Тим Волков
Стражи Армады. Точка опоры
– Сам все расскажешь? Или дерзить будем?
– Что рассказывать-то? – согнувшись кочергой, выдавил я.
– Ты мне тут кончай дурака включать! Где «янтарь», спрашиваю?!
– Не знаю я ни про какой «янтарь».
Порох закрыл глаза и шумно выдохнул. Видимо, он едва себя сдерживал.
– Я тоже думал, что ты ни при чем. Но чутье подсказывает, что не все так просто. А я привык доверять своему чутью. Оно меня не раз спасало. Я пошел за тобой по следу – не сложно было, у меня свора хороших следопытов – и нашел тебя. А теперь хочу знать: где «янтарь»?
– Ты Брандта из-за «янтаря» убил?
Порох улыбнулся. Улыбка его походила на кривой хирургический надрез.
– Да, из-за «янтаря», а точнее – из-за его отсутствия. Я знал, что он у Брандта есть, и честно предлагал старику деньги. Немалые деньги. Но тот отказался. Я полагал, что Брандт прячет его где-то у себя в магазинчике. Конечно же, старый дурак не позволил бы похозяйничать там, поэтому его пришлось убить.
Теперь мне все стало ясно. Брандт не хотел раскрывать тайну местонахождения артефакта. Старик попытался встретиться с Валей, чтобы предупредить ее об опасности. Но не успел. И за это поплатился жизнью.
– Зачем тебе «янтарь»? – сквозь зубы процедил я.
– Ты задаешь слишком много вопросов.
Порох махнул одному из своих прихвостней.
– Бугай, обыщи их.
Боец подскочил ко мне и обшарил каждый клочок одежды – пусто. Затем настала очередь Вали. Девушка попыталась сопротивляться, но, получив легкий тычок в бок (в тот бок, где еще совсем недавно зияла дыра от пули), сразу же затихла. Головорез радостно сообщил:
– Нашел! Вот он.
Порох ловко выхватил из его рук амулет и при свете зажигалки внимательно рассмотрел со всех сторон. Коричневато-желтый с темными прожилками камень и в самом деле напоминал янтарь. Он излучал ровный чарующий свет, и все: мы, бойцы, Порох, – невольно залюбовались этой красотой.
– Убить обоих! – гавкнул Порох, потеряв к нам всякий интерес. Тут же щелкнули затворы автоматов.
– Стойте! – крикнул я, пытаясь разыграть последнюю карту. – Порох, без нас ты не сможешь его активировать.
Бандит впился в меня глазами, пытаясь понять, не блефую ли я. Задумался.
– Продолжай, – коротко бросил он мне, не отводя давящего взгляда.
– Отпусти её, – я кивнул на Валю. – И я все расскажу.
– Да без проблем. Только знай, гнида, если обманешь, я тебя на куски порежу. А потом и за девкой вернусь. Я ведь теперь знаю, где она живет. Эй, отпустите ее!
– Нет, Леша! – закричала Валя. Я быстро обнял ее и прошептал на ухо:
– Тише. Это из-за меня ты попала в эту переделку. Иди, я как-нибудь справлюсь.
– Нет, не пойду, – заупрямилась она и внезапно разрыдалась.
– Не хочет идти – пусть остается, – оборвал нас Порох. – Если «янтарь» будет работать, то я ее не трону. Про тебя такого сказать не могу. – Порох ехидно улыбнулся. – А теперь давай, выкладывай все, что знаешь.
– А где гарантии, что вы её не тронете?
Главарь звонко рассмеялся. Вместе с ним натянуто хихикнули несколько бойцов.
– Гарантии?! – Он вытер слезы. – Может, тебе еще и расписку написать? – И сразу лицо его стало каменным. В голосе прорезалась сталь: – Мое слово – вот моя гарантия. Я всегда держу свое слово.
– Хорошо, – скрепя сердце ответил я. – Ты ведь знаешь, для чего предназначен этот артефакт?
– Конечно же, знаю! – нетерпеливо проворчал Порох и потер руку.
– Чтобы лечить и восстанавливать здоровье, – не обращая на него внимания, сказал я. – Нужно точно определить проблему, которую необходимо устранить. Если не будет четкости, то и артефакт не сработает, а если что и получится, то с весьма непредсказуемым результатом. – Откровенно говоря, я просто тянул время, пытаясь обдумать план дальнейших действий. – Поэтому я еще раз задам вопрос: зачем тебе «янтарь»? Чем ты болен? Или он предназначен для другого человека?
– Для меня, – нехотя ответил Порох. А потом, немного подумав, добавил: – Так уж и быть, расскажу. Скрывать нечего.
Он осторожно отнял правую руку от груди. Закатал рукав куртки, оголяя странную перчатку, скрывающую конечность до самого локтя. Я ожидал увидеть все. Но то, что он показал нам в следующую секунду, заставило вздрогнуть даже самых крепких головорезов.
Рука была покрыта чешуйчатыми пластинками размером не больше ногтя. Кисть, между безымянным и средним пальцами, раздваивалась и напоминала клешню. Под зеленой с грязно-коричневыми полосками кожей пульсировали похожие на червей, толстые фиолетовые вены.
– Я превращаюсь в мутанта, – прохрипел Порох. Словно загипнотизированные, мы смотрели на обезображенную руку Пороха, на то, как она неестественно выворачивается назад, как по-осьминожьи извиваются пальцы, и не могли промолвить ни слова.
– С запада идет эпидемия, – сказал Порох. – Мы пока не знаем, откуда она появилась, каким способом распространяется. – Он замолчал, словно обдумывая собственные слова. Потом, будто о чем-то догадавшись, поспешно добавил: – Возможно, передается через укусы зомбаков. Меня за руку тварь одна цапнула, с этого вроде и начались все метаморфозы.
Один из бойцов – тот, кого Порох назвал Бугаем, – отвернулся в сторону и что-то раздраженно пробурчал себе под нос. До меня лишь долетел обрывок фразы «так и знал».
– В Тополях есть зараженные, – продолжил главарь. – С десяток человек. В том числе и я. Мы скрываем это от других. Больных держим в специальной резервации. Но эпидемия наступает. С каждым днем больных становится все больше. Хворь начинается с конечностей. В течение недели переходит на все тело. К началу второй недели человек превращается в… в… – Порох попытался подобрать слова, но не смог. – Всех, кто дошел до последней стадии, мы убили. Потому что это были уже не люди. У меня в запасе есть еще дней пять-шесть. В лучшем случае – неделя. Потом…
Порох осекся.
– «Янтарь» – моя последняя надежда. Так что давай, действуй, врачеватель. Иначе я тебе шею сверну, как цыпленку. Мне терять уже нечего. Если что не так получится, сам знаешь. Будешь молить о том, чтобы я тебя поскорее пристрелил.
Он достал из-за пояса пистолет, направил на меня и спросил:
– Что нужно делать?
Но я едва ли его слышал. В мыслях вертелось только одно: Порох, как поджавший хвост трусливый шакал, пытался спасти собственную шкуру, пока остальных жителей его городка неотвратимо настигает неведомая смертельная инфекция. Осознание этого выворачивало мою душу. Пальцы невольно сжались в кулаки.
– Зажми «янтарь» в руке, – услышал я свой голос. – Подумай о том, что ты хочешь от «янтаря».
Порох обхватил рукой-клешней амулет. Тот тускло вспыхнул. Бандит одобрительно крякнул, подняв его над головой.
– Давай, братец, излечи-ка меня! Всю заразу нейтрализуй.
«Янтарь» начал тихо потрескивать. Рука Пороха полностью исчезла в неровном кровавом свечении. Мне этот цвет не понравился. У Вали другой был. Сияние дрожало, пересекаемое черными тенями, которые рвались из амулета наружу, дико плясали в красном свете и вновь исчезали в ладони главаря. Порох сипло засмеялся.
– Кажется, работает!
Кто-то из бандитов одобрительно покачал головой. Зрелище и вправду было завораживающим, но только все больше сквозило от него каким-то злым холодом. Наверное, точно так же светился весь наш мир, когда пришел Судный день. Неприятная мысль кольнула сердце: «А вдруг Порох и в самом деле с помощью этого амулета натворит что-то такое, что невозможно будет повернуть назад?»
Главарь уже вовсю бесновался. Он вскинул обе руки к небу, что-то выкрикивая в темноту. Амулет уже не сиял, но источал густой едкий дым. Зловоние – смесь запахов паленых волос и расплавленной пластмассы – ударило в нос. За спиной один боец тревожно спросил другого:
– Это так и должно быть?
«Нет, так не должно быть», – подумал я.
Брандт подарил амулет Вале для защиты. И артефакт прекрасно справлялся со своей задачей. Он даже излечил девушку после огнестрельного ранения – безнадежного, по сути, ранения, смертельного, от которого не остаются в живых. И тут же возник вопрос: «Если амулет предназначался для защиты Вали, то что должно произойти с тем человеком, который насильно отберет его и попытается им воспользоваться?»
Кажется, ответ я видел перед собой.
Порох вдруг закричал, но уже не победоносно, а от боли. Кожа на его больной руке затрещала, а запах горелого мяса стал настолько невыносим, что я едва сдержался, чтобы не выплеснуть содержимое желудка на снег.
– Валя, – шепнул я. Она чуть повернула голову, давая знак, что слышит меня.
– Как только скажу – падай на землю и как можно быстрее отползай в сторону.
Девушка вопросительно посмотрела на меня, но я ничего больше не сказал. Только тихо запел:
– «Сияньем озарит луч мрак, и будет виден путь».
Краем глаза я видел, как Валя резко изменилась в лице, а потом, пораженная догадкой, тут же подхватила:
– «Янтарь отгонит злых собак, поможет жизнь вернуть».
Да, именно так. Злых собак, таких как Порох.
– Что? – проревел главарь.
– Ложись! – закричал я, совсем не беспокоясь о том, что Валя сделает что-то не так. Я дал ей подсказку, и она все поняла. Молодец. Девушка тут же бросилась на снег.
Пока растерянные головорезы смотрели, как дымится их предводитель, я не стал терять ни секунды. В один прыжок подскочил к бойцу, что стоял ближе всех, и рывком вырвал из его рук автомат. Бандит даже не понял, что произошло, а я короткой очередью отправил его на землю. Убивать не стал – прострелил ноги.
Остальные спохватились быстро. Тут же затрещали автоматы. Но я успел впечататься в снег. Встав в полукруг, бандиты заняли невыгодную позицию – они попросту стреляли друг в друга.
Бойцы поняли свои ошибку слишком поздно. Трое из них пали замертво, еще четверо стонали в снегу, схватившись кто за ноги, кто – за простреленные плечи и руки. Выгадав момент, я юркнул в сторону и укрылся за небольшим торосом.
– Не стрелять! Не стрелять! – гортанно орал Порох, засыпая тлеющую руку снегом.
Бандиты стушевались. Они упустили меня из виду и теперь не знали, что делать. Валя тоже успела отскочить в сторону, на лету забрала автомат у мертвеца и притаилась за сугробом.
– Я лично тебе кишки выпущу! – прорычал Порох и отбросил шипящий амулет в снежное месиво. – Ты слышишь?! Я тебе внутренности вырву, гаденыш!
Я не слушал пустые угрозы Пороха. Не до него было. Я выстрелил – и не успевший укрыться боец упал, схватившись за коленку. Еще выстрел. Это – уже Валя. Метко. Минус один противник.
Прикрываясь мертвым товарищем, ко мне подскочила пара ретивых воинов. Потратив вдвое больше патронов, чем требовалось, я обезвредил и их. Делая короткие перебежки, подстрелил еще одного. Валя не отставала от меня.
Порох вопил, размахивал руками. Его клацающая клешня выглядела жутко, а сам он напоминал голодного медведя, вышедшего из спячки. «Ничего, и до тебя доберусь», – думал я, уходя из-под плотного огня. Бандитов стало меньше, но никто и не думал разбегаться.
Укрываясь от обстрела, я поменял позицию. Едва не поймав пулю, залег в ледяной ложбине. Дрожащими руками проверил патроны.
– Эй, смельчак! – услышал я довольный голос. Выглянул из укрытия.
Порох держал Валю за горло рукой-клешней, во второй руке сжимал пистолет, направленный на девушку.
– Давай, выходи, мать твою! Выходи, сказал!
Валя по-кошачьи зашипела.
– Заткнись, дура!
– Отпусти её! – крикнул я. – И я выйду.
– Выходи сейчас! – зарычал Порох, сжимая сильнее шею своей пленнице. Валя захрипела, попыталась вырваться, но Порох утихомирил ее ударом рукоятью пистолета по голове. Девушка ойкнула и обмякла. – Выходи, или ей крышка! Считаю до трех. Раз… два…
– Хорошо! Выхожу! – вытянув руки вверх, я поднялся. Бандит зловеще оскалился.
– Хотел обмануть меня? Не вышло! Сначала я убью тебя, а потом и ее, – Порох кивнул на Валю. Та была без сознания. – Но перед этим как следует позабавлюсь с ней!
Дуло пистолета описало дугу и уставилось на меня. Порох прицелился, но медлил, с удовольствием оттягивая момент моей гибели. Но в тот миг, когда должен был прогреметь выстрел, Валя вдруг резко дернулась и ударом локтя заехала бандиту по ребрам. Глухо хрустнуло, Порох попытался закричать, но не смог – перехватило дыхание.
Среагировал я быстро. Подскочив к уроду, я выхватил у него пистолет и разрядил обойму в его прихвостней. Стремительность действий застала тех врасплох, они не успели сделать ни одного выстрела.
Валя вырвалась из хватки, повалив Пороха в снег мощным ударом коленки в пах.
Вся банда лежала в снегу. Я подошел к скрючившемуся Пороху, поднял чей-то автомат, не спеша проверил наличие патронов.
– Брандт говорил: «Ни единой пощечины, которую можно влепить, не следует уносить с собой в могилу». Вот и держи, это тебе за Брандта, подонок!
– Ты… ты… ты чего? Брось! Не надо! Давай до…
Прогремел выстрел. Потом долго стояла звенящая тишина.
* * *
– Надеюсь, душа Брандта теперь упокоится с миром. Он отмщен.
Мы сидели на изрешеченных пулями стульях возле сгоревшего дотла лазарета. Слушали тишину и смотрели, как начинает светать.
– Да, я в этом уверен, – ответил я и обнял Валю. Она не стала сопротивляться.
– Останешься? – спросила она.
Я пожал плечами. Хотелось остаться, но прежде нужно было выполнить еще одно дельце.
– Порох сказал, что с запада идет эпидемия. У меня там, в районе Блокпоста, мать и брат младший живут. Проведать бы надо. Выяснить, что там происходит. Может, помощь какая нужна. Поэтому я иду на запад.
Валя некоторое время сидела в задумчивости. Потом сказала:
– Без врача делать тебе там нечего. Вдруг действительно там что-то серьезное? А мой долг – помогать больным. Необходимо выяснить, велика ли угроза распространения инфекции на территории Пади. По возможности – остановить. Или предпринять другие меры безопасности. Так что я иду с тобой.
– Но это может быть опасно!
– А кто сказал, что я боюсь опасностей? Да и здесь оставаться – резона мне нет, ведь лазарет сгорел полностью.
Я кивнул.
– Извини, это все из-за меня…
– Замолчи. Ты ни в чем не виноват. Они убили Брандта, ты им отомстил. Все остальное не важно.
Из-за горизонта стали появляться первые лучи солнца, проникая сквозь рваные облака, оголяя бирюзу неба. Тени тающей ночи исчезали. Начинался новый день.
Глава 3
Джайв на костях
Свой маршрут, несмотря на то что получался приличный крюк, мы проложили через «Пансионат Нахима» – место, где нам хоть и за кругленькую сумму, но оказали необходимую помощь: подлатали раны, как следует накормили, дали отлежаться, одежду привели в порядок и утеплили. А напоследок напоили горькими эликсирами, от которых мы стали чувствовать себя лет на семь моложе, и вручили по аптечке. Полные сил и энергии, мы продолжили путь.
Шли по малым тропам, опасаясь людных трактов, – весть о гибели бандита Пороха уже наверняка распространилась по округе, и нас могли искать его дружки. Часто останавливались, корректируя маршрут.
К середине дня вышли на стаю каннибалов, жрущих своего сородича. Пришлось круто заворачивать вправо и огибать мутантов – связываться с ними не было никакого желания.
Мы поняли, что забрели не туда, когда было уже слишком поздно. Буреломы, занесенные снегом, сильно тормозили наше продвижение.
– Надо возвращаться, – сказал я.
Валя, упорно продираясь сквозь колючки, лишь отмахнулась. С каннибалами в своей жизни она сталкивалась впервые, и они произвели на нее самое тягостное и жуткое впечатление.
– Ты видел этих… этих тварей? Нет, возвращаться я точно не буду! К тому же путь стал чище. Вот, гляди.
Лесная опушка начинала редеть, снега из-за хорошей продуваемости тоже поубавилось. Но что-то меня все же смущало. Я оглядел местность, проверяя на наличие аномалий, но ничего подозрительного не обнаружил. Следов тоже не увидел.
– Вперед пойду, – сказал я, выбираясь из снежного заноса. Прошел пару метров, прислушиваясь. Никого. Тогда что так меня смутило? Предчувствие меня редко подводило. Но теперь я не мог понять, что же…
– Берегись!
Затрещали ветки, больно стеганув по лицу, острые камни резанули по ребрам, раздирая одежду и кожу. У самого уха что-то глухо ухнуло. Не успев даже закричать, я провалился куда-то вниз, в темноту.
Шр-р-рах!
Неуклюже вытянув руки в стороны, я приземлился на твердую поверхность. От удара хрустнули суставы и заныли колени. Со стоном я завалился на бок. М-да, немягкая получилась посадочка.
– Леша! – откуда-то сверху крикнула Валя.
Я медленно сел.
– Жив? – спросила Валя, вглядываясь в темноту.
Я глупо покивал в ответ, хотя вряд ли она меня видела. Потом хрипло ответил:
– Жив.
И только после того, как звук моего голоса забился эхом где-то высоко над головой, накатил вдруг страх – холодный и липкий, как болотные камни. Сердце застучало в ушах.
Я глянул вверх и присвистнул: высота и в самом деле была приличная, метра четыре.
– В какую-то яму упал, – стараясь не выдавать страха, сказал я. Голос все же дрожал, как гитарная струна. «Ничего, сейчас отойдет, надо только успокоиться».
– Вижу. Сейчас придумаю что-нибудь.
– Веревку бы, – вполголоса произнес я, прекрасно помня, что веревки у нас нет.
– Глянь, может, там есть что-то, что можно использовать, чтобы выбраться.
Слабо веря в удачу, я повертел головой. Земляная яма, сырая и холодная. Диаметром метров пять. То ли вырыл кто специально, то ли образовалась от взрыва или тектонических процессов – сложно было определить наверняка, тем более вешние воды изрядно отполировали стены, стирая все следы.
Лестницы в яме не оказалось. Зато в огромном количестве имелись кости. Человеческие. Бедренные, реберные, плечевые, берцовые, черепа… Словом, всё то, из чего состоит богатый внутренний мир человека. Мне стало не по себе: «Да тут на целый полк наберется! «Повезло» же! Не успели мы с Валей пройти и половины пути, как вновь вляпались в какие-то малоприятные приключения».
– Леша!
Я аж подпрыгнул от неожиданности.
– Чего?
– Тут на холме, недалеко, сараюшка заброшенная стоит. Возможно, там есть веревка или что-то, что можно приспособить под лестницу. Слышишь? Не теряй меня. Скоро вернусь. Никуда не уходи!
– Хорошо, – улыбнувшись, ответил я и смахнул со лба холодные капли пота. – Только будь осторожна. Оружие с собой? Не потеряла?
– Со мной. Не беспокойся. Скоро буду, не скучай там без меня, – прозвучал удаляющийся голос Вали.
Я опасливо глянул на человеческие кости и тихо произнес:
– Я бы не прочь и поскучать.
* * *
Время тянулось, как… да оно вообще не тянулось! Остановилось, словно не осмеливаясь идти вперед, словно боясь, что там, в темноте, его поджидает какая-то опасность. Возможно, огромная тварь, прячущаяся в яме…
«Хватит! Долой глупые мысли. – Я поднялся с корточек и решил размяться – от холода тело начало затекать. – Так недолго и простыть. Несколько приседаний мне уж точно не повредят. Разгоню кровь по телу».
В коленке что-то хрустнуло, и я со стоном повалился на костяной ковер. Перед глазами все заискрилось. «Черт! Как же больно! – Я обхватил ногу и только сейчас почувствовал, что она сильно опухла. – Эх, как же сразу-то не заметил? От переизбытка адреналина, наверное. Сломал? – Я аккуратно прощупал ногу. – Нет, вроде цела. Видимо, сильное растяжение. В холод бы надо. Хотя уж с этим-то проблем нет. Холода в этой земляной тюрьме предостаточно. Да и снежок вовремя пошел – пушистый такой, крупный, словно издевается надо мной, гад!»
Я засучил штанину, присвистнул. Нога на самом деле сильно опухла: от коленки до самой щиколотки – красная пульсирующая от жара «банка», вдоль кости начинающая багроветь с синим отливом. «Ничего, переживем. И хуже бывало. А если учесть, что у меня еще остался в запасе один шприц-тюбик обезболивающего, то горевать и вовсе не приходится».
Я немедленно достал заначку и, как мог, обколол опухоль. Потом набрал горсть рыхлого снега и сыпанул на ногу. Снег тут же растаял, стекая по горячей коже. Я нагреб кучу побольше, положил ногу на неё и слегка присыпал снежной крошкой сверху. Стало гораздо лучше, боль поутихла, в отличие от мыслей – они, напротив, стали одолевать разум: «На кой мы сунулись в эти края? Угораздило же нас в эту общипанную со всех сторон рощицу забрести! Можно ведь было обойти и другой стороной. Да, сделали бы небольшой круг, но что с того? Жалко было потерять полдня времени? Теперь весь день потеряем с этой ямой проклятой!»
Поток мыслей прервал какой-то тихий едва уловимый шум. Я обернулся, одновременно хватаясь за кобуру. Но ничего, кроме собственного тяжелого дыхания, не услышал. До рези в глазах вглядываясь в густой лиловый полумрак своей камеры, я достал пистолет.
Щелкнул предохранитель. Звук тихий, но вполне ёмкий. Многозначительный. Невербальный знак, понятный каждому. В животном мире в случае угрозы звери скалятся, клыки показывают, а мы, люди, предохранителями щелкаем. И все друг друга прекрасно понимают. Идиллия.
Тот, кто притаился в темноте, меня, видимо, все же недопонял. Вновь зашуршало, уже ближе. «Неужели, зомби? Не похоже. Гнилью не несет, да и не таятся они обычно, сразу напролом лезут, без страха и чувства самосохранения. Действительно, что сохранять-то, коли мертвец уже?»
Я решил было встать, но, подумав, что с сидячего с меня больше проку, остался в прежнем положении.
– Эй! Давай без шуток! Я вооружен. Выходи! – громко сказал я, пытаясь определить, понимает ли незнакомец человеческую речь. – Слышишь? Выходи!
В ответ – тишина. «Что ж, тем хуже для тебя», – подумал я.
Я готов уже был выстрелить пару раз в полумрак, как из темноты, скользя по заледенелому скату ямы, к моим ногам выскочила крыса, тут же бросилась наутек и спряталась в норку. Я облегченно вздохнул.
По дороге к намеченной цели глаза у нас уставали быстрее ног. Повидать, даже за небольшой отрезок пути, мы успели разного: от жутких головорезов, утративших навсегда человеческий облик и превратившихся в зверье, до причудливых симбиозов живого и неживого – стеклянных людей, например, или собак-деревьев. Видели, как грызутся между собой земляные осы размером с доброго бульдога, как тащат поживу в свои норы крысы-мутанты. Смотрели и, по возможности, старались не лезть в этот странный мир, понимая, что уже и здесь природа, как всегда, побеждает, начинает все заново, устанавливает свои правила и нормы. Земляные осы не трогают крыс, потому что те заботливо очищают их гнезда от загнивающей падали, а крысы, в свою очередь, смело шастают по округе, зная, что находятся под охраной ос. Поэтому мы старались зря не стрелять, а делали это только в самых крайних случаях, когда нашим жизням действительно угрожала опасность. Это правило установилось само по себе, без обсуждений и договоренностей. И без нас слишком много шальных пуль тут было выпущено на волю.
Я спрятал пистолет в кобуру. Довольно долго смотрел вверх, выискивая среди свинцовых туч обрывки неба, чувствуя, как приятно ложатся на лицо снежинки.
Стало холодать, и я порядком замерз. «Интересно, сколько же времени прошло? Вали все нет». Боль в ноге поутихла, опухоль спала, и я уже поверил, что все обойдется. И вдруг сверху на меня обрушился человек с окровавленными руками.
Времени, за которое я вновь вытащил пистолет из кобуры, комару едва хватило бы на то, чтобы сделать один взмах крылышками. Я же успел еще и прорычать:
– Стоять!
Незнакомец отпрыгнул в сторону и весь вжался в земляную стену. Его белое, как простыня, лицо и выпученные глаза подсказали, что напуган он вовсе не моим оружием, а кем-то, кто был снаружи. Или, может быть, чем-то?
Я прислушался. Ничего. Звенящая тишина. И даже дыхания незнакомца не слышно было, хотя по пару, выходящему из его рта, было видно, что запыхался этот человек изрядно.
Потрепанная, прохудившаяся в нескольких местах одежонка, рюкзак, какой впору давно выкинуть, видавшая виды плащ-палатка, свернутая в тугую трубку, – парень не походил на бандита, он был даже не сталкером, а собирателем обычных артефактов, что подтверждал «огонь», торчащий из поясной сумки, – дрянной совсем арт, блеклый уже, пустой, такой если и удастся продать, то за сущие копейки.
Я тихонько свистнул, пытаясь привлечь внимание парня.
Только теперь он заметил меня. Продолжая держать пистолет в вытянутой руке, я махнул ему головой: мол, чего там такого страшного случилось? Парень приставил трясущийся палец к губам, показывая, чтобы я не шумел, и прошептал:
– Морглод.
Я вопросительно глянул на испуганного бедолагу, всем своим видом давая понять, что слово мне это ни о чем не говорит. Тот лишь неопределенно покачал головой и повторил – тише и от того еще более зловеще:
– Морглод.
Я уже хотел было крикнуть незнакомцу, чтобы он перестал морочить мне голову, как округу разорвал такой жуткий звериный рык, что у меня затряслись поджилки. Так могло гудеть жерло просыпающегося вулкана. Воображение тут же достаточно четко нарисовало размеры зверюги. «Да она ж, наверное, с железнодорожный локомотив, тварь эта, провалиться мне на месте! Хотя куда еще ниже проваливаться-то?»
Чудовище вновь заревело, и я почувствовал, как под ногами дрожит промерзшая земля. От этого рыка мне стало не по себе. Парень и вовсе едва не потерял сознание, он схватился за торчащие из стены корни и начал молиться.
А потом пришла и моя очередь пугаться не на шутку. «Валя! Она ведь осталась там, на поверхности! Черти меня дери!»
Не обращая внимания на боль, я подскочил как ужаленный и рванулся к краю ямы. «Если зацепиться за корни деревьев, а потом попытаться ухватиться за тот выступ, то…»
Парень повалил меня на землю и сквозь зубы зашипел:
– Куда? Там морглод!
– Отпусти, растуды тебя! Там Валя!
– Нельзя! Нельзя! – запричитал незнакомец, явно не справляясь с моим напором. Я с легкостью отбросил парня в сторону и вновь попытался выбраться наружу. Тщетно. Ноги соскальзывали. «Вот если кто подсобил бы до того заветного выступа, – подумал я, – то вполне возможно…»
– Эй! Как тебя зовут?
Парень долго соображал, прежде чем понять, что от него хотят. Он сбивчиво произнес:
– Зовут… меня… Александром зовут. Саня я.
– Хорошо, Саня. Послушай меня. Там, наверху, остался человек. Близкий мне человек. Его надо спасти.
– Нет, нет! Там морглод! Пропал твой человек! Все! Забудь! Нету! Он сожрет…
Санька опустил голову и сокрушенно выдохнул:
– Мертвец, поминай как звали…
– Заткнись и слушай! Ты поможешь мне, – я уже даже не спрашивал, а просто констатировал факт, вцепившись парню в воротник куртки. – Подсобишь.
– Как же вы не понимаете?! – Сашка расплакался. – Это специальная яма – укрытие от морглода – здесь он нас не достанет. А все, кто там, – он показал пальцем наверх. – Всё… – И замолчал.
– Что – всё? – растерянно спросил я.
– Не спасти, – тихо ответил Сашка, потупив взор.
Я разозлился, как следует тряхнул паренька.
– Плевать я хотел на твоего морглода! Я не прошу тебя лезть со мной наружу. Просто помоги вскарабкаться, а сам сиди тут сколько угодно. Ну!
Почувствовав, что я просто так не отстану, Сашка кивнул головой.
– Хорошо. Только не надо карабкаться, все равно не получится. Можно по-другому.
– Как? – не понял я.
– Я же говорю – это специальная яма, укрытие от морглода. Тут лаз есть, чтоб выйти, когда опасность миновала.
Санька ловко юркнул под извилистый корень дерева.
– Идите за мной.
Я с подозрением глянул в черный провал, замаскированный от несведущих глаз. И только собирался последовать за Санькой, как из темноты раздался его испуганный голос.
– Стойте! Тут какая-то… штуковина. Раньше не было такого.
– Что еще? – нервы уже начинали сдавать. Я просунул голову в земляную нору и тут же отпрянул назад.
– Санька, не шевелись! Даже не дыши! – шепнул, оттаскивая паренька от сияющей аномалии, поселившейся прямо посреди лаза. «Энерго», чтоб ей пусто было! Совсем еще свежая, напитавшаяся. Искры слетали с кончиков ее щупалец. «Того и гляди разрядится, – отметил я про себя, медленно отступая. – Только пепел и останется. Ух, мощная же, зараза! И как еще не шандарахнула в юнца?»
Я помог Саньке вылезти из норы, видя, что тот начинает уже практически заваливаться в обморок от переизбытка эмоций, привел его в чувство хорошей встряской за плечи.
– Откуда она взялась? Не было ее тут никогда! – стирая слезы страха, затараторил побледневший паренек.
– А теперь есть. Хорошо еще, что не задело, живой остался.
– Мы в западне! Мы в западне! – запричитал Санька, схватившись за голову.
– Да не реви ты, в самом деле! – не вытерпел я. – Сопли тут распустил! И без тебя паршиво.
Санька затих. Утер нос, оставив грязные разводы на щеках. Заикаясь, прошептал:
– Как теперь выбираться-то будем?
«Как, как? Хороший вопрос. Подумать надо».
Я не успел ответить. Мертвую тишину разорвал вой морглода, а следом за ним раздался истошный крик Вали. Я дернулся к стене, но, конечно же, не дотянулся даже до выступа. Даже будь я в два раза выше, все равно не достал бы. Даже если Санька подсобил бы – слишком высоко.
Поэтому я поступил иначе.
Я закричал.
Не от злости, хотя и она тоже скребла душу, и даже не от бессилия. Закричал, чтобы привлечь внимание морглода.
– Эй! Зверюга болотная! Чего маешься почем зря и ветки к земле гнёшь! Тут я, иди ко мне! Хватит падаль есть, попробуй свежего мяса!
По морозному воздуху крик мой разнесся с утроенной силой, звеня на всю округу. «Отлично! То что надо».
Вновь раздался рык зверя, смешанный с выстрелами. Стреляла Валя, но морглод даже не застонал – видимо, пули не причинили особого вреда монстру, а может, не попали в цель. Лишь затрещало дерево, переламываемое чудовищной силой пополам.
– Тварь поганая! Иди же скорее сюда, я приготовил тебе замечательный сюрприз! – срывая голос, заорал я.
Первым спохватился Санька. Он неуклюже, по-обезьяньи прыгнул на меня, пытаясь закрыть мне рот. Я легко отбился от парня.
– Тише! – зашипел он. – Тише! – И атаковал повторно. – Услышит же! Замолчи! Замолчи, пожалуйста!
Я, стараясь не причинить вреда, оттолкнул его и вновь закричал, задрав голову кверху:
– Драть тебя коромыслом, чудище мохнорылое! Ну, и где же ты? Иди сюда! Или кишка тонка?
Ответный вой прозвучал уже ближе.
Санька схватился за голову и застонал:
– Что же ты делаешь-то?! Умрем ведь! Оно нас на куски изорвет. И проглотит, не пережевывая! Дурак! – Санька плакал. Бросив тщетные попытки одолеть меня, он начал швырять в мою сторону человеческие кости. Я уворачивался, как мог, но один снаряд все же попал прямо мне в лоб.
– Санька! – разозлился я. – Успокойся! Не сожрет оно ни тебя, ни меня. Пойми, там человек в опасности, надо ему помочь!
– Из-за бабы твоей и умрем все вместе вот в этой могиле! – оскалился Санька. Он уже не плакал, смотрел на меня волчонком. Севшим голосом произнес: – Иди вон туда, там можно вылезти.
Я повернулся в ту сторону, куда показывал парень, в надежде увидеть еще какой-нибудь потайной ход или ступеньки – и тут же получил порцию земли в глаза. «Ах ты, гаденыш маленький! Подловил, подлец!» Я начал вытирать лицо, ожидая в любую минуту новой атаки. Но её не последовало. Санька лишь легонько дернул меня за пояс и отскочил назад.
