся молодчиков. Спокойно, с достоинством истинного джентльмена подал руку своей спутнице. Олег Иванович даже позавидовал его невозмутимости и твердой решимости – настоящая опора для жены.
Женщина выглядела моложаво. На вид не более шестидесяти лет. В спортивной легкой курточке, классических черных брюках со стрелками, которые не сломали совсем не светские условия пребывания, и старомодных, но удобных туфлях лодочках.
Колдунов представил, как эта парочка прогуливается под руку по парку, как они сидят на лавочке, ведут беседы, предаются воспоминаниям и неизменно кормят голубей…
На мгновенье Олег Иванович пожалел эту не молодую пару, но в следующую секунду, тряхнул головой, сбрасывая наваждение. Он потер затылок, и в который раз дал себе слово начать наконец лечение своего застарелого хондроза.
Сергей Иванович и Дарья Прокоптевна Вяземские вышли из своей камеры держась за руки. Оба с гордо поднятыми головами. Настоящие аристократы. Не даром носящие старинную фамилию.
– Вот она – забытая в наше время стать! – тяжело вздохнул про себя Колдунов. – Все растратили, разбазарили пролетариаты. Да и где им понять суть высшего общества, элиты. Растоптали все своими колхозными лаптями, да рабочими башмаками.
– Стоять здесь! И не рыпаться! – раздалось в динамиках, и Олег Иванович вздрогнул от неожиданности. Он вновь обратился к монитору, внимательно следя за «своими». Ему, по непонятной причине не хотелось, чтобы супругов начали избивать или стращать сейчас. Их надо оставить напоследок, в завершение. Он уже хотел было отдать приказ, схватившись за телефон, но его опередил Алексей, невесть откуда взявшийся в коридоре. – Браво, Леша! – радостно взвизгнул Колдунов. – Понимаешь дело!
– Не трогать их пока! – услышал он в трубке яркий тенор своего помощника, который отвел руку своего бойца, упершуюся в спину старика и готовую дать увесистого тумака. – Идите дальше!
«Волки» не посмели перечить начальнику и беззвучно шевеля губами, направились к следующей двери. Олег Иванович проследил за ними взглядом.
Ооо, а вот и спортсмен – тяжелоатлет Кирилл Стрельцов – добродушный увалень с руками и ногами, изуродованными выпирающими мускулами и варикозом, превратившим кожу в сеть черно-синих набухших вен.
– Посмотрим, пригодится ли тебе сегодня твое мастерство. – усмехнулся Хозяин – Стоило ли себя уродовать до такой степени?!
Знаменитость доставили сюда несколькими часами ранее, и он еще не до конца очухался от инъекции, только-только начиная приходить в себя. Парень тяжело застонал, приподнявшись на локте, и схватился за голову. Его вырвало прямо тут же. Мерзкие испражнения попали на новенькую спортивную футболку с эмблемой клуба, за который он выступал, и пленник с отвращением попытался стряхнуть их с себя. Откинувшись на стену Кирилл тяжело дышал, при этом пытаясь понять куда его занесло. Он с трудом поднял глаза к верху, и недоумевая оглядел облупленный потолок, обшарпанные стены со следами грязных потеков и разводов. Парень попытался подняться, но ноги подкосились и огромное грузное тело неловко завалилось на бок. Именитый спортсмен закряхтел, как старый дед, пытаясь принять вертикальное положение. С трудом, не сразу, но ему это удалось.
– Черт возьми, где я? – хмурясь пробормотал он. – И что все это значит?
– Скоро ты сам поймешь это, и тогда тебе некогда будет задавать глупые вопросы, на которые ты все равно не знаешь ответ! – ехидно строя гримасы в монитор проблеял Хозяин. Ему так нравилось наблюдать за реакцией людей, после пробуждения, за их глупыми недоумевающими лицами, слушать диалоги с самим собой, и наконец осознавать, что они пленники. Ужас, слезы, истерики… Душа трепетала от этих эмоций…
Тем временем парень обошел странное помещение от стены к стене. На его лице отпечаталась вся гамма противоречивых чувств.
– Пытаешься думать, вспоминать и анализировать? – все еще с издевкой пытался мысленно выстраивать с ним диалог Колдунов. – Ты слишком туп для этого. Скоро ты станешь мясом. Так что размышления тебе не помогут избежать твоей участи.
– Ну и обстановочка. Просто супер! И как я сюда попал? – Кирилл Стрельцов, двадцати шести лет отроду, напряг память. Вот он возращается с тренировки. Мышцы болят, но это была приятная боль. После расслабляющего горячего душа, оделся, и зайдя по пути в магазина, где прикупил салат и пару баночек с йогуртом, направился домой. Сзади послышался странный хруст, словно кто-то переломил надвое сухую старую палку. Он пытается обернуться, но не успевает… ощущает острую боль в шее, будто его укусила оса… хочет потереть больное место, но в глазах темнеет… ноги слабеют… Последнее, что он помнит, как чья-то нога в сером кроссовке отпинывает в сторону его ужин, и он проваливается в темноту…
Кирилл оглядел кучу строительного мусора, разбросанного на грязном полу, попытался дотянуться до маленького окошка у самого потолка, через которое манили лучи восходящего солнца, отбрасывая блики на противоположную стену. Взгляд его наткнулся на старую сломанную ножку допотопного стула, которого здесь не наблюдалось, и взвесив ее в руке, описал в воздухе круг.
