Тесса Бейли
Тайная поклонница
Он должен быть благодарен. Нет, он был благодарен.
Возможно, он на мгновение оказался очарован кем-то, кто так сильно от него отличается? Такого рода расстройство кого-нибудь иного загнало бы на стену.
– Нет уж, благодарю покорно, – сказал себе Джулиан, возвращаясь в дом. – Только не это.
Глава третья
Хэлли катила тележку по открытому проходу питомника, нажимая большим пальцем на кнопку «Пропустить» в музыкальном приложении. Следующая песня. Следующая песня. Она перелистала все, от «Стеклянных животных»[7] до своего хип-хоп микса девяностых, и, похоже, сегодня ни на чем не могла остановиться. После того как накануне днем она снова увидела Джулиана Воса, она оказалась зажата между песнями о безответной любви, прощанием с прошлым и оргиями в горячей ванне. Другими словами, она была немного сбита с толку.
Она перестала толкать тележку и наклонилась, чтобы поднять мешок с почвой для горшков, охнув, загрузила его в тележку и продолжила путь. О, пятнадцать лет спустя Джулиан Вос все еще был великолепен. Действительно, просто великолепен со своими мускулистыми руками и идеально ухоженными черными волосами. Те же самые темно-карие глаза, которые она помнила, светящиеся ярким умом. Она действительно забыла, насколько он возвышался над пятью футами и тремя дюймами ее роста.
И эта задница.
Задница, выдержанная, как каберне. Упругая и – как она предполагала – восхитительная.
Однако ни Джулиан, ни его задница ее так и не вспомнили. Хэлли удивило, насколько сильно ее разочаровало то, что он забыл о той ночи. Конечно, она всегда была к нему неравнодушна. Но до сегодняшнего дня не осознавала, насколько ярко горело это чувство. И как паршиво, что оно оказалось стерто из его затуманившейся памяти.
И то, что он – ее полная противоположность.
Да, он всегда был прилежным и дисциплинированным. Не стоило ей удивляться, когда он попросил ее передвинуть бегонии. Очевидно, она создала в своем сознании представление о Джулиане Восе, которое технически не было реальным. Мужчина из ее снов, который был связан с ней на молекулярном уровне и умел читать ее мысли? Его не существовало в реальности. Она превратила его в несбыточную фантазию. Неужели она пятнадцать лет мерила мужчин меркой Джулиана Воса? Кто мог сравниться с плодом ее воображения?
Впрочем, какая-то упрямая часть ее мозга отказывалась признать, что он откровенно скучный и не лишен высокомерия. Была причина, по которой она так сильно влюбилась в него на первом курсе средней школы, верно? Да. Старшеклассник, просто блестящий старшеклассник. Лучший выпускник. Звезда легкой атлетики. Местная знаменитость благодаря своей фамилии. Но не только эти качества привлекли Хэлли.
Нет, она не раз становилась свидетельницей того, насколько он хорош.
На единственном посещенном ею соревновании по легкой атлетике он остановился во время забега на четыреста метров, чтобы помочь сопернику, который упал и подвернул лодыжку, тем самым пожертвовав собственной возможностью победить. Тогда на трибуне она затаила дыхание и смотрела, как он делает это так же, как делал все остальное. Спокойно и четко. Точными движениями.
Это был путь Джулиана. Он прекращал драки с помощью простой логики. Он был способен с головой погрузиться в книгу, в то время как старшеклассницы падали от него в обморок.
К тому моменту Хэлли объездила все Западное побережье. В дороге, путешествуя с матерью с концерта на концерт, она встречала тысячи незнакомцев, но так и не встретила никого, похожего на Джулиана Воса. В ком так непринужденно сочетались бы привлекательная внешность и яркий характер. А вдруг ее четырнадцатилетний разум действительно приукрасил лучшие стороны его личности? Если она задает себе этот вопрос, то, вероятно, пришло время отпустить влюбленность.
Позже вечером она удалит закладку с его лекциями на Ютьюбе. Она разгладила потрепанную страницу с фотографией из его выпускного альбома. Чтобы стереть воспоминание об их почти поцелуе, ей, вероятно, потребовался бы гипноз, но воспоминание о том, как его голова склонилась к ней, а вокруг них пылало огненное небо, уже начинало понемногу меркнуть. В груди у нее болело из-за потери чего-то, что так долго сопровождало ее. Чего-то единственно постоянного, не считая бабушки. Но чувствовать себя глупо из-за того, что влюбилась в кого-то, кто ее даже не помнит?
Да, это задевало куда сильнее.
Она опустилась на колени и полюбовалась стайкой медово-зеленых цинний[8]. Она не в силах от них отказаться. Сегодня – она не могла вспомнить, когда именно – ей предстояло заниматься озеленением переднего двора летнего дома, готовя его к приезду владельцев, которые до конца года будут жить в Лос-Анджелесе. Они просили посадить много уникальных цветов – и это была просьба, против которой она нисколько не возражала…
– О, да это же талантливая Хэлли Уэлч!
Знакомый голос заставил Хэлли подняться на ноги, и она тепло улыбнулась идущему навстречу молодому рыжеволосому парню.
– Оуэн Старк. Какого черта ты делаешь в питомнике, покупая цветы у меня под носом? Как будто у тебя есть конкурирующий ландшафтный бизнес или что-то в этом роде.
– О, ты не слышала? Так жаль, что тебе приходится узнавать об этом таким образом. Я твой конкурент. Мы смертельные враги.
Она прищурилась, глядя на него.
– Старк, пистолеты на рассвете!
Парень хлопнул себя ладонью по груди.
– Предупрежу своего секунданта.
Они разразились взаимным хохотом и поменялись местами, чтобы посмотреть, что выбрал другой.
– О-о-о, мне придется захватить несколько этих суккулентов. Их популярность так и не падает, да? Мне нравится, как они смотрятся на окнах.
– У меня есть клиент, который просит посадить их вдоль дорожки. Белый камень.
– Специальное предложение. Столик на одного.
Оуэн усмехнулся и замолчал. Возвращаясь к своей тележке, Хэлли улыбнулась ему, стараясь не замечать, как он всматривается в ее черты, как вместе с выражением лица смягчается пронзительная синева глаз. Ей очень нравился Оуэн.
Конечно, лучшей пары для Хэлли было не найти. По крайней мере, на бумаге. Они оба были садовниками. Могли до посинения беседовать о флоре и фауне. Он был добрым, того же возраста, симпатичным.
В нем не было ничего, что могло бы не понравиться.
Но с таким же успехом она могла признать, что Оуэн Старк по всем статьям пал жертвой Джулиана Воса. Это, и… Оуэн органично впишется в ее жизнь. Он был бы идеален, в том смысле, что был бы слишком идеален. Отношения с Оуэном были бы естественными. Ожидаемыми. Человек, который придумал термин «остепениться», вероятно, имел в виду именно такого рода отношения. И остепениться означало… вот это все.
Она была садовницей с острова Святой Елены и оставалась бы ею до конца своей жизни.
Хотела ли она этого? Сердце говорило «да». Но стоило ли доверять этому чувству?
Когда Хэлли переехала жить к Ребекке, она впервые в жизни вздохнула с облегчением, потому что бабушкины привычки укрепили ее. Дали опору, чтобы встать на ноги. Чтобы перестать крутиться, как волчок. Однако без поддерживающего присутствия Ребекки она снова начала набирать обороты. Раскручиваться. Она беспокоилась, что принадлежала Святой Елене только из-за Ребекки, а теперь…
Оуэн кашлянул, давая Хэлли понять, что она отвлеклась.
– Прости, – пробормотала она, пытаясь сосредоточиться на нем. Подумать о нем.
Может быть, в следующий раз, когда он пригласит ее на свидание, она скажет «да». Наденет платье и надушится, наймет для собак няню и на этот раз отнесется ко всему серьезно. Она тоже видела, что это надвигается. Оуэн отправил в рот жвачку, немного пожевал и надул пузырь. О, это действительно серьезно. Он собирается в стейк-хаус.
Зачем она оставила собак дома? Они всегда были идеальным предлогом, чтобы сбежать.
– Хэлли, – начал Оуэн, его щеки залились румянцем. – Поскольку сегодня пятница и вообще, я хотел спросить, есть ли у тебя планы на…
У нее зазвонил телефон.
Она благодарно вздохнула, схватила его и хмуро уставилась на экран. Неизвестный номер. Ну и что? Она предпочла бы даже телемаркетолога свиданию в стейк-хаусе и многочасовой личной беседе с Оуэном.
– Алло? – прощебетала Хэлли в трубку.
– Хэлли.
В животе стало тяжело, как от мешка с песком. Джулиан Вос? Ей позвонил Джулиан?
– Да. Это я. – Ее голос звучит неестественно? Она не могла разобрать собственные интонации из-за внезапного белого шума в ушах. – Откуда у вас мой номер?
– Я погуглил «Цветы Бекки в Напе» и нашел.
– Ах да. – Она облизнула пересохшие губы, отчаянно подыскивая остроумный ответ. – Вот как важно иметь сайт в интернете.
Нет. Получилось совсем неостроумно.
– Кто это? – не слишком тихо поинтересовался Оуэн.
– Кто это? – после паузы тоже спросил Джулиан.
– Клиент, – одними губами ответила она Оуэну, и он понимающе поднял вверх большой палец. Джулиану она сказала:
– Я в питомнике, покупаю материалы для еще одного проекта на сегодня. Столкнулась со своим другом Оуэном.
– Ясно.
Секунды тикали.
Она проверила телефон, чтобы убедиться, что они не разъединились.
– Вы еще там?
– Да. Прошу прощения. – Он кашлянул, но звук получился приглушенным, как будто он на мгновение прикрыл трубку рукой. – Меня беспокоят сусликовые норы в моем дворе.
У нее давление подскочило, когда прозвучали самые ненавистные для садовника слова. За исключением, может быть, «сорняков», или «крабовой травы»[9], или «принимаете ли вы личные чеки».
– Сусликовые норы?
Оуэн сочувственно поморщился и отвернулся, рассматривая пластиковую полку с мини-кактусами.
– Да, по крайней мере, три штуки. – Она услышала шаги, как будто он подошел к окну, чтобы посмотреть на зеленую лужайку и залитый солнцем виноградник за ней. – Одна из них находится прямо среди цветов, которые вы вчера посадили. Я подумал, может быть, вы раньше имели дело с чем-то подобным. Есть ли у вас способ убедить сусликов уйти? Или мне придется звонить в службу борьбы с вредителями?
– В этом нет необходимости, у меня есть смесь, которую я могу использовать, чтобы… – она прыснула от смеха, – …убедить их.
– Вы не согласны с моим выбором слов? – задумчиво протянул он.
– Вовсе нет. Я представила официальные переговоры. Как только соглашение будет подписано, мы пожмем его маленькую лапку. Он соберет свой крошечный чемоданчик и пообещает написать…
– Вы очень забавны, Хэлли. – На мгновение она услышала тиканье, как будто он поднес к лицу часы. – Извините, у меня есть только пять минут на этот телефонный звонок. Вы в состоянии с этим справиться или мне просто попробовать смыть его из шланга?
– Боже, нет. Не делайте этого. – Она провела рукой по шее, хотя он не мог ее видеть. – Вы только размягчите почву и облегчите ему копание.
Оуэн бросил на нее полный ужаса взгляд через плечо. Любитель, одними губами произнес он.
– У меня сегодня днем работа, но я могу заскочить позже, – сказала она Джулиану.
– В какое время?
– Когда закончу.
– Это крайне неопределенно, – выдохнул Джулиан ей в ухо.
Как это могло случиться? Кто-то совершенно ей не подходит, но его глубокий голос и сам факт, что он вообще позвонил ей, вызывают такую бурю у нее в животе? Это же практически бессмысленно. Затянувшаяся влюбленность заставляла ее чувствовать себя глупым, наивным подростком. В то же время от предвкушения снова его увидеть у Хэлли почти закружилась голова.
Поэтому она позволит себе еще раз сходить на виноградник, даже рискуя продлить это увлечение дольше, чем оно должно продолжаться. Но она не собиралась ради него сворачивать горы. О нет. В этот момент на кону была ее гордость против этого ничего не помнящего придурка.
– Боюсь, неопределенность – это все, что у меня есть. – Она посмотрела на радужный глаз[10] в поисках моральной поддержки. – Или так, или никак.
Он собирается сказать ей, чтобы она засунула свой визит сама знает куда. Когда молчание затянулось, она себя в этом убедила. У семьи Вос деньги текли из ушей. Они в любой момент могли найти кого-то другого, чтобы решить свою проблему с сусликами. Джулиан вовсе в ней не нуждался.
– Увидимся позже, Хэлли, – вздохнул он. – Бог знает когда.
– Почему? – выпалила она.
– Прошу прощения?
Почему она не может просто попрощаться и повесить трубку, как обычный человек? Оуэн как-то странно посмотрел на нее. Как будто догадался, что это не обычный звонок клиента, и с каждым мгновением его любопытство росло.
– Почему вы хотите, чтобы я приехала для переговоров с сусликом в конкретный момент? Вас, очевидно, беспокоит, что я не могу назначить официальное время.
– Это очень прямой вопрос для того, кто так стремится быть неопределенным.
– Я не… стремлюсь… – Она что, стремится к тому, чтобы быть неопределенной? – Пожалуйста, просто удовлетворите мое любопытство.
– Ваш друг Оуэн все еще там?
Он тут? Она подняла глаза и натянуто улыбнулась Оуэну, который определенно пытался подслушать.
– Да. Почему вы спрашиваете?
– Просто удовлетворяю свое любопытство.
Она почти услышала, как скрипнула его челюсть. Неужели его раздражает то, что она находится где-то с другим мужчиной? Нет. Ни за что. Это не так – ни в малейшей степени.
– Очень хорошо. Да, я хочу, чтобы вы, в частности, вернулись и вмешались в ситуацию с сусликом. Вчера, уходя, вы сказали: «Было действительно приятно снова тебя увидеть», и тот факт, что я не могу вспомнить, как и где мы встречались, к чертям собачьим сбил мою сосредоточенность.
– О. – Выдохнула она. Ну что ж. Этого она не ожидала. На самом деле, у нее сложилось впечатление, что он испытал облегчение, увидев, что она уходит, и ему наплевать на приветствия и прощания. – Прошу прощения. Я и не подозревала, что это будет так уж важно.
– Уверен, это не так уж и важно. Для большинства людей.
Хэлли подумала о том, как тщательно он складывает конспекты лекций. Как аккуратно закатывает рукава рубашки. О том, как он не может бросить писать, пока не выйдет время.
– Но вам необходимо, чтобы все было организованно и аккуратно. Верно?
Он выдохнул.
– Верно.
Вот и вся причина. Джулиан не хотел видеть ее снова из-за влечения или потому, что ему нравилось ее общество. Ему просто нужно завязать их знакомство аккуратным маленьким бантиком, чтобы вернуться к своему маниакальному увлечению машинописью.
Может быть, ей тоже нужно завязать с их отношениями, какими бы случайными они ни были.
Не только суслику нужно двигаться дальше.
– Хорошо. – Она проглотила застрявший в горле комок. – Может быть, позже я вам расскажу, где мы познакомились.
– И снова неопределенность.
– Всего доброго, Джулиан.
Когда она повесила трубку, Оуэн вопросительно посмотрел на нее.
– Странный разговор, – усмехнулся он.
– Ты так думаешь? – Она медленно прокатила мимо него тележку. – Суслики кого угодно выведут из себя.
Позади Хэлли раздался металлический лязг, сигнализирующий о том, что Оуэн развернул свою тележку, чтобы они могли двигаться в одном направлении. Обычно это ее не беспокоило. Во всяком случае, не в питомнике, где повсюду, куда ни кинь взгляд, растут разноцветные цветы, действуя как яркие маленькие буферы. Перед звонком Джулиана Оуэн едва не пригласил ее на свидание. И она смирилась с тем, что скажет «да». Но теперь? Теперь она колебалась. Снова из-за Джулиана Воса.
Блин, ей действительно нужно выбросить Профессора Классные Руки из головы, раз и навсегда. Она к себе несправедлива. Или к Оуэну, если уж на то пошло.
– Оуэн. – Хэлли резко остановила тележку и повернулась, глядя ему прямо в глаза. Кажется, это его ошеломило. – Я знаю, ты хочешь пригласить меня на ужин. Фактически – на свидание. И я хочу сказать «да». Но мне нужно немного времени. – Пронзительные глаза Джулиана цвета бурбона вспыхнули в ее сознании, но вместо того, чтобы заставить ее остановиться, они дали ей стимул двигаться вперед. – Это большая просьба, учитывая, сколько времени ты мне уже дал. Если ты скажешь «нет», я пойму.
– Я не собираюсь говорить «нет». – Он почесал затылок. – Конечно, не собираюсь. Ты не торопись. – Прошло мгновение, прежде чем он пришел в себя. – Я просто прошу отнестись ко мне серьезно.
Его слова ударили ее, будто камнем.
– Я так и сделаю, – с полной ответственностью сказала она.
Глава четвертая
Возможно, Хэлли не совсем точно определяла время, но ее приезд прозвучал как фейерверк. Рычание двигателя грузовика смолкло, за ним последовал хлопок ржавой двери. Один из псов залаял, и его приятели в знак солидарности присоединились к нему, объявляя о прибытии своей королевы.
Джулиан сидел за столом в кабинете и распечатывал статью о солнечных часах, которые недавно были обнаружены в Египте. Он собирался в исследовательских целях прочитать ее сегодня вечером перед сном. Его рука замерла на пути к принтеру, и он медленно наклонился вбок, глядя во двор поверх компьютерного монитора. И когда в поле зрения появились ее белокурые локоны – на этот раз стянутые белой резинкой, – у него пересохло во рту. Очень сбивающая с толку реакция на кого-то, кто так неаккуратно обращается со временем, весь чертов день вызывала у него стресс. В сочетании с тем фактом, что прошлой ночью он потерял несколько часов сна, пытаясь вспомнить, откуда они друг друга знают. Достаточно сказать, что его влечение к ней раздражало.
После сегодняшнего вечера он надеялся о ней забыть.
Ему просто нужно завязать этот маленький узелок, и он, как обычно, вернется ко сну, работе и концентрации.
По словам матери, в детстве он страдал от нервозности. У него были нервные приступы, как назвала их Коринн единственный раз, когда они обсуждали эту тему. Никто понятия не имел, была ли его нервозность вызвана определенным событием или он просто родился со страхом в костях, но в возрасте шести лет он начал посещать психотерапевта.
Доктор Патель подарил Джулиану умение составлять расписания. По сей день организованный распорядок дел был инструментом, который он использовал, чтобы контролировать свою нервозность. Проще говоря, это работало.
Во всяком случае, вплоть до пожара на винограднике четыре года назад. Впервые с детства он потерял контроль над структурой, потому что в огне расписание ничего не значило. С тех выходных он придерживался графика еще более жесткого, чем раньше, отказываясь допустить еще одну оплошность. Очередную утечку через трещины. Душевный срыв Гарта стал тревожным звонком, стимулом сделать шаг назад и переоценить ситуацию.
До пожара Джулиан возвращался на остров Святой Елены каждый август в начале сезона сбора винограда, оставаясь на винограднике в течение месяца и следя за тем, чтобы ежегодный процесс проходил гладко, после чего осенью возвращался в Стэнфорд преподавать. Даже будучи в отъезде, он консультировал по вопросам, касающимся винодельни. Но не более того. Возможно, если бы Джулиан в какой-то момент взял, как Гарт, передышку, он смог бы избежать того, что случилось после пожара. Его отец мог бы продолжать доверять ему помогать в управлении виноградником, вместо того чтобы свалить все на мать и сбежать в Италию.
Казалось, в горле встал ком.
Сосредоточься на текущей проблеме.
Эта молодая женщина, с которой он, по-видимому, встречался в какой-то момент в прошлом, ткнула пальцем в страховочную сеть, которую он соорудил вокруг себя. Наверное, ему не следовало ей перезванивать. Это было рискованно. Он сопоставил угрозу своему рассудку с наградой за знание – хорошо, за чертово желание увидеть ее снова, – и, что удивительно, колонка «Риски» проиграла.
Теперь он за это расплачивался.
Вой собак отвлекал, но не так сильно, как она сама. Несмотря на то что наступил вечер, солнце все еще ярко светило в небе Напы. Оранжевые лучи падали на нее, как любящие прожекторы, окрашивая щеки девичьим румянцем. Она когда-нибудь перестает улыбаться? Ее губы всегда казались изогнутыми, как будто она хранила какую-то тайну – и так оно и было, напомнил он себе. В первую очередь поэтому он и позвал ее, вместо того чтобы просто приготовить самому домашнюю смесь для отпугивания сусликов (на самом деле эту информацию он нашел одним быстрым поиском в интернете). Не для того, чтобы вожделеть изгибы фигурки Хэлли.
– Господи Иисусе, возьми себя в руки, – простонал Джулиан, проводя рукой по лицу и отталкиваясь от стола. Он откинулся на спинку стула и поправил беспроводную клавиатуру, повернулся и направился в переднюю часть дома. Да, прошлой ночью он не спал по нескольким причинам. Попытка раскопать забытое воспоминание – вот с чего все началось. Но все эти размышления о веселой блондинке и обтягивающей футболке привели к кое-чему совсем иному. Дважды.
Когда в последний раз он мастурбировал дважды за одну ночь?
Кажется, в старшей школе. И даже тогда он не мог припомнить, чтобы так усердствовал по этому поводу. Лежа лицом вниз на животе, не меньше. Ему пришлось посреди ночи бросить простыни в стиральную машину и перебраться в другую спальню. Унизительный поворот событий, если он когда-либо о таком слышал. В самом деле, невероятно глупо было снова звать ее сюда.
Что, если этот визит не принесет ему успокоения? Попытается ли он увидеть ее снова?
Вернувшись в Пало-Альто[11], он целенаправленно встречался с женщинами, которые не занимали слишком много свободного места. С женщинами, которые придерживались плотного графика, у которых не было проблем с планированием таких вещей, как ужин, секс или рабочее мероприятие. Хэлли даже не стала бы уточнять свое время прибытия. Если бы они проводили много времени вместе, он за неделю оказался бы в смирительной рубашке. Так что да, покончить с этим и вернуться к работе. Строгий план.
Очень похоже на то, каким он был прошлой ночью.
Испытывая отвращение к самому себе, Джулиан открыл входную дверь, закрыл ее за собой и спустился по ступенькам на подъездную дорожку. Затем он свернул направо, во двор, где перед самой свежей сусличьей норой, скрестив ноги, сидела Хэлли, взбалтывая что-то в большой пластиковой бутылке.
– Здравствуйте, профессор, – окликнула она, и ее голос легким эхом разнесся по винограднику.
Собаки с тявканьем и рычанием подбежали его поприветствовать. Он гладил их по головам, одного за другим, беспомощно наблюдая, как они пускают слюни ему на штаны.
– Привет, Хэлли. – Один из псов ткнул Джулиана в руку, пока он не почесал его как следует. – Как их зовут?
– Золотистый лабрадор – это Пити. Моя бабушка была большой поклонницей «Пострелят»[12]. – Она указала на шнауцера. – Это Главный генерал. Не «Генерал», а Главный генерал, потому что он всеми командует. А боксер – это Тодд[13]. Я не могу этого объяснить – он просто похож на Тодда.
Джулиан чуть отодвинулся, чтобы изучить боксера.
– Пугающе точно.
Она рассмеялась, как будто испытывала облегчение от того, что он с ней согласен. Ему это тоже понравилось. Слишком.
Займись делом.
Он кивнул на пластиковую бутылку.
– Что входит в формулу?
Как будто он уже не знал.
– Перечная мята и касторовое масло. Они ненавидят этот запах.
Она встала на колени и достала несколько ватных тампонов из кармана джинсовых шорт. Сегодня они были еще более светлыми. Еще более выцветшими. Это означало, что материал прилипал к ее ягодицам, как трусики, в то время как солнце окрашивало блестящей позолотой потертую джинсовую ткань. Ее топ сегодня был не таким тесным – к счастью или к сожалению, – но грязные полосы от пальцев красовались прямо поперек груди, как будто она вытирала о нее руки, потирая ладонями соски. Вверх-вниз. Будто она так и росла во дворе какой-то пригородной деревушки, с перепачканными землей коленками.
Это становится неловким.
Наблюдая, как Хэлли смачивает ватные тампоны, он максимально ослабил свое влечение, пытаясь сосредоточиться на более практических вопросах. Например, необходимости разобраться с этой девушкой.
– Хэлли, скажите, откуда мы знаем друг друга?
Она закивала на середине его вопроса, очевидно, ожидая его услышать – и ему это не понравилось. Оттого, что он оказался для нее предсказуем, у него все тело начало зудеть.
– Я не говорила, что мы друг друга знаем. Я просто сказала, что было приятно снова тебя увидеть.
Да. Это было правильно. Они вообще не знали друг друга. И не могли знать.
Почему это только усилило зуд?
– И где же мы виделись?
Румянец залил одну сторону ее лица. На мгновение он подумал, что во всем виноват закат, но нет. Садовница покраснела. И он невольно затаил дыхание.
– Ладно, ты помнишь… – начала она.
Ад вырвался на свободу прежде, чем она успела закончить.
Едва Хэлли опустила в нору ароматные ватные тампоны, суслик высунул голову с другого конца. Вот так. Настоящая игра в «бей крота», только с сусликом. И собаки словно спятили. Джулиан и раньше считал, что они были громкими, но тогда их возбужденное тявканье было ничем по сравнению с визгом и тревожным лаем, с которым они бросились к появившемуся суслику, который поступил мудро и ударился в бега, спасая свою жизнь.
– Мальчики! Нет! – Хэлли вскочила на ноги и помчалась следом за тремя собаками. – Назад! Сейчас же!
Джулиан в каком-то трансе наблюдал за происходящим, удивляясь, как можно с таким эффектом сорвать его план съесть тарелку супа и прочитать распечатанную статью Смитсоновского института. Он надеялся, что до конца пребывания в Напе у него будет ясная голова, поскольку этот эпизод из прошлого наконец разъяснится. Но вместо этого он теперь несся навстречу оглушающему взрыву хаоса, беспокоясь, что Хэлли может оказаться между собакой и сусликом и случайно заработает укус.
Вау.
Ему действительно не понравилась мысль о том, что ее могут укусить. Или она может споткнуться. На земле. Рискуя получить травму.
Потому что именно это и случилось. Как в замедленной съемке, она превратилась в вертушку из завернувшихся штопором конечностей, а затем с грохотом приземлилась попой на кучу земли, которая окружала лужайку перед домом.
– Хэлли, – рявкнул Джулиан – отлично, теперь он тоже залаял, – и подхватил ее сзади под мышки. – Господи, нельзя же быть настолько неподготовленной. Что ты собиралась делать, если бы поймала его?
Ему потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что все ее тело сотрясается от смеха.
– Конечно, именно сейчас я решаю совершить самое неловкое падение в своей жизни. Разумеется, именно сейчас.
Нахмурившись от этого странного заявления, он развернул ее.
Большая. Ошибка.
Из-за солнечных бликов на ее лице все, что их окружало – бескрайнее небо, раскинувшийся виноградник, полосы облаков, все это казалось необычным. Что-то дернулось внутри него, будто за ниточку потянули. Форма ее рта, их разница в росте. Исходящий от нее запах с землистыми нотками был ему знаком?
Что-то тяжелое врезалось в ногу Джулиана, тут же последовал второй удар. Тодд вклинился между Джулианом и Хэлли, облаивая их по очереди. Позади Хэлли раздался хруст – и снова появился суслик, а за ним – Пити и Главный генерал.
– Мальчики! – крикнула Хэлли, устремляясь за ними.
Они загнали проклятого суслика обратно в нору. Хэлли застонала и вскинула руки.
– Думаю, он уйдет ночью, когда не будет собак. Он ни за что не сможет долго выносить этот запах.
Джулиан все еще чувствовал гладкую кожу ее рук в своих ладонях, поэтому ему потребовалось мгновение, чтобы прийти в себя и ответить.
– Уверен, ты права, – начал он, сгибая пальцы, чтобы задержать ощущение, прежде чем оно улетучится.
Но она не слышала его, потому что была занята препирательством с тремя обезумевшими собаками. Ее шорты были заляпаны грязью, одна нога опасно скользила по направлению к сусликовой норе. Если бы не неизбежное растяжение связок лодыжки, вероятно, приключилось бы что-нибудь другое, не менее анархическое. Весь его вечер уже пошел кувырком. Она снова сотворила с ним это, и ему нужно было воспринять ситуацию как знак держаться подальше. Строгое расписание не позволит земле вздыбиться и поглотить его целиком.
Он не переживет еще одного позора этой нисходящей спирали. В ночь пожара он достаточно долго сохранял самообладание, чтобы сделать то, что было необходимо, но того, что последовало после, оказалось достаточно, чтобы разбросать его семью по четырем разным уголкам земли, не так ли?
Джулиан нуждался в порядке. Хэлли была воплощеннием беспорядка. Казалось, она избегала того самого метода, который он использовал, чтобы справиться с тревогой. Да, она была красивой и жизнерадостной. Умной. Очаровательной.
И еще… она настолько идеально ему не подходила, что и сценарист ситкома не смог бы это выдумать.
Тогда почему его так волнуют ее мысли и поступки? Или то, является ли этот самый Оуэн просто другом или ее парнем?
Гребаного смысла в этом было немного.
У него задергался глаз. Джулиан мечтал о карандаше и чистой бумаге, о чем-то простом, на чем мог бы сосредоточиться, потому что находиться рядом с Хэлли было все равно что смотреть в быстро вращающийся калейдоскоп.
– Джулиан, все в порядке?
Он открыл глаза. Когда он успел их закрыть?
– Да. – Он заметил, как неловко она стоит, как будто грязь на ее шортах начала затвердевать. – Идем. – Он прошел мимо нее к дому. – Купим тебе что-нибудь чистое, чтобы надеть.
– О нет, все в порядке, – крикнула она в его удаляющуюся спину. – Я каждый день возвращаюсь домой более или менее в таком состоянии. Обычно я раздеваюсь на заднем дворе и поливаю себя из шланга, – и добавила про себя: «Не переусердствуй, Хэлли», или что-то в этом роде.
Не думай о ручейках воды, стекающих по налитому телу.
Не делай этого.
Стиснув зубы, Джулиан придержал для Хэлли дверь, и она неуклюже прошмыгнула мимо, пытаясь удерживать джинсы подальше от бедер. Когда собаки попытались последовать за ней в гостевой дом с лапами, которые казались вымазанными в шоколадной грязи, Джулиан строго ткнул пальцем в сторону Главного генерала.
– Сидеть.
Шнауцер плюхнулся задом на землю и быстро завилял хвостом. Боксер и лабрадор последовали примеру своего приятеля, в ожидании усевшись у подножия лестницы.
– Как ты это сделал? – прошептала Хэлли у него за спиной.
– Собакам необходимо лидерство, как и людям. Повиновение заложено у них в ДНК.
– Нет. – Она посмотрела на него и сморщила нос. – Они хотят жрать улиток и выть на пожарные машины.
– Хэлли, их можно приучить не делать этого.
– Но ты заставляешь их подавлять естественные стремления.
– Нет, я предотвращаю попадание грязи в дом.
Они одновременно посмотрели под ноги и обнаружили, что она оставила четыре отпечатка сразу за дверью. С легким румянцем на щеках она сняла резиновые сапоги и подтолкнула их как можно ближе к двери, оставшись на чистом деревянном полу босиком. На пальцах ног у нее был небесно-голубой лак, на ногтях больших пальцев нарисованы маргаритки.
– Джулиан Вос, если ты скажешь мне «сидеть», я лягну тебя в голень.
Странная легкость поднялась у него в груди, остановившись прямо под горлом. Подергивание собственных губ застало его врасплох. Ему смешно? Кажется, она так и думает, верно?
