Тереза Тур
Империя Тигвердов. Невеста для бастарда

– Доброе утро! – поприветствовал он нас. – Добро пожаловать в Роттервик! Соблаговолите представиться.

– Негоциант третьей гильдии Брамс, – гордо сказал проснувшийся купец. – С супругой и дочерью. По личной надобности.

Человек в форме перевел взгляд на меня.

– Госпожа Лиззард. С сыновьями. По личной надобности.

Мужчина внимательно смотрел мне в глаза. И вдруг заговорил очень мягко:

– Миледи, если у вас что-то произошло, то вам не нужно оставаться с проблемами один на один, пытаясь их решить самостоятельно. Нужно отправляться в канцелярию Его Величества и просить помощи. Я уверен, что там вам помогут.

– Я думаю над этим, – благодарно посмотрела на него. – Простите, так заметно, что мне нужна помощь?

– Вы путешествуете без сопровождающего и багажа. И называетесь явно выдуманным именем. Какие можно сделать выводы? – улыбнулся мне мужчина. – Вы знаете, где будете останавливаться?

– Мы можем порекомендовать меблированные комнаты, – вмешалась в разговор жена негоцианта. – Мы останавливаемся там не первый год. Там спокойно. Респектабельно.

– Спасибо вам, – оглядела я имперцев. – Спасибо.

Так мы и прибыли в столицу Империи Тигвердов, город Роттервик.

Глава 5

Потихоньку мы обустроились. Негоциант и его супруга проводили нас в меблированные комнаты, где можно было остановиться. И, как я поняла, речь шла даже не о безопасности – а о таком месте, в котором нам можно было остановиться по статусу.

Хозяйка приняла нас как родных – имперцы вообще были людьми гостеприимными, радушными и любезными. Все, кто нам встречался, старались нам помочь.

Четыре комнаты, которые мы сняли, были чистенькими и неплохо обставленными, столовались мы у хозяйки, мальчишек я в свободное время занимала рассказами по истории России или отправляла фехтовать в специально оборудованные для этого залы – по принципу, чем бы ребенок ни занимался, лишь бы утомился как следует.

А я… я осталась предоставленной самой себе. Читать целыми днями было скучно, Интернета не было, всяческими рукоделиями – как мне было положено в этом мире – я заниматься не умела. Да и потребности такой не испытывала. Иголка в руках, а также крючок или спицы рождали во мне чувства как бурного протеста, так и дикого раздражения. К ним прибавлялось еще и желание в кого-нибудь это богатство воткнуть. В общем, прощай нервная система.

Преподавателей-женщин в этом мире не было, да и чему я могла учить? Русской истории?

Было скучно.

Чтобы как-то занять себя, я много гуляла по городу Роттервику, узнавая столицу Империи. Город был красивый. Узкие, мощенные серым булыжником улочки, вытянутые вверх дома с красной черепицей и яркая, сочная – словно и не осень – зелень парков и скверов, которых тут было множество. Неспешно несущая воды река, что разделяла город на Нижний – в нем жили люди попроще – и Верхний. Там за узорчатыми чугунными оградами стояли особняки аристократов и находились правительственные здания. И императорский дворец. На который, правда, я смотрела издали.

А осень тем временем шла своим чередом. И в это воскресенье мы с мальчишками решили отправиться на прогулку в парк неподалеку. Парк примыкал к летней резиденции императора, но гражданам Империи дворянского происхождения вход в него был разрешен. Все-таки я не понимала, как имперцы различали, у кого какое происхождение. Документов действительно никто ни у кого не спрашивал. Однако во всех случаях меня и мальчишек именовали дворянами. Интересно.

Когда я удивлялась, почему это происходит, Рэм смеялся и отвечал мне:

– По манере поведения, миледи Вероника!

Я и мальчишки спокойно миновали ворота императорского парка. Остановились полюбоваться фигурами воинственных грифонов, что венчали ворота и через равные промежутки располагались на высоченной, но изящной кованой ограде, окружавшей летнюю императорскую резиденцию.

– Черный грифон, распластавший крылья, – это символ императорского дома Тигвердов, – просветил нас с Паулем Рэм. – Символ воздаваемой справедливости и победоносного властителя. Соединение острого ума и безграничной силы. Изображенный на золотом щите является к тому же гербом всей Империи Тигвердов.

– Красив, – восхитилась я. – Надменен, но красив.

– Еще и беспощаден, – покачал головой герцог маленького, но свободолюбивого государства, что издавна боролось за свою независимость с Империей.

– А у нас орел двуглавый, – пробормотал под нос сын. – Мам, а они чем-то похожи, не находишь?

– Оба обозначают могущество и власть, может, еще независимость своей страны – крылья-то расправлены, – пожала я плечами. – Цвета – золотой и черный.

– Птички, – рассмеялся мой неисправимый сын. И на этом мы влились в поток гуляющих.

Мы неспешно пошли по дорожкам, посыпанным розоватой гранитной крошкой. Один в один как в нашем мире, например, в Петергофе. На вершине холма возвышался белоснежный замок – но к нему мы не сунулись. Пошли в противоположную сторону.

Вообще, если не слушать чужую речь и не смотреть на людей в одежде, которую у нас не носили уже лет двести, то можно было представить, что мы дома. А все произошедшее с нами – это лишь сон. Странный, но увлекательный.

Я опустилась на скамейку, опоясывающую раскидистое дерево. Рэм и Пауль посмотрели на меня насмешливо и унеслись, перед этим побросав захваченные из дома шпаги рядом со мной.

Закрыла глаза и прислушалась к звукам окружающего меня мира.

Играл оркестр – что-то на три счета, очень похожее на вальс. В кронах деревьев легко шумел ветер. С этими звуками переплетался неспешный гул голосов, в котором время от времени слышались счастливые, даже ликующие детские крики.

Подбежал Паша… Нет, мы договорились, что здесь, в этом мире, он Пауль… Такое имя у них было. Значит, надо называть его как положено даже наедине или в уме… Подбежал Пауль, взял со скамейки, где я сидела, шпаги – и унесся к Рэму. Фехтование было у моего сына… больше, чем увлечением. Он им жил. А Рэму хорошо фехтовать было положено по статусу. И в этом мире, как я поняла, сражались холодным оружием. И магией.

Я прикрыла глаза, впитывая неяркое осеннее солнышко, и попросила кого-то:

– Пусть все обойдется… Пожалуйста, пусть все будет хорошо…

– Да неужели я много прошу, – услышала я рядом с собой раздраженное мужское брюзжание. – С точки зрения обороны страны или организации учебного процесса – это вообще мелочи… Так нет же!

Я распахнула глаза и с огромным интересом посмотрела на того, кому организация обороны страны и учебного процесса – равнозначные понятия. Как преподаватель я с ним вполне согласна. А что – человек однозначно понимает, о чем рассуждает… Приятно.

– Вот скажите мне, – обратился вдруг ко мне мужчина. – Как вы делаете так, чтобы прислуга вела себя адекватно: делала то, что приказано, и не лезла туда, куда не надо? И главное, чтобы они не варили на завтрак овсянку?

– Что? – изумилась я.

– Простите за бестактность и крайнее нарушение приличий, – резко и недовольно замотал головой незнакомец. – Мне попросту не к кому обратиться.

– Ничего страшного, – уставилась я на него.

Не сказать, что внезапно заговоривший со мной был красив. Слишком твердые губы, слишком узкие. Нос… Скорее выразительный и… большеватый. Отметила высокий рост, широкий разворот плеч, гордую осанку. Недовольные черные глаза – сверкающие. И в довершении портрета – светлые волосы, достаточно длинные, чуть вьющиеся на затылке. Странного серебристого оттенка. Блонди-и-ин? Или седина с таким интересным отливом?

И главное, смотрит так требовательно… Нетерпеливо дожидаясь ответа.

– Я просто не понимаю сути проблемы, – заговорила я. – Думаю, если четко поставить задачу и несколько раз проследить за правильностью исполнения, то можно всего добиться.

– Золотые слова, – пробормотал мужчина. – Только вот у меня не получается. Понимаете, я хочу покоя. Хотя бы вечером. И не хочу знать, как ведется домашнее хозяйство. Но у меня складывается ощущение, что прислуга делает мне все назло. И камердинер мне только что доложил, что очередная экономка собрала вещи и ушла. А теперь мне отказалось помогать агентство по найму. Дескать, я выдвигаю непосильные требования.

Против моей воли – а я видела, что мужчина по-настоящему расстроен и весьма раздражен и злить его еще больше было бы глупо – мои губы расплылись в улыбке. Он с таким возмущением проговорил «экономка ушла», будто его по меньшей мере жена бросила.

Я хихикнула. И тут же сказала:

– Простите.

– Вы считаете, что это и не проблема вовсе? – словно прочитав мои мысли, спросил мужчина.

– Не то чтобы да… – аккуратно сказала я.

Тут его взгляд сместился – и из возмущенного стал настороженно-любопытным. К нам, не убрав шпаги в ножны, подходили Рэм и Пауль. И у меня язык не повернулся назвать их мальчиками – это были молодые мужчины, собравшиеся защищать то, что им дорого, – меня.

– Смотрите, как правильно заходят, – с непонятным восторгом проговорил мужчина. – С двух сторон, боком. С правого плеча. Это?..

– Мои сыновья, – поднялась я со скамейки.

– Молодые люди, – чуть склонил голову мужчина, когда Рэм и Пауль приблизились достаточно. – Я не представляю угрозы. Конечно, проявил бестактность, заговорив с вашей матушкой, не будучи ей представленным, но, я надеюсь, вы извините мне это.

– С кем имеем честь? – холодно поинтересовался Рэм.

Брови незнакомца взлетели вверх. Лицо приобрело выражение крайнего удивления, приправленного легким раздражением. И… восторга, что ли…

– Какая восхитительная…

– Гордость, – перебила я его, опасаясь, что Рэм сейчас окончательно сорвется. – Именно она, милорд. Больше, попросту, у нас ничего не осталось. Хорошего вам дня.

И я отвернулась от него, показывая, что разговор окончен.

– Молодые люди, – обратилась я уже к мальчикам. – Мне ничего не угрожает. Можете продолжать свои упражнения.

Я решила, что мальчишек надо убрать. Нам еще ссоры, которая привлечет внимание, не хватало…

Рэм и Пауль коротко поклонились и отошли.

Мужчина остался на месте.

– Простите, если показался грубым, – вдруг сказал он. – Я – Ричард Фредерик Рэ, лорд Верд, бастард Его Величества.

– Вероника Лиззард, – представилась я.

– Вот так… А почему выдуманным именем-то? – скривился мужчина. – Вы – явно дворянка – и по манерам, и по одежде. А такого имени в перечне дворянских родов попросту нет.

«Конечно, имя выдуманное! Да и то, что я дворянка – тоже неправда. Бабушки и дедушки – кто крестьяне, кто шахтеры. А спина прямая – потому что танцами много лет занималась», – подумалось мне, но вслух я сказала:

– Я называюсь выдуманным именем, потому что хочу предложить вам экономку. Умение выполнять распоряжения, приведение в чувство прислуги, организация вашего покоя и уюта в доме… Это могу гарантировать.

– И эта экономка, как я понимаю…

– Я, милорд. Под своим именем работать было бы неловко.

Не знаю, как эта идея возникла в моей голове, но с каждым мгновением она нравилась мне все больше и больше. К тому же те, кто нас выслеживает, подобной случайной встречи точно не смогут просчитать.

И значит, мы будем в безопасности.

Осталось уговорить моего случайного собеседника, что эта идея – хорошая. А судя по тому, как он хмурился, ему так не казалось.

– Вы – и экономка… – сказал он наконец. – Это смешно.

– Разве обедневшие дворяне не работают экономками или гувернантками? – возразила я.

– Да, но… Вы не выглядите как обедневшая дворянка. Слишком хорошо одеты. Слишком уверены в себе.

– Это так, – согласилась с ним я. – Но боюсь, денег от проданных драгоценностей надолго не хватит.

Он замолчал, обдумывая мои слова.

– Мда… – покачал милорд головой, – так оригинально я прислугу еще не нанимал.

– Скажите, – полюбопытствовала я, – а в прошлые разы, когда было все, как положено, вам нравился результат?

– Нет, – в глазах мелькнула усмешка, – очень не нравился. А вам так нужна работа?

– Если вы интересуетесь, как у меня с деньгами… Мы не бедствуем. Пока, во всяком случае, но есть ряд обстоятельств…

– Подходим к самому главному… Что вы хотите взамен?

– Хорошее учебное заведение для моих сыновей, – решительно ответила я. – Как вы понимаете, уже осень, и шансов у нас немного. Ждать следующего года – не хочется. А вы, когда подошли к скамейке, что-то говорили об организации учебного процесса. Следовательно, вы к этому имеете непосредственное отношение. И сможете нам помочь.

– А что вы только сейчас всполошились? Не летом, когда положено?

– Летом, – вздохнула я, – летом все было по-старому… Мне и в голову не приходило, что я, оставшись без крова, схватив сыновей, буду вынуждена бежать. И куда-то их потом пристраивать.

– Может быть, вам не искать сложных путей и обратиться к Его Величеству? Император суров, но милостив. И если вас преследуют… Или угрожают… Или…

– Простите, это невозможно.

– Вы преступница? Вас разыскивают за совершение какого-нибудь преступления?

– Нет, – удивленно посмотрела я на него. – С чего вы взяли?

– Я просто вас проверяю. Предупреждаю, я чувствую ложь. Продолжим?

– Прошу вас, – чуть наклонила голову я.

– Вы замышляете что-то против Империи?

– Нет, – отрицательно покачала головой я.

– Что-то против меня лично?

– Нет. Ни против вас, ни против Империи я ничего не замышляю.

– Вы хотите войти в мой дом только по тем причинам, которые изложили?

– Я хочу, чтобы мои сыновья занялись делом, чтобы они имели возможность занять то положение, которого достойны. Что касается меня – я хочу крыши над головой и…

– Договаривайте, – приказали мне.

– Не бояться.

– Вы говорите правду. Надо же, – отчего-то удивился он.

– Вас удивляют люди, которые говорят правду?

– Весьма и весьма, – улыбнулся чему-то он. – Только у меня два вопроса: как вы свое решение будете объяснять сыновьям? И под какой фамилий мы будем их зачислять на первый курс Имперской военной академии, которой я имею честь руководить?

– Насчет фамилии я не знаю. Простите. А с сыновьями я договорюсь.

– Да уж, будьте добры. Кстати, фехтуют они превосходно.

Глава 6

– Мать! Ничего, что я так официально? – патетично обратился ко мне сын, когда я рассказала о своей идее, где можно переждать грозу. – Ты совсем спятила?

– Тон смени. И лексику подуйми, – рекомендовала я отпрыску и посмотрела на Рэма.

– Конечно, с матерью так разговаривать нельзя. И Паулю необходимо развивать такую черту характера как сдержанность, но что-то рациональное в его возмущении есть. Сударыня, вы хоть представляете себе, кто такой лорд Верд, с которым вы имели неосторожность заговорить?

– Нет. И кстати, это он заговорил со мной.

– Это роли не играет.

– И кто такой лорд Верд? Где-то я слышала его имя…

– Это бывший главнокомандующий Имперских вооруженных сил, – торжественно объявил Рэм. – Его еще называют имперским палачом.

– А… – вспомнила я. – Это я про него в газете читала, что император отправил его обучать детей в какую-то академию?

– Про него, – кивнул Рэм.

– Так это же хорошо, что мы его встретили, разве нет?

– Он жестокий, страшный человек, – покачал головой Рэм. – Внебрачный сын императора. Победитель всех последних военных кампаний Империи. Подавлял бунт в Западной провинции – залил ее кровью восставших. Во время правления предыдущего императора, Максимилиана, организовывал захват крепостей по границе с Османским ханством на юге.

– Я собираюсь работать у него экономкой, а никак не засланкой повстанцев, – пожала я плечами. – Поэтому мне вряд ли что-то угрожает.

– Он сильный маг. Про него ходят слухи, что он умеет чувствовать ложь.

– Я так поняла по нашей беседе, что это правда.

– Он допрашивал тебя? – возмутился Паша.

– Задал несколько вопросов. А что тебя удивляет? Он первый раз в жизни меня видит. Ему же надо понять, кого в дом впускаешь.

– И что ты сказала?

– Правду. И вам рекомендую – наверняка он будет беседовать и с вами. Так что давайте договариваться, какую именно правду мы будем ему сообщать.

– Все-таки, мам, я с тебя фанатею! – признал мое совершенство сын через какое-то время, когда мы проговорили основные вопросы. – Ты действительно не сказала ни слова неправды.

– Мы ничего не замышляем против Империи или против милорда. Мы действительно в затруднительном положении. И нам нужен дом, где мы могли бы укрыться. Лиззард – не наша фамилия. Нашу мы не можем сообщить. А дальше – все вопросы к маме. Все.

– И главное – не лгать, – задумчиво протянул Рэм.

– Именно так, мой мальчик.

– И все-таки это унизительно, – покачал головой юный герцог.

– Скажи мне… Когда ты вернешь себе положение и тебя твои доброжелатели спросят: «Где вы укрывались, ваше сиятельство?», что ты ответишь?

– В другом мире, потом в доме у имперского палача.

– Неправильно.

– Это же правда, – мелькнул гнев в его глазах.

– Отчего же? Это лишь часть правды. Которую не факт, что кому-то надо знать. А официальная правда заключается в том, что укрывались вы в Имперской Военной академии, куда проникли хитростью. Это может хоть как-то унизить вас? Или кинуть тень на вашу честь?

– Нет, но…

– Все. Слова «нет», которое вы сами и сказали, вполне достаточно.

– А вы? – поднял он на меня несчастный взгляд.

– А меня воспитали, что любой труд почетен, – пожала плечами. – И поэтому я не чувствую себя униженной. Тем более что все это существенно повышает наши шансы на выживание.

– Почему ты так хочешь отослать нас в эту академию? – спросил Паша. – Мы ведь изначально собирались снять дом. И деньги у нас на это есть!

– По нескольким причинам. Во-первых, все получилось случайно – следовательно, те, кто будет нас искать, не смогут просчитать этот наш шаг. Во-вторых… Скажите, Рэм, кому-нибудь придет в голову искать вас в академии, а женщину, что вас сопровождает, – в экономках у милорда Верда?

– И в страшном сне это никому не приснится.

– Вот поэтому я и настаиваю. И, кстати говоря, есть еще и в-третьих.

– Любопытно послушать, – чуть улыбнулся Рэм. И я поняла, что убедила.

– Вы с Пашей будете заняты делом. Вы будете учиться. Делать уроки, дружить с другими мальчишками. Или драться с ними. То есть вести максимально нормальную жизнь. А не сидеть, спрятавшись в домике, и ждать… А теперь еще раз повторяем легенду – и поехали.

Его милость прислал за нами экипаж – все, как мы вчера с ним договорились. Меня удивило то, что он, человек, безусловно, занятой, ожидал нас на пороге собственного дома.

Дом был… неожиданно легкий, словно воздушный, стремящийся вверх, к солнцу. Я, честно говоря, ожидала увидеть, скорее, серый, мрачный и неприступный замок, но не изящный дом из белого камня, с башенкой слева от входа.

– Молодые люди, вы со мной, – отдал он приказ Рэму и Паулю, после того как мы раскланялись на пороге. – Я оформлю вас в академии под фамилией своей матери как дальних своих родственников, будете зваться мастером Рэмом Рэ и мастером Паулем Рэ. Надеюсь, мне не придется стыдиться того, что я дал вам возможность назваться своей фамилией?

– Нет, милорд, – коротко поклонился Рэм.

Пауль повторил его движение.

– Вот и славно. Сударыня, дом в вашем распоряжении. Слуги предупреждены, – обратился милорд Верд уже ко мне.

– Милорд, – присела я в короткий книксен. Хорошо, что мы их отработали с Рэмом.

– До вечера, – кивнул он мне.

– Одно мгновение, – остановила я его.

– Слушаю вас.

– Когда вы сможете уделить мне время, чтобы я могла получить четкие указания?

Милорд скривился как от зубной боли:

– Это обязательно?

– Простите, но ваших мыслей читать никто не умеет, – нахмурилась я. – Даже я. Пожалуйста, милорд. Один раз.

И тут же улыбнулась.

Он поджал губы:

– С вас вкусный ужин.

– А что вы любите?

– Мясо, – кровожадно и в чем-то ожидаемо заявил он. – Доброго дня, госпожа Лиззард. Молодые люди, лошади оседланы. Вперед.

Мне захотелось кинуться вперед, обнять мальчишек, погладить одного и второго по голове, предупредить, чтобы были осторожнее, всхлипнуть… Но я поймала ироничный взгляд лорда Верда и замерла. Сцепила руки и заставила себя остановиться…

Мы с сыновьями вежливо раскланялись. Мужчинам подвели лошадей – и вот их уже не было. Только удаляющийся стук копыт.

Я вздохнула тяжело – и отправилась в дом. Смотреть, что у нас там плохого… Интересно, что все-таки случилось, что милорд так взъярился на прислугу. И чего он там не поделил с экономкой, что она срочно собрала вещи.

– Сударыня! – поприветствовал меня седой, чопорный на вид пожилой мужчина, недовольно поджавший губы при моем появлении. – Рады приветствовать вас.

– Благодарю вас. – Я стала развязывать ленты шляпки. – Я – ваша новая экономка, госпожа Лиззард. Будьте добры, пригласите прислугу. Я бы хотела познакомиться.

– Слушаюсь. – Его губы поджались совсем в тонкую нитку.

– И кто бы сомневался, – пробурчала я, – мое появление восприняли без восторга.

Слуг было четверо. Первым вперед вышел мужчина в возрасте, раскрывший мне дверь.

– Адерли. Джон Адерли, – представился он по фамилии. – Камердинер его милости.

– Очень приятно, – улыбнулась я ему.

– Натан, – представился конюх, подводивший лошадей, молодой улыбчивый мужчина.

– Оливия, – подошла к нему симпатичная женщина. – Я – горничная.

– И моя жена, – добавил Натан.

– Хорошо. – Мне эта пара понравилась.

– Каталина, – сухо сказала еще одна женщина. – Я – повариха.

– Замечательно, – обрадовалась я. – Нам надо договориться о том, что будет сегодня на ужин. Милорд распорядился…

– А давайте вы будете заниматься своими делами, – зло отрезала женщина, – и не лезть в мои.

– Любезная, – заговорила холодно теперь уже я. – Вы немного не поняли. Меня наняли именно потому, что хозяин недоволен тем, как исполняются его приказы. В частности, он что-то говорил о том, что никак не может добиться, чтобы на завтрак подавали еду, которая ему нравится. Поэтому я буду выполнять ту задачу, для которой меня сюда пригласили, – обеспечивать такую работу служащих в этом доме, которая была бы по душе милорду Верду. Чуть позже я зайду к вам на кухню уточнить меню на ужин и на завтрак.

Я специально говорила все это мерзким, преподавательским голосом и не сводила глаз с Каталины, пока она не кивнула.

– Так лучше. Оливия, покажите мне, пожалуйста, дом. Все остальные могут заниматься своими делами.

Дом… Что и говорить – дом был богат. Мрамор каминов, изящество безделушек, преобладание белого, бежевого и золотистого. Картины на стенах – портретов не было. В основном пейзажи. На первом этаже – роскошная гостиная, столовая, библиотека с роялем. Отдельный коридор вел к господскому кабинету за закрытой на ключ дверью. Вверху, на втором этаже, в одном крыле были хозяйские покои, в другой стороне отдельная лестница вела к комнатам слуг. Под этими комнатами располагалась огромная кухня.

– Красиво, – улыбнулась я. – И дом содержится в порядке. Наверное, это не легко для вас – он очень большой.

– Прежняя экономка раз в неделю нанимала поденщиц из деревни, – ответила Оливия.

– Хорошая практика, – обрадовалась я. – Вы подскажете, к кому стоит обращаться?

– Конечно, госпожа Лиззард.

– Вы можете заниматься своими делами, а я пойду на кухню.

– Могу я задать вопрос?

– Конечно.

– Какие комнаты вам приготовить? В… господской половине?

– А где жила прежняя экономка?

– В нашем крыле, – растерялась девушка.

– Вот и замечательно, – доброжелательно откликнулась я. – Не будем отступать от правил.

– Но, может быть, вам будет удобнее… – смешалась горничная.

– Я заселюсь в ее комнаты. Подготовьте их, пожалуйста.

И я поспешила на кухню.

Интересно, меня что – всерьез посчитали любовницей милорда Верда? Может, и комнату решили зажать, предполагая, что я поселюсь рядом с ним? Нет, мужчина он, конечно, видный. Привлекательный. Но… И работаю я на него. И некстати какие-то отношения сейчас. И не факт, что мы друг друга заинтересуем…

Поймала себя на том, что я улыбаюсь, рассуждая о том, каково это – иметь в любовниках такую персону. Похоже, я все-таки немножко сошла с ума от всех своих приключений… Покачала головой – и зашла на кухню.

– Добрый день еще раз, Каталина. Что на ужин?

– Мясо под карамельным соусом со сложным гарниром из овощей, – гордо сказала она. – Салаты. И заливное из дичи.

– А как милорд относится к карамельному соусу? Я так понимаю, это на любителя?

– В новом сезоне это самый модный вид горячего, – отрезала она.

– Не буду спорить. Я лишь хотела спросить, любит ли его милорд. Этот самый карамельный соус.

– Не жаловался, – прошипела повариха.

– Ладно, допустим. Кстати, а что его милость любит на завтрак?

– Понятия не имею, – гордо заявила Каталина. – Я варю овсянку.

Я рассмеялась. Что-то это все мне напомнило ситуацию с сэром Баскервилем в нашем незабвенном фильме о Шерлоке Холмсе:

– Мальчик любит овсянку…

– Она полезная. Ее положено есть на завтрак! – продолжила Каталина.

– Кем положено? – аккуратно спросила я.

– Положено – и все!

– И так каждый день?

– Конечно.

Я вздохнула от сочувствия к милорду Верду. Подумать только: иметь репутацию имперского палача, быть сыном императора, пусть даже и незаконнорожденным, не последней персоной в своем отечестве – и получать по утрам ненавистную овсянку. Изо дня в день. Без права на отдых… И помилование. Может, Каталина и есть чья-нибудь засланка и мстит милорду за прошлые преступления и подвиги? Кашей!

– А вам не кажется, что пытаться воспитывать взрослого самоопределившегося мужчину – это как-то… смешно, – сказала я вслух.

Наша повариха зафыркала, не соглашаясь.

– Напеките на завтрашнее утро блинов, – распорядилась я. – Надо узнать, с чем милорд их любит.

Ко мне повернулись спиной, давая понять, что аудиенция окончена.

– Каталина, а как питаются слуги?

– Я готовлю на всех. – Она уже не поворачивалась.

– Хорошо. А как закупаются продукты?

– Раз в неделю. Я пишу список. Прежние экономки сами ходили в деревню, чтобы заказать там продукты. Нам их доставляют.

– Что с этой неделей?

– Все заказано.

– Я узнаю у его милости, что он предпочитает из еды. И к пятнице мы вместе с вами уточним список.

Мне уже не ответили.