Терри Вёртс
Как стать астронавтом? Все, что вам следует знать, прежде чем вы покинете Землю
Старт
13. Одежда – секрет успеха (и удачного старта)
Очень сложный скафандр
Всякий раз, когда в новостных программах показывают астронавтов, они одеты в какие-нибудь скафандры. Когда мы летали на шаттлах, скафандры были оранжевого цвета, и мы называли их «тыквенными костюмами». При запуске российского корабля «Союз» у космонавтов были скафандры «Сокол» кремового цвета. И наконец невозможно не упомянуть гигантский белый скафандр для выхода в открытый космос. Но как именно астронавты надевают эти громоздкие костюмы, как они работают и что они делают в случае экстремальной ситуации?
Процесс надевания костюма довольно сложен; это не так, как в большинстве голливудских фильмов, где все происходит за одну минуту. Или как в фильме про Железного человека, когда вы нажимаете кнопку, и костюм волшебным образом формируется вокруг вашего тела. (Кто-то же должен был это изобрести!) Одежда для моего первого запуска была изготовлена на предприятии Astronaut Crew Quarters в Космическом центре Кеннеди во Флориде.
История скафандров, в которые астронавты НАСА одеты во время старта, одновременно интересна и трагична. Во время первых полетов шаттла астронавты носили скафандры, но вскоре они перешли на простые летные костюмы и мотоциклетный шлем во время запус- ка. То есть они были одеты так, как если бы собирались лететь на самолете. После аварии шаттла «Челленджер» в НАСА осознали, что потерь при некоторых авариях при запуске и посадке можно было бы избежать, если бы у экипажа были скафандры, которые могли бы помочь им остаться в живых в случае неожиданной утечки воздуха. Таким образом, астронавты вернулись к ношению скафандров, смоделированных по образцу костюма, который носили пилоты самолета-шпиона U-2. Первая версия скафандра называлась LES, последующая получила название ACES (аббревиатуры NASA для скафандра и усовершенствованного скафандра).
Прежде чем облачиться в скафандр ACES, первым делом надо было надеть на себя MAG (подгузник, аббревиатура НАСА). Да, именно подгузник. Подробнее об этом позже. Затем надеваем какое-нибудь нижнее белье, которое защитит ваше тело от шероховатой поверхности скафандра. Далее – специальное синее нижнее белье с несколькими пластиковыми трубками, предназначенными для переноса прохладной воды по всему телу, чтобы предотвратить перегрев; потом вы надеваете скафандр, шагнув в него со спины. У него есть длинная молния, покрытая большой резиновой прокладкой. После того, как астронавт устроится в скафандре, молнию надо застегнуть – от шеи, вдоль всего позвоночника и до промежности. Это было очень трудно сделать самостоятельно, нужно было, чтобы кто-то помогал. Затем необходимо было надеть шапочку для головы с отдельной гарнитурой, или «комм кап» (comm cup), в которой в основном использовались технологии «Аполлона». В шапочке были наушники и два микрофона. Я всегда выбирал самые тонкие, чтобы в шлеме было больше места, потому что у меня очень большая голова. Гарнитура специальным проводом соединялась со скафандром, который затем подключался к системе связи челнока. Следующим шагом было надевание шлема, который должен был плотно прилегать к скафандру, чтобы обеспечить непроницаемость воздуха в случае разгерметизации кабины. На шлеме имелся прозрачный щиток, заблокированный небольшим выступом на внешней стороне шлема перед подбородком, который можно было перемещать вверх и вниз, взявшись за поручень. Также был и непрозрачный темный щиток, который можно было поднимать или опускать при ярком солнечном свете.
Внутри скафандра было плотно обхватывающее резиновое кольцо для шеи, предназначенное для поддержания давления в нижней части скафандра. На кольце были предусмотрены две петли, потянув за которые, можно было спустить это резиновое кольцо с шеи. Петли были на липучках, крепились к внешней части скафандра. Для того, чтобы закрыть и зафиксировать щиток, нужно было опустить петли, в противном случае щиток закрылся бы поверх двух шнуров, что неминуемо привело бы к нарушению герметичности и утечке воздуха.
Последним шагом было надевание перчаток, которые прикреплялись к костюму с помощью металлического кольца и могли быть сняты с помощью рычага, который в прямом смысле слова отрывал их от скафандра. Перчатки ACES менее громоздкие и гораздо более удобны, чем перчатки от скафандра EMU (для выхода в открытый космос). Они спроектированы таким образом, что могут раздуваться от воздуха, который будет нагнетаться в них только в чрезвычайных ситуациях. У костюма также был большой ремень, который шел от передней части шейного кольца до промежности, он тянул шею к коленям, когда астронавт находился в положении сидя. В нормальных обстоятельствах в этом не было необходимости, но в случае утечки воздуха и разгерметизации шаттла скафандр будет раздуваться и, следовательно, распрямляться. Это не слишком удобно для пилота, сидящего в кабине, а ремень будет удерживать вас в сидячем положении.
В нормальных обстоятельствах воздух из костюма путем вентиляции попадает в кабину, но вы можете повернуть ручку на груди, чтобы закрыть вентиляционный клапан. Если щиток опущен и заблокирован, костюм постепенно наполняется постоянно поступающим в него воздухом, и вы надуетесь, как гигантский оранжевый воздушный шар. Мы сделали это, чтобы испытать прочность костюма под давлением, а дополнительным бонусом было то, что мы узнали, как будет выглядеть костюм ACES в случае утечки воздуха.
Надев скафандры в помещениях для экипажа, мы вышли к трейлеру Airstream, ласково называемому Astrovan, и помахали нескольким сотням сотрудников НАСА, которые собрались, чтобы пожелать нам доброго пути. За двадцать минут мы доехали до стартовой площадки, наши костюмы были подключены к охлаждающему устройству, которое прогоняло холодную воду по цепи пластиковых трубок в одежде. Мы прибыли на стартовую площадку, поднялись на лифте на высоту 60 метров, сделали последнюю остановку в туалете, чтобы не пользоваться подгузником, прошли через галерею пусковой башни в белую комнату, где надели наши парашюты и LPU (спасательный жилет, аббревиатура НАСА), и стали ждать, когда команда закрытия подаст нам сигнал о том, что мы можем можем занять свои места в шаттле «Индевор». Когда наступило мое время, я пополз через люк в громоздком скафандре, немного дезориентированный, потому что шаттл находился в вертикальном положении, а это на 90 градусов отличалось от того, к чему я привык на тренировках в Хьюстоне. Коллега-астронавт по прозвищу «Бэтмен» уже находился в кабине, чтобы помочь нам пристегнуться.
Усаживаться в кресло было довольно сложно. Вы должны втиснуться в сиденье, поставить ступни ног на педали руля, стараясь не наступать на какие-то критически важные переключатели или рычаг управления, все это время испытывая жуткий перегрев в скафандре весом в 18 килограммов с парашютом на спине.
К моей ноге липучками был прикреплен наколенник, на котором лежали несколько карт, карандаш и фонарик. Это было удобное место, чтобы делать пометки во время подъема на орбиту или уже находясь на ней. У меня также был большой блокнот, полный моих личных заметок и диаграмм, собранных за все годы тренировок в шаттлах. Он находился в специальной седельной[8] сумке, заполненной бортовыми инструкциями, которая была рядом с моим креслом.
Последним шагом было подключение охлаждающей петли, и – ах-х-х! – как это было здорово. К тому времени я вспотел, и было настоящим облегчением почувствовать, как тело остывает. Весь процесс размещения в кабине занял около часа. Наконец помогавшие нам астронавты обменялись с нами рукопожатиями, пожелали удачи и вышли, закрыв за собой люк. Мы вшестером остались внутри «Индевора» и начали отсчитывать минуты и секунды, оставшиеся до нашего старта. Каждый из нас думал о том, что мы собираемся покинуть планету в огненном шлейфе, развевающемся поверх бомбы в форме космического челнока весом около двух миллионов килограммов.
Одним из наиболее интересных моментов тренировок в скафандре было обучение выполнению аварийного выхода из космического челнока. Было восемь различных способов, включая выход экипажа, пристегнутого ремнями безопасности, на стартовой площадке в полном одиночестве; выход на стартовой площадке вместе с командой закрытия; выход во время полета после запуска и даже спуск обратно на Землю после прыжка с парашютом из орбитального корабля. Для каждой из этих восьми ситуаций были разработаны собственные, специфические процедуры безопасного выхода из орбитального корабля. В случае необходимости руководитель запуска или командир давали команду: «Выход, режим 1!» или любую другую, в зависимости от ситуации, в которой будет находиться шаттл. Было пять запусков, когда двигатели шаттла были остановлены за несколько секунд до старта, что заставило экипажи совершить аварийный выход из шаттла. К счастью, в каждом случае обошлось без происшествий, и астронавты смогли благополучно покинуть стартовую площадку.
За несколько недель до запуска мы вылетели на мыс Канаверал для проведения демонстрационного теста с обратным отсчетом времени. Мы тренировались внутри «Индевора», когда он был на площадке. После того, как номинальные процедуры были закончены, директор по запуску отдал команду: «Выход, Режим 1!», что означало, что мы должны выйти из орбитального корабля без посторонней помощи, а затем самостоятельно спуститься вниз. В верхней части стартовой площадки стояли четыре корзины из проволочной сетки, каждая размером с холодильник, и мы заползли в них по двое, опустив щитки и заблокировав их, а также активировав аварийные кислородные баллоны. После того, как вы оказывались в корзине вместе с коллегой-астронавтом, тот, кто был сзади, ударял по плечу того, кто был впереди, и он, в свою очередь, наносил удар по большой гильотинообразной ручке, которая перерезала страховочный трос, и корзина летела вниз с высоты нескольких десятков метров и затем (с двумя нервничающими астронавтами внутри) благополучно приземлялась в большую яму с песком. Ну что тут могло пойти не так?
После этого мы бросились к ожидающему нас бронетранспортеру M113, за рулем которого должен был быть я, при этом мне приходилось постоянно высовывать голову из люка надо мной, чтобы видеть, куда мы едем. В сущности, внутри этого старого армейского танка отсутствовала дальность видимости, поэтому мне пришлось ехать стоя. В тот момент наши щитки все еще были опущены и закрыты, чтобы не дать нам погибнуть от токсичного газа после побега из горящего шаттла. Примерно в полутора километрах от нас находился подземный бункер, в котором мы должны были укрыться и ждать дальнейших инструкций. Предполагалось, что шаттл взорвется, а мы (вероятно) будем в безопасности и так далеко от места катастрофы, что НАСА объявит, что опасность миновала, и за нами приедут.
В день демонстрационного теста с обратным отсчетом времени мы, одетые в «тыквенные костюмы», выполнили действия по команде: «Выход, режим 1!», забрались в корзины и перерубили страховочный трос, несмотря на то, что корзины были очень прочно прикреплены. Но они соскользнули вниз всего лишь на несколько сантиметров. Видимо, поездка по 90 метровой канатной дороге не входила в число тех сумасшедших рисков, которым НАСА было готово подвергнуть нас в тот день, поэтому мы вылезли из корзин, спустились на лифте и направились к М113.
Когда мы забрались в старый БТР, товарищи по команде начали посмеиваться надо мной, потому что все они уже проходили эту тренировку раньше. Я был единственным новичком, и моя работа состояла в том, чтобы вести эту чертову штуку, у которой была ручка управления для каждой руки: левая контролировала левые гусеницы, правая – правые гусеницы. Обе ручки «вперед» = M113 вперед. Левая «вперед» и правая «середина» = M113 поворот направо, и так далее. Я двинулся, как мне показалось, в нормальном темпе, обе ручки были частично выдвинуты вперед, и машина, соответственно, неуклонно двигалась вперед, но все продолжали посмеиваться. Наконец, кто-то сказал: «Отойди в сторону, я покажу тебе, как это делается», – и быстро двинул обе ручки вперед. О, Боже, мы просто взлетели, яростно подпрыгивая по дороге. За нами летело огромное облако пыли. БТР переезжал растительный мир, как будто его и не было.
Это был взрыв, это была непривычная для меня техника вождения, но это был умный ход – так надо было бы действовать, если бы мы пытались убежать от горящей ракеты весом в два миллиона килограммов. Безусловно, лучше было ехать вперед на полной скорости и рассказывать всем встречным полицейским, которые пытались бы нас остановить: «Извините, офицер, нет, сэр, я не знал, как быстро я еду, но там космический шаттл вот-вот взорвется, позвольте мне ехать так быстро, как я хочу!»
Разобраться в устройстве космических костюмов и ремней шаттла, пристегиваться в кресле и сидеть за рулем бронетранспортера – это было потрясающе. К счастью, эти сверхнервные тренировки так и не потребовались мне в реальной жизни, хотя, конечно, это было круто.
14. Зов природы
В скафандре нет мух
Бытует мнение, что быть астронавтом – это круто. Вы носите скафандры. Пилотируете сверхзвуковые самолеты. Летаете на ракетах. Перемещаетесь по воздуху, как Супермен. Едите мороженое для астронавтов (принимается, хотя на самом деле не совсем так). А когда разговор заходит о профессиях, цитируете фразу из удивительного рекламного ролика AXE: «Никто не сравнится с астронавтом». Однако в нашей работе есть несколько моментов, которые нельзя назвать «крутыми», и один из них – это тот миг, когда кто-то из нас испытывает потребность сходить в туалет в самое неподходящее для этого время.
В фильме «Парни что надо» есть очень забавная сцена, когда Алан Шепард уже находится на стартовой площадке. Он готов к запуску, который вдруг снова и снова откладывается. А потом еще немного задерживается. Предполагалось, что будет пятнадцатиминутный суборбитальный полет, поэтому некоторые непредвиденные обстоятельства не были запланированы. В фильме специально показана красивая нарезка сцен, в которых присутствует вода: мужчина, пьющий кофе; пузырьки воды в кулере; люди, которые идут в туалет, и затем испытывающий страдания Шепард, которому нужно выйти по нужде. И наконец, Гордо Купер, сотрудник наземной космической службы, отвечающий за ведение переговоров с астронавтом, облегчает муки Шепарда, сообщая ему по радиосвязи: «Получено разрешение намочить подгузник в любое время!» Но на самом деле тогда никаких подгузников не было! Никто даже и не думал, что они потребуются в таком непродолжительном полете.
К тому времени, когда я летал на шаттле, эта проблема уже была решена. Да, астронавты носят подгузники во время запуска, посадки и выхода в открытый космос. Мы находимся в скафандрах так долго, что добраться до туалетного отсека невозможно, а обезвоживание небезопасно, поэтому летные врачи рекомендуют нам пить много воды и надевать подгузники. И, как все остальное, что мы делаем в космосе, этот навык требует тренировки.
В качестве астронавта мне пришлось делать много нетривиальных и трудных вещей. Выучить русский язык. Отрабатывать навыки выхода в открытый космос. В течение двух десятилетий слушать дурацкие шутки типа: «Хьюстон, у нас проблема». Но самым сложным для меня стало умение мочиться в подгузник, лежа на спине. Находясь внутри космического шаттла или «Союза», готовых к взлету, вы в течение нескольких часов лежите на спине, и именно тогда вам не хочется испытывать стресс из-за того, что у вас полный мочевой пузырь и вы не можете его опорожнить. Поэтому в самом начале подготовки мне дали подгузник и велели идти домой, лечь в ванну и помочиться в него. И боже мой, как же это было трудно – это просто неестественно! Ваш мозг кричит: «Сдерживайся!», а вам нужно расслабиться и выпустить жидкость. Более того, если подгузник не подобран по размеру, ваши спина, шея и волосы окажутся пропитанными теплой мочой. Важно обеспечить хорошую посадку подгузника по фигуре по меньшей мере.
Единственный раз, когда я на самом деле воспользовался подгузником, был во время выхода в открытый космос. Во время запуска, приземления и бесчисленных тренировок в шаттле и на корабле «Союз» у меня все было хорошо. Мочевой пузырь был достаточно прочным, и операции с подгузником мне не требовались. Тем не менее из-за больших физических нагрузок для выхода в открытый космос мой организм должен был быть достаточно увлажненным. Поэтому я выпил много жидкости перед этим. Одеваясь, мы проходим протокол предварительного дыхания. Для этого мы надеваем на лицо маску со шлангом, чтобы вдохнуть стопроцентный кислород прежде, чем наденем скафандр. Именно с этой маской на лице я совершил свой последний поход в туалет.
Несколько часов спустя я сидел в шлюзовой камере и ждал, пока давление воздуха упадет до нулевой отметки. Именно во время этого ожидания, как раз перед выходом в открытый космос, я торжественно «освятил» свой подгузник. Я подумал, что мне может захотеться в туалет в любой момент моего пребывания в открытом космосе, и будет лучше, если я позабочусь об этом важном деле во время затишья перед бурей, расслабляясь в течение двадцати минут, ожидая, когда весь воздух будет выкачан из шлюза. Этот прием сработал хорошо; я пользовался подгузниками три раза, перед каждым из моих трех выходов в открытый космос. И мне ни разу не приходилось пользоваться ими, когда я был снаружи и выполнял сложную задачу, потому что даже незначительный перерыв потребовал бы неудобного для меня вызова на землю. «Хьюстон, постой, я выйду на связь через несколько минут. Я дам вам знать, когда буду готов продолжать». Я был рад, что этого вызова по радиосвязи мне так и не пришлось сделать.
Интересные туалетные истории, связанные с полетами в космос, происходили не только с использованием подгузников. Говорят, что Юрий Гагарин, первый человек, побывавший в космосе, попросил сделать остановку, чтобы сходить в туалет, по пути к стартовой площадке на космодроме Байконур 12 апреля 1961 года, и облегчился на колесо автобуса, в котором находился его экипаж. Так у русских космонавтов появилась своеобразная традиция – перед очередным полетом следовала остановка автобуса, и космонавты делали «свои дела». Считалось, что после этого старт ракеты с космическим кораблем будет успешным. Для меня как для мужчины это не было слишком сложным делом, хотя русский скафандр «Сокол» застегивается на молнию сзади, что делает его не слишком удобным для таких дел. Поэтому приходилось проявлять находчивость. Женщинам приходилось еще сложнее. Я никогда не спрашивал, не понимал и даже не хотел понимать, как они справлялись с этим. Мы, парни, просто делали то, что нам требовалось, и позволяли нашим соплеменницам делать то, что им было необходимо. Традиции соблюдались.
При запуске космического шаттла была одна очень интересная традиция. Стартовая площадка находится на высоте 60 метров, это пол, по которому экипаж идет от лифта до орбитального корабля. Очередность захода членов экипажа в шаттл строго регламентирована. На площадке был установлен телефон, по которому члены команды могли позвонить своим семьям перед тем, как попасть на борт шаттла, или в последнюю минуту заказать пиццу для руководителя стартовой команды. В Центре управления запуском эта сцена повторялась неоднократно на протяжении многих лет: «Тук-тук-тук», пицца “Доминос”, у нас доставка для Майка Лейнбаха». На площадке также был туалет, что было большим облегчением для нас. (Шутка!) В скафандрах астронавтов шаттла молния располагалась спереди, а в русском скафандре – сзади. Мы назвали эту молнию в наших скафандрах «челюстями смерти» – большая, промышленная, специальным образом сконструированная так, чтобы она сдерживала давление воздуха. Не буду вдаваться в подробности, воспользуйтесь своим воображением. Думаю, вы не хотели бы потерять контроль над застежкой этой молнии и позволить ей случайно упасть, пока вы были в середине процесса. Это могло бы иметь гигантские и необратимые последствия для потенциального будущего потомства.
Я всегда любил пошутить. Поэтому однажды, когда один из товарищей по команде вошел в туалет на стартовой площадке перед посадкой в «Индевор», я дал ему несколько минут, чтобы он мог расстегнуть «челюсти смерти», а затем громко постучал в дверь. Думаю, что у моего бедного приятеля случился сердечный приступ в тот момент, но это действительно заставило рассмеяться не только меня, но и его в конце концов, через несколько недель после того, как мы вернулись на Землю. Я уверен, что когда-нибудь, когда я меньше всего буду ожидать этого, мне отплатят той же монетой. Но это был беззаботный момент, который позволил отвлечься от невероятно опасной вещи, которую мы собирались сделать, – полететь в космос на космическом корабле весом в две тысячи тонн.
Не каждая деталь жизни космонавта покрыта славой. На самом деле некоторые детали совершенно обычны. Но, в конце концов, это истории, которые делают нас людьми. И на случай, если вам интересно узнать, кто помимо меня пользовался подгузником. Я вам отвечу, что не знаю. Я никогда не слышал об этом и просто не могу представить, что это происходит, если только не в самых сложных обстоятельствах. Вы сделаете все, что в ваших силах, чтобы предотвратить эту ситуацию. Итак, каков вопрос, таков ответ.