Тея Лав
Только тёмные сердца
Поколение Сансет Стрип # 2
В романе задеты непростые темы насилия, измены, депрессии и расизма.
Предназначено для лиц старше 18 лет.
В книге присутствует нецензурная лексика и откровенные сцены сексуального характера
Три жизни. Три истории. Три человека.
Кто они друг другу и как связаны их жизни?
Алрой и Молли прошли вдвоем нелегкий путь. Рожденные среди гангстерских банд и не имевшие ничего, кроме друг друга, они выросли и стали теми, кем и хотели. По-прежнему вместе.
Но даже слишком любящее сердце способно на предательство. Но было ли предательство?
Джорел оказался третьим лишним. Парень из другого мира. У каждого в душе находится ящик Пандоры, который ни в коем случае не хочется открывать.
Чем глубже мы закапываем истину, тем яростнее она рвется на поверхность.
Три жизни. Три истории и три истины, которые откроются в новом романе «Только темные сердца».
«Только темные сердца» является продолжением романа «Прекрасные порочные ангелы» (в первоначальном издании «17:29»), в котором герои данного романа выступали параллельно.
Впервые книга вышла в свет под названием «Гравитация» в 2017 году. На данный момент серия переработана, и вот все, что вам нужно знать, чтобы не запутаться:
Серия: Поколение Сансет Стрип
Книга первая: «Прекрасные порочные ангелы» (в первом выходе «17:29»)
Книга вторая: «Только темные сердца» (в первом выходе «Гравитация»)
продолжение следует…
Трек-лист «Только темные сердца»:
Mario Joy «California»
T.I. «Go Get It»
Hollywood Undead «Believe»
Kat Dahlia «Gangsta»
Hollywood Undead «Let Go»
2Pac «Still Ballin'»
2Pac feat. Dr. Dre «California Love»
Hollywood Undead «California Dreaming»
Ace Hood (Feat. Future & Rick Ross) «Bugatti»
Hollywood Undead «Renegade»
Hollywood Undead «Whatever It Takes»
Hollywood Undead «Gravity»
Hollywood Undead «Guzzle, Guzzle»
Tsuki Sayu Yoru – Fu rin Ka zan (License)
Hollywood Undead «Riot»
Hollywood Undead «Cashed Out»
Lana Del Rey «West Coast»
Особая благодарность за вдохновение ребятам, которые пишут свои тексты на каждом клочке бумаги и воплощают их жизнь. Тексты о бульварах Лос-Анджелеса, розовом закате Калифорнии и шайке парней, идущих ему навстречу – не выходят из моей головы ни на минуту. Этот роман притворен в жизнь благодаря музыкантам, владеющим особым даром – заставлять кровь застывать в жилах.
Спасибо.
Тея Лав
ПРОЛОГ
АЛРОЙ
Три месяца назад
Мой «Кадиллак» тормозит возле подъездной дорожки огромного коттеджа в Игл Рок. Я сразу замечаю ее.
Она стоит возле него. Когда все произошло, она снова попыталась воспользоваться ситуацией и, прикинувшись напуганной пташкой, попыталась залезть в мою машину.
Но я снова оттолкнул ее. В тысячный раз. Я видел ее боль. Но мне было больнее.
– Ты говоришь это наша последняя встреча? – спрашивает Клэй, поддавшись вперед. Ни он, ни рыженькая не торопятся выйти, хотя их ждут.
Я полностью разворачиваюсь к ним. Глаза Клэя горят адреналином. Полчаса назад мы оторвались от копов с помощью дымовой шашки. Эту идею я перенял у этих парней, которые путаются под моими ногами уже почти три года.
Но многое изменилось. Я никогда не считал их врагами. Эти парни имеют все. Время, когда они наиграются и поймут, что в жизни есть более важные вещи когда-нибудь наступит. Это нас и отличает. В моей жизни такого не будет. Это уже моя жизнь. Именно поэтому я согласился им помочь.
– Да, Клэй, – отвечаю я, глядя на девушку, сидящую рядом с ним. Если судить по фактам, именно из-за нее Клэй ввязался во все это дерьмо, через которое мы прошли. Надеюсь, она того стоит, и она не втопчет в грязь его сердце.
Как только я думаю о своем сердце, замечаю движение со стороны. Молли делает нерешительные шаги в сторону моей машины, в то время как остальная часть парней Клэя болтают и курят.
Я не хочу с ней говорить. Просто не могу.
– Я буду скучать по всему, – саркастично говорит Клэй, выходя из машины.
Линдси хватается за его руку и выходит следом. Она смотрит на Молли затем на меня.
– Спасибо, Алрой, – вдруг произносит она.
Я смотрю в ее стального цвета глаза и вижу все то, что она пытается выразить этим простым словом. Мы оба знаем, о чем речь. Мы оба знаем, что теперь мы связаны этой историей. Если быть честным, я поражен, что она с такой стойкостью выдержала все это. Я знаю все о ее семье и прошлом ее бывшего любовника, а также и о прошлом ее отца. Она росла как тепличный цветок, вечно охраняемая и оберегаемая от всего. И когда ее выбросило из привычного мира в реальный, она не сломалась.
Они с Молли похожи больше, чем думают.
– Старайся не думать о том, что произошло, – говорю я, имея в виду смерть Эллиота младшего, произошедшая на наших глазах. – Просто отпусти это, иначе ты не выкарабкаешься.
Клэй стоит позади нее, молча наблюдая за нами.
Она кивает и делает шаг назад. Руки Клэя тут же обхватывают ее талию.
– Я тоже буду скучать, – улыбаюсь я ему и отпускаю сцепление.
Мне нужно уехать отсюда. Молли проходит между Клэем и Линдси и смотрит на меня, пока я сдаю назад.
«Вернись», – я могу прочесть это по ее губам.
Последнее что я вижу, прежде чем сорваться с места, это руки того, с кем она меня предала. Он тянет ее к себе, но она все еще смотрит мне вслед.
Я больше не вернусь. Молли была на каждой странице нашей истории. Но теперь ее нет, и я перелистываю эту главу.
ГЛАВА 1
ДЖОРЕЛ
Наши дни
Я летаю.
Парю над землей, как сокол.
Нет, черт, я орел.
Охренеть.
– Майки! Поднимай свою задницу. – В мой охренительный сон грубо врывается голос Холла.
Мне не сразу удается понять, что это противное и долгое мычание мой стон. Я поднимаю веки, на которых, кажется, лежит бетон, и пытаюсь сконцентрироваться. Расплывчатые силуэты постепенно приобретают форму. Первое что я вижу, это футболку университетской команды Кроуна по футболу. Орел с распростертыми крыльями, а по крыльям струятся рыжие локоны.
Линдси стоит напротив дивана в футболке Клэя и с легкой ухмылкой смотрит прямо на меня.
– О, не смотри на меня, кошечка, – я издаю стон и не узнаю свой хриплый голос. – Наверняка, я самое настоящее…
– Дерьмо, – заканчивает за меня Линдси.
– Я хотел сказать «лапочка», – парируя я.
Линдси фыркает и проходит на кухню, откуда доносится свежий запах кофе и голоса моих друзей.
Вчера вернулся Арчи. Он часть нашей тусовки и последние несколько месяцев его носило черт знает где.
– Майки, ты серьезно? Зачем вчера ты расхреначил гитару? Ты обкурился что ли? – Клэй стоит на лестнице в одних шортах и скалится.
– Пара косяков, – бормочу я и с трудом поднимаю свое тело.
Клэй бьет меня по плечу и качает головой. Вот придурок. Когда это он стал таким правильным?
Хотя, о чем это я? Вчера он голышом нырял с крыши гаража в бассейн, пока Линдси на спор глотала шоты текилы. Эти ребята тоже умеют тусоваться. Вот только моя комната находится по соседству этих двоих. Как правило: пьяный секс – самый громкий.
– Моя ты душка. – Холл треплет меня за щеки, когда я вхожу на кухню.
– Отвали, – хриплю я, и все начинают ржать. – Боже, потише.
Но это слово под запретом в нашем доме. Мы шумно завтракаем, затем парни начинают включать видеоигры, а Клэй и Линдси собираются обратно в Сан-Франциско. К себе домой. Я по-дружески завидую им. Год назад Линдси появилась в Кроуне и снесла всем башню. В том числе и моему лучшему другу Иэну Клэю. Между ними моментально назрело что-то похожее на снежный ком, растущее с каждым днем. Первое время я не верил в чувства лучшего друга к этой девушке, и даже имел совесть обвинять.
Думая об этом сейчас, я задаю себе вопрос: какого черта? Кто я такой, чтобы осуждать? И посмотрите на них сейчас. Чертова парочка безумцев.
– Эй, Майки. – Клэй выходит на веранду заднего двора, где я сижу в кожаном кресле с сигаретой в руках.
Он садится в соседнее кресло и вытягивает длинные ноги в кроссовках.
– Что ты собираешься делать? – спрашивает он. В его голосе нет и намека на ухмылку.
Мы не впервые попадали в дерьмо, но летом перед выпуском, было что-то нереальное. Мы до сих пор все это перевариваем.
– Наверное, посплю еще немного, – выпуская дым, отвечаю я. – Потом посмотрим.
– Нет, ты не понял. – Клэй смотрит так серьезно, что мне становится не по себе.
– Что?
– Что ты будешь делать дальше?
Даже все еще в пьяном угаре мой разум соображает, о чем речь. Но дело в том, что ни трезвый, ни пьяный я не могу ответить. У меня нет особых планов, но и плыть по течению не собираюсь.
– Просто, – я развожу руки в стороны, – жить. Ничего ведь не изменилось.
Клэй хмурится, внимательно изучая мое лицо.
– Ничего не изменилось? – переспрашивает он.
Я вздыхаю, выпуская новую порцию сигаретного дыма.
– Почти ничего.
Мой друг смотрит впереди себя и едва заметно кивает.
– Изменилось все, – спустя несколько секунд произносит он.
– Ну, у тебя-то уж точно. – Я улыбаюсь, и знакомая ухмылка расплывается на лице Клэя.
– Точно. – Он поднимается на ноги, но я все еще чувствую его пристальный взгляд.
Мне не совсем нравится это внимание. Ну, то есть, мы лучшие друзья и все такое. Мне не плевать на Клэя, как и ему на меня. Но все же я не привык к тому, чтобы обо мне кто-то так заботился или волновался. Кроме мамы, конечно. Наша братская привязанность всегда была негласной, но сейчас… Да, Клэй изменился, определенно.
– Все будет нормально, – небрежно говорю я.
Клэй выпускает смешок.
– Не сомневаюсь. Будешь зависать в студии?
– Ага. Пока ты учишь детишек держать мяч и ждать свою кошечку с занятий, я буду качать треки и зависать с нашей шайкой. – Я ухмыляюсь, задрав подбородок и щурясь от сентябрьского солнца.
Клэй бьет кулаком по моему плечу.
– Буду скучать, чувак.
– Ага. – Я почти ему верю.
Все меняется. Надеюсь, в этот раз к лучшему.
***
Проезжая мимо многочисленных ресторанов и рок-клубов на бульваре Сансет Стрип, я чувствую себя в некой прострации. Словно я там, где должен быть, и в то же время чего-то не хватает.
Сидя на переднем сиденье моего «Доджа нитро», Арчи строчит в своем блокноте тексты и комментирует мне некоторые строчки. Этот парень чертов стихоплет и до чертиков талантлив. До его отъезда мы все свободное время пропадали в одной из старых студий моего отца в западном Голливуде. С недавнего времени ребята снова там собираются, и я планирую тоже вернуться. Колледж позади, клуб «Икс» сожжен дотла, Клэй в Сан-Франциско. Но у меня…
– Вот дерьмо! – Возглас Арчи вырывает меня из раздумий.
Он приподнимается и бросает на кресло свой блокнот. Я смотрю в ту же сторону, что и он. Мы остановились прямо напротив того места, где когда-то стоял сверкающий, и в то же время грубый и пугающий клуб «Икс». Сейчас там просто пустое место, на котором трудится рабочая бригада.
– Как думаешь, что теперь здесь будет? – спрашивает Арчи.
Несколько секунд я изучаю пустое место, затем задумчивое лицо друга. Из-под бейсболки торчат его непослушные темные кудри. Я всегда издевался над ним из-за его шевелюры, которую он наотрез отказывается обстричь.
– Надеюсь, что-нибудь мозговыносящее, – пожимаю плечами.
Арчи фыркает.
– Но не «Икс».
– Не «Икс», – соглашаюсь я.
– Я знаю, где Тайлер.
Мои глаза расширяются.
– Ты серьезно?
Арчи смотрит на меня с выражением полного скептицизма и ловким движением руки подбрасывает в воздух сигарету и ловит ее губами. Я смеюсь, а он сжимает фильтр зубами, прежде чем ответить:
– Я знаю все, детка.
Хороший ответ. Я жму на газ и заканчиваю свою мысль:
… но у меня все еще есть «17:29».
***
МОЛЛИ
Сайдинг небольшого домика между парком Ла-Брея и третьей улицей все такой же бледно-желтый. Рыжеватые подтеки от дождя «украшают» этот дом. Дом, в котором я провела достаточное количество времени, чтобы мой детский разум мог считать это своим гнездом после приюта.
Однажды, когда мне было около шести, я вышла на улицу и обнаружила на обочине заряженный дробовик. Уже тогда я знала, что это такое. Помню, как орала Алиша. Особенно когда я повернула дуло в ее сторону. Даже учитывая, что лихие 70-е и 80-е остались позади, в Комптоне это никого не удивит и сейчас.
После того, как я сбежала из дома, я продолжала жить в Комптоне с Алроем, но до сих пор, моей ноги здесь не было. Возле этого дома. Мне есть куда пойти, но он будет знать. Я хочу залечь на некоторое время. Просто быть здесь, быть рядом.
– Молли?
Я поворачиваю голову на звук хриплого голоса. Алиша стоит, запахивая халат на потрепанном временем крыльце. Она растолстела, ее кудрявые с проседью волосы топорщатся в разные стороны, а изо рта торчит сигарета. Она явно только с постели, ну или у нее крепкое похмелье. Сетчатая дверь за ее спиной громко хлопает, и она вздрагивает. Я молча подхожу к ней и смотрю на ее избороздившее морщинами темное лицо. Вспоминая то время, я не могу сказать, что Алиша была плохой, но то, что моя кожа не была достаточно черной, никогда не давало ей покоя.
– Что ты здесь делаешь? – снова задает она вопрос.
Она рыщет в карманах своего застиранного когда-то голубого халата зажигалку, но я опережаю ее и подношу к ее сигарете огонь. Алиша подкуривает, но не сводит с меня подозрительного взгляда. Такое ощущение, что она сомневается в реальности происходящего.
– Пришла навестить тебя, – отвечаю я и засовываю руки в карманы джинсов.
Алиша выпускает дым изо рта и издает хрипловатый смешок.
– Шутишь?
– Я не шучу.
Она смотрит на меня уже с удивлением. На висках блестят серебряные нити, и неприятный запах из ее рта полностью меня убеждает в том, что Алиша сорвалась.
– Через столько лет? – спрашивает моя бывшая приемная мать.
Я нехотя киваю. Есть причины, по которым я вернулась именно сюда.
– Ты сразу меня узнала. – Я сажусь боком на первую ступеньку крыльца и смотрю на Алишу снизу вверх.
Она щелкает языком и громко вздыхает, обдавая перегаром почти всю улицу.
– Твою белую рожу ни с кем не спутаешь.
Ее расистские замечания давно меня не задевают, точнее я никогда и не заостряла на них внимания. Моя мама была белой, а папа черным. И пусть я никогда их не знала, я горжусь обеими расами, и каждый, кто смел тыкать мне этим в лицо, Алрой вырывал им языки.
Алрой.
Мой дом, моя семья, он – все, что у меня было. И я намерена вернуть свою семью.
– Не думаю, что я пущу тебя в дом, – продолжает возникать Алиша. – У меня два рта, которых нужно кормить и каждое утро отправлять в школу.
– Ты взяла еще? – спрашиваю я.
Алиша морщится.
– Долбаный Фред из центра защиты детей. Эти сопляки нуждались в доме, ну а я в деньгах.
Это в ее духе, я не удивлена.
– У меня есть деньги, – говорю я, глядя на нее.
При слове «деньги» темные глаза Алишы загораются. Но она все еще не верит мне.
– Ты все еще якшаешься с той шайкой?
Я бросаю на нее злобный взгляд.
– Шайкой?
Это пугает ее. Она может язвить, может поливать грязью меня, но называть «шайкой» банду «К» Алроя…. да она бессмертная.
– Ну…– заикается Алиша. – Ты вышла из банды?
Я не подаю виду, что сама напугана и потеряна. Выдавив удовлетворительную улыбку, спокойно отвечаю:
– Не задавай вопросов. Я плачу́ и остаюсь на диване.
– Надолго?
Несколько секунд я раздумываю над ее вопросом. Надолго ли?
Вместо ответа просто пожимаю плечами.
– Главное не задавай вопросов. Ты знаешь, к чему они приведут.
Вконец запуганная Алиша открывает передо мной дверь, и я делаю шаг в пропахший алкоголем, сигаретами и грязным бельем дом. Надеюсь, я не задержусь здесь надолго и верну свою прежнюю жизнь.
ГЛАВА 2
ДЖОРЕЛ
Помещение, в котором мы записываемся, это одна из старых звукозаписывающих студий моего отца. На самом деле я был удивлен, когда он предложил ее, узнав, что я с друзьями записываюсь.
Мы с парнями не мечтаем о славе, выступать перед толпами людей, иметь звезду на Голливудской аллее или о подобной чуши. Мы просто занимаемся тем, что нравится. Арчи заливает треки на сайты, их используют где-то в клубах, на самом деле я даже не интересовался особо. Мне нравится создавать, и я это делаю.
– Так все парни, я погнал. – Холл поднимается с крутящегося кресла и стряхивает с себя крошки ход-дога.
Я сижу за микшерным пультом и не обращаю внимания на возникшую вокруг суматоху.
– Мы собирались поесть где-нибудь, – подает голос Сэд. – Ты разве не с нами?
– Не. – Холл чешет белобрысую макушку. – Нужно решить кое-что.
– Кое-что это что? – не унимается Сэд.
– Кое-что это кое-что, отвали, – огрызается Холл.
Бекс, Арчи и Колин, – парень, который помогает нам с записями, – начинают громко ржать. Кажется, я один ничего не понимаю.
– Я тоже хочу повеселиться, – заявляю я, оторвавшись от работы. – Что смешного?
Бекс подмигивая Холлу, объясняет мне:
– У нашего скромника появилась наконец-то настоящая девушка.
– Во-первых, постоянная, – поправляет его Сэд. – А во-вторых, не девушка, а женщина.
Холл чуть ли не рычит и хватает свою кожаную куртку с кресла.
– Отвалите.
– В чем проблема? – недоумеваю я. – Ну встречаешься ты с женщиной, что тут такого?
Холл бросает на меня быстрый взгляд, а Бекс прочищает горло.
– Майки, ты где витаешь в последнее время?
– Да объясните!
– Я встречаюсь с замужней женщиной! – резко вставляет Холл. – Ей тридцать восемь, у нее есть сын школьник и идиот-муж, который живет на своей работе. Довольны?
Вот это уже другой разговор. Ничего себе новости. Я даже присвистнул.
– Все так серьезно? – спрашиваю я после некоторой паузы.
Холл, едва сдерживаясь, игнорирует смешки парней. Он смотрит мне прямо в глаза и едва заметно кивает. Я скалюсь и подмигиваю другу. Он показывает мне средний палец и выходит из аппаратной.
– Все, давайте тоже сваливать, – говорит Арчи, крутя на пальцах связку ключей.
Мы все начинаем собираться, и тут на меня резко находит озарение. Твою мать. Сегодня четверг.
Мой стон не остается незамеченным.
– В чем дело, бро? – Сэд тычет в меня кулаком под ребра.
Я заламываю ему руку, и мы со смехом вываливаемся на сверкающую сумеречными огнями улицу. На улицах ЛА мы местные пираты, охотящиеся на девочек с силиконовыми губами и грудью. Я обожаю даже запах, которым пропитаны эти улицы. Шаркая кроссовками по горячему от калифорнийского солнца асфальту и сдирая со своих друзей бейсболки, вдыхаю запахи района 323 и не думаю о том, что скоро снова столкнусь с, казалось бы, давно убитым во мне чувством.
И вообще с чего я должен об этом париться? Я не еду домой с неохотой или легко читаемой тревогой в глазах. Как делал это Клэй. Я думал, возможно, все дело в его отце или матери, которая, по его словам, путешествовала. В каждой семье свои заморочки, и я не лез к нему с расспросами пока он сам все мне не рассказал. Ужасно жаль, что такое дерьмо происходит с хорошими людьми. Я никогда не знал маму Клэя, но уверен, что до болезни она была замечательной. Быть может, как и моя.
– До скорого. – Я ударяю ладонью по ладони Арчи, затем мы ударяемся кулаками. И так же с остальными ребятами.
– Не пропадай, – кричит мне вслед Сэд. – Сегодня туса.
Я приставляю два пальца к виску и имитирую выстрел. Сэд закатывает глаза и запрыгивает в «Астон Мартин» Бекса.
***
Особняк моих родителей затерялся среди бесконечной зелени района Бэл-Эйр. Густые живые изгороди и карликовые дубы охраняют сон моей дорогой мамы, которую я боготворю.
Она уже ждет меня, стоя на белом мраморном крыльце, когда я въезжаю через ворота. На ней красное, напоминающее оттенок граната, платье, которое почти воедино сливается с ее длинными волосами. Она улыбается и протягивает руки, и я словно мальчишка выпрыгиваю из машины и ныряю в ее объятия. Я давно перерос свою мать, так что, когда мы обнимаемся, ее лицо оказывается на уровне моей груди.
– Я скучала, – улыбаясь, произносит она, задрав голову.
Я убираю козырек своей бейсболки назад и дарю ей ответную улыбку.
– Прошла всего неделя, мам.
Она хмурится и, взяв меня за руку, ведет в дом. По холлу снуют слуги, как это часто бывает, когда мама устраивает семейный ужин. Ей нужно, чтобы все выглядело безукоризненно. Не выпуская из своей ладони моей руки, она садится на кожаный диван в гостиной и тянет меня к себе. Скрипя кроссовками по мраморному полу, я плюхаюсь рядом с ней. Через огромные от пола до потолка окна льется солнечный свет, а через открытую дверь доносится запах свежескошенной травы.
– Чем ты занимался всю неделю, милый? – интересуется мама, проведя ладонью по моей едва заметной щетине.
– Зависал с парнями в студии, записывал. Как обычно, – неоднозначно отвечаю я.
Мама снова улыбается и уже открывает рот, чтобы что-то еще спросить, но ее прерывает внезапно вошедший в гостиную отец.
– Джорел. – Он мягко улыбается и пожимает мне руку.
Так происходит всегда, когда между нами возникает физический контакт. Что-то во мне переключается. Словно какая-то частица в теле остро реагирует на это прикосновение, заставляя кожу покрыться мурашками, а мышцы напрячься. Это похоже на удар электрического тока. Хотя на самом деле, я не представляю, как может ударить током, со мной такого никогда не происходило. Но по ощущениям, мне кажется, это схоже.
Быть может все дело в его характере. Он не деспот, не тиран. У него есть минусы, как и у каждого человека. Но его рукопожатие всегда сопровождается этими непонятными для меня ощущениями.
– Отец. – Я быстро убираю руку и улыбаюсь, глядя на него.
Мы одного роста и внешне очень схожи. В отличие от моего безумия на голове, черные волосы отца всегда уложены безукоризненно. Черные витиеватые рисунки, тянущиеся от его запястий, скрываются за рукавами закатанной до локтей белой рубашки. Мой отец привлекателен, богат и амбициозен.
– Я умираю с голоду, – говорит папа, подавая руку маме.
– Но. – Мама поднимается с дивана. – Эшли и Кристофер еще не…
– Хочу есть, – настаивает отец.
Мама ничего не говорит, так как не любит ссор, а их в нашей семье достаточно. Мы проходим в столовую, отделанную светлым деревом. Отец не любит изыски, поэтому помещение, где мы проводим традиционные семейные ужины, не такое огромное, что можно слышать эхо, когда вилка касается тарелки.
Когда-то нас собиралось намного больше, но постепенно тети, дяди и кузены разъехались по всему свету. Но мама настаивала на четвергах как на чем-то священном.
Я сразу же набрасываюсь на еду, когда подают первое блюдо, потому что кроме ход-дога, сегодня в моем желудке ничего не было. Папа как обычно начинает разговор. Порой он мне кажется до боли предсказуемым, хотя на самом деле это совсем не так.
– Все еще записываетесь на той старой студии?
Если бы мне было меньше двадцати трех лет, я бы закатил глаза. Зачем спрашивать то, о чем прекрасно осведомлен?
– Ага. – Я продолжаю жевать тающую во рту телятину.
Отец откладывает вилку и в упор смотрит на меня.
– Если бы ты хотел музыкальную карьеру, она бы у тебя была, – начинает он, – учитывая то, чем занимается наша семья. Но ты явно этого не хочешь. Но записывать музыку для клубов, это как-то низкопробно не думаешь?
– Это просто хобби, – стиснув зубы, цежу я. – И мне это нравится. Но ты ведь прекрасно знаешь, что я создаю музыку для видеоигр. Это другой уровень, хороший доход и главное меня все устраивает.
Мы тысячу раз об этом говорили.
– Мне хочется для тебя большего, – упорствует отец.
Мой разум способен понять то, что мои родители хотят для меня лучшего. Но я продолжаю упираться. Консерватор по жизни, я не хочу терять время на не представляющие для меня интереса, разговоры.
– Мне надоело говорить об этом. Мне двадцать три, я закончил Кроун, у меня есть то, чем я люблю заниматься. Постоянно копаться в будущем меня не привлекает, оно еще не настало, черт возьми. Что ты от меня хочешь?
– Джорел, – строго произносит мое имя мама.
Я вздыхаю и бурчу:
– Извини.
– Ладно. – Отец тоже вздыхает и искоса поглядывает на меня. – Хорошо.
Прекрасно, теперь нам неловко. Ненавижу все это дерьмо. И где вообще Эшли? Это конечно с моей стороны погано, но, когда рядом Эшли, меня вообще не трогают и не задают вопросов.
– Простите, опоздала.
Только я о ней подумал, как она влетает в арочную дверь столовой. Моя сестра точная копия отца: высокая, черноволосая, с четко очерченными скулами и пронзительными зелеными глазами. И не только внешне. Она, как и отец, амбициозна и в какой-то степени, тщеславна. Они оба знают уровень своей планки. Эта схожесть одна из причин, по которым они ненавидят друг друга. Я ведь говорил, что в каждой семье свои заморочки.
Добро пожаловать в заморчки семьи Нэш.
Эшли чмокает маму, затем меня. На ней коротенькие шорты, майка и конверсы. Потрепав меня за макушку, она садится рядом с мамой и с жадностью накидывается на еду.
– Крис меня с ума сводит весь день. Сейчас уснул в машине. Я попросила Дебору присмотреть за ним.
При упоминании о Крисе мама расцветает.
– Я приготовила ему подарок.
Эшли закатывает глаза.
– Ты сильно его балуешь, мам.
– Вовсе нет.
– Мы вообще-то пытаемся поесть и поговорить. – Отец бросает недовольный взгляд на Эшли, затем с едва заметной улыбкой смотрит на меня.
Ну уж нет. Я не собираюсь занимать ни чью сторону.
– Я тоже очень рада тебя видеть, папочка, – с ядовитой улыбочкой произносит Эшли.
Мы переглядываемся и прячем улыбки.
– Давайте просто поедим, – строго говорит мама, окидывая нас троих взглядом.
Эта женщина, похожая на Кейтилин Старк, способна быть и мягкой, и жесткой одновременно. Так что за столом быстро образуется тишина.
После «веселого» обеда я иду к бассейну, который расположен прямо под балконом моей старой комнаты. Хотя комната вовсе не «старая». Родители переехали в этот особняк в Бэл-Эйр, когда я закончил первый семестр в Кроуне. Здесь я и не жил совсем, мои детские воспоминания остались в доме на Беверли Хиллз.
В тени пальмы построен деревянный выступ, в котором собственно и вырезан бассейн в виде акулы. Эшли сидит на плавнике, опустив ноги в прозрачно-голубую воду, и бросает какие-то бумажки туда же.
– Что ты делаешь? – Я сажусь в садовое кресло чуть поодаль от нее и достаю из кармана шортов сигарету.
Сестра завязывает свои черные волосы в хвост и смотрит на меня.
– Это чеки моих счетов, оплаченные отцом.
Хмыкнув, я выпускаю дым.
– Очень по-взрослому, Эш Нэш.
Эшли фыркает, затем, окинув меня пристальным взглядом, поднимается на ноги, и через секунду полностью забирается на мои колени. Мы сидим в обнимку как дети. Моя старшая сестра наблюдает за тем, как я курю, а после выбрасываю окурок прямо в бассейн.
Эшли смеется и обвивает руками мою шею.
– Хорошо, что мама не отдыхает в этой части сада.
– Иначе я бы не позволил себе подобного.
– Знаю. – Прищурившись, Эшли проводит пальцем по моему лбу. – У тебя кто-нибудь появился?
Откинув голову на спинку кресла, я щурюсь от яркого солнца.
– Джори. – Сестра начинает щекотать мой живот.
Я стараюсь сосредоточиться на ее смехе, а не на руках, которые касаются моего живота. Конечно, я не страдаю гаптофобией, но меня порой ужасно раздражает, когда меня трогают.
– Все, Эш, прекрати. – Я хватаю тонкие руки сестры в один ухват.
Она все еще смеется, не имея возможности вырваться.
– Большой мальчик боится щекотки. Черт, Джорел, я не заразная, тебе нужно к психотерапевту.
Я смеюсь и отпускаю ее руки.
– Я предпочитаю ручки других девчонок.
– Клянусь богом, я убью тебя, если ты снова уйдешь от разговора.
– Да? Ну а ты нашла себе кого-нибудь? По крайней мере, постоянного.
– Ой, заткнись. – Эшли намеревается встать с моих колен, но я дергаю ее на себя.
– И кто у нас мастер по уходу от разговора?
Нашу перепалку прерывает появившаяся из-за высокой изгороди газона мамина помощница с кухни. На ее руках сидит сонный и улыбающийся двухгодовалый малыш. Он сразу тянет руки, когда замечает нас.
– Крис! – Эшли соскакивает с моих коленей и бежит к ним. – Спасибо, Дебора. – Теперь уже Крис на ее руках, когда она подходит ко мне снова. – Поздоровайся с дядей Джорелом, милый.
– Привет, парень. – Я легко беру на руки Криса и, подбросив в воздух, устраиваю его на своих ногах.
Он что-то лопочет, но я не слушаю его, наблюдая, как малыш с темной кожей и копной курчавых волос, играет моей бейсболкой, пытаясь надеть ее на себя.
А вот главная причина, по которой отец ненавидит мою сестру. Даже мысленно не хочу произносить слово «расист». Не хочу думать, что мой отец такой. Но кого я обманываю?
– Знаешь, – подает голос, сидящая у моих ног, Эшли. – Мне уже совершенно плевать.
– Но мне нет, – отвечаю я и сжимаю одной рукой плечо сестры.
***
АЛРОЙ
– Я просто поговорил с ней. Всего пару минут, п-просто по старой привычке. – Дайрон смотрит на меня так, будто я сейчас пущу пулю ему в лоб.
Неужели я так жесток?
Отмахнувшись, я отворачиваюсь к окну и наблюдаю, как все мои парни отдыхают на заднем дворе со своими близкими. Дверь позади меня снова скрипит, и я слышу чьи-то шаги.
– Милый, мясо почти готово. Пойдем к остальным.
Мое тело натягивается словно струна. Это не тот голос, который я хотел бы слышать. Это не те губы, которые я хотел бы целовать каждый день. Я не могу позволить себе быть слабым. И правильнее бы было избавиться от этого старого дома. Но он хранит слишком много воспоминаний, с которыми трудно расстаться. Но помнить еще больнее.
Зачем она вернулась в Комптон? Глупо с ее стороны вернуться в дом той старой алкоголички Алишы, которая была ее опекуншей когда-то. Глупо вообще находиться рядом со мной так близко. У меня нет ни времени, ни желания отвлекаться на это дерьмо.
Оттолкнувшись руками от рамы, я прохожу мимо Камиллы.
– Не называй меня так.
Краем глаза замечаю ее потухшие глаза. Камилла красивая и ненавязчивая, но я не хочу давать ложных надежд. Сделав пару шагов назад, я притягиваю ее за талию к себе и целую в губы. Ее мягкий стон ненадолго просачивается в мой разум, заполняя тело некой расслабленностью.
Во дворе собралось не меньше двадцати человек. Это моя семья. Не будь я лидером, я все равно был бы здесь, на этом самом месте.
– Алрой. – Спайк запускает руку в контейнер со льдом и бросает мне бутылку охлажденного пива.
Я направляюсь к месту, где Ниэйша начиняет жирные куски стейков луком и специями. Она по-матерински треплет меня по голове, когда я сажусь рядом с ней на раскладной стул. В такие дни, когда вся моя семья у меня перед глазами, становится непривычно спокойно и уютно. Но на данный момент я этого не чувствую.
Двое парней Брайса играют в баскетбол с Лейлой, девчонкой Сэма. Брайс стоит чуть поодаль от самодельного баскетбольного кольца, прикрепленного к карнизу крыши, и с гордостью наблюдает за своими сыновьями. Но в его глазах стоит тот же страх, который появился полтора года назад. Тогда мы потеряли члена нашей семьи, жену Брайса – Джози. Ее застрелили прямо на лужайке у дома.
Мы отомстили, но это не вернуло ее. Только «К» и сыновья помогают Брайсу жить дальше.
– Сынок, мы можем поговорить о том, что рассказал Дайрон? – Ниэйша смотрит на меня задумчивыми темными глазами.
