Законы прикладной эвтаназии – Тим Скоренко

Мир держится на любви. Вы любите мужчин и женщин, собак и кошек, солнце и луну, день и ночь, камень и воду, огонь и землю. Вы взращиваете в себе любовь, потому что она заставляет вас двигаться дальше.Так и есть. И море, и Гомер – все движется любовью, она разлита в пространстве, она дает нам силы и желание жить. Удельного веса любви-страсти, любви-секса, с уходом влажной хлюпающей эпохи Рыб, все меньше, она уступает место прохладной «от ума» любви-дружбе, любви-сотрудничеству Водолея. И это хорошо, особенно учитывая, сколько глупостей совершалось под влиянием страстей, и веществ, изменяющих состояние сознания. Трезвый ум, точно не помешает.И здравая память. Которая не позволит забыть, как человечество, две тысячи лет провозглашавшее, что Бог есть любовь, во все времена обходилось с частью себя, которой отказывало вправе считаться людьми. Преступники, военнопленные, смерды, представители низшей расы. Бревна. По странному недоразумению наделенные теми же физическими особенностями и сознанием, что и подлинные люди.Странно, когда я думаю, о чем эта книга Тима Скоренко, мне не кажется, что о ценности человеческой жизни, которую меньше всего ценят те, кто кричит об этом громче всех. Мне кажется она о двойных стандартах. О том, как кто-то берет себе право решать, кому жить, кому умереть. Кто-то, имеющий возможность узурпировать такое право."Законы прикладной эвтаназии" фантастический роман, действие которого разворачивается в трех локациях: высокотехнологичная Москва двадцать седьмого века; современная реальность: частью Китай, частью снова Москва; и Китай 1945, Харбин, база отряда 731.Для тех, кто не в курсе, это военно-медицинское подразделение японских вооруженных сил, которое занималось разработкой биологического оружия, проводя опыты на военнопленных. Лучше почитать отдельно, рассказывать об этом, даже вскользь., нет человеческих сил. В Москве плюс-минус наших дней живет доктор Морозов, помогающий смертельно больным людям умереть без мучений. В Москве будущего всесильный профессор Варшавский лоббирует законопроект, который легализует медицинские эксперименты на преступниках.Дело в том, что там, в Прекрасном Далеко, где побеждены все нынешние болячки и человечество обжиило солнечную систему – там с недавних пор объявилась новая напасть – вринкл (wrinkles – морщины), очень приблизительно и очень грубо – синдром раннего старения – тотальный и фатальный. Для борьбы с ним та самая вивисекция и необходима.В свою очередь, дочь великого ученого, прекрасная Майя, которая занимается разработкой машины времени и к тому же японист, становится первым хрононавтом, попадает на базу Отряда 731, поневоле оказывается вовлечена в события, предшествовавшие окончанию Второй Мировой, потом спасена Морозовым (по чистой случайности нашедшим ее через шестьдесят лет в анабиозе).И все, чтобы вернувшись назад, сказать папе, что опыты на людях – это нехорошо. Получив ответ, что нравится тебе это или нет, так было, есть и будет всегда – не продавим законопроект, будем делать потихоньку.По правде, самая интересная часть этой книги китайская. И то, потому, что такой уж это материал. Современность успела устареть за десяток лет, прошедших со времени, когда она была написана. А будущее вовсе выхолощено, как в ефремовской «Туманности Андромеды». Очевидно Тим Скоренко не мой автор, а я не его читатель.

Когда хочешь написать отзыв на произведение автора, и знаешь, что он может, а скорее всего – и прочитает написанное, главное что? Правильно. Не обидеть автора. Лучше похвалить. А если критика будет, ей стоит быть основательной и аргументированной, чтобы тебя потом не вспоминали незлым тихим словом. Поэтому, пользуясь случаем, говорю спасибо Тиму timopheus Скоренко – читать «Законы» было интересно. С другой стороны, впечатление от книги осталось как минимум неоднозначным, и хочется об этом поговорить. Эвтаназия – тема сложная, с какой стороны на нее не смотри. Сложная в плане даже простой информационной подачи. Тимофей взялся за еще более непростое занятие – обыграть тему эвтаназии путем заброса главного героя, а вместе с ним и читателя как в прошлое времен Второй Мировой, так и в достаточно стерильное будущее, где, тем не менее, человеческий фактор все же продолжает давать о себе знать. И показать, что совершенно разные, казалось бы, мотивации, имеют/могут иметь одинаковые истоки и последствия, а история циклична. Первый временной отрезок, охватываемый главой «Накамура» – задающие тон книге события Второй мировой войны, показывающие противочеловечные эксперименты, проводящиеся в секретной японской лаборатории в Харбине в 1945 году. Ужасы войны, многие темные стороны хомосапиенсов в уничтожении им подобных. Сквозящее ницшеанское «падающего толкни». Мысли о том, каким нациям больше пригодился бы инструментарий эвтаназии для регулирования численности своих территорий. Москва, 2011 год. Доктор, искренне верящий, что помогает избавиться от мучений и предсмертных страданий неизлечимо больным. Будущее. 27 век, в котором человечество, победившее несколькими веками ранее и рак, и СПИД, страдает от очередной напасти – вринкла, быстро косящего людей налево и направо. Если посчитать по пальцам, хорошего в книге – сюжет вкупе с попыткой увязать в общую его конструкцию: путешествия во времени, механизмы анабиоза для излечения заболеваний в будущем. А также вопросы, которые неизменно ставит перед собой эвтаназия как явление. Плохого, к сожалению, зримо больше. Во-первых, если события войны выглядят очень убедительно, то двадцать седьмой век абсолютно «не получился». Речь идет о том, что колонизированы Марс и Венера, человечество устремилось все-таки в Космос, а на Земле существует по большей части в многоуровневых мегалополисах. Общее информационное поле для всей планеты, в котором людям больше не нужны электронные паспорта. Полеты в суперскоростных лифтах, из Москвы в Париж, например, занимающие минуты. Тем не менее персонажи особым интеллектом не обезображены, при том, что проектируют аппараты для путешествий во времени. При том, что должны как-то соответствовать такому прогрессивному времени. Кроме того, в прошлом, как в 1945, так и в 2011 году, отмечается, что речь главного героя звучит иначе, нежели «современных» людей – и дело не в акценте, а просто другом выражении языка. Но в том самом «будущем» разговорная речь персонажей до банального проста вплоть до горячо нелюбимых лично мной обращений а-ля «Вась» и «Лёш». Такие огрехи не заметить не получается. Во-вторых, не понравилось присутствие автора внутри истории. Используется прием: герой, чья история рассказывается, время от времени озвучивает собственные мысли, как бы обращается к самому себе. Проблема здесь в том, что герои – разные, а вот выражение мыслей, равно как и словесный запас у всех участников, одинаков. Такого не бывает, даже в RPG. К тому же, если к концу книги этого становится мало и почти незаметно, то в начале вот такие цитаты, как «Я приветствую Тебя, катана. Твой живот» во время сеппуку – это совсем не смешно и почти кощунственно, учитывая важность момента. + поскольку Тим – участник вируальной жизни в социальных сетях, они здесь также упоминаются – то в виде четвертой власти, то трехмерных блогов, то визуально-аудиальных СМИ.В третьих, продактплейсмент. Зачем человеку из далекого будущего, который проникнут идеей постройки механизма для погружения в анабиоз, узнавать о существовании блоггера Веры Полозковой и книги Мариам Петросян «Дом, в котором»,… неясно. Единственная хорошая шутка – это подмигивание на самого себя – упоминающаяся в хронологии событий 27 века экранизация «Оды абсолютной жестокости» (первая книга Тима).В-четвертых, наивность. Например, некоторых фактов – например, внезапно-случайной находки господина Морозова в Харбине. Например, поведенческой мотивации, приводящей к абсолютно странному и совершенно неочевидному «чеховскому ружью» под финал истории. В-пятых, иллюстрации господина Колесниченко. Их всего три, и все они не подходят к этой книге.

Стр. 94 – вместо женщины, выходящей из анабиоза, почему-то картина «Декстер Морган и нежащаяся на столе гламурко».

Стр. 293 – в описании момента четко идет описание квадратного зонта, как выгодно он отличается от круглых зонтов окружающих людей. На иллюстрации у девушки идеальный круглый зонт. …Крепкими, цельными выглядят ПРОЛОГ, глава «НАКАМУРА» и ЭПИЛОГ. Соотношение пролога и эпилога напомнило сериал LOST – конец был известен заранее, к нему нужно было максимально хорошо читателя подвести. Если бы после первой главы события имели бы такой же уровень погружения – все было бы хорошо. А так… получилось скудно. Еще одно уточнение – на обороте книги написано мнение господина Стругацкого о книге и самом Тиме Скоренко. И если рассматривать книгу как «посвящение учителю», или, скажем, стилизацию под ретро-фантастику, тогда все и по сути и по форме выглядит мило, симпатично – и вся история, и даже иллюстрации, будто с советской фантастики срисованные. Если же рассматривать «Законы прикладной эвтаназии» без условий, как отдельную историю, с попыткой закрутить в одну воронку путешествия во времени, философские вопросы морали и этики в отношении эвтаназии, анабиоз, дудка которого заставляет танцевать практически всех основных персонажей – и выложить из всех этих паззлов четкую историю – я бы сказал, вышло слабо.

________________________

Книга прочитана в рамках

Личного Флэшмоба-2012.

2/26.

Time keeps on slipping away and we haven’t learned

So in the end now what have we gained?

© Within Temptation – Our Solemn Hour

Проходят века и ничего не меняется. Вечные вопросы морали остаются, как остаются так же отстаивающие противоположное видение ценности человеческой жизни. «Законы прикладной эвтаназии» я читала не как приключенческую научную фантастику, но как некий философский очерк. Поднимаются две проблемы – опыты над людьми и эвтаназия. Скажу честно: моё мнение менялось несколько раз во время чтения. Быть может, это была лишь игра автора с моими мыслями.

Вот люди, которые отбирали жизнь во имя науки. Насколько корректно отбирать жизнь одного человека во имя жизни другого?Да, вполне вероятно, что существует зло во благо. Вынужденное зло. Оправданное зло. Необходимое. Да, благодаря 50-ти умерщвленным в ходе опытов людям будут спасены миллионы других. Да, вполне возможно, что страдания неизлечимо больных настолько сильны, что будет милосердием вколоть им яд.

Но будут ли данные доводы такими же неопровержимыми перед лицом случая, врачебной или научной ошибки? Когда опыты в конечном счете оказываются бесполезными: «Те, на ком испытывали фарфоровые бомбы с возбудителем газовой гангрены, умерли зря.» Когда у человека есть шанс на выздоровление, но об этом становиться известно слишком поздно.

Стоит ли хоть одна смерть невинного человека неких целей человечества?