Тина Моран
Белый покой
Остальные только хмуро посмотрели на них и продолжили работать. Обрадованный Мишка подбоченился и предложил:
– Ну, рискни.
Тут же, как по волшебству, рядом возник Шпалыч. Он сердито оглядел участников перепалки. Алёнка молча гребла землю, Константин Никифорович сделал вид, что нашел картошку невиданной красоты и сосредоточенно рассматривал её, а Егор, так как стоял гордо и без дела, попал под раздачу:
– Так, господа-товарищи, почему не работаем? Жабин и Соколов, вам особое приглашение нужно?
Мальчишки зло покосились друг на друга, но промолчали.
– Давайте-ка! Еще пара рядков на каждого – и по домам.
– Легко говорить, – проворчала Алёнка, – тут грядки длинною в жизнь.
Шпалыч это услышал и всплеснул руками:
– Я тоже не без дела слоняюсь. И Валентина Никитишна вон спину гнёт, а вы тут прохлаждаться вздумали. Живо за работу!
Мишка угрюмо зыркнул на Егора и пошел к своим.
– Рабовладелец чёртов! – буркнул Константин Никифорович, когда завхоз отошел подальше.
Но никто из друзей не поддержал этот маленький бунт, и он уткнулся в грядку.
Егор то и дело поглядывал в сторону леса. Там, в зловещей полутени, виднелось какое-то строение. Ему чудилось, будто бы там стояла, ни много ни мало – избушка Бабы Яги. И чем чаще он туда поглядывал – тем больше был соблазн бросить всё и улизнуть к загадочному дому.
– Тоже интересно? – спросила Алёнка, придвинувшись вплотную. – Надо будет туда сбегать перед тем, как поедем домой. До жути интересно, что там.
Константин Никифорович затею не поддержал.
– А если там гнилое всё? Вот как шандарахнется тебе на голову – и кепка не спасёт!
– Ха-ха-ха, какая шутка!
– Я не шучу, дура ты неумная!
На дуру Алёнка обиделась и, надувшись, отодвинулась подальше. Егор от души выдал Константину Никифоровичу подзатыльник.
– Зачем ты так? Лучше бы Мишке в морду дал. Девок обижать вы все любите.
Константин Никифорович пробурчал что-то матерное и тоже замолчал.
Они молчали весь обеденный перерыв, жуя каждый свою колбасу и запивая каждый своим соком. Только Алёнка пила чай из термоса и грызла арахис в глазури. Отсыпала каждому по горсти разноцветных конфет, и они все снова стали закадычными друзьями.
Работали до заката, зато необъятное поле теперь таило в себе несколько тонн овощных семян. Усталые школьники сгрудились возле автобуса группками и делились впечатлениями. Для кого-то это был первый опыт общения с землей, для кого-то – неприятная привычка. Рядом расположились вымотанные до предела взрослые. Завхоз по-простецки присел на обочине и курил. В автобус решено было пока не загружаться, а передохнуть на свежем воздухе. Троица верных друзей тоже расселась на молодой травке, но закуривать при всех Константин Никифорович не решился. Аленка что-то гуглила в телефоне, а Егор и вовсе растянулся в полный рост прямо на земле, подложив под спину куртку.
– Красота! – Рядом с опешившим от такой наглости Константином Никифоровичем плюхнулся Жабин.
Егор быстро оправился и недобро покосился на наглеца:
– Тебе чего? Дуй к своим дуболомам, пока тебе саженцы не повыдергивали!
– Не справишься, – убежденно заявил Мишка, придвигаясь к Алёнке. – Знаете что? Мне ваша подруга нравится. Я хочу с ней встречаться.
– Не смешно, – отрезала «подруга», не поднимая взгляда.
Егор аж подскочил на месте и зло выпалил:
– А в газетку тебе ничего не завернуть? Иди вон к классным красоткам – их и снимай!
Все сразу покосились на красавицу Светку. Даже на полях она была краше многих девчонок своего возраста, хотя макияж немного потускнел от рабочего пота, а из аккуратной прически выбились непослушные пряди, крашенные в жгуче-чёрный цвет. Вокруг неё щебетали подруги и прихлебательницы, возмущающиеся тому, что они всё никак не уедут.
– Светка мне не нравится, – решительно сказал Мишка. – У неё пустота в голове.
Но Константин Никифорович не сжалился над ним:
– Двигай отсюда подобру-поздорову, а то и правда получишь!
Мишка, то и дело бросая на Алёнку влюблённые взгляды, притворно вздохнул:
– Странные вы люди. А может, вы её вдвоём того?
Аленка наконец соизволила поднять на него равнодушный взгляд:
– А у тебя в другом направлении мозги работают?
Тут Егор, впавший в ступор от столь кощунственного предположения, отмер и выдал, насупившись:
– Ты не охренел ли с такими предположениями? Прочисти мозги и язык с мылом помой – потом подходи. А лучше не подходи вообще.
Столь доверительный разговор был прерван недовольным гомоном – большая часть школьной общины обступила Шпалыча и выражала своё неудовольствие.
– Подумаешь, спустилося колесо! Сейчас Анатолий его быстренько…
Константин Никифорович отвёл Егора в сторону.
– Зато у нас есть возможность посетить домик. Айда?
– Быстро же ты мнение меняешь… Ладно-ладно, пошли! Перед Алёнкой извиниться не забудь!
Константин Никифорович посмотрел на хмурую Алёнку, набрал побольше воздуха. И чуть не оказался на земле – мимо, не обращая внимания на предостерегающие крики Шпалыча, с улюлюканьем пробежал Мишка со своими дружками.
– Снова он первый. Ладно, пойдём. Будем вторыми.
Домик наводил на мысли об избушке на курьих ножках – веяло от него чем-то таким, сказочным. Пыльный полумрак пропах травами, душистыми, терпкими, старым деревом; сухость – никакой затхлости.
– Приехали! Откуда он тут такой?
Мишка со своими прихвостнями тоже с интересом озирался по сторонам и, кажется, даже забыл, как язвить.
Домик изнутри был ну натурально избой времён крепостного права. Бревенчатые стены, на которых аккуратно развешены разного толка венички – тут тебе и дубовые, и берёзовые; Алёнка ткнула в один и с уверенностью заявила, что он осиновый. Егор тут же оживился:
– Ну, от вампиров мы защищены по крайней мере. Надеюсь, в этой хатке и соль найдется, чтобы её от оборотней на порог посыпать…
– Дурак, – испуганно вытаращилась на Егора Алёнка. – Что ты такое мелешь, типун тебе на язык!
Егора бесила её манера иногда вворачивать вычурные или старомодные слова и выражения, о чем он каждый раз сообщал в весьма язвительной манере. И сейчас бы сообщил. Если бы снова не подошёл Мишка.
– Есть предложение. Давайте с ней по очереди?
С Мишкой Егор предпочитал не связываться. Слишком большой и слишком мало думает. Но сейчас от таких слов он и сам перестал соображать. Размахнулся и треснул Мишку по уху.
Егор против Мишки был как вяз против дуба. Но без боязни продолжал наскакивать и махать кулаками, и Мишка не выдержал. Бить сильно не стал – просто толкнул вполсилы. Егору с лихвой хватило, чтобы отлететь к стене.
То, что было дальше, он не помнил. Очнулся от весьма неласкового похлопывания по щекам. Алёнка. Увидев, что Егор очнулся, она молча прижала его лохматую голову к своей груди и почти сразу же молча отстранилась. Испугалась. Как и всегда, в ситуациях, далеких от позитива, проявился её паралич, и Егор почти с неприязнью смотрел на перекошенное уродливой гримасой лицо, пока Алёнка не отвернулась и не отошла к притихшим одноклассникам. Пошатываясь, Егор встал с помощью Константина Никифоровича и попытался сфокусировать взгляд на Мишке. Тот был злой, под носом запеклась кровь. Но смотрел настороженно – тоже испугался.
Егор отряхнулся от пыли, вынул из волос гербарий, который собрал, когда бухнулся о стену с сушёными травами, и сказал:
– Всё в порядке.
Язык во рту показался чужим – еле движущийся бесполезный кусок мяса неприятно тёрся о зубы. Кстати, зубы целы вроде.
– Сам сможешь иди?
– Конечно, я что, калека, что ли?
– Но ведь…
Недовольный взгляд заставил Алёнку замолчать; она даже слегка обиделась. Вышла за дверь. Егор, пошатываясь, последовал за ней. Обернулся. В лучах заходящего солнца дом казался ещё более таинственным и загадочным.
– Вам не кажется, что стемнело рано?
– Да нет. – Константин Никифорович посмотрел на небо.
Когда они подошли, то увидели, что водитель с натужным кряхтением накачивает массивное колесо.
– Неужели просто нельзя позвонить в город? Пропавший автобус, полный детей, должен вызвать суматоху.
